Он шагнул вперед и включил свет: блеснул отполированный пол коридора, осветилась красная дорожка в самом узком месте у его двери. Осветились и двери, ведущие в запертые спальни по обеим стенам, и главная лестница со старинными дубовыми перилами, тонувшими в темноте холла внизу. Он поднялся по лестнице на самый верх.
– Здесь есть кто-нибудь? – Дверь его кабинета была открыта, и он увидел залитую лунным светом пустую комнату. Босиком сбежав по лестнице, он остановился на пороге кабинета, внимательно его осмотрев. Высокие французские окна в сад были распахнуты, и можно было видеть клочья тумана, ползущего по лужайке к дому...
– Проклятие! – прошептал он и включил свет. Если в дом кто-то залез, виноват он сам. Он вспомнил, как закрывал окна и уже собирался повернуть ключ в замке. В этот момент зазвонил телефон, и он отвлекся. Разговор с архидьяконом занял двадцать минут. Потом он вышел из комнаты, так и не проверив окна.
За дверью стояли несколько тростей, принадлежавших его предшественнику, страдавшему артритом. Он взял одну из них и, крепко сжав, принялся обыскивать дом. Столовая, гостиная, кухня, чердак, четыре спальни, два аттика... Нигде никого не было. Когда он завершил обход, в доме уже горели все огни. Посторонних он не нашел.
Заснуть будет трудно. Он быстро надел джинсы и рубашку из хлопка и вышел в сад. Когда Майк открывал калитку с табличкой «Дом священника», она скрипнула и сверкнула табличкой. Буква «м» давно поблекла, он намеревался обновить черные буквы в ближайшие дни. На дороге было гораздо темнее, чем он ожидал, деревья совсем не пропускали лунный свет. Во сне именно здесь за ним и гнался медведь.
– Отче наш, иже еси на небесех, – шептал он, ступая в темноту, – да святится имя Твое...
Глаза его начали привыкать к темноте. Дорога была пустынна, среди деревьев таяли остатки тумана. Медведя не было видно. Конечно, никакого медведя и не могло быть!
Он не спеша направился к центру городка. Там были люди, привлеченные необычайной лунной ночью. У паба собралась группа подростков. Он обошел их стороной и направился к реке. Заканчивался отлив, серебристый поток лился меж широких глинистых берегов, лохмотья тумана, почти невидимые, плыли над водой. Дюжина небольших лодок беспорядочно сгрудилась у причала, там, где их оставила убывающая вода. Скоро они снова будут на плаву, аккуратно выстраиваясь в линию у причала, нежно ласкаемые прибывающей водой. Майк медленно шел, засунув руки в карманы, слушая кряканье уток и отдаленное щебетание стайки перелетных птиц, совсем далеко, там, где грязь казалась серебряной, когда прибывала вода. У припаркованного на повороте фургончика с хот-догами собралась группа людей. Приблизившись, он почувствовал запах сосисок с луком и острыми приправами, и у него невольно потекли слюнки. Он пошарил в карманах: пусто. Жаль, неплохо было бы сейчас перекусить. Проходя мимо, он пожелал молодым людям доброго вечера, но в ответ получил лишь угрюмое молчание. Отойдя, он услышал тихое замечание и вздохнул.
За ним медленно ехал какой-то автомобиль. Но он не обращал на него внимания и остановился, чтобы взглянуть на реку. Автомобиль замер в ярдах пятидесяти от него, дал задний ход и остановился рядом.
– Майк? – Из окна выглянула Юдит. – Я так и решила, что это ты.
«Проклятие!»
За этот вечер он выругался уже второй раз, правда, теперь про себя.
– Юдит, что ты тут делаешь?
– Еду домой с обеда у Олли Дента. Было так здорово, что я решила вернуться самой красивой дорогой.
Она открыла дверцу, вышла из машины и тоже взглянула на реку.
– Тебе не спится? – спросила она.
Он покачал головой.
– Лег пораньше, но толку было мало. Кошмары замучили. Снилось, как за мной гнался медведь, вообрази.
Юдит засмеялась:
– Ну, просто Шекспир! Должно быть, на ночь сыру наелся. От него всегда бывают плохие сны. Однако в такую ночь спать невозможно.
В голосе ее прозвучала тоска, и Майк искоса взглянул на; нее. Он понял, что ничего не знал о том, как она на самом деле живет. Вряд ли у нее был близкий мужчина, по крайней мере, с тех пор, как они познакомились. Женщины-любовницы тоже не было. Она жила совсем одна, преподавала в школе, а все свободное время посвящала церкви.
