Этого города ни в одном туристическом справочнике мира вы не отыщете. Три покойника за пару дней – именно то, чего здесь недоставало. И почему местный шериф не обратился в полицию? Тогда бы ему, Марвину Хейсу, не пришлось при 38° в тени плутать в этом скорпионьем раю под косыми взглядами здешних провинциалов. Ладно, хватит тянуть. Хейс решительно направился к зданию, на котором красовались слова: «Контора шерифа / Полицейский участок», и, распахнув дверь, остановился на пороге.
Чуть не касаясь головой косяка, он стоял, и его черная кожа блестела от выступившего пота. Всего какой-то десяток метров – и полное ощущение, будто побывал в микроволновой печи. Несколько секунд глаза привыкали к полумраку конторы. В деревянном кресле развалясь сидит седой субъект с невероятно широкими плечами и типично индейскими чертами лица – похоже, спит без задних ног. Хейс огляделся: типичный для затерявшейся в южном захолустье дыры полицейский участок. Разве что тараканов не хватает.
Марвин Хейс родился тридцать пять лет назад в зажиточном негритянском квартале Чикаго. От текилы у него бывало страшное похмелье, а кукурузные лепешки он ненавидел всем нутром. И вообще: выполняя одно из заданий, он открыл в себе непреодолимую тягу к лесным просторам Севера и, когда изредка выпадали свободные дни, проводил их в тенистом прохладном Вермонте.
Небритый седовласый субъект открыл один глаз и смерил его взглядом. Хейс с улыбкой шагнул вперед. Он по опыту знал, что в краях, подобных этим, коренные жители частенько бывают настолько обидчивы, что расследование запросто может зайти в тупик из-за каких-нибудь глупых разногласий.
– Здравствуйте, я – федеральный агент Марвин Хейс, мы с коллегой только что прибыли.
Седовласый субъект обвел взглядом комнату в поисках упомянутого коллеги.
– Сэм в гараже; машина, которую мы взяли напрокат, похоже, не в порядке. Вы – шериф Уилкокс?
– Прямо в яблочко, агент Хейс. Чашку кофе? – предложил Уилкокс, ткнув пальцем в сторону кофеварки.
Марвин Хейс улыбнулся – блеснули безупречно белые зубы.
– Спасибо, с удовольствием.
Он подошел к кофеварке и, прежде чем нажать кнопку, незаметно удостоверился, что взятый им стаканчик достаточно чист. Седовласый субъект по-прежнему сидел в кресле. Под темными глазами набрякли мешки. Стаканчик наполнился. Хейс отпил глоток. Кофе был крепкий – так варят мексиканцы. Потом сердце будет колотиться как ненормальное. Уилкокс наблюдал, как высокий негр с явным усилием глотает кофе. Чертовски здоровенный парень этот Хейс – метра два как минимум, а то и два десять. Такому бы в баскетбол играть. Прекрасно сшитый бежевый летний костюм, кожаные темно-коричневые туфли, белые хлопчатобумажные носки, табачного цвета галстук. Элегантно, весьма элегантно… в городе он просто-таки фурор произведет. Марвин Хейс поставил недопитый кофе и хрустнул длинными тонкими пальцами.
– У вас тут, похоже, неприятности…
Уилкокс резко поднялся:
– Сейчас покажу. Идемте со мной.
Хейс, несколько сбитый с толку, двинулся вслед за ним. Они вышли – снаружи все было раскалено, – прошли метров двадцать по выжженному солнцем газону к стоящему посреди него большому бетонному кубу. Металлическая дверь и единственное окно зарешечены. Над дверью блестит позолоченная надпись: «Траурный зал».
– Не хотелось бы, чтобы мальчишки забрались сюда поиграть, – пояснил Уилкокс, нажав кнопку звонка.
Дверь открыл рыжий парень, тощий и загорелый. На нем был белый халат, надетый на голое тело, и зеленые шорты, из которых торчали худые волосатые ноги.
– Привет, Стэн. Мы пришли взглянуть на здешнюю коллекцию.
Скривив физиономию, Стэн молча посторонился. Внутри было жарко. Под потолком вращался большой вентилятор.
– Кондиционер есть лишь в той части здания, которая представляет собой собственно морг. На кондиционирование воздуха в кабинете эксперта фондов не выделили, и так пять лет пришлось доказывать, что если до ближайшего центра цивилизации три часа пути, то просто необходимо иметь свой морг, – сказал Уилкокс.
