— У нас есть некоторые проблемы с доставкой этих средств в страну.— То есть, если называть все своими именами, вам нужно окно на границе или слепой таможенник?— Некоторым образом.— Могу сказать сразу, что окна в границе у меня нет. А вот с таможней я, в силу своих служебных обязанностей, сталкивался. С таможней я, наверное, помочь могу. Но вряд ли на основе голого энтузиазма. Сами понимаете, в какое время мы живем.— Сколько потребует таможня?— Если те, кого я знаю, то пять процентов со стоимости провозимого груза, если до ста тысяч долларов, и два с половиной процента, если свыше ста.— Значит, в нашем случае два с половиной, — заметил Федор.— Если сумма значительно больше, они могут сделать скидку.— Ну вот видите, — горячо сказал Федор.— Это надежный канал?— Это достаточно надежный канал. К тому же я могу подстраховать прохождение денег со стороны своей работы. В свою очередь, я могу задать вам вопрос?— Конечно.— Почему вы выбрали именно меня?— Вас рекомендовали Федор и еще один человек. Они доверяют вам. Мы доверяем им.— До меня вы ни с кем не работали?— Так получилось... Работали. Но остались ими недовольны и были вынуждены отказаться от услуг.— С кем вы работали? Это не праздный вопрос. Если вы нанимаете меня, я должен знать, кто был до меня. И должен знать о всех событиях, бывших до меня.— Мы работали с генералом Петром Семеновичем.— Который застрелился?— Вы тоже об этом слышали?— Я об этом не слышал, я об этом знаю! И в связи с вновь открывшимися в нашем деле обстоятельствами, с его самоубийством, я должен знать все. Абсолютно все.— Хорошо, вы узнаете все, когда мы согласуем оставшиеся вопросы.— Какие?— Денежные. Сколько вы потребуете за свои услуги? — задал Максим самый тяжелый для нынешнего финансового положения партии вопрос.— Столько же, сколько вы заплатите таможне, — сказал Александр Владимирович. — Два с половиной процента. Причем должен заметить, в отличие от таможенников мне придется очень много побегать. Они получат свое только за то, что они есть.— Но это же... — начал было Максим, но его остановил Прохор.— Другие варианты наших финансовых взаимоотношений, конечно, невозможны?— Отчего же? Вполне возможны. Вы можете нанять меня по единовременным ставкам.— По каким ставкам?— По существующим в охранных и сыскных предприятиях. Расценки рядового частного сыскного агента — от тридцати до ста долларов в час. Но я буду брать те же деньги за день, причем по самой низкой ставке. То есть тридцать долларов за восемь рабочих часов. И по десять за переработку, не связанную с риском. Это значит, за четырнадцатичасовой день — девяносто долларов. То есть в четыре-четырнадцать раз меньше, чем вам обошелся бы агент-частник или агент охранного предприятия.Партийцы переглянулись.— Теперь предусмотренные прейскурантом сыскных агентств доплаты за качество обслуживания. Я продолжаю работать в органах. Значит, еще тридцать. Мое звание подполковник милиции. Это еще пятьдесят. Я буду использовать служебное оружие. Десять. Служебный транспорт. Пять. И служебные источники информации. Эта услуга тянет на сорок долларов. Плюс десять долларов на разные прочие, трудно поддающиеся учету мелочи. Итого двести тридцать пять долларов в сутки. Согласитесь, вполне приемлемая, я бы даже сказал небольшая для подобного рода дела сумма. Правда, здесь есть одно «но». Такая форма взаиморасчетов возможна только при условии месячной предоплаты.Присутствующие партийцы шумно выдохнули воздух.— В случае же, когда мне придется работать за конечный результат, я бы хотел иметь достойное за проделанную мной работу вознаграждение. Два с половиной процента от всей суммы.— А ты говорил, у него истинно пролетарское происхождение, — тихо вздохнул Прохор.— В любом случае окончательное решение принимать вам. Но должен предупредить, более дешевый вариант вы вряд ли найдете.— Ну что решим? — упавшим голосом спросил Максим. Федор молча поднял руку. За ним — Прохор. Последним Максим.— Принято единогласно.Сдались идейные борцы за освобождение рабочего класса. Капитулировали перед превосходящими силами обрушившихся на них проблем. С первым наемным работником, с Петром Семеновичем, хоть и не напрямую, хоть через посредника, но еще как-то справлялись. Еще держали хорошую мину при все более ухудшающейся игре.