Отчасти за это пассажиры и платят.
Боковая дверь выходила на винтовую лестницу, ажурные ступеньки из почти просвечивающего аэрогеля уходили в тусклый голубой туман в обоих направлениях.
– Вверх или вниз, леди?
– Сперва вверх.
– Вы понимаете, у нас есть такая возможность лишь потому, что у меня жетон, – заметил Свенгали при подъеме. У девчонки длинные ноги, и она в хорошей форме. Ему приходилось буквально проталкивать себя, чтобы оставаться впереди.
– Предполагаю. – Она издала звук, похожий на смешок. – Это клево. А для чего те кишки?
Он посмотрел на ее палец, указывающий на перистальтические шланги в углублениях вдоль лестницы.
– Наверно, отвод полужидких отходов. Этот лестничный колодец можно переконфигурировать в тоннель при сбое основной гравитации.
– Есть вероятность?
– Возможно. – Он поднялся еще немного. – Разве вас, взбирающуюся по внутренней лестнице, беспокоит, что это, по сути, небоскреб, на верху которого установлена статистически равновесная камера, содержащая сингулярность черной дыры весом в двадцать миллиардов тонн?
– Допускаю. – Она перевела дыхание. – Если с ним что-то случится, то столь быстро, что не стоит даже волноваться.
– Наверно. – Он помолчал. – Вот почему все члены команды – не я, со своим Досугом и Развлечениями, а черная банда, инженерный оперативный отдел, – всегда рядом. В случае неприятностей им придется импровизировать.
– Не совсем то утешение, о котором хотелось бы знать. – Еще больший сарказм от Среды.
А ему как с гуся вода.
– Мы пришли.
– Куда? – Она уставилась поверх его плеча на непримечательную, обычного вида дверь.
– Здесь, – самодовольно ухмыльнулся клоун, – вход за кулисы театра живого действия на палубе С. Желаете посмотреть представление? Или, может, театральный бар?
– Ух ты, – усмехнулась Среда. – Иду в клоуны! Свенгали приглашающим жестом вручил ей красный нос.
И они вошли.
ПОДГОТОВКА К ВСТРЕЧЕ С «ПРИЗРАКАМИ» И «ПСАМИ»
Рашель Мансур, спецуполномоченный Постоянного комитета по Межзвездному разоружению при Объединенных Нациях (Следственный отдел) неторопливо спускалась по пугающе широким ступеням лестницы фасада Министерства космической гармонии. Сзади огромные мраморные колонны поддерживали массивную зеркальную полусферу, возвышавшуюся над окрестностями гигантской киберчерепахой. Людское море омывало ее, растекаясь по площади Публичных Церемоний, поток конторских служащих и бюрократов ежедневно циркулировал между офисами в глубине министерства и подотделами и общественными приемными, разбросанными с другой стороны открытого пространства. По правую руку – Восточный дворец, бело-розовый кирпичный особняк, превращенный в музей Гегемонии и народной революции, свершившейся более столетия назад здесь, в Сараево, столице планетарной империи.
Рашель ощущала легкое головокружение, эффект выхода на открытый воздух после клаустрофобного разговора с помощником министра, отвечающим за обеспечение безопасности иностранных посольств. После двадцати шести дней на борту «Глорианы» все, от свежего неперерабатываемого воздуха до настоящего дневного света, казалось особой привилегией. Куда входили практически завершившаяся адаптация к силе тяжести и головокружение от умеренного культурного шока.
Спустившись, Рашель вышла на площадь. Торговцы пикантными какао-напитками, обжаренными щупальцами осьминога и пиратскими записями старых публичных казней пытались привлечь ее внимание. Она их игнорировала. «Он не сказал "нет"», – думала она, вспоминая, как помощник министра насупился за своим столом: не очень-то он был счастлив.
– Вы заявили, что наша служба безопасности некомпетентна? – задал он вопрос.
– Нет, я сказала, что службы безопасности трех дипкорпусов допустили промах, и две из них были заранее предупреждены. Ваша, может быть, и лучше, но, надеюсь, вы простите меня за недоверие.
– Вашей схеме можно следовать, если московские согласятся. Мы, конечно, станем отрицать все, если дело пойдет плохо.
