– Она предпочла не заметить, что Джордж поморщился. – И мне нужно избавиться от этой сраной резиновой маски, связаться с Мартином и сообщить, пусть остается на «Романове», если не возражаете.
– Если я… – Джордж потряс головой. – Транх, ваша оценка предлагаемого Рашелью направления действий?
– Боюсь, она права, – неохотно ответил Транх и, помолчав, добавил: – А кто вам нужен?
– Для такой работы? – Рашель пожала плечами. – Для нее никто не готов. Заявляю: лучшее прикрытие – отсутствие всякого прикрытия. Мы с Мартином в открытую представляемся дипломатами Объединенных Наций, пользующимися низкоприоритетным транспортом между местами прикомандировки. Мы должны встретиться с остальными из нашей миссии на Новом Порядке. Совсем простая легенда, но она дает мне возможность приложить минимальные усилия, чтобы выдать себя за другую, а также очерчивает ясную границу моих полномочий, повод для беседы с капитаном и прочее. Я… – Она выглядела взволнованной. – Сперва Новая Прага, потом Новый Порядок. Слышала эти названия раньше. Нечто нехорошее, какие-то злодеяния.
– Новый Порядок, – подчеркнул Джордж. – Да без дипломатического иммунитета туда лучше не соваться. И даже с ним. Я должен прислать тебе внутренние инструкции об этом месте, Рашель. Ты и не захочешь высаживаться там.
– Так скверно?
– Там диктатура под управлением РеМастированных, – мрачно сообщил Транх. – Неприятная местная идеология, неожиданно выскочившая, как поганка на участке. Это согласуется с тем, что выудил трал нашего вспомогательного офиса. Мы пережевываем фастфуд любых упоминаний о Москве и получили высокую вероятность попадания в цель с военблогером, путешествующим на «Романове». Он раскручивает московское дело с другого конца, делая некие не подтвержденные, но весьма параноидальные предположения насчет выживших – не дипломатов, – которых отслеживали и убивали. Что более интересно, он – на борту «Романова», и РеМастированные – одно из ключевых слов, из-за которого его колонку захватил наш трал. Ничего особенного, только намек, но он имеет на них зуб – я проследил его историю, когда здесь дела вышли из рамок. РеМастированные – местная сила, и были известны своим вмешательством во внутренние дела других миров еще до этого.
– Они весьма безжалостны, и если вовлечены в данную проблему, мне не хотелось бы, чтобы вы путешествовали поблизости от их миров, неважно, с дипломатическими документами или без, – добавил Джордж. – У вас пять часов до отправления и по меньшей мере три из них на дорогу по «бобовому стеблю» до орбиты. Подготовьтесь. Я поручу Джанни открыть вам кредитную линию для этой миссии, а вы, Транх, проводите Рашель. Проинструктируйте ее насчет РеМастированных в любом случае. Рашель, Мартин составит вам пару. Он знает корабль и будет вашим техническим советником. Мы будем общаться в пути, и плевать на расходы. Сейчас же я должен расчистить этот гадюшник, а потому не присоединяюсь.
Он протянул руку, Рашель ее пожала.
– Удачи, – сказал он. – Чувствую, вам она понадобится.
«Ужасы никогда не заканчиваются, но спустя какое-то время можно научиться с ними жить, – размышляла Рашель. – Или, скорее, узнать, как жить в промежутках между ними, между колонками новостей в мирные цивилизованные времена, которые и твоя заслуга тоже. Ты выясняешь, как жить, чтобы расширить территорию спокойствия и сократить площадь дурных новостей. Надо лишь работать до конца истории и сделать вселенную безопасной. В конце концов понимаешь, что в лучшем случае это была игра с нулевым счетом, и в итоге ты проигрываешь, но ты на правильной стороне, так что это не важно. Кто-то же должен…
Подонок. Другого слова нет. Осколочные гранаты в публику на нерелигиозной светско-дружеской мемориальной церемонии – подчеркиваю: подонок. Крики людей, девочка с оторванной рукой, женщина без головы. Девушка в переднем ряду, в отчаянии склонившаяся над своим другом с окровавленной головой…»
– Полезный груз готов? – тихо спросила Рашель.
– Минутку. – Приткин вытащил диагностический зонд. – В лучшем виде. Приложите сюда палец. Установим секретность.