А здесь не смогли. Здесь капитулировали. Сдались на милость затребовавшего и получившего два с половиной процента победителя.— Тогда будем считать, что наша с вами сделка состоялась, — подвел итог Александр Владимирович. — И чтобы не откладывать дела в долгий ящик и быстрее приблизиться к тому, что вы и я желаем, я бы хотел задать вам несколько вопросов. Вернее, один и самый главный вопрос — кто, кроме вас, осведомлен о партийных счетах?— Изначально только мы, покойный Петр Семенович и еще один подполковник, который был вместе с ним.— Фамилия подполковника?— Лукин. Подполковник Лукин.— Кто еще, кроме тех, кто, как вы выразились, «изначально» знал о счетах?— К сожалению, многие.— Кто конкретно? И как они могли узнать о том, что знали только вы, генерал и подполковник?— Дело в том, что этот подполковник сбежал. С дискетами сбежал.— Где он теперь?— Погиб. То есть я хотел сказать, убит.— Кем убит?— Точно неизвестно. Но, может быть, Ивановым.— Каким Ивановым? Кто такой Иванов?— Это тоже неизвестно. Но дискеты каким-то образом попали к нему.— Где попали?— На улице Агрономической. Где погиб подполковник Лукин. И еще несколько человек.— Кто их убил?— По всей видимости, Иванов.— С чего вы взяли?— Генерал Петр Семенович знакомился с материалами следствия. И сообщил нам, что следствие установило, что из оружия, которым были они убиты, стрелял Иванов.— То есть дискеты появились у Иванова после этого?— Наверное.— Вы пытались найти его и изъять похищенные дискеты?— Конечно. Петр Семенович искал его все это время.— Нашел?— Нашел. Но взять не смог.— Почему?— Его бойцы были убиты.— Кем?— Ивановым.Милицейский подполковник очень внимательно посмотрел на партийцев. Они несли какой-то маниакальный бред. На тему мании всеобщего преследования каким-то Ивановым.— С чего вы взяли, что это опять был Иванов?— Мы ничего не брали. Эту информацию нам сообщил Петр Семенович. Он расследовал гибель своих бойцов и знакомился с материалами уголовного дела.— То есть дискеты опять остались у Иванова?— У него.— Кто еще из оставшихся в живых знает о дискетах?— Мы, Иванов и, возможно, кто-нибудь из подчиненных Петра Семеновича.— Кто? Кого вы знаете?— Майора Сивашова и капитана Борца. Он давал нам их фамилии, когда согласовывал тех, кто поедет в Швейцарию.— Больше никто?— Кажется, нет.— Ну что ж. Значит с них, с майора и капитана, и надо начинать. И еще с Иванова. Потому что пока мы не узнаем, где они находятся, мы не можем быть спокойными за свои тылы. И значит, не можем приступать к решению главной, для которой вы меня сюда пригласили, задачи. Начинать надо с них! Есть у вас какие-нибудь их координаты?— Нет.— Тогда постарайтесь вспомнить их имена, фамилии, отчества, возраст и любую другую информацию, которая может пригодиться мне для установления их местопребывания... Глава 23 — Я никак не пойму, зачем мне встречаться с каким-то там Корольковым по кличке Папа? Зачем он мне нужен? — никак не мог уяснить суть поставленной перед ним задачи Иванов.— Вам — совершенно незачем. Встреча с Папой нужна не вам — нам.— Тогда зачем вам понадобилось, чтобы с Корольковым встречался я? Если он вам так нужен, встречайтесь с ним вы.— К сожалению, с нами он на контакт не пойдет.— А со мной пойдет?— С вами — пойдет.— Почему?— Потому что он вас знает.— Откуда он меня может знать, если я с ним незнаком и ни разу не видел?— Он вас знает заочно. А нам бы хотелось, чтобы это знакомство из заочного превратилось в очное.— Почему обязательно очное? Почему нельзя как-нибудь по-другому? Я готов вам помочь!.. Например, написать ему письмо или даже поговорить с ним по телефону. Я не хочу туда идти, чтобы знакомиться с ним лично. Почему я должен туда идти? Почему вы не можете обойтись без меня?— Потому что существует своя логика проведения такого рода операций. Я не могу посвящать вас во все детали, но если в общих чертах, то гражданин Корольков имеет выход на агента одной из иностранных спецслужб. Один только он имеет. В силу различных обстоятельств он знает вас. И как мы предполагаем, сможет подвести вас к этому агенту для передачи определенного рода информации, которой снабдим вас мы. Понятно?