– Как поживает Олли? – спросил он. Оливеру Денту было лет восемьдесят, и вряд ли их отношения выходили за рамки дружеских, хотя кто знает? Вопрос Майка вывел их обоих из задумчивости.
– Ему лучше. Завел себе домработницу, и это его очень забавляет. Жаль, что ею оказалась Линдси Кларк, но, полагаю, даже она лучше, чем вообще никого.
– Линдси Кларк? – Он наблюдал, как вода окружает лежавшую неподалеку на отмели лодку. – Не уверен, что я знаю ее.
– Нет, вы не знакомы. – Тон Юдит стал более жестким. – Возвращаясь к нашему вчерашнему разговору о ведьмах: она как раз одна из них. Священника она вряд ли сочла бы своим другом.
– Она... ведьма? – Майк повернулся и уставился на нее. – Настоящая ведьма?
Юдит кивнула и неожиданно вспылила:
– Ужас в том, что она умная! Оливер говорил только ней! У нее была возможность сделать блестящую карьеру в Кембриджском университете. Но это ее не устраивало! Несомненно, ее неоднократно пытались вразумить. Но она, точно глупый, капризный ребенок, которым, по сути, и является, взяла и совсем бросила университет. Не знаю, когда она стала ведьмой. Возможно, ее завербовал один из наших местных колдунов, и она не делает из этого секрета. Каждая пора ее тела источает зло! – Она на миг смолкла и продолжала: – Живет случайными заработками. В ней бездна очарования, она очень привлекательная. Мужчины так и падают к ее ногам! – Ее губы презрительно искривились. – Так что, дорогой Майк, будь осторожен. Если она положит на тебя глаз, ты пропал!
– Я уже заинтригован. – Теперь лодка была окружена водой, которая уже подбиралась к их ногам, тихо шелестя. – Ты и раньше говорила, что здесь повсюду много колдовства. Настоящего колдовства. Это ощущается даже в школе?
– Иногда. – Юдит поежилась. На ней было цветастое платье с короткими рукавчиками и легкие сандалии без каблуков. Теплый ночной воздух был совершенно неподвижен, ни ветерка, но на мгновение ее плечи покрылись гусиной кожей. – Это свойственно подростковому возрасту. Увлечение сатанизмом! Даже дети в моем классе считают, что это здорово, что это возбуждает. В этих местах не менее двух колдунов, и есть реальная опасность, что дети будут втянуты в это безобразие.
– А церковь не дает им тех ощущений, какие им нужны, – задумчиво произнес Майк.
– Совершенно не дает, – снова поежилась Юдит. – Но почему она вообще должна это делать? Это же не развлечение.
– В самом деле. – Он отвернулся, чтобы скрыть легкую улыбку.
– Будь осторожен, Майк. – Она взглянула на него. – Знаешь, ты ведь очень уязвим.
– Неужели? – Он был искренне удивлен.
– Ты должен был раньше спросить меня о здешних ведьмах. – Она украдкой взглянула на него. – Ты должен знать, Майк: зло всегда ощутимо. В такую ночь, когда стоит эта полная луна и по реке поднимается туман, опасность буквально витает в воздухе. Тот человек, который обратился к тебе по поводу привидений, был искренне напуган, иначе бы он с тобой не заговорил об этом.
Помимо своей воли Майк оглянулся и посмотрел на реку. Минуту он молчал нахмурившись. Говоря, Юдит следила за выражением его лица.
Наконец он произнес:
– Ты полагаешь, мне надо поговорить с этой Линдси? Наверное, так будет лучше?
– Нет! – Ответ прозвучал так резко, что он даже отступил на шаг. – Нет, Майк. Не хочу, чтобы ты вообще к ней приближался!
– Не считаешь меня достаточно сильным, чтобы противостоять злу? – В его голосе послышался упрек.
– Уверена, ты сильный. – Юдит смотрела на молодую парочку, идущую в их сторону по дорожке, рука в руке; время от времени они останавливались, чтобы слиться в жарком поцелуе. Она содрогнулась. – Не привлекай ее внимания, Майк. Я сама займусь ею. Мои молитвы... Мы обуздаем ее.
Майк мельком взглянул на нее. Почему, с удивлением подумал он, почему ее фраза так сильно обеспокоила его?