Уже шаг вперед по сравнению с предыдущим поколением. Новый Дрезден не так уж плох. Здесь приняли идею лояльной оппозиции, даже избирают правительственных чиновников в эти дни, хотя Партия сохраняла наследственное право вето. Все говорило за то, что Новый Дрезден более цивилизован, чем многие иные места, где Рашель могла закончить свой путь. Менее, чем некоторые другие, – ну и что? Они отстаивают свои основные интересы и не стремятся снова во мрак, как семьдесят лет назад. Но все же будет лучше, если она придержит Мартина, оставит вне рамок операции. Она передала ему текст по посольскому каналу. Рашель потуже натянула на плечи куртку, стараясь продумать свой подход к умам бюрократической орды в черной, тщательно пошитой униформе. Но не могла обманывать себя насчет вероятного доклада помощника министра его боссам.
Люди не всегда действуют в собственных интересах. Люди плохи в оценке степени риска, отвратительны скрытыми мотивациями и неврозами, все, кроме умных рациональных деятелей, в которых так хотят верить экономисты, и дипломатов, действующих в соответствии со способностями, а не намерениями. В делах с московскими дипломатами чиновники в резиденции Партии чувствовали себя так, словно держат разбуженную и голодную ядовитую змею, которая может цапнуть в любой момент. Они позволили Джорджу Чо играть в его «наперстки» с послом Морроу ровно столько, насколько это повышало вероятность выдачи кода отзыва, и ни секундой дольше.
Говоря в ком, посол – легко опознаваемая по двум охранникам – сидела за столиком уличного ресторана. Рашель зашла со стороны кухни и подошла к ближайшему охраннику, который сосредоточился на площади, а не на официантах, появляющихся из входной двери, и хлопнула его по плечу.
– Рашель Мансур, у меня встреча с ее превосходительством Элспет Морроу.
От неожиданности охранник подпрыгнул. Морроу подняла глаза с выражением скуки на бесцветном лице.
– Вы опоздали. Джордж Чо сказал, что я должна поговорить с вами. Решительно подразумевая необходимость нашей беседы. А кто вы?
Рашель выдвинула стул и села.
– Я работаю с теми же людьми, что и Джордж. Хотя в разных отделах. Официально, я здесь по протоколу. Если что, я буду отрицать все. – Она чуть улыбнулась.
Морроу поерзала на стуле.
– Ладно, говорите. Что Джорджу нужно?
Рашель откинулась на спинку и посмотрела на охранника.
– Волнующая нас проблема вам известна.
Она пристально изучала Морроу, видя перед собой стройную женщину лет сорока. Хоть Москва и не отличилась в терапии омолаживания, но послу могло быть и лет на двадцать больше. У нее были каштановые волосы до плеч, а зеленые глаза, казалось, охотятся на… просто охотятся. Должно быть, сотни миллионов призраков давили ей на плечи, плюс знание того, что она может добавить к их рядам.
«Что же применить к ней?» – размышляла Рашель.
– Скажите, вы знали Морин Девис, Симонетту Блэк и Мориса Пендлтона? – спросила она.
– Морис был моим другом, – кивнула посол. – С Блэк знакома только понаслышке. Морин… мы знали друг друга. Но Морис единственный, о ком я сожалею. Что вам об этом известно? Зачем Джордж вас прислал. Вы из «Черной Камеры», да?
Рашель подняла руку, подзывая официанта.
– Я работаю вместе с Джорджем, но иным способом, – тихо произнесла она. – Джордж занимается политическим решением проблемы, я же… в общем, Джордж очень настойчиво хочет подстраховаться, если кто-то намеревается вас убить, что, по нашему мнению, весьма возможно на следующей неделе. Во-первых, мы хотим, чтобы они ошиблись, во-вторых, ошиблись так, чтобы мы смогли выяснить, кто они и зачем им это нужно, и выявить не только убийцу одиночку, но и всю сеть.
– Вы сами совершаете убийства? – Элспет поглядела на нее так, будто у Рашели выросла вторая голова. – Я не знакома с земными…
– Нет. – Рашель неодобрительно усмехнулась. – Совсем наоборот.
Подошел официант.
– Мне манговые тефтели и жареную свиную лопатку, спасибо. И стакан ординарного красного крепкого ячменного боне. – Она говорила, не поднимая глаз, но боковым зрением заметила, что охранник тенью стоял за официантом с агрессивной настороженностью. Она кивнула Морроу.