— Ни черта не понятно!— Повторяю — агент иностранной разведки доверяет Королькову, Корольков — доверят вам, вы просите Королькова о встрече с агентом и после знакомства передаете ему полученную от нас информацию. Теперь понятно?— Нет, непонятно! С чего это вдруг этот Корольков будет меня знакомить с иностранным агентом?— Потому что вы его об этом попросите.— Я попрошу?— Вы попросите. Когда с ним встретитесь.— Я не хочу с ним встречаться. И потом, он не станет со мной встречаться. С чего это он будет со мной встречаться?..— Он с вами встретится. Обязательно встретится.— Почему?— Потому что он захочет с вами встретиться.— Встречусь, чтобы они меня убили? — горько усмехнулся Иван Иванович. — Вы этого добиваетесь? Вы добиваетесь, чтобы они меня убили?— Они вас не убьют.— Как же не убьют, когда считают, что это я их тогда, в том доме. Когда вы все так подстроили, что это как будто я... Неужели они после этого меня простят?— Нет, не простят. Конечно, не простят. Но не убьют.— Почему не убьют, если я буду в их руках?— Потому что они будут бояться вас больше, чем вы их. Будут бояться, что вы убьете их первыми.— Это еще ничего не значит.— Кроме того, место для встречи будет выбрано нами с точки зрения обеспечения возможно более полноценной страховки и будет заранее подготовлено к ней. Мы посадим в специально оборудованные и хорошо замаскированные НП наших наблюдателей и снайперов. Они будут следить за вами не отрывая глаз. Любое неосторожное движение со стороны ваших собеседников будет пресекаться выстрелом.— А если они промахнутся?— Они не промахиваются.— А если меня убьют как-нибудь незаметно? Например, ножом?— На вас будет надет легкий бронежилет.— А тяжелый нельзя?— Тяжелый весит сорок килограммов и заметен на теле. При этом он ненамного надежней легкого. Кроме внешней страховки, мы планируем провести ряд упреждающих мероприятий, призванных повысить мотивацию Королькова на сохранение вам жизни.— Чего, чего?— Мы постараемся сделать так, что вы им будете нужны живым больше, чем мертвым.— Как так можно?— Например, убедив Королькова, что вы обладаете информацией, которая им необходима. И которую, убив вас, они никогда не получат.— Какой информацией?— Любой. Но об этом вы узнаете позже. Подводя итог, скажу, что для обеспечения вашей безопасности предусмотрены, если так можно выразиться, три кольца обороны: ближнее — это бронежилет, личное оружие и ваш имидж, внешнее — несколько снайперов-телохранителей, наблюдающих за встречей из скрытых засад и группа быстрого реагирования, способная оказаться на месте в считанные секунды, и последнее — так сказать меры психологической защиты. Ну что, убедил я вас?— Ну... Вроде да... Но все же было бы лучше, если кто-нибудь пошел на встречу вместо меня.— И тем не менее на эту встречу придется пойти именно вам!— Почему это?— Потому, что у вас нет другого выхода. Или вы соглашаетесь помогать нам. Или мы перестаем помогать вам! Мы просто перестанем прикрывать вас, и Корольков с компанией рано или поздно встретятся с вами без нашей страховки.! И тогда у вас уже не будет ни бронежилета, ни снайперов, hi группы быстрого реагирования. Тогда они просто...— Ладно, я понял. Я согласен. Что мне надо делать?— Пока ничего особенного. Вам надо будет появляться строго определенное время в строго определенных местах.— Зачем?— Затем, чтобы повысить заинтересованность Королькова во встрече... Глава 24 — Доложите готовность, — попросил в микрофон переносной рации майор Проскурин.— Черный готов.— Красный готов.— Желтый занял исходные позиции.— Синий может работать.Все были на местах и были готовы исполнить полученный ими приказ.— Добро. Всем готовность номер один. Начинаем через три минуты.— Поняли вас, Белый. Начало через три минуты.— Зеленого подготовили? Как слышите меня?— Слышу вас. Зеленый готов.— Нервничает?— Есть маленько. Но в принципе держится молодцом.— Подстрахуйте его на всякий случай.— Есть подстраховать.Две минуты.Одна.Пора!— Пошли!Одетого в черный кожаный плащ Иванова вытолкнули из машины, сунули в руку большой «дипломат» и показали направление, в котором ему следовало идти.