– Хорошо. – Рашель вытянула руку, обхватила пальцами зонд, дождалась, пока тот пискнул, подтверждая успешную замену ключа.
Приткин воткнул зонд обратно в слот большого дорожного сундука и дождался, когда лампочка на его дне замигала красным. Затем вытащил зонд.
– Это ваше. Вооружен и загружен. – Он выпрямился и протянул зонд.
– На какой отдел выписан счет? – поинтересовалась Рашель. – После прошлого раза…
– Отдел коллективной защиты, мрачно ухмыльнулся Приткин. – Вы можете найти его в инвентарной описи.
– Не сомневаюсь. – Рашель уставилась на сундук. – Полные армейские фабрикаторы?
– Да. Это малый контейнер с руководством по эксплуатации и вашими полномочиями. В вашем распоряжении весь военно-промышленный комплекс. Постарайтесь не потерять агрегат.
– Один раз – случайность, два – небрежность. Хорошо, – обратилась она к сундуку, – ты меня узнаешь?
Сундук ответил бесцветным голосом:
– Полномочный офицер, приказывайте. Под вашим контролем.
– Эй, мне нравится. Сундук, за мной. – Она кивнула Приткину. – Увидимся на Новом Порядке.
«Подонок, – подумала она. Временно контролируемая ярость нашла направление и канал выхода. – Я иду за тобой. И когда найду, пожалеешь…»
Экспресс-подъемник, ползущий по «бобовому стеблю», дал время Рашели настроиться и попытаться загнать страхи на задворки разума. Транх, отметила она, был даже спокойней и сдержанней, чем обычно. Подъемник был заполнен почти на две трети, пассажиры состояли в основном из членов команды, туристов, возвращавшихся на «Романов», а также небольшой группы тихих, взволнованных дрезденцев. Пока ядерные бомбардировки оставались на десятилетия позади и коды отзыва могли быть еще переданы, паника не начиналась. Только параноики в станиолевых защитных шлемах уже подумывали об эмиграции, но с населением в сотни миллионов даже групп безумных неформалов хватит, чтобы заполнить средних размеров города. Присутствовали также средних лет семейные пары с осторожным, затравленным выражением беженцев. Такие, скорее всего, перемещались в низших классах, чтобы проспать долгую череду прыжков без траты драгоценных сбережений. Рашель решила, что убийца не может находиться среди них. Ему/ей нужно бодрствовать для планирования следующих злодеяний и смотреть в оба, опасаясь преследователей.
Она до упора откинула спинку кресла и ждала жесткого толчка. Подъемный кар запускался с ускорением в 2 g, но и этого хватало, чтобы ходить было невозможно, а поднести чашку ко рту сложно. Сияющий голубизной кабель космического подъемника пронизывал прозрачный потолок, бесконечная струна с узлами, мелькающими несколько раз за секунду, – луковичная шелуха повышающих напряжение колец, удерживающих кар в невидимом магнитном коридоре. «Они наверху, – напоминала Рашель себе, – среди пары тысяч невинных пассажиров и команды». Шесть сотен человек спустились с «Романова», пока он был в доке, почти четыре сотни возвратились обратно, из них триста пятьдесят были на борту ранее – и брали разрешение на посещение поверхности планет, включая те, где совершались нападения на московских дипломатов. И лишь около двадцати пассажиров присутствовало на посольском приеме, но это ничего не значило.
«Если это действительно РеМастированные, здесь не может быть случайной связи, – решила она. – Они не дураки».
Первый час поездки она провела, бегло просматривая данные, полученные от Джорджа, об известных темных операциях РеМастированных и удивляясь, какого черта она не позаботилась узнать о них раньше. Это большая галактика, но не настолько, чтобы не обращать внимания, по выражению Розы, на этот прогрессирующий амок . Действовать, повинуясь интуиции, – риск; он может ослепить, и ты не заметишь того, кто действительно тянет за ниточки, но сейчас, вникая в досье Транха, Рашель почувствовала, что эти ребята каким-то образом причастны. Здесь пахло дипломатическими черными опергруппами, а эти ребята были явно сумасшедшими и достаточно безжалостными, чтобы быть ответственными за убийства. Единственный вопрос, почему.