Спустя час Юдит в хлопчатобумажной пижаме и дымчато-голубом халате вошла в свою кухню. Взяв одну из коробочек с лекарствами, она достала таблетку варфарина и проглотила ее, запив двумя глотками воды. Это она делала каждый вечер с тех пор, как перенесла операцию на сердечном клапане, незадолго до приезда Майка в их город. Затем она ушла в спальню, где встала на колени перед кроватью и молитвенно сложила руки, точно так же, как делала это с раннего детства. Молитва длилась пятнадцать минут, но в конце Юдит почему-то была странно напряжена и дрожала, хотя ночь была такая теплая. Но в ее спальне, неотапливаемой даже зимой, всегда было холодно. Поднявшись с колен, Юдит скинула халатик, выключила свет и залезла в узкую кровать. Обычно она засыпала быстро, но теперь ею овладело беспокойство. Ей показалось, что она выпила слишком много кофе, пульс ее неровно стучал, дыхание прерывалось, глаза отказывались закрываться. Она невольно высматривала в комнате, среди теней от уличных огней, у садовых ворот какие-то смутные силуэты...
«Мне нужна твоя помощь, добродетельная Мери Филипс».
Голос прозвучал из угла комнаты.
Тихонько вскрикнув, Юдит зарылась в подушки. Потом она попыталась разглядеть, что таится в углу? Или – кто? Но там, где стоял шкаф, между дверью и окном, было темно.
«Мы должны отыскать в этом районе всех ведьм. Это богоугодное дело».
В ужасе Юдит вздрогнула. Она не добродетельная Филипс! Он обращается не к ней!
«Тебе ведь понравилось работать со мною, и нам предстоит сделать еще немало, Мери».
– Я не Мери! – Юдит обнаружила, что говорит вслух, хриплым от страха голосом, трясясь и в то же время, негодуя, оттого что ее с кем-то спутали. – Вы обращаетесь не к той женщине!
Она сильно дрожала. Ей показалось, что из угла донесся смешок. Когда она напрягла глаза, чтобы разглядеть того, кто прятался в углу, на ее улицу повернул автомобиль, и сквозь занавески полыхнул свет фар, осветив стену. Там никого не было. Конечно, никого и не могло быть! Показалось. Она сильно зажмурилась и укрылась одеялом с головой.
К утру она обо всем забыла.
19
Среда , ночь
Когда Линдси вышла из дома, огромная луна все еще заливала ярким, почти дневным светом всю округу. В тени старых построек, у причала, ютились рядком три дощатых рыболовных домика. Здесь глубокий канал подходил к берегу совсем близко, вода была темная и беспокойно колыхалась в лунном свете. В полной тишине Линдси остановилась и посмотрела вдоль реки, в сторону ее широкого устья. Где-то там, за мерцающей полоской воды и прибрежной топи, таилось древнее зло, прячась в холодном морском тумане. Она все отчетливее ощущала, как оно поджидает, и это пугало ее. Неужели она одна-единственная на всем полуострове чувствует его?
Казалось, что спит весь мир; здания с обеих сторон ее дома были окутаны мраком. Линдси тихонько вернулась и, выкатив велосипед, захлопнула парадную дверь. Никто не видел, как она направилась вдоль причала и свернула на узкую дорожку к центру городка.
Старая церковь в лунном свете смотрелась как старинный гобелен: сочетание серого и темного бархатно-зеленого. Перебравшись через ограду, Линдси долго стояла неподвижно и прислушивалась. Где-то жалобно запела разбуженная лунным светом птица и смолкла; и Линдси услышала тонкий свист крыльев летучих мышей, когда они пронеслись над травой.
Уверенным шагом девушка направилась в самую чащу, где раньше была стена церкви, и, опустившись на мокрую от росы траву, вынула из кармана потайной фонарь. Запалив фитилек, она обхватила лампу ладонями, ожидая, пока вокруг фитилька растопится воск. Добавив щепотку сушеных, трав и несколько зерен фимиама, которые сразу зашипели и забрызгали огнем, она начала тихо молиться богине, произнося слова слабым шепотом и все равно боясь, что в тишине ее могут услышать. И вовсе не потому, что поблизости мо кто-то быть. Дорога была пуста, дома остались далеко за деревьями, во мраке, дом Лизы был пуст и погружен в сон.
Закончив молитву, она долго стояла в напряжении, ожидая прихода теней. Но вокруг все было тихо и спокойно.