Хейс рассеянно кивнул. Уилкокс направился ко второй по счету металлической двери, Стэн отпер ее, орудуя двумя ключами. Хейсу, как и всегда в похоронных заведениях, стало немного не по себе. Ремесло полицейского он избрал отнюдь не из любви к острым ощущениям, а скорее из-за страстного увлечения логикой, благодаря которому и стал лучшим выпускником факультета криминалистики. Вид мертвецов, особенно убитых, выставленных на всеобщее обозрение, словно мясо на прилавке, всегда вызывал у него некоторое отвращение.
В ярко освещенном помещении морга было холодно. С высоты двух метров двух сантиметров Хейс, ощущая неловкость, возвышался над стоящими к нему спиной мужчинами. Он давно уже привык к тому, что постоянно видит макушки своих современников, и машинально отметил, что у молодого ассистента уже проклевывается многообещающая лысина. Стэн взялся за один из ящиков, потянул на себя металлическую пластину. Хейс, напустив на себя бесстрастный вид, с ужасом отметил, что содержимое ящика под зеленой простыней не слишком напоминает нормальные очертания человеческого тела. Сплошные шишки да впадины. Уилкокс взглянул на него – совсем спокойно:
– Предупреждаю – зрелище не из приятных.
– Показывайте, – сдерживая дыхание, ответил Марвин. Внезапно перед ним оказалось изуродованное лицо Сибиллы Дженингс с вырванной щекой и пустой глазницей. Простыня опустилась ниже, и он увидел остальное. Раскромсанное тело, изорванные внутренности, обломки конечностей с торчащими из них костями… Хейс почувствовал, как у него обмякли ноги. Старый прохиндей неплохо провел его своими чашечками кофе и патриаршим видом. Он заставил себя дышать глубже, потом повернулся к шерифу:
– Пока ничего мне не объясняйте, сначала я хотел бы просмотреть отчеты.
Уилкокс в сердцах задвинул ящик на место:
– Таких еще трое, в том числе внештатный сотрудник полиции. Не хотите взглянуть?
– Ладно, только после завтрака, идет?
Уилкокс повернулся к Стену:
– Спасибо, Стэн; до скорого.
– Надеюсь, не слишком скорого, – закрывая дверь, пробурчал Стэн – ему не терпелось поиграть на компьютере.
Они снова оказались на улице, и Хейс с наслаждением вдохнул густой аромат жасмина. Потом повернулся к Уилкоксу:
– Четыре трупа за семьдесят два часа, так? Я полагал, что речь идет о трех убийствах.
– Ну да, вчера так и было. И все трупы в жутком виде.
– И никакой паники в городе?
– По правде говоря, мы постарались пока по мере возможности не разглашать происшедшее. Это началось в пятницу, а сейчас еще только понедельник. Двое из погибших – холостяки, родственников у них нет. Я просто не стал трубить об их гибели. А что до девочки, которую вы видели, так родителям я сказал, будто тело отправили на экспертизу в Альбукерк и что я вызвал ФБР. То же сказал и мужу последней жертвы. Никакой связи между убийствами никто не заметил. Чарли Хоумер, муж одной из жертв, считает, что жену ухайдакал один из любовников. А родители девочки полагают, что ее убил из ревности кто-то из поклонников. К тому же завтра праздник. Поэтому мысли у всех заняты прежде всего сосисками. Но разумеется, вряд ли мне долго удастся скрывать правду.
– Понятно.
«Четыре трупа в такой деревне – этакого долго не утаишь; старый шериф с лицом индейского вождя сильно рискует в один прекрасный момент наткнуться в своей конторе на разъяренную толпу», – покачав головой, подумал Марвин.
– Мэру следовало бы днями и ночами сидеть у вас в конторе…
– Не выйдет, он засел где-то в Юте; поехал хоронить мать, а заодно и отдохнуть. Мы никак не можем с ним связаться.
– А пресса?
– Какая пресса? Местная ежедневная газета сдохла пять лет назад, когда Эд Гарсиа – главный редактор и вся редакция в одном лице – прикрыл лавочку и уехал в Росвелл работать наборщиком. Разве что кто-то из иногородних газетчиков позвонит. Но сейчас вся страна следит за событиями в Фармингтоне – там взбунтовался квартал чикано и вся полиция поставлена на ноги. Ну что – впору уже при въезде в город плакат вывешивать: «Подыхайте в Джексонвилле!» – да?
– Пожалуй, вы заслуживаете большего, нежели вторичное переизбрание на пост шерифа, – с утонченной вежливостью заметил Хейс.