– Какого хрена вы не сообщили нам о такой возможности? – спросила она Транха, прочтя половину и затем в неверии вернувшись к первой странице.
Он смущенно пожал плечами – неловкий жест при перегрузках.
– Джордж просил относиться к этому сдержанно. Избегать предубеждения в расследовании.
– Предубеждения, ха! – Рашель отвела взгляд. Несмотря на свою антипатию к музеям, Рашель имела чрезмерную склонность к идеализации исторической случайности. Благодаря появлению дешевых способов продления жизни, ее поколение стало одним из первых, кто прожил достаточный временной промежуток, чтобы пресытиться им. Рашель воспитывалась в возникшем в конце двадцатого столетия атавистическом религиозном обществе, не допускавшем никакого социального развития, и провела свои первые несколько взрослых десятилетий как неугомонная, но внешне покорная жена. В среднем возрасте она перепрыгнула через ограду, чтобы увидеть мир, плоть самого дьявола. На своем пути она обрела уверенность, что история – просто череда случайностей: Бог либо не существовал, либо разыгрывал очень сложную игру (Эсхатон не в счет, при наличии декларированного отказа от божественности). Семена порока обычно произрастали из отпечатков следов личностей, знавших, как именно надо вести себя другим, и чувствовавших, что людям нужно сказать. Когда Рашель родилась, еще были живы те, кто помнил холодную войну, серое чудище идеологии, ползущее к ядерному пункту назначения. И РеМастированные вызвали несколько тревожащих воспоминаний, отозвавшихся эхом в библиотеке ее памяти. Она слышала подобное и прежде. «Почему никто еще на них не наступил?» – удивлялась она.
Когда она задалась таким вопросом, раздался звонок. Подъемник затормозил и сделал резкий разворот, выворачивающий кишки. Ускорение возобновилось, обрушившись на нее свинцовой сетью.
– Прибытие в приемный отсек три приблизительно через девятнадцать минут, – объявил сопровождающий. – Торможение до одного g за две минуты до прибытия, в случае необходимости пользуйтесь имеющимися приспособлениями.
Транх посмотрел ей прямо в глаза.
– Готовы?
– Да. – Рашель была краткой. Транх нервничал и дал понять ей это.
– Читаю. – Она демонстративно постучала по своему секретному блокноту, и он попытался кивнуть с чуть глуповатой и неловкой ухмылкой. Сперва Рашель старалась держать блокнот на весу и находила такую позицию приемлемой, разве что руки стремились рухнуть в блаженный покой, если держать блокнот в таком положении больше двух минут. Устройство, свободно умещающееся в ее сумочке, сейчас весило как свинцовый кирпич. Но в чтении про РеМастированных присутствовала какая-то нездоровая маниакальность. Совсем как в расчесывании до крови комариного укуса: и делать не стоило бы, но не остановиться.
«Подонки, – думала она, вчитываясь во всесторонний доклад о Новом Порядке. – Как же они умудрились провернуть такое безнаказанно? Это самое поразительное, ужасающее дело, с которым мне приходилось встречаться за многие годы По сравнению с ним имперская мания величия и пуританская холодность Новой Республики покажутся уютными и простительными. Исторические уроки самых тягостных тираний были хорошо усвоены – поэтому они знали, в каких случаях не следовало проявлять излишнюю терпимость».
Планета висела над головой – полностью видимый диск, выпуклый и мутноватый, с тонким слоем атмосферы. Они собрались завоевать и этот мир тоже? РеМастированные по всем признакам были агрессивными экспансионистами, убежденными в единственно верном пути своей идеологии. Но проблемы в тылу и наличие несверхсветовых бомбардировщиков возмездия почти у каждого мира делали межзвездные силовые захваты неосуществимыми. Примерно как если бы в девятнадцатом столетии на Земле империалисты, колонизирующие чужие земли, пополняли бы запасы при помощи деревянных парусников через просторы Тихого океана, в то время как противостоящие им защитники были бы вооружены ракетами с ядерными боеголовками.