Наконец Линдси повернулась и возвратилась к церковной стене. На дороге она постояла в нерешительности у своего велосипеда, затем, после недолгого сосредоточенного раздумья, направилась к коттеджу. Вместо таблички «Продается» появилась горделивая и категорическая надпись «Продано»; Табличка была привязана к воротам в конце живой изгороди, бросавшей черную тень на дорогу. Билл Фортингейл сказал ей, что покупателем была какая-то деловая женщина из Лондона, весьма богатая. Дачница! Некто, кто, вероятнее всего, наймет дизайнера по интерьеру и кучу садовников, которые переделают здесь все до полной неузнаваемости. Линдси осторожно вошла в сад. В лунном свете тени были совершенно черными. Казалось, что дом пуст, что он крепко спит. За дверями и пустыми окнами без занавесок она почувствовала всю его внутреннюю опустошенность, и вдруг девушке стало страшно. Она остановилась, оглядываясь вокруг. Короткие волосы у нее на затылке встали дыбом.
– Лиза? – прошептала она. – Лиза, ты здесь?
Никто не ответил. Луна поднялась высоко в небо и казалась меньше. На яблоне у ворот тревожно вскрикнула птица, и Линдси увидела маленькую темную тень, быстро метнувшуюся через сад и исчезнувшую в темноте.
Пробираясь между кустами роз, усыпанными тяжелыми, полностью распустившимися и сладко пахнущими цветами, Линдси осторожно обошла дом с тыла. Терраса была расширена лет тридцать назад, этими Симпсонами. Покрытые пушистым мхом красные кирпичи были уложены «елочкой» по краям террасы, и еще там оставалось много огромных старых цветочных горшков, в которых пышно росли давно не стриженые кусты лаванды и розмарина. Линдси стояла и смотрела через лужайку на цветочные клумбы. Отяжелевшие от цветов розовые кусты заполонили беседку, и аромат, густой и сладкий в ночном воздухе, казался почти приторным. Она сошла с террасы в сад и почувствовала множество устремленных на нее глаз – это были мелкие животные и птицы, а также иные ночные существа: затаившиеся, невидимые обитатели сада, для которых он стал родным домом. Они тоже были встревожены, так же как она; были обеспокоены тем, что станет с этим местом?
– Я обо всем позабочусь, мои дорогие, – прошептала Линдси. Она почувствовала, что они прислушались к ней, что они насторожились. И... что они одобрили ее намерения. – Мы все не хотим, чтобы здесь кто-то поселился, не так ли? Не беспокойтесь, я от нее избавлюсь. Вы должны мне помочь!
Ухнула сова, она посмотрела вверх, наблюдая за ее стремительным беззвучным полетом по саду, и улыбнулась.
– Это будет забавная игра для всех нас, верно? И Лиза тоже нам поможет. – Девушка помедлила, огляделась. – Лиза, ты нам поможешь, правда? Мы не хотим, чтобы чужаки вторглись сюда! Это наше место, твое и мое!
Ей рассказывали, что Симпсоны кое-как протянули восемнадцать месяцев и все же съехали из этого дома. Отдыхающие дачники приходили и уходили. Казалось, они не тревожили Лизу. В конце концов, были и долгие периоды, когда коттедж стоял совсем пустой. А с тех пор, как Линдси вернулась в городок, отдыхающих вообще не было. Она об этом позаботилась! Ей не хотелось, чтобы здесь кто-то жил, потому что этот сад принадлежал ей. Она владела этим местом, но делала все так осторожно, что случайный наблюдатель ни за что не догадался бы, что здесь вообще кто-то бывает. Здесь она выращивала травы и ухаживала за своими растениями.
В университете она продержалась всего четыре семестра. Ненавистное место! Город полный людей, машин и шума! Ее родители отказались от нее, буквально умыв руки, когда она вдруг бросила учебу. Отец был взбешен, мама плакала.
– Большинство нормальных ребят отдали бы руку на отсечение, лишь бы попасть в Кембридж! Как ты могла так поступить с нами?!
Они никогда ее не понимали. Им было безразлично, кем она была на самом деле, что было хорошо лично для нее, а не только для них. Когда умерла Люси Штебинг, сестра ее бабушки, и оставила ей в наследство свой небольшой коттедж в городке Мистли, Линдси восприняла это как знак благословения своему стремлению к независимости. Она поселилась; в доме и жила случайными заработками в поселке, чтобы спокойно отдаться давней страсти: созданию подробных иллюстраций и исследованиям оккультного применения растений, должных когда-нибудь составить основу своеобразной библии колдовских трав, которую она собиралась написать. Она так и не вернулась в родительский дом в Вудбридже, никогда больше не видела отца. Ее мать изредка навещала ее с грудой домашней еды и одеждой и хлопотала вокруг нее. Линдси едва замечала ее. Она мечтала, чтобы они оставили eе в покое!