Вернувшись в участок, они застали там коллегу Марвина.
– Знакомьтесь: федеральный агент Сэм Вестертон… – весьма церемонно объявил Хейс.
Рост – где-то метр семьдесят два. Рыжие волосы коротко подстрижены, полное динамизма энергичное лицо чуть смягчают огромные синие глаза, внося нотку чувственности. Опытным взглядом окинув агента, Уилкокс про себя отметил, что грудь у нее просто великолепна.
– Саманта, – продолжил Хейс, – это шериф Уилкокс, глава местной полиции.
– Рада познакомиться, – звонким мелодичным голосом ответила инспектор Вестертон.
– Жаль, что мы встретились при столь печальных обстоятельствах, – галантно заметил Уилкокс, и девушка вежливо улыбнулась.
Пять минут спустя оба федеральных агента с головой ушли в изучение документов по делу.
Вернувшись в Джексонвилль, Льюис решил первым делом зайти к Уилкоксу. Медленно, ощущая себя дряхлым стариком, поднялся по ступенькам полицейского участка. Визит к Вонгу окончательно выбил его из колеи.
Уилкокс был не один: в конторе сидели огромный негр и соблазнительная рыжеволосая женщина.
– А, Льюис, очень кстати! Это – агенты Федерального бюро Хейс и Вестертон. Они приехали нам помочь. В северной части Техаса, похоже, была совершена серия таких же убийств. Вполне вероятно, что преступники перешли границу штата и обосновались здесь.
Льюис рухнул на стул. Сколько ему еще осталось? Месяц? Два? Может быть, даже меньше. Он тупо повторил:
– Серия убийств?
– В округе Амарильо неподалеку от заброшенной фермы обнаружили груду изувеченных трупов. По меньшей мере десяток. Судя по отпечаткам зубов, можно предположить, что это пропавшая три года назад группа путешествовавших автостопом парней, склонных к гомосексуализму, – пояснила агент Вестертон; голос у нее был приятный.
«И как это женщина может заниматься такой работенкой», – подумал Льюис, внимательно ее разглядывая: прямой нос, полные губы, лучезарная улыбка. Поскольку он никак не отреагировал на сказанное, агент Вестертон нетерпеливо встряхнула копной рыжих волос, и Льюису пришлось поднатужиться, выдавливая из себя слово за словом:
– У нас тут автостопом никто не путешествует и пострадали лица обоих полов.
– Верно замечено; я тоже не склонен думать, что речь идет о том же убийце или убийцах, – вклинился в разговор Хейс, – но не стоит пренебрегать никакими версиями.
Уилкокс, нервно крутя в толстых пальцах авторучку, сказал:
– Нынче ночью еще одного привезли…
Льюис кивнул, думая совсем о другом. Его мучило странное ощущение: будто внутри тела у него ползают какие-то существа. Под кожей пробегают мурашки, в кишках что-то копошится. Уилкокс продолжал:
– На этот раз им попался Бен. Трудно понять как, но попался. Мне бы хотелось, чтобы вы взглянули на тело, и я попросил Стэна приготовить его. Льюис, вы меня слышите?
Слышите – не слышите, нет, я тебя не слышу, я сейчас сдохну, внутри меня что-то ползает.
– Похоже, вы нездоровы, доктор, – мягко заметил Хейс, – хотите стакан воды?
– Да, спасибо, – ответил Льюис.
Ползает. Копошится. Он ясно ощущал, как под кожей что-то бегает. Что-то с лапками. В горле. Ползет вверх, выползает в рот и… Хейс протянул стакан воды, Льюис с жадностью принялся пить. Вода показалась безвкусной, но благодаря ей удалось по меньшей мере протолкнуть эту штуку внутрь пищевода. Он просто завыть был готов. Но вместо этого встал и какой-то неестественной походкой направился к двери:
– Пойду посмотрю Бена Картера. Пока.
Как только он вышел, Хейс повернулся к Уилкоксу:
– Что это с ним?
– С Льюисом? Не знаю. Странный тип. Совсем не переносит жары.
– По-моему, он серьезно болен; вы обратили внимание, какая у него кожа? Бледная до голубизны, почти синяя! – воскликнула Саманта.
– Кажется, как раз сегодня утром он ходил к врачу, – буркнул Уилкокс.
Состояние здоровья Льюиса его сейчас интересовало меньше всего. Этих «стопроцентных» американцев вообще не разберешь. Но физиономия у бедолаги и в самом деле, скверная. Совсем паршивая – почти как в то утро, когда он принял его за покойника. Однако до конца довести эту мысль Уилкокс не успел – распахнулась дверь и в комнату ураганом влетел краснорожий Лесли Андерсон.