«Итак, они пришли с Тонто и провели классическую маоистскую повстанческую кампанию посредством зомби с мозговыми имплантатами, управляемым» по каузальному каналу с базы непосредственно в самой звездной системе, – отметила она, изучив методы работы Организации Принуждения к. Миру. – Устраивают террористический мятеж для оправдания государственных запретов, затем обеспечивают оборудованием и обученным персоналом для паникующих должностных лиц. И устраивают государственный переворот. Хм. А если они захватывают рычаги власти чисто, прежде чем кто-либо понял, что половину их политиков составляют мозговыдолбленые марионетки, они уже смогут списать со счетов несверхсветовые бомбардировщики до того, как те станут реальной угрозой. Что в свою очередь означает… Эй, а не создали ли они реальную стратегию для межзвездного завоевания? А если так, могли ли они прийти откуда-то еще, до Тонто? В таком случае…»
Весь проект РеМастированных: уничтожение Эсхатона и замена его другим богом, владеющим памятью каждого когда-либо живущего индивидуума. И тогда – перевоссоздание человечества в образе нового бога, которому они станут служить. Это звучало так нелепо, что казалось бредовой религией из тьмы за пределами территориального светового конуса. Но почему-то от этого по телу бежали мурашки.
Я где-то раньше слышала нечто подобно. Но где?
Она еще блуждала в путанице ответов на вопрос, когда прозвучала серия звонков, подъемная капсула повернулась еще раз, и вид планеты сменился картинкой медленно двигающихся стен из гладкого металла. Рашель стащила шлем безопасности еще до того, как сопровождающий произнес:
– Добро пожаловать на орбитальную пересадочную станцию, отсек три.
К моменту открытия дверей она уже была на ногах с блокнотом в кармане, готовая забрать багаж.
Станция была ничем не примечательная: ворота вылета, таможенный стол для отбывающих, мимо которого Рашель свободно прошествовала с ворохом дипломатических бирок, сопровождаемая поклонами и расшаркиваниями чиновников. Багажная тележка доставила ее тяжелый сундук. Затем Рашель дошла до стыковочного тоннеля, больше похожего на торговую аллею, с шикарным напольным покрытием во всю длину и остекленной стороной отсеков, демонстрирующих сотню шикарных магазинов и офисов. Офицер из группы обеспечения, в белых перчатках, сидевший за столом, лишь мельком глянул на ее паспорт и приоритет прохода и предложил проводить до VIP-лифта. Рашель попросила его подождать, пока не подойдет Транх.
– Где наши места? – поинтересовалась она.
– Позвольте взглянуть на ваш… а, вижу. – Младший лейтенант пробежал взглядом декларацию. – Мадам, сэр, следуйте за мной, ваши номера на палубе «Браво», это правительственная территория. Я покажу номера «королевского» класса, забронированные для каждого из вас. Секундочку, только выясню, готовы ли они. Очень срочный заказ, я ужасно извиняюсь. Сюда, пожалуйста.
– А как насчет Мартина Спрингфилда? – спросила с беспокойством Рашель.
– Спрингфилд? Не знаю о таком. А, да, есть. Он на встрече с полетным офицером Фроммом. Желаете, чтобы я вызвал его к вам?
– Нет. Все хорошо. Мы летим вместе. Если можно, сообщите ему, как найти мой номер, когда он вернется со встречи.
Еще коридоры, еще лифты. Изысканная деревянная резьба для оснащения лайнера, изготовленная в других мирах и импортированная с огромными затратами. Золоченые статуи в нишах, ковры ручной выделки на полах в отсеках первого класса. «Так вот как Мартин зарабатывает на жизнь?» – подумала она. Дверь широко раскрылась, и два стюарда в белой униформе согнулись, когда заносили багаж внутрь.
– Это все понадобится сейчас, спасибо, – отпустила она их.
Когда дверь закрылась, она осмотрелась. Да, это получше, чем в прошлый раз…
Тогда Рашель путешествовала с дипломатическим паспортом в узкой каюте офицерского отсека на боевом крейсере. На сей раз она получила место, пожалуй, побольше адмиральской каюты. Она заперла дверь, нагнулась расстегнуть туфли и ступила на толстый ворс ковра.
– Надо бы делать так почаще, – сообщила она потолку. Рашель выглядела пугающе близкой к полному изнурению – она была на ногах в состоянии бдительного напряжения начиная с теракта в посольстве, а сейчас четыре утра по времени Сараево, – но дело прежде всего. Из заплечного рюкзака она вытащила компактный ресивер и принялась обшаривать помещение, пока не убедилась, что единственный беспроводной трафик, который смогла засечь, представляет собой законные обслуживающие излучения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
– Если я… – Джордж потряс головой. – Транх, ваша оценка предлагаемого Рашелью направления действий?
