Для удобства во время путешествия она высоко подвязала волосы. Сейчас она распустила их до талии, и брови монголки удивленно поползли вверх. Наконец Танико сняла последний покров и передала его Буркине, та бросила его на подушки, оценивая взглядом ее тело.
Танико никогда не стеснялась наготы, особенно перед другими женщинами. Когда соединялись мужчина и женщина, они не желали полной наготы. Самым привлекательным было чуть приоткрыть одежды, обнажив только участки тела и дав любовнику доступ к себе. Но полная нагота - по более практическим причинам, таким как мытье или смена одежды, - была обычной. Там, где она жила, Танико часто видела нагих мужчин и женщин.
Однако никто не изучал ее так тщательно, как Буркина. Не произнося ни слова, монголка ходила вокруг нее и, прищурив глаза, рассматривала от макушки до кончиков ног.
- Ты не связывала ноги, подобно китаянкам. Это хорошо. Мы считаем этот обычай отвратительным.
Теперь Буркина начала прикасаться к ней. Танико сжалась от прикосновения ее грубых пальцев, но монголка резко приказала ей стоять смирно. Танико чувствовала себя дыней, которую оценивает домашний повар. Буркина разомкнула ее губы и проверила зубы, Понюхала ее дыхание. Помяла груди Танико, ущипнула соски, ощупала ягодицы. Пробежала пальцами по животу.
- Неплохо. Совсем немного растяжек. Говоришь, у тебя было два ребенка? Сколько тебе лет?
Танико решила, что она могла свободно сбросить пять лет, пересекая Китайское море.
- Двадцать три.
- Тебе между двадцатью пятью и тридцатью. Но твой маленький рост и легкий вес сохранили тело молодым. Мужчина может решить, что тебе даже меньше двадцати трех. Ложись на спину и разведи ноги.
Танико уже поняла, что сопротивляться бесполезно, Она легла на подушки, отвернув лицо и сжав зубы, пока монголка осматривала и ощупывала ее внутри.
- Хорошо. Роды не сделали тебя вялой и рыхлой. Больной ты тоже не кажешься. Оденься. - Буркина сияла, темное круглое лицо прорезала широкая улыбка. - Могу я предположить, что ты опытна в искусстве любви, как замужняя женщина, у которой к тому же было два любовника?
- Думаю, что да.
- Готова ли ты использовать этот опыт с полной отдачей, чтобы счастливо жить среди нас?
- Что со мной будет? Ты должна мне сказать.
Буркина предостерегающе подняла руку.
- Я еще не знаю наверняка. Я должна сообщить обо всем. Потом будет принято решение. Пока тебе принесут всю одежду и другие личные вещи. Ты вымоешься. Оденешься в лучшие наряды, как на свадебную ночь. Сделай себя такой красивой, какой только можешь. Даю тебе время до заката. - Буркина пошла к выходу из юрты, путаясь йогами в полах халата. - Ты приехала из страны настолько отличной от нашей, что я с трудом могу представить ее себе. Но у тебя есть качества, которые понравились мне. Ты сильная, ты сообразительная, и ты жила достаточно долго, чтобы приобрести некоторую мудрость. Я дам тебе маленький совет. Не пытайся - только потому, что находишься среди монголов, - выглядеть красивой по их меркам. Стань красивой в соответствии с обычаями твоей страны, каким бы странным это нам ни показалось. Ты опытная женщина. Ты понимаешь мужчин и умела стать привлекательной для некоторых великих из них. Не выгляди испуганной. Постарайся быть спокойной и веселой. Веди себя так, будто ты находишься в своем доме среди друзей и семьи.
- Почему ты предполагаешь, что у себя дома я была спокойной и веселой? - спросила Танико.
Буркина рассмеялась.
- Я поняла твой совет, - сказала Танико. - Ты очень добра. Благодарю тебя. - Вспомнив, что Буркина соотечественница Дзебу, Танико почувствовала внезапный прилив расположения к этой крупной женщине.
Буркина снова улыбнулась ей:
- Я всегда счастлива помочь женщине, заслуживающей этого. Теперь займись приготовлениями, маленькая госпожа.
- Обязательно. Не забудь прислать бумагу, чернила и кисточку.
Глава 11
Танико попросила одну из служанок медленно обходить ее с большим зеркалом в руках. Держа маленькое зеркало в своей руке, она откинула волосы на одну сторону и осмотрела заднюю часть шеи. Белоснежная, нежная, беззащитная. Так она и должна была выглядеть.