– Решили предупредить компетентные органы!
– Рад видеть вас в добром здравии, Лесли. Знакомьтесь: агенты ФБР Хейс и Вестертон. Лесли Андерсон – директор нашего замечательного банка, претендент на пост нашего славного мэра, самый активный член Антиалкогольной лиги по эту сторону Скалистых гор.
– Оставьте свой сарказм, Уилкокс; согласитесь, что в отсутствие Руди я просто обязан знать, как обстоят дела!
– Версия относительно банды рокеров подтверждается, – поистине арийским тоном произнес Хейс, поднимаясь во весь рост. – И вы прекрасно понимаете, что в данный момент мы не можем сообщить вам большего – исключительно в интересах следствия, но дело движется. По возможности непременно будем держать вас в курсе происходящего, мистер Андерсон.
Андерсон молча уставился в нависшее над ним – сантиметрах этак в сорока сверху – холодно-вежливое эбеновое лицо, потом кашлянул:
– Ну хорошо.
– Прошу нас извинить – необходимо обсудить кое-какие детали…
– Да, конечно, понимаю. Я еще зайду. Удачи вам, господа… гм… дамы и господа, – спохватился он в последний момент, когда за ним уже захлопывалась дверь.
– И много у вас таких в запасе? – поинтересовался Марвин, с трудом сдерживая улыбку: в любом случае ему удалось выступить в роли бесподобного Марвина – ни дать ни взять домоправитель при английской королеве.
– Лесли неплохой парень, но любит корчить из себя важную персону… Узнай он, что в холодильнике еще три трупа… – пробормотал Уилкокс.
Они вновь взялись за странички материалов следствия. Вестертон, похоже, что-то рисовала.
– Даже если Сибиллу Дженингс действительно убил этот парень, Том Хуган, – с озабоченным видом что-то записывая, произнес Хейс, – то у него не было ни малейших оснований приниматься за остальных. На данный момент единственной версией по-прежнему остаются пресловутые рокеры, растворившиеся в пространстве.
– Ничего особенного они не натворили; ну побузили немножко у Мосса, так он их сам, в одиночку кстати сказать, и вышвырнул.
– Да, ничего другого у нас нет. Я сейчас набросаю заключение по итогам расследования.
– Как угодно… Я всю ночь глаз не сомкнул, так что с вашего позволения сосну часок-другой в одной из камер, – заявил Уилкокс и, не удержавшись, зевнул. – Мой помощник через десять минут будет здесь. Зовут его Бойлз, Стивен Бойлз. Он не хуже меня ответит на все ваши вопросы.
Не дожидаясь ответа, он вышел и направился прямиком в одну из четырех клетушек, расположенных в задней части здания.
С наслаждением вытянулся на жесткой койке и, окинув взглядом надежные прутья решеток, тотчас уснул.
Солнце било отвесно – прямо на могильную плиту, и черный мрамор так ослепительно сверкал, что Джему пришлось зажмурить глаза. Идти через кладбище он решился не сразу, но что-то все-таки заставило его перелезть через ограду – что-то большее, нежели простое любопытство. В силу какой-то непреодолимой потребности он пошел-таки посмотреть. Протянув руку, коснулся гладкой поверхности могильного камня. Неприятное ощущение – напоминает холодный лягушачий живот. Джем осторожно отвел руку и наконец решился взглянуть на старинную часовенку. И с облегчением увидел, что она тщательно почищена. Видны были лишь полуразмытые надписи: «Зло».
Джем очень обрадовался, что Томми Уэйтс – старик сторож – все привел в порядок. Возле заржавелой оградки стояло ведро с мыльной водой. И старый Томми, наверное, где-то неподалеку. Пригревшись на солнышке, Джем потянулся, обернулся и – заорал от ужаса. Старый Томми с метлой в руке смотрел на него налитыми кровью глазами.
– Что-то ты, Джереми, больно нервный нынче утром… – дружелюбно заметил он.
Джем уже было собирался что-нибудь ответить, как вдруг осознал, что ноги Томми не касаются земли. Да, господа. Ноги сторожа висели в воздухе, сантиметрах в двадцати над дорожкой. Как такое возможно?
– Надеюсь, не ты все там внутри изгадил, – продолжал Томми Уэйтс своим занудливым голосом, – ты же знаешь, как здесь поступают со злыми мальчиками?