– Объединенные Нации, как можете догадаться, уделяют большое внимание поискам выхода из тупика в текущих отношениях между правительством Москвы в изгнании и Новым Дрезденом. Следует избежать ужасного прецедента, который может быть создан, если ваш флот возмездия завершит свою миссию. Мы не собираемся спокойно наблюдать за ситуацией, когда партия или партии неизвестных палачей из многочисленных чиновников старших рангов, оставшихся от московского правительства, делают все, чтобы ситуация стала необратимой. Мы хотим знать, кто пытается это сделать и почему.
Морроу кивнула и спокойно произнесла:
– Так же, как и я. Вот зачем мне охрана. Рашель едва улыбнулась.
– Со всем должным уважением, я не сомневаюсь, что ваша охрана превосходно подходит для решения рядовых проблем, однако во всех трех означенных случаях убийца успешно проник через охранную зону и ловко ускользнул. Это доказывает, что мы имеем дело не с обычным психопатом, а с серьезным профессионалом или даже командой профессионалов. Обычная охрана для них не препятствие. Будь я убийцей, вы бы уже погибли. В моем портфеле может оказаться бомба, ваш охранник может быть застрелен из его же собственного оружия… понимаете?
Элспет неохотно кивнула.
– Я здесь, чтобы спасти вашу жизнь, – спокойно сообщила Рашель. – Здесь… ладно, не могу ссылаться на наши источники. Мы рассматриваем возможность покушения на вас через шесть-десять дней, считая от сегодняшнего.
– О-о-о. – Морроу покачала головой. Странно, она, казалось, слегка расслабилась, словно предупреждение о реальной опасности дало ей поддержку. – И что же вы сможете сделать, если этот убийца-специалист захочет меня ликвидировать?
Подошел официант с заказом на подносе.
– Могу предложить с полдюжины возможностей, – устало сказала Рашель, в упор глядя послу прямо в глаза, пока та не моргнула. Можно, конечно, прибегнуть к услугам судового хирурга, но, думаю, сработаем по плану «А».
– Какому?
– План «А» – это игра в наперстки. – Рашель поставила стакан. – Мы допускаем, что наши неизвестные, но высококомпетентные убийцы тоже хорошо информированы. В таком случае они либо знают, либо предполагают, что вас могут предупредить, вот почему Джордж выступает в роли наперсточника. Стадия «ноль» – услать доктора Бакстера за пределы планеты туда, где – мы точно должны быть уверены – убийц нет. Вы же будете появляться в общественных местах и на важных встречах в период времени окна возможностей. Затем… ну, я насчет вашего роста и веса, которые можно скорректировать при помощи подложек и свободной одежды. Настоящий трюк – правильное воссоздание облика: лицо, волосы, осанка. Гарантируем двойника на ваших публичных выходах. Наживка, другими словами. Вас же запрут в противоядерном бомбоубежище с замкнутым воздушным циклом и охраной в половину штурмового дивизиона, или вы станете гостем на борту дипяхты Объединенных Наций, суверенной территории Земли, под присмотром пары космических крейсеров из новодрезденского космопорта. Как сами предпочтете. Не секрет, вы нужны живой, пока ракеты с боеголовками летят в данном направлении. Мне же нужно высунуть хвостик там, где за него попытаются схватить – и не на расстоянии выстрела, а куда ближе и причем персонально, чтобы преступников захватить.
Элспет смотрела на нее с ужасом, словно встретила психопата с суицидальным синдромом.
– Сколько ж вам платят за такую работу? – спросила она. – За всю свою жизнь я наслушалась множество безрассудностей, но такого безумнейшего… – Она покачала головой.
– Я стараюсь не ради денег, – пробормотала Рашель. Ответственность. Неверный шаг – и почти миллиард человек погибнут. Она посмотрела на площадь. – Я была здесь около десяти лет назад. Вы когда-нибудь ходили в музеи?
– О да! В Имперский музей Мира и Народный дворец Суда, – ответила Элспет. – Очарована. – Она постучала по широкому перстню с печаткой, и на нем мигнуло маленькое пятнышко сапфира.
– У этого народа, на мой взгляд, замечательная история, более насыщенная событиями, чем можно подумать. – Она остановила на Рашели задумчивый взгляд. – А знаете, у них было больше мировых войн, чем на Старой Земле.
– Имею весьма смутное представление, – сухо ответила Рашель, наспех пробежав три тысячи страниц местной истории во время своей первой командировки сюда много лет назад. – Ну и каковы же музеи сейчас?