Она чувствовала, что красный цвет более всего подходит ей для обольщения, и потому выбрала костюм, состоящий из нескольких слоев одежд красного цвета. Хотя в качестве верхней одежды она выбрала богато расшитый халат светло-зеленого цвета. В нем она выглядела молодой и невинной. Невинность будет скрывать чувства - темно-красный халат. Под всем этим на ней было три нижних платья различных оттенков тускло-фиолетового цвета, выглядывавших из-под воротника, рукавов и подола.
Когда она полностью оделась, из-под падающего свободными складками шелка были видны только ее лицо и кончики пальцев. Две китаянки, помогавшие ей одеваться, старались казаться спокойными и безразличными, но Танико несколько раз перехватывала их быстрые, любопытные взгляды. Она будет осмеяна сегодня? Танико могла себе представить, как насмехались бы придворные Хэйан Кё над монгольской женщиной, попытавшейся в своем национальном костюме произвести хорошее впечатление.
Но она также понимала, что никогда еще не пыталась так приукрасить себя со времени смерти Кийоси. Хоригава, быть может, надеялся, что она будет унижена, но она сорвет его планы. Она не позволит унизить себя. Танико вновь воззвала к Богу Безграничного Света.
Одна из служанок по ее приказанию подоткнула кусок ткани за ворот ее одежд, чтобы предохранить их от загрязнения. Она уселась на подушки и подвинула к себе шкатулку с красками, попросив одну из служанок подержать зеркало. Сначала она нанесла на лицо слой белой краски. С этого момента ее лицо должно было оставаться совершенно неподвижным. Она не могла ни улыбнуться, ни заплакать. Макнув кисточку в сосуд с красной краской, она подвела губы - в виде лука на верхней губе, более тонкой линией - на нижней. Рот, которым ее наградила природа, был слишком широк, чтобы соответствовать требованиям красоты. Румянами она нанесла на обеих щеках одинаковые круги. Теперь ее лицо не принадлежало отдельной женщине. Это было лицо идеальной Женщины. С равным результатом оно могло принадлежать богине солнца, императрице, крестьянке или Танико.
Она бросила взгляд на двух китаянок. Те не смеялись, а благоговейно взирали на нее, будто на статую в незнакомом им храме.
Пришло время открыть шкатулку с украшениями. «Каким дураком был Хоригава, оставив мне все это, - подумала она. - С таким оружием я не могу не одержать победу». Она выбрала нефритовое ожерелье с фигуркой сидящего Будды, а в волосы - перламутровую бабочку.
Она сделала все, что хотела. Взглянула в круглое отверстие на потолке войлочного шатра. Небо было сине-фиолетовым. Солнце, должно быть, уже садилось. Буркина велела ей быть готовой к закату.
Танико сидела на подушках и ждала. Вспомнив о материалах для письма, она указала на шкатулку, украшенную видом деревьев и гор, стоявшую на сундуке для одежды.
- Если на ваши вещи попадут чернила… - запротестовала одна из служанок.
- Этого со мной никогда не случалось.
У нее не было желания записать что-либо в подголовную книгу. Оно придет позже, когда она будет знать, что ожидает ее в дальнейшем. Сейчас ей хотелось попытаться сложить стихотворение. Она начала тереть чернильный брусок о камень. Одна из служанок вызвалась сделать это для нее, но Танико отмахнулась. Когда чернила были готовы, в ее голове уже сложилось стихотворение. Она обмакнула кисточку и написала:
Огонь согревает всех, кто подходит к нему.
Но только свет Будды
Может согреть огонь.
Она откинулась назад, размышляя, что может означать это стихотворение. Две служанки почтительно сидели у стены шатра так, что Танико не могла их видеть, если сама этого не хотела. «По крайней мере, они считают меня знатной госпожой», - подумала она.
Но как к ней отнесутся сегодня вечером? Не было ли все это хитростью? Разговор с Буркиной, тщательная подготовка, - не совершалось ли все это лишь для того, чтобы шайка монголов смогла насладиться ею во время попойки? Нет, несмотря на то что Буркина производила впечатление жесткой женщины, она показалась ей честной. Вероятно, один из военачальников - хан, командующий тысячей или десятью тысячами, - получит ее этой ночью. А быть может, он найдет ее слишком маленькой и странной и с презрением отошлет к грязным солдатам.
Сейчас она могла понять в полной мере, как Дзебу чувствовал себя, живя среди людей, которым казался странным.