Он улыбнулся – оскалив зубы и высунув язык. Джем, спотыкаясь, отшатнулся, смутно сознавая, что не бывает у людей таких острых и длинных языков. Нет, я не могу этого видеть, не может Томми Уэйтс парить над землей с таким длинным красным языком. Джем протер глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Чуть не касаясь головой косяка, он стоял, и его черная кожа блестела от выступившего пота. Всего какой-то десяток метров – и полное ощущение, будто побывал в микроволновой печи. Несколько секунд глаза привыкали к полумраку конторы. В деревянном кресле развалясь сидит седой субъект с невероятно широкими плечами и типично индейскими чертами лица – похоже, спит без задних ног. Хейс огляделся: типичный для затерявшейся в южном захолустье дыры полицейский участок. Разве что тараканов не хватает.
Марвин Хейс родился тридцать пять лет назад в зажиточном негритянском квартале Чикаго. От текилы у него бывало страшное похмелье, а кукурузные лепешки он ненавидел всем нутром. И вообще: выполняя одно из заданий, он открыл в себе непреодолимую тягу к лесным просторам Севера и, когда изредка выпадали свободные дни, проводил их в тенистом прохладном Вермонте.
Небритый седовласый субъект открыл один глаз и смерил его взглядом. Хейс с улыбкой шагнул вперед. Он по опыту знал, что в краях, подобных этим, коренные жители частенько бывают настолько обидчивы, что расследование запросто может зайти в тупик из-за каких-нибудь глупых разногласий.
– Здравствуйте, я – федеральный агент Марвин Хейс, мы с коллегой только что прибыли.
Седовласый субъект обвел взглядом комнату в поисках упомянутого коллеги.
– Сэм в гараже; машина, которую мы взяли напрокат, похоже, не в порядке. Вы – шериф Уилкокс?
– Прямо в яблочко, агент Хейс. Чашку кофе? – предложил Уилкокс, ткнув пальцем в сторону кофеварки.
Марвин Хейс улыбнулся – блеснули безупречно белые зубы.
– Спасибо, с удовольствием.
Он подошел к кофеварке и, прежде чем нажать кнопку, незаметно удостоверился, что взятый им стаканчик достаточно чист. Седовласый субъект по-прежнему сидел в кресле. Под темными глазами набрякли мешки. Стаканчик наполнился. Хейс отпил глоток. Кофе был крепкий – так варят мексиканцы. Потом сердце будет колотиться как ненормальное. Уилкокс наблюдал, как высокий негр с явным усилием глотает кофе. Чертовски здоровенный парень этот Хейс – метра два как минимум, а то и два десять. Такому бы в баскетбол играть. Прекрасно сшитый бежевый летний костюм, кожаные темно-коричневые туфли, белые хлопчатобумажные носки, табачного цвета галстук. Элегантно, весьма элегантно… в городе он просто-таки фурор произведет. Марвин Хейс поставил недопитый кофе и хрустнул длинными тонкими пальцами.
– У вас тут, похоже, неприятности…
Уилкокс резко поднялся:
– Сейчас покажу. Идемте со мной.
Хейс, несколько сбитый с толку, двинулся вслед за ним. Они вышли – снаружи все было раскалено, – прошли метров двадцать по выжженному солнцем газону к стоящему посреди него большому бетонному кубу. Металлическая дверь и единственное окно зарешечены. Над дверью блестит позолоченная надпись: «Траурный зал».
– Не хотелось бы, чтобы мальчишки забрались сюда поиграть, – пояснил Уилкокс, нажав кнопку звонка.
Дверь открыл рыжий парень, тощий и загорелый. На нем был белый халат, надетый на голое тело, и зеленые шорты, из которых торчали худые волосатые ноги.
– Привет, Стэн. Мы пришли взглянуть на здешнюю коллекцию.
Скривив физиономию, Стэн молча посторонился. Внутри было жарко. Под потолком вращался большой вентилятор.
– Кондиционер есть лишь в той части здания, которая представляет собой собственно морг. На кондиционирование воздуха в кабинете эксперта фондов не выделили, и так пять лет пришлось доказывать, что если до ближайшего центра цивилизации три часа пути, то просто необходимо иметь свой морг, – сказал Уилкокс.
Хейс рассеянно кивнул. Уилкокс направился ко второй по счету металлической двери, Стэн отпер ее, орудуя двумя ключами. Хейсу, как и всегда в похоронных заведениях, стало немного не по себе. Ремесло полицейского он избрал отнюдь не из любви к острым ощущениям, а скорее из-за страстного увлечения логикой, благодаря которому и стал лучшим выпускником факультета криминалистики. Вид мертвецов, особенно убитых, выставленных на всеобщее обозрение, словно мясо на прилавке, всегда вызывал у него некоторое отвращение.