– Боюсь, она права, – неохотно ответил Транх и, помолчав, добавил: – А кто вам нужен?
– Для такой работы? – Рашель пожала плечами. – Для нее никто не готов. Заявляю: лучшее прикрытие – отсутствие всякого прикрытия. Мы с Мартином в открытую представляемся дипломатами Объединенных Наций, пользующимися низкоприоритетным транспортом между местами прикомандировки. Мы должны встретиться с остальными из нашей миссии на Новом Порядке. Совсем простая легенда, но она дает мне возможность приложить минимальные усилия, чтобы выдать себя за другую, а также очерчивает ясную границу моих полномочий, повод для беседы с капитаном и прочее. Я… – Она выглядела взволнованной. – Сперва Новая Прага, потом Новый Порядок. Слышала эти названия раньше. Нечто нехорошее, какие-то злодеяния.
– Новый Порядок, – подчеркнул Джордж. – Да без дипломатического иммунитета туда лучше не соваться. И даже с ним. Я должен прислать тебе внутренние инструкции об этом месте, Рашель. Ты и не захочешь высаживаться там.
– Так скверно?
– Там диктатура под управлением РеМастированных, – мрачно сообщил Транх. – Неприятная местная идеология, неожиданно выскочившая, как поганка на участке. Это согласуется с тем, что выудил трал нашего вспомогательного офиса. Мы пережевываем фастфуд любых упоминаний о Москве и получили высокую вероятность попадания в цель с военблогером, путешествующим на «Романове». Он раскручивает московское дело с другого конца, делая некие не подтвержденные, но весьма параноидальные предположения насчет выживших – не дипломатов, – которых отслеживали и убивали. Что более интересно, он – на борту «Романова», и РеМастированные – одно из ключевых слов, из-за которого его колонку захватил наш трал. Ничего особенного, только намек, но он имеет на них зуб – я проследил его историю, когда здесь дела вышли из рамок. РеМастированные – местная сила, и были известны своим вмешательством во внутренние дела других миров еще до этого.
– Они весьма безжалостны, и если вовлечены в данную проблему, мне не хотелось бы, чтобы вы путешествовали поблизости от их миров, неважно, с дипломатическими документами или без, – добавил Джордж. – У вас пять часов до отправления и по меньшей мере три из них на дорогу по «бобовому стеблю» до орбиты. Подготовьтесь. Я поручу Джанни открыть вам кредитную линию для этой миссии, а вы, Транх, проводите Рашель. Проинструктируйте ее насчет РеМастированных в любом случае. Рашель, Мартин составит вам пару. Он знает корабль и будет вашим техническим советником. Мы будем общаться в пути, и плевать на расходы. Сейчас же я должен расчистить этот гадюшник, а потому не присоединяюсь.
Он протянул руку, Рашель ее пожала.
– Удачи, – сказал он. – Чувствую, вам она понадобится.
«Ужасы никогда не заканчиваются, но спустя какое-то время можно научиться с ними жить, – размышляла Рашель. – Или, скорее, узнать, как жить в промежутках между ними, между колонками новостей в мирные цивилизованные времена, которые и твоя заслуга тоже. Ты выясняешь, как жить, чтобы расширить территорию спокойствия и сократить площадь дурных новостей. Надо лишь работать до конца истории и сделать вселенную безопасной. В конце концов понимаешь, что в лучшем случае это была игра с нулевым счетом, и в итоге ты проигрываешь, но ты на правильной стороне, так что это не важно. Кто-то же должен…
Подонок. Другого слова нет. Осколочные гранаты в публику на нерелигиозной светско-дружеской мемориальной церемонии – подчеркиваю: подонок. Крики людей, девочка с оторванной рукой, женщина без головы. Девушка в переднем ряду, в отчаянии склонившаяся над своим другом с окровавленной головой…»
– Полезный груз готов? – тихо спросила Рашель.
– Минутку. – Приткин вытащил диагностический зонд. – В лучшем виде. Приложите сюда палец. Установим секретность.