Она не должна обманывать себя. Даже если этот монгольский генерал посчитает ее приятной, что она приобретет от этого? Мужчина, совершенно ей безразличный, войдет в ее тело, будет им наслаждаться. Как в те, первые годы с Хоригавой. Отвратительно. А. она должна будет симулировать наслаждение. И все это только для того, чтобы иметь возможность есть, спать и оставаться в живых. Ей все еще не хотелось убивать себя, но сколько мук она позволит себе вынести только для того, чтобы продолжать жить?
Рано или поздно она надоест этому высокопоставленному монголу, и он, как предсказывал Хоригава, отвергнет ее. Какая любовь может возникнуть между людьми, вышедшими из таких разных народов?
Рано или поздно она начнет медленное падение от высокопоставленных монголов к самым низким. Все может закончиться только одним - Хоригава отомстит ей.
Она сидела, глядя на кончики пальцев, торчащие из рукавов. Служанки молчали, молчала и она. Мрачные мысли, одна за другой, пробегали в ее голове. Она с грустью предалась размышлениям о своей жизни. Никогда еще ей не было позволено решать что-либо самой и для себя. Она всегда оставалась предметом прихотей одного или другого мужчины.
Ей хотелось плакать, но она сдерживала слезы. Она не смела обезобразить свое лицо, иначе великий монгол не захочет даже посмотреть на нее. Необходимо отвлечься от этих мыслей.
Ей был известен только один способ сделать это. Она произнесла про себя: «Почтение Амиде Будде» - и повторяла высказывание снова и снова. Взывать к Богу Безграничного Света вслух ей не хотелось. И кроме того, она могла охрипнуть прежде, чем за ней придет Буркина.
Через некоторое время ей удалось добиться того, что повторения про себя стали совпадать с ее дыханием, и она мысленно взывала к богу на выдохе, как будто делала это вслух. В те моменты, когда ее мысли возвращались к несчастьям, ожидающим ее, она мягко обращала их к богу.
Она увидела Амиду Будду сидящим в раю. Лицо его было круглым и золотистым, как солнце. Чуть заметной улыбкой оно выражало безграничное спокойствие. Постепенно она смогла увидеть его всего, сидящего в облаках, скрестив руки на коленях, окруженного группами ангелов и сидящих бодхисаттв.
Полный покой окружил ее. Она забыла о всех печалях. Забыла о времени.
Лицо Будды сменило загорелое лицо Буркины, встревожено смотревшей на нее.
- Прошу извинить, что тебе пришлось ждать так долго. Здесь всегда так много всего происходит.
Танико улыбнулась:
- Все в порядке.
Буркина не сводила с нее глаз.
- Что случилось с тобой? Ты приняла арабское лекарство?
Все еще улыбаясь, Танико покачала головой.
- Лекарство? Нет. Я просто пыталась последовать твоему совету. Больше я не боюсь ничего.
Буркина кивнула:
- Я чувствовала, что у тебя есть такие способности. Хорошо. Нам пора.
Несмотря на произнесенные ею самой слова, Танико ощутила едва заметный страх, когда поднималась на ноги. Что случится с ней сейчас?
Буркина оценивающе оглядела ее.
- Идти нам совсем недалеко. Надеюсь, тебе будет не слишком жарко во всех этих одеждах. Ты выглядишь очень привлекательно, хотя несколько странно. Я никогда не видела женщины, одетой как ты, но все это к лучшему.
Две служанки сидели неподвижно, как статуи, когда Танико и Буркина вышли в теплую ночь. Сначала Танико ничего не могла видеть. Она замешкалась, и крупная монголка взяла ее за руку.
Когда глаза Танико привыкли к темноте, она смогла различить шатры, стоявшие везде вокруг них. Страх снова исчез. Она открыла для себя, что носит внутри рай Амиды Будды и может войти в него - без необходимости умирать - в любой момент по собственному желанию. Больше никто не мог причинит ей вреда. Она всегда могла убежать.
Они шли к огромному белому шатру в центре лагеря, куда день назад ходил Хоригава. Хотя это был всего лишь шатер, размерами он напоминал дом знатного вельможи в Стране Восходящего Солнца. Он занимал всю макушку холма. Перед ним стояло два флага: один - из рогов и хвостов каких-то огромных зверей, второй - шелковое полотнище с китайским словом «Юань», означающим «начало».