В ярко освещенном помещении морга было холодно. С высоты двух метров двух сантиметров Хейс, ощущая неловкость, возвышался над стоящими к нему спиной мужчинами. Он давно уже привык к тому, что постоянно видит макушки своих современников, и машинально отметил, что у молодого ассистента уже проклевывается многообещающая лысина. Стэн взялся за один из ящиков, потянул на себя металлическую пластину. Хейс, напустив на себя бесстрастный вид, с ужасом отметил, что содержимое ящика под зеленой простыней не слишком напоминает нормальные очертания человеческого тела. Сплошные шишки да впадины. Уилкокс взглянул на него – совсем спокойно:
– Предупреждаю – зрелище не из приятных.
– Показывайте, – сдерживая дыхание, ответил Марвин. Внезапно перед ним оказалось изуродованное лицо Сибиллы Дженингс с вырванной щекой и пустой глазницей. Простыня опустилась ниже, и он увидел остальное. Раскромсанное тело, изорванные внутренности, обломки конечностей с торчащими из них костями… Хейс почувствовал, как у него обмякли ноги. Старый прохиндей неплохо провел его своими чашечками кофе и патриаршим видом. Он заставил себя дышать глубже, потом повернулся к шерифу:
– Пока ничего мне не объясняйте, сначала я хотел бы просмотреть отчеты.
Уилкокс в сердцах задвинул ящик на место:
– Таких еще трое, в том числе внештатный сотрудник полиции. Не хотите взглянуть?
– Ладно, только после завтрака, идет?
Уилкокс повернулся к Стену:
– Спасибо, Стэн; до скорого.
– Надеюсь, не слишком скорого, – закрывая дверь, пробурчал Стэн – ему не терпелось поиграть на компьютере.
Они снова оказались на улице, и Хейс с наслаждением вдохнул густой аромат жасмина. Потом повернулся к Уилкоксу:
– Четыре трупа за семьдесят два часа, так? Я полагал, что речь идет о трех убийствах.
– Ну да, вчера так и было. И все трупы в жутком виде.
– И никакой паники в городе?
– По правде говоря, мы постарались пока по мере возможности не разглашать происшедшее. Это началось в пятницу, а сейчас еще только понедельник. Двое из погибших – холостяки, родственников у них нет. Я просто не стал трубить об их гибели. А что до девочки, которую вы видели, так родителям я сказал, будто тело отправили на экспертизу в Альбукерк и что я вызвал ФБР. То же сказал и мужу последней жертвы. Никакой связи между убийствами никто не заметил. Чарли Хоумер, муж одной из жертв, считает, что жену ухайдакал один из любовников. А родители девочки полагают, что ее убил из ревности кто-то из поклонников. К тому же завтра праздник. Поэтому мысли у всех заняты прежде всего сосисками. Но разумеется, вряд ли мне долго удастся скрывать правду.
– Понятно.
«Четыре трупа в такой деревне – этакого долго не утаишь; старый шериф с лицом индейского вождя сильно рискует в один прекрасный момент наткнуться в своей конторе на разъяренную толпу», – покачав головой, подумал Марвин.
– Мэру следовало бы днями и ночами сидеть у вас в конторе…
– Не выйдет, он засел где-то в Юте; поехал хоронить мать, а заодно и отдохнуть. Мы никак не можем с ним связаться.
– А пресса?
– Какая пресса? Местная ежедневная газета сдохла пять лет назад, когда Эд Гарсиа – главный редактор и вся редакция в одном лице – прикрыл лавочку и уехал в Росвелл работать наборщиком. Разве что кто-то из иногородних газетчиков позвонит. Но сейчас вся страна следит за событиями в Фармингтоне – там взбунтовался квартал чикано и вся полиция поставлена на ноги. Ну что – впору уже при въезде в город плакат вывешивать: «Подыхайте в Джексонвилле!» – да?
– Пожалуй, вы заслуживаете большего, нежели вторичное переизбрание на пост шерифа, – с утонченной вежливостью заметил Хейс.
Вернувшись в участок, они застали там коллегу Марвина.
– Знакомьтесь: федеральный агент Сэм Вестертон… – весьма церемонно объявил Хейс.