В принципе Иванов знал свой путь. Знал каждый поворот и каждую, которую ему предстояло открыть, дверь. Свой путь, отснятый на видеокамеру, он много раз видел на экране телевизора.Повернуть направо.Пройти в арку. Повернуть налево. Пройти пятьдесят шагов.Зайти на крыльцо, открыть дверь и войти внутрь подъезда.Подняться на верхний этаж.Сесть на подоконник.И... сидеть до особого распоряжения...— Зеленый на месте. Черному работать, — прозвучал голос в наушниках.Черный упал животом на грязный пол чердака. Повозился телом, уминая мешающую лечь удобно грязь. Выставил вперед обвешанную маскировочными тряпками снайперскую винтовку, припал глазом к резиновому наглазнику и отыскал нужное окно.В окне в удобном кресле перед телевизором сидел мужчина. И медленно цедил из вскрытой банки пиво.— Цель вижу, — тихо сказал снайпер в закрепленный возле самых губ микрофон. — Начинаю работать.— Понял тебя. На подходах чисто. Можешь работать. Снайпер сделал несколько глубоких вдохов, потом один выдох, замер, словно закаменел, подвел перекрестье прицела к руке мужчины, пившего возле телевизора пиво, и плавно вдавил спусковой крючок.Пуля, мгновенно одолевшая тридцать метров, отделявших ее от цели, пробила оконное стекло и пробила навылет руку и зажатую в ней банку с пивом. Мужчина, пивший пиво, вскричал и упал на пол.— Работу сделал, — сказал в микрофон Черный. Быстро встал, несколькими движениями разобрал и уложил винтовку в специальный «дипломат». — Я готов, — доложил он.— Красному уводить Зеленого, — приказал майор Проскурин.— Вас понял. Уводить Зеленого.В подъезде открылась дверь, и кто-то громко крикнул:— Сашка! Ну ты куда делся? Нам уже идти пора... Крик был в точности такой, каким должен был быть. Иван Иванович встал с подоконника, спустился на первый этаж, вышел из подъезда и, как ему велели, не спеша прошел к арке.Черный прошел чердак по всей длине, вылез на крышу, прошел по ней до соседнего дома, через слуховое окно спустился на чердак, по нему добрался до люка, ведущего в подъезд, и, спустившись по подъездной лестнице, вышел на улицу. Иван Иванович сел в машину, которая не спеша и не нарушая правил дорожного движения слилась с городским транспортным потоком.— Красному, Желтому, Синему — отбой, — приказал майор Проскурин.— Есть отбой.— Есть отбой...На полу квартиры, расположенной на четвертом этаже, воя, матерясь и плача, катался мужчина, так и не допивший свое пиво. Катался один из ближайших подручных Королькова Ильи Григорьевича по кличке Папа.— Белый вызывает Розового, — сказал в микрофон майор Проскурин.— Розовый слушает.— Как у тебя дела по Фикусу?— Кактус на месте.— Понял тебя. К тебе направляется Зеленый. Будет через семь-восемь минут.— Понял вас. Через семь-восемь минут.— Сообщай о всех передвижениях по Фикусу.— Есть сообщать.Машина, в которой сидел Иванов, съехала из общего п тока машин в боковую улицу.— Готов? — спросил сидящий на заднем сиденье человек.— Что? — встрепенулся Иванов.— Я спрашиваю, ты готов?— Да, готов.— Ну тогда иди.— Я пошел... Что-то не получается.— Ремень сними.— Что?— Ремень безопасности сними. Он тебе встать мешает!— А-а. Ну да.Иванов открыл и закрыл дверцу и, вспоминая подробности еще одного сто раз показанного ему кинофильма, пошел вперед: до переулка, по нему направо, налево, прямо, возле мусорных баков опять налево и прямо до второго подъезда в кирпичной пятиэтажке. Затем по лестнице до подоконника пятого этажа.— Зеленый на месте.— Фиолетовому, Сиреневому и Коричневому работать.— Есть работать.Фиолетовый протер окуляр оптического прицела и приблизил к нему глаз.— Фикус не вижу. Повторяю — Фикус исчез из поля зрения.— Вызываю Сиреневого. — Сиреневый на связи.— Сообщи появление Фикуса на улице.— Фикус на улицу не выходил. Как поняли меня?— Понял тебя, Сиреневый. Сообщай о любых его передвижениях.Минутная пауза.— Сиреневый вызывает Белого.— Слушаю тебя.— Фикус вышел из подъезда. С мусорным ведром. Фикус направляется к мусорным бакам. Как поняли меня?..— Говорит Фиолетовый. Вижу Фикус на подходах к мусорному баку. Вижу очень хорошо, могу работать.Майор Проскурин на секунду замолк и задумался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44