Главный вход в шатер был обращен на юг, самое благоприятное направление. Его охраняли шесть воинов, вооруженных пиками. Буркина обогнула покрытую войлоком стену шатра, где находился более маленький вход, охраняемый одним громадным воином с изогнутым мечом на поясе. Он поклонился Буркине.
- Настало время все объяснить тебе, - произнесла Буркина, внезапно повернувшись к Танико. - Я не хотела, чтобы у тебя было время испугаться. Ты сейчас попадешь в шатер одного из величайших среди нас. Если сможешь понравиться ему, твое счастье в будущем обеспечено. Будь готова к встрече с внуком Чингисхана, братом Великого Хана Менгу, повелителем Китая, командующим этой армией и любимцем Вечных Небес - Кублай-ханом.
Буркина взяла Танико за руку и ввела в шатер. Внутри все было окутано золотой тканью, и казалось, что светили сотни свисающих с потолка ламп, Танико была на мгновение будто ослеплена, попав в сводчатое помещение, заполненное сверкающим светом.
Глава 12
Бегущие по ночному небу облака отражали красный свет. Снаряды перелетали через стены Гуайлиня, а вспомогательные войска монголов, состоящие из татар кинь и тюрков, напирали с осадными машинами и лестницами. Четыре боевых слона сокрушали южные ворота заполненным камнями тараном, стрелы отскакивали от их доспехов, как капли дождя от соломенной шляпы.
По мнению Дзебу, защита города могла рухнуть в любой момент, но он стоял на городской стене с улыбкой на губах. Войне была присуща особенная красота: огонь, цвет, приливы и отливы людских, волн, огромная мощь слонов и осадных машин.
- Неудивительно, что эти люди завоевали полмира, - сквозь шум боя крикнул Дзебу Юкио.
- Ты восхищаешься ими?
- Просто поражаюсь тому, что могут сделать люди. Он не восхищался монголами из-за их завоеваний, но был потрясен их способностью бросить всю энергию на действие, их дисциплиной, беззаботностью, с которой они встречали лишения и смерть. Эти качества напоминали ему зиндзя. Сейчас, увидев Аргуна среди своих людей, а не в качестве наемного убийцы из незнакомой страны, он был способен лучше понять его.
Гуайлинь держался значительно дольше, чем, по мнению врагов, имел на это право. Монголы подошли к городу в Четвертый месяц Года Овцы. Сейчас шел Седьмой месяц, а город оставался незавоеванным. Очень редко с той поры, когда Чингисхан вывел их из степей, монголы встречали на своем пути город, доставлявший столько неприятностей.
Защитникам города очень помог дождь. Захватчики выбрали неудачное время. В тот момент, когда осаду возглавил Аргун, начались муссоны. Дождь замедлял атаки монголов, делал влажными их взрывчатые вещества, тушил пожары и снабжал жителей города огромным количеством свежей воды.
Помогали и болезни. Лагерь монголов быстро превратился в зловонное болото. Привыкшие на протяжении поколений к холодному климату севера, они стали легкой добычей для лихорадки, обычной для этого почти тропического края. По приказу правителя все отходы, которые в мирное время удобряли близлежащие поля, сбрасывались в ров и реку Гуайцзян. Как и надеялся Юкио, они отравляли питьевую воду монголов. Тысячи кочевников слегли от дизентерии.
Но дождь и болезни только немного замедлили продвижение монголов. На самом деле их сдерживали самураи. Впервые с той поры, как они вышли из степей, монголы встретились с воинами такими же крепкими, энергичными и отважными, как они сами. Без поддержки самураи не смогут выстоять значительное время, но они уже серьезно замедлили план завоевания империи Сун монголами.
Все эти месяцы Дзебу ежедневно вглядывался в самое сердце Камня Жизни и Смерти. Тайтаро, давший ему этот камень, был где-то рядом. Однако им не удастся встретиться, так как город падет в любую минуту, а вскоре после этого он умрет.
Он вдруг осознал, что думает о такой перспективе совершенно спокойно.
Но сейчас стало происходить нечто странное. Шум, который был оглушительным все эти месяцы, медленно смолкал. Тишина наступала прямо на глазах, подобная снежному покрову. Камни стали перелетать через стену гораздо реже. В воздухе, как комета, пролетел единственный зажигательный снаряд. Других за ним не последовало. Хуа пао молчали.
У основания стены, где тысячи пленных погибли, засыпая ров камнями, хворостом и человеческими телами, вперед стремился отряд татар кинь с длинной лестницей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55