– Грандиозно. В этом месяце открыт самый широкий показ региональных погребальных одеяний, нечто вроде выставки раз в десятилетие. – Говоря чуть медленнее, Элспет продолжила: – Существует галерея, рассказывающая о завоеваниях, давших возможность Восточной Империи уничтожить врагов и взять за горло оставшихся независимых владельцев рогов изобилия. Очаровательный материал.
– И ничего о массовых захоронениях, так понимаю, – заключила Рашель.
– Нет. – Посол покачала головой. – Лишь белые пятна на карте Северной Трансильвании.
– Ага. – Рашель кивнула. – Они еще не дозрели, чтобы говорить об этом в открытую.
– Протяженность жизни – протяженность амнезии. Требуется долгое время для признания преступлений, если преступники еще играют активную роль в руководстве. – Элспет допила свой напиток и, отведя взгляд, тихо спросила: – Зачем вы сюда приезжали?
– Комиссия по военным преступления. Предпочитаю не затрагивать эту тему. – Рашель сделала последний глоток. – Мне лучше вернуться к себе и начать подготовку. – Заметив выражение лица посла, пояснила: – Извините, но все надо делать со всей возможной быстротой. Мне требуется время. Так что, думаю, музеи я пропущу.
На мгновение она ощутила себя мучительно старой: чувствовалась каждая минута возраста – протяженности, каковую человек вынести не в силах, не научившись игнорировать ее время от времени. Рашель взяла за правило пересоздавать свою жизнь каждые тридцать лет, заставляя себя приобретать другие привычки и отношения, заводить новых друзей, сохраняя, однако, основное ядро личности. Яркая вспышка гнева, направленная против людей, умудрившихся сотворить подобное в Северной Трансильвании около века назад. Рашель недавно уяснила: от музеев ее мутит, они физически отвратны с их описаниями ужасов и зверств, замаскированными под историю или, хуже того, с бойкими отговорками и отказом посмотреть правде в глаза – особенно когда весь этот кошмар переживаешь лично.
– Похоже, – Элспет покачала головой, – здесь для вас существует нечто большее, чем вы показываете.
Рашель мрачно улыбнулась в ответ и шмыгнула носом.
– Вы проницательны. Я упоминала, что моя работа некоторым образом связана с обезвреживанием бомб. Но можно назвать более точно: я занимаюсь отменой истории.
– Отменой? – Посол нахмурилась. – Звучит явно по-ревизионистски.
– Я имею в виду отмену тех событий, которые создали места вроде Имперского музея Мира. – Она посмотрела на Элспет. – Ясно?
Посол Морроу ответила прищуром глаз.
– Считаю ваши амбиции весьма похвальными, – медленно выговорила она. – И мне хотелось бы узнать о вашем опыте здесь побольше.
«Нет, только не прямо сейчас. Я не хочу лишиться обеда», – с цинизмом мысленно ответила Рашель.
– Так почему бы вам прямо здесь не согласовать с Виллемом время нашей будущей встречи, чтобы было удобно обеим.
– Так и сделаю. – Рашель кивнула. – Будьте осторожны.
– Буду, – ответила Морроу, вставая и снимая жакет. – Вы тоже, – импульсивно добавила она.
Охранники и секретарь последовали за ней к выходу, последний смотрел на Рашель с недоверием, пропуская свою госпожу к выходу.
Они растворились в толпе, а Рашели принесли основное блюдо. Ела она медленно, мысли разбегались. Интересно, что скажет Мартин?
– Нет, ты это не серьезно!
Рашель редко доводилось видеть его таким возбужденным, она сказала ему:
– Почему? С чего ты принял это за шутку?
– Я… – Он расхаживал взад-вперед – плохой признак. – Я… нет.
Ага, признак реализма.
– Мне просто это не нравится, особый смысл вкладываю в не и нравится.
Мартин стоял к ней лицом, спиной к настенному экрану прогулочной палубы: находясь почти вровень с горизонтом планеты, Мартин смотрелся выходящим прямо из атмосферы.
– Пожалуйста, Рашель, скажи, что все не так плохо, как звучит.
– Мартин, если б я собиралась себя убить, не нашла бы способа проще?
– Нет, но я думаю, твое чувство ответственности, – он заметил, куда шагает, раньше, чем это сделала Рашель, и, увернувшись, избежал столкновения с экраном, – может привести тебя к работе по оперативному сдерживанию, которая совсем не обязательна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Боковая дверь выходила на винтовую лестницу, ажурные ступеньки из почти просвечивающего аэрогеля уходили в тусклый голубой туман в обоих направлениях.