Тряхнув головой, она удивилась, что именно могло вдруг заставить ее вспомнить о прошлом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
– Здесь есть кто-нибудь? – Дверь его кабинета была открыта, и он увидел залитую лунным светом пустую комнату. Босиком сбежав по лестнице, он остановился на пороге кабинета, внимательно его осмотрев. Высокие французские окна в сад были распахнуты, и можно было видеть клочья тумана, ползущего по лужайке к дому...
– Проклятие! – прошептал он и включил свет. Если в дом кто-то залез, виноват он сам. Он вспомнил, как закрывал окна и уже собирался повернуть ключ в замке. В этот момент зазвонил телефон, и он отвлекся. Разговор с архидьяконом занял двадцать минут. Потом он вышел из комнаты, так и не проверив окна.
За дверью стояли несколько тростей, принадлежавших его предшественнику, страдавшему артритом. Он взял одну из них и, крепко сжав, принялся обыскивать дом. Столовая, гостиная, кухня, чердак, четыре спальни, два аттика... Нигде никого не было. Когда он завершил обход, в доме уже горели все огни. Посторонних он не нашел.
Заснуть будет трудно. Он быстро надел джинсы и рубашку из хлопка и вышел в сад. Когда Майк открывал калитку с табличкой «Дом священника», она скрипнула и сверкнула табличкой. Буква «м» давно поблекла, он намеревался обновить черные буквы в ближайшие дни. На дороге было гораздо темнее, чем он ожидал, деревья совсем не пропускали лунный свет. Во сне именно здесь за ним и гнался медведь.
– Отче наш, иже еси на небесех, – шептал он, ступая в темноту, – да святится имя Твое...
Глаза его начали привыкать к темноте. Дорога была пустынна, среди деревьев таяли остатки тумана. Медведя не было видно. Конечно, никакого медведя и не могло быть!
Он не спеша направился к центру городка. Там были люди, привлеченные необычайной лунной ночью. У паба собралась группа подростков. Он обошел их стороной и направился к реке. Заканчивался отлив, серебристый поток лился меж широких глинистых берегов, лохмотья тумана, почти невидимые, плыли над водой. Дюжина небольших лодок беспорядочно сгрудилась у причала, там, где их оставила убывающая вода. Скоро они снова будут на плаву, аккуратно выстраиваясь в линию у причала, нежно ласкаемые прибывающей водой. Майк медленно шел, засунув руки в карманы, слушая кряканье уток и отдаленное щебетание стайки перелетных птиц, совсем далеко, там, где грязь казалась серебряной, когда прибывала вода. У припаркованного на повороте фургончика с хот-догами собралась группа людей. Приблизившись, он почувствовал запах сосисок с луком и острыми приправами, и у него невольно потекли слюнки. Он пошарил в карманах: пусто. Жаль, неплохо было бы сейчас перекусить. Проходя мимо, он пожелал молодым людям доброго вечера, но в ответ получил лишь угрюмое молчание. Отойдя, он услышал тихое замечание и вздохнул.
За ним медленно ехал какой-то автомобиль. Но он не обращал на него внимания и остановился, чтобы взглянуть на реку. Автомобиль замер в ярдах пятидесяти от него, дал задний ход и остановился рядом.
– Майк? – Из окна выглянула Юдит. – Я так и решила, что это ты.
«Проклятие!»
За этот вечер он выругался уже второй раз, правда, теперь про себя.
– Юдит, что ты тут делаешь?
– Еду домой с обеда у Олли Дента. Было так здорово, что я решила вернуться самой красивой дорогой.
Она открыла дверцу, вышла из машины и тоже взглянула на реку.
– Тебе не спится? – спросила она.
Он покачал головой.
– Лег пораньше, но толку было мало. Кошмары замучили. Снилось, как за мной гнался медведь, вообрази.
Юдит засмеялась:
– Ну, просто Шекспир! Должно быть, на ночь сыру наелся. От него всегда бывают плохие сны. Однако в такую ночь спать невозможно.
В голосе ее прозвучала тоска, и Майк искоса взглянул на; нее. Он понял, что ничего не знал о том, как она на самом деле живет. Вряд ли у нее был близкий мужчина, по крайней мере, с тех пор, как они познакомились. Женщины-любовницы тоже не было. Она жила совсем одна, преподавала в школе, а все свободное время посвящала церкви.
– Как поживает Олли? – спросил он. Оливеру Денту было лет восемьдесят, и вряд ли их отношения выходили за рамки дружеских, хотя кто знает? Вопрос Майка вывел их обоих из задумчивости.