– Хорошо. – Рашель вытянула руку, обхватила пальцами зонд, дождалась, пока тот пискнул, подтверждая успешную замену ключа.
Приткин воткнул зонд обратно в слот большого дорожного сундука и дождался, когда лампочка на его дне замигала красным. Затем вытащил зонд.
– Это ваше. Вооружен и загружен. – Он выпрямился и протянул зонд.
– На какой отдел выписан счет? – поинтересовалась Рашель. – После прошлого раза…
– Отдел коллективной защиты, мрачно ухмыльнулся Приткин. – Вы можете найти его в инвентарной описи.
– Не сомневаюсь. – Рашель уставилась на сундук. – Полные армейские фабрикаторы?
– Да. Это малый контейнер с руководством по эксплуатации и вашими полномочиями. В вашем распоряжении весь военно-промышленный комплекс. Постарайтесь не потерять агрегат.
– Один раз – случайность, два – небрежность. Хорошо, – обратилась она к сундуку, – ты меня узнаешь?
Сундук ответил бесцветным голосом:
– Полномочный офицер, приказывайте. Под вашим контролем.
– Эй, мне нравится. Сундук, за мной. – Она кивнула Приткину. – Увидимся на Новом Порядке.
«Подонок, – подумала она. Временно контролируемая ярость нашла направление и канал выхода. – Я иду за тобой. И когда найду, пожалеешь…»
Экспресс-подъемник, ползущий по «бобовому стеблю», дал время Рашели настроиться и попытаться загнать страхи на задворки разума. Транх, отметила она, был даже спокойней и сдержанней, чем обычно. Подъемник был заполнен почти на две трети, пассажиры состояли в основном из членов команды, туристов, возвращавшихся на «Романов», а также небольшой группы тихих, взволнованных дрезденцев. Пока ядерные бомбардировки оставались на десятилетия позади и коды отзыва могли быть еще переданы, паника не начиналась. Только параноики в станиолевых защитных шлемах уже подумывали об эмиграции, но с населением в сотни миллионов даже групп безумных неформалов хватит, чтобы заполнить средних размеров города. Присутствовали также средних лет семейные пары с осторожным, затравленным выражением беженцев. Такие, скорее всего, перемещались в низших классах, чтобы проспать долгую череду прыжков без траты драгоценных сбережений. Рашель решила, что убийца не может находиться среди них. Ему/ей нужно бодрствовать для планирования следующих злодеяний и смотреть в оба, опасаясь преследователей.
Она до упора откинула спинку кресла и ждала жесткого толчка. Подъемный кар запускался с ускорением в 2 g, но и этого хватало, чтобы ходить было невозможно, а поднести чашку ко рту сложно. Сияющий голубизной кабель космического подъемника пронизывал прозрачный потолок, бесконечная струна с узлами, мелькающими несколько раз за секунду, – луковичная шелуха повышающих напряжение колец, удерживающих кар в невидимом магнитном коридоре. «Они наверху, – напоминала Рашель себе, – среди пары тысяч невинных пассажиров и команды». Шесть сотен человек спустились с «Романова», пока он был в доке, почти четыре сотни возвратились обратно, из них триста пятьдесят были на борту ранее – и брали разрешение на посещение поверхности планет, включая те, где совершались нападения на московских дипломатов. И лишь около двадцати пассажиров присутствовало на посольском приеме, но это ничего не значило.
«Если это действительно РеМастированные, здесь не может быть случайной связи, – решила она. – Они не дураки».
Первый час поездки она провела, бегло просматривая данные, полученные от Джорджа, об известных темных операциях РеМастированных и удивляясь, какого черта она не позаботилась узнать о них раньше. Это большая галактика, но не настолько, чтобы не обращать внимания, по выражению Розы, на этот прогрессирующий амок . Действовать, повинуясь интуиции, – риск; он может ослепить, и ты не заметишь того, кто действительно тянет за ниточки, но сейчас, вникая в досье Транха, Рашель почувствовала, что эти ребята каким-то образом причастны. Здесь пахло дипломатическими черными опергруппами, а эти ребята были явно сумасшедшими и достаточно безжалостными, чтобы быть ответственными за убийства. Единственный вопрос, почему.
– Какого хрена вы не сообщили нам о такой возможности? – спросила она Транха, прочтя половину и затем в неверии вернувшись к первой странице.