– Вверх или вниз, леди?
– Сперва вверх.
– Вы понимаете, у нас есть такая возможность лишь потому, что у меня жетон, – заметил Свенгали при подъеме. У девчонки длинные ноги, и она в хорошей форме. Ему приходилось буквально проталкивать себя, чтобы оставаться впереди.
– Предполагаю. – Она издала звук, похожий на смешок. – Это клево. А для чего те кишки?
Он посмотрел на ее палец, указывающий на перистальтические шланги в углублениях вдоль лестницы.
– Наверно, отвод полужидких отходов. Этот лестничный колодец можно переконфигурировать в тоннель при сбое основной гравитации.
– Есть вероятность?
– Возможно. – Он поднялся еще немного. – Разве вас, взбирающуюся по внутренней лестнице, беспокоит, что это, по сути, небоскреб, на верху которого установлена статистически равновесная камера, содержащая сингулярность черной дыры весом в двадцать миллиардов тонн?
– Допускаю. – Она перевела дыхание. – Если с ним что-то случится, то столь быстро, что не стоит даже волноваться.
– Наверно. – Он помолчал. – Вот почему все члены команды – не я, со своим Досугом и Развлечениями, а черная банда, инженерный оперативный отдел, – всегда рядом. В случае неприятностей им придется импровизировать.
– Не совсем то утешение, о котором хотелось бы знать. – Еще больший сарказм от Среды.
А ему как с гуся вода.
– Мы пришли.
– Куда? – Она уставилась поверх его плеча на непримечательную, обычного вида дверь.
– Здесь, – самодовольно ухмыльнулся клоун, – вход за кулисы театра живого действия на палубе С. Желаете посмотреть представление? Или, может, театральный бар?
– Ух ты, – усмехнулась Среда. – Иду в клоуны! Свенгали приглашающим жестом вручил ей красный нос.
И они вошли.
ПОДГОТОВКА К ВСТРЕЧЕ С «ПРИЗРАКАМИ» И «ПСАМИ»
Рашель Мансур, спецуполномоченный Постоянного комитета по Межзвездному разоружению при Объединенных Нациях (Следственный отдел) неторопливо спускалась по пугающе широким ступеням лестницы фасада Министерства космической гармонии. Сзади огромные мраморные колонны поддерживали массивную зеркальную полусферу, возвышавшуюся над окрестностями гигантской киберчерепахой. Людское море омывало ее, растекаясь по площади Публичных Церемоний, поток конторских служащих и бюрократов ежедневно циркулировал между офисами в глубине министерства и подотделами и общественными приемными, разбросанными с другой стороны открытого пространства. По правую руку – Восточный дворец, бело-розовый кирпичный особняк, превращенный в музей Гегемонии и народной революции, свершившейся более столетия назад здесь, в Сараево, столице планетарной империи.
Рашель ощущала легкое головокружение, эффект выхода на открытый воздух после клаустрофобного разговора с помощником министра, отвечающим за обеспечение безопасности иностранных посольств. После двадцати шести дней на борту «Глорианы» все, от свежего неперерабатываемого воздуха до настоящего дневного света, казалось особой привилегией. Куда входили практически завершившаяся адаптация к силе тяжести и головокружение от умеренного культурного шока.
Спустившись, Рашель вышла на площадь. Торговцы пикантными какао-напитками, обжаренными щупальцами осьминога и пиратскими записями старых публичных казней пытались привлечь ее внимание. Она их игнорировала. «Он не сказал "нет"», – думала она, вспоминая, как помощник министра насупился за своим столом: не очень-то он был счастлив.
– Вы заявили, что наша служба безопасности некомпетентна? – задал он вопрос.
– Нет, я сказала, что службы безопасности трех дипкорпусов допустили промах, и две из них были заранее предупреждены. Ваша, может быть, и лучше, но, надеюсь, вы простите меня за недоверие.
– Вашей схеме можно следовать, если московские согласятся. Мы, конечно, станем отрицать все, если дело пойдет плохо.