– Ему лучше. Завел себе домработницу, и это его очень забавляет. Жаль, что ею оказалась Линдси Кларк, но, полагаю, даже она лучше, чем вообще никого.
– Линдси Кларк? – Он наблюдал, как вода окружает лежавшую неподалеку на отмели лодку. – Не уверен, что я знаю ее.
– Нет, вы не знакомы. – Тон Юдит стал более жестким. – Возвращаясь к нашему вчерашнему разговору о ведьмах: она как раз одна из них. Священника она вряд ли сочла бы своим другом.
– Она... ведьма? – Майк повернулся и уставился на нее. – Настоящая ведьма?
Юдит кивнула и неожиданно вспылила:
– Ужас в том, что она умная! Оливер говорил только ней! У нее была возможность сделать блестящую карьеру в Кембриджском университете. Но это ее не устраивало! Несомненно, ее неоднократно пытались вразумить. Но она, точно глупый, капризный ребенок, которым, по сути, и является, взяла и совсем бросила университет. Не знаю, когда она стала ведьмой. Возможно, ее завербовал один из наших местных колдунов, и она не делает из этого секрета. Каждая пора ее тела источает зло! – Она на миг смолкла и продолжала: – Живет случайными заработками. В ней бездна очарования, она очень привлекательная. Мужчины так и падают к ее ногам! – Ее губы презрительно искривились. – Так что, дорогой Майк, будь осторожен. Если она положит на тебя глаз, ты пропал!
– Я уже заинтригован. – Теперь лодка была окружена водой, которая уже подбиралась к их ногам, тихо шелестя. – Ты и раньше говорила, что здесь повсюду много колдовства. Настоящего колдовства. Это ощущается даже в школе?
– Иногда. – Юдит поежилась. На ней было цветастое платье с короткими рукавчиками и легкие сандалии без каблуков. Теплый ночной воздух был совершенно неподвижен, ни ветерка, но на мгновение ее плечи покрылись гусиной кожей. – Это свойственно подростковому возрасту. Увлечение сатанизмом! Даже дети в моем классе считают, что это здорово, что это возбуждает. В этих местах не менее двух колдунов, и есть реальная опасность, что дети будут втянуты в это безобразие.
– А церковь не дает им тех ощущений, какие им нужны, – задумчиво произнес Майк.
– Совершенно не дает, – снова поежилась Юдит. – Но почему она вообще должна это делать? Это же не развлечение.
– В самом деле. – Он отвернулся, чтобы скрыть легкую улыбку.
– Будь осторожен, Майк. – Она взглянула на него. – Знаешь, ты ведь очень уязвим.
– Неужели? – Он был искренне удивлен.
– Ты должен был раньше спросить меня о здешних ведьмах. – Она украдкой взглянула на него. – Ты должен знать, Майк: зло всегда ощутимо. В такую ночь, когда стоит эта полная луна и по реке поднимается туман, опасность буквально витает в воздухе. Тот человек, который обратился к тебе по поводу привидений, был искренне напуган, иначе бы он с тобой не заговорил об этом.
Помимо своей воли Майк оглянулся и посмотрел на реку. Минуту он молчал нахмурившись. Говоря, Юдит следила за выражением его лица.
Наконец он произнес:
– Ты полагаешь, мне надо поговорить с этой Линдси? Наверное, так будет лучше?
– Нет! – Ответ прозвучал так резко, что он даже отступил на шаг. – Нет, Майк. Не хочу, чтобы ты вообще к ней приближался!
– Не считаешь меня достаточно сильным, чтобы противостоять злу? – В его голосе послышался упрек.
– Уверена, ты сильный. – Юдит смотрела на молодую парочку, идущую в их сторону по дорожке, рука в руке; время от времени они останавливались, чтобы слиться в жарком поцелуе. Она содрогнулась. – Не привлекай ее внимания, Майк. Я сама займусь ею. Мои молитвы... Мы обуздаем ее.
Майк мельком взглянул на нее. Почему, с удивлением подумал он, почему ее фраза так сильно обеспокоила его?