Он смущенно пожал плечами – неловкий жест при перегрузках.
– Джордж просил относиться к этому сдержанно. Избегать предубеждения в расследовании.
– Предубеждения, ха! – Рашель отвела взгляд. Несмотря на свою антипатию к музеям, Рашель имела чрезмерную склонность к идеализации исторической случайности. Благодаря появлению дешевых способов продления жизни, ее поколение стало одним из первых, кто прожил достаточный временной промежуток, чтобы пресытиться им. Рашель воспитывалась в возникшем в конце двадцатого столетия атавистическом религиозном обществе, не допускавшем никакого социального развития, и провела свои первые несколько взрослых десятилетий как неугомонная, но внешне покорная жена. В среднем возрасте она перепрыгнула через ограду, чтобы увидеть мир, плоть самого дьявола. На своем пути она обрела уверенность, что история – просто череда случайностей: Бог либо не существовал, либо разыгрывал очень сложную игру (Эсхатон не в счет, при наличии декларированного отказа от божественности). Семена порока обычно произрастали из отпечатков следов личностей, знавших, как именно надо вести себя другим, и чувствовавших, что людям нужно сказать. Когда Рашель родилась, еще были живы те, кто помнил холодную войну, серое чудище идеологии, ползущее к ядерному пункту назначения. И РеМастированные вызвали несколько тревожащих воспоминаний, отозвавшихся эхом в библиотеке ее памяти. Она слышала подобное и прежде. «Почему никто еще на них не наступил?» – удивлялась она.
Когда она задалась таким вопросом, раздался звонок. Подъемник затормозил и сделал резкий разворот, выворачивающий кишки. Ускорение возобновилось, обрушившись на нее свинцовой сетью.
– Прибытие в приемный отсек три приблизительно через девятнадцать минут, – объявил сопровождающий. – Торможение до одного g за две минуты до прибытия, в случае необходимости пользуйтесь имеющимися приспособлениями.
Транх посмотрел ей прямо в глаза.
– Готовы?
– Да. – Рашель была краткой. Транх нервничал и дал понять ей это.
– Читаю. – Она демонстративно постучала по своему секретному блокноту, и он попытался кивнуть с чуть глуповатой и неловкой ухмылкой. Сперва Рашель старалась держать блокнот на весу и находила такую позицию приемлемой, разве что руки стремились рухнуть в блаженный покой, если держать блокнот в таком положении больше двух минут. Устройство, свободно умещающееся в ее сумочке, сейчас весило как свинцовый кирпич. Но в чтении про РеМастированных присутствовала какая-то нездоровая маниакальность. Совсем как в расчесывании до крови комариного укуса: и делать не стоило бы, но не остановиться.
«Подонки, – думала она, вчитываясь во всесторонний доклад о Новом Порядке. – Как же они умудрились провернуть такое безнаказанно? Это самое поразительное, ужасающее дело, с которым мне приходилось встречаться за многие годы По сравнению с ним имперская мания величия и пуританская холодность Новой Республики покажутся уютными и простительными. Исторические уроки самых тягостных тираний были хорошо усвоены – поэтому они знали, в каких случаях не следовало проявлять излишнюю терпимость».
Планета висела над головой – полностью видимый диск, выпуклый и мутноватый, с тонким слоем атмосферы. Они собрались завоевать и этот мир тоже? РеМастированные по всем признакам были агрессивными экспансионистами, убежденными в единственно верном пути своей идеологии. Но проблемы в тылу и наличие несверхсветовых бомбардировщиков возмездия почти у каждого мира делали межзвездные силовые захваты неосуществимыми. Примерно как если бы в девятнадцатом столетии на Земле империалисты, колонизирующие чужие земли, пополняли бы запасы при помощи деревянных парусников через просторы Тихого океана, в то время как противостоящие им защитники были бы вооружены ракетами с ядерными боеголовками.