Уже шаг вперед по сравнению с предыдущим поколением. Новый Дрезден не так уж плох. Здесь приняли идею лояльной оппозиции, даже избирают правительственных чиновников в эти дни, хотя Партия сохраняла наследственное право вето. Все говорило за то, что Новый Дрезден более цивилизован, чем многие иные места, где Рашель могла закончить свой путь. Менее, чем некоторые другие, – ну и что? Они отстаивают свои основные интересы и не стремятся снова во мрак, как семьдесят лет назад. Но все же будет лучше, если она придержит Мартина, оставит вне рамок операции. Она передала ему текст по посольскому каналу. Рашель потуже натянула на плечи куртку, стараясь продумать свой подход к умам бюрократической орды в черной, тщательно пошитой униформе. Но не могла обманывать себя насчет вероятного доклада помощника министра его боссам.
Люди не всегда действуют в собственных интересах. Люди плохи в оценке степени риска, отвратительны скрытыми мотивациями и неврозами, все, кроме умных рациональных деятелей, в которых так хотят верить экономисты, и дипломатов, действующих в соответствии со способностями, а не намерениями. В делах с московскими дипломатами чиновники в резиденции Партии чувствовали себя так, словно держат разбуженную и голодную ядовитую змею, которая может цапнуть в любой момент. Они позволили Джорджу Чо играть в его «наперстки» с послом Морроу ровно столько, насколько это повышало вероятность выдачи кода отзыва, и ни секундой дольше.
Говоря в ком, посол – легко опознаваемая по двум охранникам – сидела за столиком уличного ресторана. Рашель зашла со стороны кухни и подошла к ближайшему охраннику, который сосредоточился на площади, а не на официантах, появляющихся из входной двери, и хлопнула его по плечу.
– Рашель Мансур, у меня встреча с ее превосходительством Элспет Морроу.
От неожиданности охранник подпрыгнул. Морроу подняла глаза с выражением скуки на бесцветном лице.
– Вы опоздали. Джордж Чо сказал, что я должна поговорить с вами. Решительно подразумевая необходимость нашей беседы. А кто вы?
Рашель выдвинула стул и села.
– Я работаю с теми же людьми, что и Джордж. Хотя в разных отделах. Официально, я здесь по протоколу. Если что, я буду отрицать все. – Она чуть улыбнулась.
Морроу поерзала на стуле.
– Ладно, говорите. Что Джорджу нужно?
Рашель откинулась на спинку и посмотрела на охранника.
– Волнующая нас проблема вам известна.
Она пристально изучала Морроу, видя перед собой стройную женщину лет сорока. Хоть Москва и не отличилась в терапии омолаживания, но послу могло быть и лет на двадцать больше. У нее были каштановые волосы до плеч, а зеленые глаза, казалось, охотятся на… просто охотятся. Должно быть, сотни миллионов призраков давили ей на плечи, плюс знание того, что она может добавить к их рядам.
«Что же применить к ней?» – размышляла Рашель.
– Скажите, вы знали Морин Девис, Симонетту Блэк и Мориса Пендлтона? – спросила она.
– Морис был моим другом, – кивнула посол. – С Блэк знакома только понаслышке. Морин… мы знали друг друга. Но Морис единственный, о ком я сожалею. Что вам об этом известно? Зачем Джордж вас прислал. Вы из «Черной Камеры», да?
Рашель подняла руку, подзывая официанта.
– Я работаю вместе с Джорджем, но иным способом, – тихо произнесла она. – Джордж занимается политическим решением проблемы, я же… в общем, Джордж очень настойчиво хочет подстраховаться, если кто-то намеревается вас убить, что, по нашему мнению, весьма возможно на следующей неделе. Во-первых, мы хотим, чтобы они ошиблись, во-вторых, ошиблись так, чтобы мы смогли выяснить, кто они и зачем им это нужно, и выявить не только убийцу одиночку, но и всю сеть.
– Вы сами совершаете убийства? – Элспет поглядела на нее так, будто у Рашели выросла вторая голова. – Я не знакома с земными…
– Нет. – Рашель неодобрительно усмехнулась. – Совсем наоборот.
Подошел официант.
– Мне манговые тефтели и жареную свиную лопатку, спасибо. И стакан ординарного красного крепкого ячменного боне. – Она говорила, не поднимая глаз, но боковым зрением заметила, что охранник тенью стоял за официантом с агрессивной настороженностью. Она кивнула Морроу.