Рост – где-то метр семьдесят два. Рыжие волосы коротко подстрижены, полное динамизма энергичное лицо чуть смягчают огромные синие глаза, внося нотку чувственности. Опытным взглядом окинув агента, Уилкокс про себя отметил, что грудь у нее просто великолепна.
– Саманта, – продолжил Хейс, – это шериф Уилкокс, глава местной полиции.
– Рада познакомиться, – звонким мелодичным голосом ответила инспектор Вестертон.
– Жаль, что мы встретились при столь печальных обстоятельствах, – галантно заметил Уилкокс, и девушка вежливо улыбнулась.
Пять минут спустя оба федеральных агента с головой ушли в изучение документов по делу.
Вернувшись в Джексонвилль, Льюис решил первым делом зайти к Уилкоксу. Медленно, ощущая себя дряхлым стариком, поднялся по ступенькам полицейского участка. Визит к Вонгу окончательно выбил его из колеи.
Уилкокс был не один: в конторе сидели огромный негр и соблазнительная рыжеволосая женщина.
– А, Льюис, очень кстати! Это – агенты Федерального бюро Хейс и Вестертон. Они приехали нам помочь. В северной части Техаса, похоже, была совершена серия таких же убийств. Вполне вероятно, что преступники перешли границу штата и обосновались здесь.
Льюис рухнул на стул. Сколько ему еще осталось? Месяц? Два? Может быть, даже меньше. Он тупо повторил:
– Серия убийств?
– В округе Амарильо неподалеку от заброшенной фермы обнаружили груду изувеченных трупов. По меньшей мере десяток. Судя по отпечаткам зубов, можно предположить, что это пропавшая три года назад группа путешествовавших автостопом парней, склонных к гомосексуализму, – пояснила агент Вестертон; голос у нее был приятный.
«И как это женщина может заниматься такой работенкой», – подумал Льюис, внимательно ее разглядывая: прямой нос, полные губы, лучезарная улыбка. Поскольку он никак не отреагировал на сказанное, агент Вестертон нетерпеливо встряхнула копной рыжих волос, и Льюису пришлось поднатужиться, выдавливая из себя слово за словом:
– У нас тут автостопом никто не путешествует и пострадали лица обоих полов.
– Верно замечено; я тоже не склонен думать, что речь идет о том же убийце или убийцах, – вклинился в разговор Хейс, – но не стоит пренебрегать никакими версиями.
Уилкокс, нервно крутя в толстых пальцах авторучку, сказал:
– Нынче ночью еще одного привезли…
Льюис кивнул, думая совсем о другом. Его мучило странное ощущение: будто внутри тела у него ползают какие-то существа. Под кожей пробегают мурашки, в кишках что-то копошится. Уилкокс продолжал:
– На этот раз им попался Бен. Трудно понять как, но попался. Мне бы хотелось, чтобы вы взглянули на тело, и я попросил Стэна приготовить его. Льюис, вы меня слышите?
Слышите – не слышите, нет, я тебя не слышу, я сейчас сдохну, внутри меня что-то ползает.
– Похоже, вы нездоровы, доктор, – мягко заметил Хейс, – хотите стакан воды?
– Да, спасибо, – ответил Льюис.
Ползает. Копошится. Он ясно ощущал, как под кожей что-то бегает. Что-то с лапками. В горле. Ползет вверх, выползает в рот и… Хейс протянул стакан воды, Льюис с жадностью принялся пить. Вода показалась безвкусной, но благодаря ей удалось по меньшей мере протолкнуть эту штуку внутрь пищевода. Он просто завыть был готов. Но вместо этого встал и какой-то неестественной походкой направился к двери:
– Пойду посмотрю Бена Картера. Пока.
Как только он вышел, Хейс повернулся к Уилкоксу:
– Что это с ним?
– С Льюисом? Не знаю. Странный тип. Совсем не переносит жары.
– По-моему, он серьезно болен; вы обратили внимание, какая у него кожа? Бледная до голубизны, почти синяя! – воскликнула Саманта.
– Кажется, как раз сегодня утром он ходил к врачу, – буркнул Уилкокс.
Состояние здоровья Льюиса его сейчас интересовало меньше всего. Этих «стопроцентных» американцев вообще не разберешь. Но физиономия у бедолаги и в самом деле, скверная. Совсем паршивая – почти как в то утро, когда он принял его за покойника. Однако до конца довести эту мысль Уилкокс не успел – распахнулась дверь и в комнату ураганом влетел краснорожий Лесли Андерсон.
– Решили предупредить компетентные органы!