Спустя час Юдит в хлопчатобумажной пижаме и дымчато-голубом халате вошла в свою кухню. Взяв одну из коробочек с лекарствами, она достала таблетку варфарина и проглотила ее, запив двумя глотками воды. Это она делала каждый вечер с тех пор, как перенесла операцию на сердечном клапане, незадолго до приезда Майка в их город. Затем она ушла в спальню, где встала на колени перед кроватью и молитвенно сложила руки, точно так же, как делала это с раннего детства. Молитва длилась пятнадцать минут, но в конце Юдит почему-то была странно напряжена и дрожала, хотя ночь была такая теплая. Но в ее спальне, неотапливаемой даже зимой, всегда было холодно. Поднявшись с колен, Юдит скинула халатик, выключила свет и залезла в узкую кровать. Обычно она засыпала быстро, но теперь ею овладело беспокойство. Ей показалось, что она выпила слишком много кофе, пульс ее неровно стучал, дыхание прерывалось, глаза отказывались закрываться. Она невольно высматривала в комнате, среди теней от уличных огней, у садовых ворот какие-то смутные силуэты...
«Мне нужна твоя помощь, добродетельная Мери Филипс».
Голос прозвучал из угла комнаты.
Тихонько вскрикнув, Юдит зарылась в подушки. Потом она попыталась разглядеть, что таится в углу? Или – кто? Но там, где стоял шкаф, между дверью и окном, было темно.
«Мы должны отыскать в этом районе всех ведьм. Это богоугодное дело».
В ужасе Юдит вздрогнула. Она не добродетельная Филипс! Он обращается не к ней!
«Тебе ведь понравилось работать со мною, и нам предстоит сделать еще немало, Мери».
– Я не Мери! – Юдит обнаружила, что говорит вслух, хриплым от страха голосом, трясясь и в то же время, негодуя, оттого что ее с кем-то спутали. – Вы обращаетесь не к той женщине!
Она сильно дрожала. Ей показалось, что из угла донесся смешок. Когда она напрягла глаза, чтобы разглядеть того, кто прятался в углу, на ее улицу повернул автомобиль, и сквозь занавески полыхнул свет фар, осветив стену. Там никого не было. Конечно, никого и не могло быть! Показалось. Она сильно зажмурилась и укрылась одеялом с головой.
К утру она обо всем забыла.
19
Среда , ночь
Когда Линдси вышла из дома, огромная луна все еще заливала ярким, почти дневным светом всю округу. В тени старых построек, у причала, ютились рядком три дощатых рыболовных домика. Здесь глубокий канал подходил к берегу совсем близко, вода была темная и беспокойно колыхалась в лунном свете. В полной тишине Линдси остановилась и посмотрела вдоль реки, в сторону ее широкого устья. Где-то там, за мерцающей полоской воды и прибрежной топи, таилось древнее зло, прячась в холодном морском тумане. Она все отчетливее ощущала, как оно поджидает, и это пугало ее. Неужели она одна-единственная на всем полуострове чувствует его?
Казалось, что спит весь мир; здания с обеих сторон ее дома были окутаны мраком. Линдси тихонько вернулась и, выкатив велосипед, захлопнула парадную дверь. Никто не видел, как она направилась вдоль причала и свернула на узкую дорожку к центру городка.
Старая церковь в лунном свете смотрелась как старинный гобелен: сочетание серого и темного бархатно-зеленого. Перебравшись через ограду, Линдси долго стояла неподвижно и прислушивалась. Где-то жалобно запела разбуженная лунным светом птица и смолкла; и Линдси услышала тонкий свист крыльев летучих мышей, когда они пронеслись над травой.
Уверенным шагом девушка направилась в самую чащу, где раньше была стена церкви, и, опустившись на мокрую от росы траву, вынула из кармана потайной фонарь. Запалив фитилек, она обхватила лампу ладонями, ожидая, пока вокруг фитилька растопится воск. Добавив щепотку сушеных, трав и несколько зерен фимиама, которые сразу зашипели и забрызгали огнем, она начала тихо молиться богине, произнося слова слабым шепотом и все равно боясь, что в тишине ее могут услышать. И вовсе не потому, что поблизости мо кто-то быть. Дорога была пуста, дома остались далеко за деревьями, во мраке, дом Лизы был пуст и погружен в сон.
Закончив молитву, она долго стояла в напряжении, ожидая прихода теней. Но вокруг все было тихо и спокойно.