– Объединенные Нации, как можете догадаться, уделяют большое внимание поискам выхода из тупика в текущих отношениях между правительством Москвы в изгнании и Новым Дрезденом. Следует избежать ужасного прецедента, который может быть создан, если ваш флот возмездия завершит свою миссию. Мы не собираемся спокойно наблюдать за ситуацией, когда партия или партии неизвестных палачей из многочисленных чиновников старших рангов, оставшихся от московского правительства, делают все, чтобы ситуация стала необратимой. Мы хотим знать, кто пытается это сделать и почему.
Морроу кивнула и спокойно произнесла:
– Так же, как и я. Вот зачем мне охрана. Рашель едва улыбнулась.
– Со всем должным уважением, я не сомневаюсь, что ваша охрана превосходно подходит для решения рядовых проблем, однако во всех трех означенных случаях убийца успешно проник через охранную зону и ловко ускользнул. Это доказывает, что мы имеем дело не с обычным психопатом, а с серьезным профессионалом или даже командой профессионалов. Обычная охрана для них не препятствие. Будь я убийцей, вы бы уже погибли. В моем портфеле может оказаться бомба, ваш охранник может быть застрелен из его же собственного оружия… понимаете?
Элспет неохотно кивнула.
– Я здесь, чтобы спасти вашу жизнь, – спокойно сообщила Рашель. – Здесь… ладно, не могу ссылаться на наши источники. Мы рассматриваем возможность покушения на вас через шесть-десять дней, считая от сегодняшнего.
– О-о-о. – Морроу покачала головой. Странно, она, казалось, слегка расслабилась, словно предупреждение о реальной опасности дало ей поддержку. – И что же вы сможете сделать, если этот убийца-специалист захочет меня ликвидировать?
Подошел официант с заказом на подносе.
– Могу предложить с полдюжины возможностей, – устало сказала Рашель, в упор глядя послу прямо в глаза, пока та не моргнула. Можно, конечно, прибегнуть к услугам судового хирурга, но, думаю, сработаем по плану «А».
– Какому?
– План «А» – это игра в наперстки. – Рашель поставила стакан. – Мы допускаем, что наши неизвестные, но высококомпетентные убийцы тоже хорошо информированы. В таком случае они либо знают, либо предполагают, что вас могут предупредить, вот почему Джордж выступает в роли наперсточника. Стадия «ноль» – услать доктора Бакстера за пределы планеты туда, где – мы точно должны быть уверены – убийц нет. Вы же будете появляться в общественных местах и на важных встречах в период времени окна возможностей. Затем… ну, я насчет вашего роста и веса, которые можно скорректировать при помощи подложек и свободной одежды. Настоящий трюк – правильное воссоздание облика: лицо, волосы, осанка. Гарантируем двойника на ваших публичных выходах. Наживка, другими словами. Вас же запрут в противоядерном бомбоубежище с замкнутым воздушным циклом и охраной в половину штурмового дивизиона, или вы станете гостем на борту дипяхты Объединенных Наций, суверенной территории Земли, под присмотром пары космических крейсеров из новодрезденского космопорта. Как сами предпочтете. Не секрет, вы нужны живой, пока ракеты с боеголовками летят в данном направлении. Мне же нужно высунуть хвостик там, где за него попытаются схватить – и не на расстоянии выстрела, а куда ближе и причем персонально, чтобы преступников захватить.
Элспет смотрела на нее с ужасом, словно встретила психопата с суицидальным синдромом.
– Сколько ж вам платят за такую работу? – спросила она. – За всю свою жизнь я наслушалась множество безрассудностей, но такого безумнейшего… – Она покачала головой.
– Я стараюсь не ради денег, – пробормотала Рашель. Ответственность. Неверный шаг – и почти миллиард человек погибнут. Она посмотрела на площадь. – Я была здесь около десяти лет назад. Вы когда-нибудь ходили в музеи?
– О да! В Имперский музей Мира и Народный дворец Суда, – ответила Элспет. – Очарована. – Она постучала по широкому перстню с печаткой, и на нем мигнуло маленькое пятнышко сапфира.
– У этого народа, на мой взгляд, замечательная история, более насыщенная событиями, чем можно подумать. – Она остановила на Рашели задумчивый взгляд. – А знаете, у них было больше мировых войн, чем на Старой Земле.
– Имею весьма смутное представление, – сухо ответила Рашель, наспех пробежав три тысячи страниц местной истории во время своей первой командировки сюда много лет назад. – Ну и каковы же музеи сейчас?