«Итак, они пришли с Тонто и провели классическую маоистскую повстанческую кампанию посредством зомби с мозговыми имплантатами, управляемым» по каузальному каналу с базы непосредственно в самой звездной системе, – отметила она, изучив методы работы Организации Принуждения к. Миру. – Устраивают террористический мятеж для оправдания государственных запретов, затем обеспечивают оборудованием и обученным персоналом для паникующих должностных лиц. И устраивают государственный переворот. Хм. А если они захватывают рычаги власти чисто, прежде чем кто-либо понял, что половину их политиков составляют мозговыдолбленые марионетки, они уже смогут списать со счетов несверхсветовые бомбардировщики до того, как те станут реальной угрозой. Что в свою очередь означает… Эй, а не создали ли они реальную стратегию для межзвездного завоевания? А если так, могли ли они прийти откуда-то еще, до Тонто? В таком случае…»
Весь проект РеМастированных: уничтожение Эсхатона и замена его другим богом, владеющим памятью каждого когда-либо живущего индивидуума. И тогда – перевоссоздание человечества в образе нового бога, которому они станут служить. Это звучало так нелепо, что казалось бредовой религией из тьмы за пределами территориального светового конуса. Но почему-то от этого по телу бежали мурашки.
Я где-то раньше слышала нечто подобно. Но где?
Она еще блуждала в путанице ответов на вопрос, когда прозвучала серия звонков, подъемная капсула повернулась еще раз, и вид планеты сменился картинкой медленно двигающихся стен из гладкого металла. Рашель стащила шлем безопасности еще до того, как сопровождающий произнес:
– Добро пожаловать на орбитальную пересадочную станцию, отсек три.
К моменту открытия дверей она уже была на ногах с блокнотом в кармане, готовая забрать багаж.
Станция была ничем не примечательная: ворота вылета, таможенный стол для отбывающих, мимо которого Рашель свободно прошествовала с ворохом дипломатических бирок, сопровождаемая поклонами и расшаркиваниями чиновников. Багажная тележка доставила ее тяжелый сундук. Затем Рашель дошла до стыковочного тоннеля, больше похожего на торговую аллею, с шикарным напольным покрытием во всю длину и остекленной стороной отсеков, демонстрирующих сотню шикарных магазинов и офисов. Офицер из группы обеспечения, в белых перчатках, сидевший за столом, лишь мельком глянул на ее паспорт и приоритет прохода и предложил проводить до VIP-лифта. Рашель попросила его подождать, пока не подойдет Транх.
– Где наши места? – поинтересовалась она.
– Позвольте взглянуть на ваш… а, вижу. – Младший лейтенант пробежал взглядом декларацию. – Мадам, сэр, следуйте за мной, ваши номера на палубе «Браво», это правительственная территория. Я покажу номера «королевского» класса, забронированные для каждого из вас. Секундочку, только выясню, готовы ли они. Очень срочный заказ, я ужасно извиняюсь. Сюда, пожалуйста.
– А как насчет Мартина Спрингфилда? – спросила с беспокойством Рашель.
– Спрингфилд? Не знаю о таком. А, да, есть. Он на встрече с полетным офицером Фроммом. Желаете, чтобы я вызвал его к вам?
– Нет. Все хорошо. Мы летим вместе. Если можно, сообщите ему, как найти мой номер, когда он вернется со встречи.
Еще коридоры, еще лифты. Изысканная деревянная резьба для оснащения лайнера, изготовленная в других мирах и импортированная с огромными затратами. Золоченые статуи в нишах, ковры ручной выделки на полах в отсеках первого класса. «Так вот как Мартин зарабатывает на жизнь?» – подумала она. Дверь широко раскрылась, и два стюарда в белой униформе согнулись, когда заносили багаж внутрь.
– Это все понадобится сейчас, спасибо, – отпустила она их.
Когда дверь закрылась, она осмотрелась. Да, это получше, чем в прошлый раз…
Тогда Рашель путешествовала с дипломатическим паспортом в узкой каюте офицерского отсека на боевом крейсере. На сей раз она получила место, пожалуй, побольше адмиральской каюты. Она заперла дверь, нагнулась расстегнуть туфли и ступила на толстый ворс ковра.
– Надо бы делать так почаще, – сообщила она потолку. Рашель выглядела пугающе близкой к полному изнурению – она была на ногах в состоянии бдительного напряжения начиная с теракта в посольстве, а сейчас четыре утра по времени Сараево, – но дело прежде всего. Из заплечного рюкзака она вытащила компактный ресивер и принялась обшаривать помещение, пока не убедилась, что единственный беспроводной трафик, который смогла засечь, представляет собой законные обслуживающие излучения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48