Наконец Линдси повернулась и возвратилась к церковной стене. На дороге она постояла в нерешительности у своего велосипеда, затем, после недолгого сосредоточенного раздумья, направилась к коттеджу. Вместо таблички «Продается» появилась горделивая и категорическая надпись «Продано»; Табличка была привязана к воротам в конце живой изгороди, бросавшей черную тень на дорогу. Билл Фортингейл сказал ей, что покупателем была какая-то деловая женщина из Лондона, весьма богатая. Дачница! Некто, кто, вероятнее всего, наймет дизайнера по интерьеру и кучу садовников, которые переделают здесь все до полной неузнаваемости. Линдси осторожно вошла в сад. В лунном свете тени были совершенно черными. Казалось, что дом пуст, что он крепко спит. За дверями и пустыми окнами без занавесок она почувствовала всю его внутреннюю опустошенность, и вдруг девушке стало страшно. Она остановилась, оглядываясь вокруг. Короткие волосы у нее на затылке встали дыбом.
– Лиза? – прошептала она. – Лиза, ты здесь?
Никто не ответил. Луна поднялась высоко в небо и казалась меньше. На яблоне у ворот тревожно вскрикнула птица, и Линдси увидела маленькую темную тень, быстро метнувшуюся через сад и исчезнувшую в темноте.
Пробираясь между кустами роз, усыпанными тяжелыми, полностью распустившимися и сладко пахнущими цветами, Линдси осторожно обошла дом с тыла. Терраса была расширена лет тридцать назад, этими Симпсонами. Покрытые пушистым мхом красные кирпичи были уложены «елочкой» по краям террасы, и еще там оставалось много огромных старых цветочных горшков, в которых пышно росли давно не стриженые кусты лаванды и розмарина. Линдси стояла и смотрела через лужайку на цветочные клумбы. Отяжелевшие от цветов розовые кусты заполонили беседку, и аромат, густой и сладкий в ночном воздухе, казался почти приторным. Она сошла с террасы в сад и почувствовала множество устремленных на нее глаз – это были мелкие животные и птицы, а также иные ночные существа: затаившиеся, невидимые обитатели сада, для которых он стал родным домом. Они тоже были встревожены, так же как она; были обеспокоены тем, что станет с этим местом?
– Я обо всем позабочусь, мои дорогие, – прошептала Линдси. Она почувствовала, что они прислушались к ней, что они насторожились. И... что они одобрили ее намерения. – Мы все не хотим, чтобы здесь кто-то поселился, не так ли? Не беспокойтесь, я от нее избавлюсь. Вы должны мне помочь!
Ухнула сова, она посмотрела вверх, наблюдая за ее стремительным беззвучным полетом по саду, и улыбнулась.
– Это будет забавная игра для всех нас, верно? И Лиза тоже нам поможет. – Девушка помедлила, огляделась. – Лиза, ты нам поможешь, правда? Мы не хотим, чтобы чужаки вторглись сюда! Это наше место, твое и мое!
Ей рассказывали, что Симпсоны кое-как протянули восемнадцать месяцев и все же съехали из этого дома. Отдыхающие дачники приходили и уходили. Казалось, они не тревожили Лизу. В конце концов, были и долгие периоды, когда коттедж стоял совсем пустой. А с тех пор, как Линдси вернулась в городок, отдыхающих вообще не было. Она об этом позаботилась! Ей не хотелось, чтобы здесь кто-то жил, потому что этот сад принадлежал ей. Она владела этим местом, но делала все так осторожно, что случайный наблюдатель ни за что не догадался бы, что здесь вообще кто-то бывает. Здесь она выращивала травы и ухаживала за своими растениями.
В университете она продержалась всего четыре семестра. Ненавистное место! Город полный людей, машин и шума! Ее родители отказались от нее, буквально умыв руки, когда она вдруг бросила учебу. Отец был взбешен, мама плакала.
– Большинство нормальных ребят отдали бы руку на отсечение, лишь бы попасть в Кембридж! Как ты могла так поступить с нами?!
Они никогда ее не понимали. Им было безразлично, кем она была на самом деле, что было хорошо лично для нее, а не только для них. Когда умерла Люси Штебинг, сестра ее бабушки, и оставила ей в наследство свой небольшой коттедж в городке Мистли, Линдси восприняла это как знак благословения своему стремлению к независимости. Она поселилась; в доме и жила случайными заработками в поселке, чтобы спокойно отдаться давней страсти: созданию подробных иллюстраций и исследованиям оккультного применения растений, должных когда-нибудь составить основу своеобразной библии колдовских трав, которую она собиралась написать. Она так и не вернулась в родительский дом в Вудбридже, никогда больше не видела отца. Ее мать изредка навещала ее с грудой домашней еды и одеждой и хлопотала вокруг нее. Линдси едва замечала ее. Она мечтала, чтобы они оставили eе в покое!
Тряхнув головой, она удивилась, что именно могло вдруг заставить ее вспомнить о прошлом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57