– Грандиозно. В этом месяце открыт самый широкий показ региональных погребальных одеяний, нечто вроде выставки раз в десятилетие. – Говоря чуть медленнее, Элспет продолжила: – Существует галерея, рассказывающая о завоеваниях, давших возможность Восточной Империи уничтожить врагов и взять за горло оставшихся независимых владельцев рогов изобилия. Очаровательный материал.
– И ничего о массовых захоронениях, так понимаю, – заключила Рашель.
– Нет. – Посол покачала головой. – Лишь белые пятна на карте Северной Трансильвании.
– Ага. – Рашель кивнула. – Они еще не дозрели, чтобы говорить об этом в открытую.
– Протяженность жизни – протяженность амнезии. Требуется долгое время для признания преступлений, если преступники еще играют активную роль в руководстве. – Элспет допила свой напиток и, отведя взгляд, тихо спросила: – Зачем вы сюда приезжали?
– Комиссия по военным преступления. Предпочитаю не затрагивать эту тему. – Рашель сделала последний глоток. – Мне лучше вернуться к себе и начать подготовку. – Заметив выражение лица посла, пояснила: – Извините, но все надо делать со всей возможной быстротой. Мне требуется время. Так что, думаю, музеи я пропущу.
На мгновение она ощутила себя мучительно старой: чувствовалась каждая минута возраста – протяженности, каковую человек вынести не в силах, не научившись игнорировать ее время от времени. Рашель взяла за правило пересоздавать свою жизнь каждые тридцать лет, заставляя себя приобретать другие привычки и отношения, заводить новых друзей, сохраняя, однако, основное ядро личности. Яркая вспышка гнева, направленная против людей, умудрившихся сотворить подобное в Северной Трансильвании около века назад. Рашель недавно уяснила: от музеев ее мутит, они физически отвратны с их описаниями ужасов и зверств, замаскированными под историю или, хуже того, с бойкими отговорками и отказом посмотреть правде в глаза – особенно когда весь этот кошмар переживаешь лично.
– Похоже, – Элспет покачала головой, – здесь для вас существует нечто большее, чем вы показываете.
Рашель мрачно улыбнулась в ответ и шмыгнула носом.
– Вы проницательны. Я упоминала, что моя работа некоторым образом связана с обезвреживанием бомб. Но можно назвать более точно: я занимаюсь отменой истории.
– Отменой? – Посол нахмурилась. – Звучит явно по-ревизионистски.
– Я имею в виду отмену тех событий, которые создали места вроде Имперского музея Мира. – Она посмотрела на Элспет. – Ясно?
Посол Морроу ответила прищуром глаз.
– Считаю ваши амбиции весьма похвальными, – медленно выговорила она. – И мне хотелось бы узнать о вашем опыте здесь побольше.
«Нет, только не прямо сейчас. Я не хочу лишиться обеда», – с цинизмом мысленно ответила Рашель.
– Так почему бы вам прямо здесь не согласовать с Виллемом время нашей будущей встречи, чтобы было удобно обеим.
– Так и сделаю. – Рашель кивнула. – Будьте осторожны.
– Буду, – ответила Морроу, вставая и снимая жакет. – Вы тоже, – импульсивно добавила она.
Охранники и секретарь последовали за ней к выходу, последний смотрел на Рашель с недоверием, пропуская свою госпожу к выходу.
Они растворились в толпе, а Рашели принесли основное блюдо. Ела она медленно, мысли разбегались. Интересно, что скажет Мартин?
– Нет, ты это не серьезно!
Рашель редко доводилось видеть его таким возбужденным, она сказала ему:
– Почему? С чего ты принял это за шутку?
– Я… – Он расхаживал взад-вперед – плохой признак. – Я… нет.
Ага, признак реализма.
– Мне просто это не нравится, особый смысл вкладываю в не и нравится.
Мартин стоял к ней лицом, спиной к настенному экрану прогулочной палубы: находясь почти вровень с горизонтом планеты, Мартин смотрелся выходящим прямо из атмосферы.
– Пожалуйста, Рашель, скажи, что все не так плохо, как звучит.
– Мартин, если б я собиралась себя убить, не нашла бы способа проще?
– Нет, но я думаю, твое чувство ответственности, – он заметил, куда шагает, раньше, чем это сделала Рашель, и, увернувшись, избежал столкновения с экраном, – может привести тебя к работе по оперативному сдерживанию, которая совсем не обязательна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48