– Рад видеть вас в добром здравии, Лесли. Знакомьтесь: агенты ФБР Хейс и Вестертон. Лесли Андерсон – директор нашего замечательного банка, претендент на пост нашего славного мэра, самый активный член Антиалкогольной лиги по эту сторону Скалистых гор.
– Оставьте свой сарказм, Уилкокс; согласитесь, что в отсутствие Руди я просто обязан знать, как обстоят дела!
– Версия относительно банды рокеров подтверждается, – поистине арийским тоном произнес Хейс, поднимаясь во весь рост. – И вы прекрасно понимаете, что в данный момент мы не можем сообщить вам большего – исключительно в интересах следствия, но дело движется. По возможности непременно будем держать вас в курсе происходящего, мистер Андерсон.
Андерсон молча уставился в нависшее над ним – сантиметрах этак в сорока сверху – холодно-вежливое эбеновое лицо, потом кашлянул:
– Ну хорошо.
– Прошу нас извинить – необходимо обсудить кое-какие детали…
– Да, конечно, понимаю. Я еще зайду. Удачи вам, господа… гм… дамы и господа, – спохватился он в последний момент, когда за ним уже захлопывалась дверь.
– И много у вас таких в запасе? – поинтересовался Марвин, с трудом сдерживая улыбку: в любом случае ему удалось выступить в роли бесподобного Марвина – ни дать ни взять домоправитель при английской королеве.
– Лесли неплохой парень, но любит корчить из себя важную персону… Узнай он, что в холодильнике еще три трупа… – пробормотал Уилкокс.
Они вновь взялись за странички материалов следствия. Вестертон, похоже, что-то рисовала.
– Даже если Сибиллу Дженингс действительно убил этот парень, Том Хуган, – с озабоченным видом что-то записывая, произнес Хейс, – то у него не было ни малейших оснований приниматься за остальных. На данный момент единственной версией по-прежнему остаются пресловутые рокеры, растворившиеся в пространстве.
– Ничего особенного они не натворили; ну побузили немножко у Мосса, так он их сам, в одиночку кстати сказать, и вышвырнул.
– Да, ничего другого у нас нет. Я сейчас набросаю заключение по итогам расследования.
– Как угодно… Я всю ночь глаз не сомкнул, так что с вашего позволения сосну часок-другой в одной из камер, – заявил Уилкокс и, не удержавшись, зевнул. – Мой помощник через десять минут будет здесь. Зовут его Бойлз, Стивен Бойлз. Он не хуже меня ответит на все ваши вопросы.
Не дожидаясь ответа, он вышел и направился прямиком в одну из четырех клетушек, расположенных в задней части здания.
С наслаждением вытянулся на жесткой койке и, окинув взглядом надежные прутья решеток, тотчас уснул.
Солнце било отвесно – прямо на могильную плиту, и черный мрамор так ослепительно сверкал, что Джему пришлось зажмурить глаза. Идти через кладбище он решился не сразу, но что-то все-таки заставило его перелезть через ограду – что-то большее, нежели простое любопытство. В силу какой-то непреодолимой потребности он пошел-таки посмотреть. Протянув руку, коснулся гладкой поверхности могильного камня. Неприятное ощущение – напоминает холодный лягушачий живот. Джем осторожно отвел руку и наконец решился взглянуть на старинную часовенку. И с облегчением увидел, что она тщательно почищена. Видны были лишь полуразмытые надписи: «Зло».
Джем очень обрадовался, что Томми Уэйтс – старик сторож – все привел в порядок. Возле заржавелой оградки стояло ведро с мыльной водой. И старый Томми, наверное, где-то неподалеку. Пригревшись на солнышке, Джем потянулся, обернулся и – заорал от ужаса. Старый Томми с метлой в руке смотрел на него налитыми кровью глазами.
– Что-то ты, Джереми, больно нервный нынче утром… – дружелюбно заметил он.
Джем уже было собирался что-нибудь ответить, как вдруг осознал, что ноги Томми не касаются земли. Да, господа. Ноги сторожа висели в воздухе, сантиметрах в двадцати над дорожкой. Как такое возможно?
– Надеюсь, не ты все там внутри изгадил, – продолжал Томми Уэйтс своим занудливым голосом, – ты же знаешь, как здесь поступают со злыми мальчиками?
Он улыбнулся – оскалив зубы и высунув язык. Джем, спотыкаясь, отшатнулся, смутно сознавая, что не бывает у людей таких острых и длинных языков. Нет, я не могу этого видеть, не может Томми Уэйтс парить над землей с таким длинным красным языком. Джем протер глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35