Тяжело дыша, юноша склонился на поручни.Большинство команды «купца» в страхе сгрудилось на носу судна, один только рулевой в безмолвном удивлении застыл на корме. Со своей позиции на крыше рубки он мог видеть лишь наздировского призрака, поэтому никак не мог понять причины такой паники.На военном корабле капитан и промокший офицер что-то кричали друг другу в лицо. Теноктрис, не пошевелившаяся с тех пор, как гости поднялись к ним на борт, теперь медленно подняла правую руку в сторону соседнего судна. С ее указательного пальца сверкало голубое пламя, плотное и чистое, как сердцевина сапфира.Военный офицер бросился в узкий проход между гребцами. Послышалась хриплая команда капитана. Весла заработали, сначала нестройно, затем — когда зазвучал барабан — синхронизируясь в едином ритме.Маленький корабль поспешно двинулся прочь, примерно со скоростью бегущего человека. Теноктрис опустила руку, она улыбалась, хотя и выглядела измотанной.— Сестра забери вас всех! — взревел на нее капитан Аран голосом раненого медведя.Он ткнул в сторону кубрика:— Эта штука немедленно отправляется за борт! И можете считать себя счастливчиками, если не последуете за ней.— Нет! — заявила Лиана. — Это мой отец!Аран шагнул в направлении кубрика, четверо матросов последовали за ним.— Нет, — твердо повторил Гаррик. Юноша знал, что произойдет, если он достанет свой меч из промасленной обертки. Вместо этого он подобрал копье, которое оборонил солдат, наткнувшись на мачту. — Вы высадите нас в Эрдине вместе со всем нашим имуществом, как мы и договаривались. Это случится через пару часов, а затем мы никогда больше не увидим друг друга.Аран махнул своим людям, стоявших на другой стороне палубы. Он выдернул деревянный кофель-нагель Нагель — деревянный или металлический стержень, применяемый для скрепления частей деревянных конструкций, в частности деревянных судов.
из его гнезда в поручнях.Юноша поднял копье и покрутил его меж пальцев правой руки. Копье казалось грубым, но все же полегче пастушьего посоха. Гаррику, конечно, было далеко до Кашела, но этот трюк с танцующим древком он усвоил.— Поднимайте паруса, капитан! — прокричал он. — Или я позову на помощь своего друга из каюты.Теноктрис сделала едва заметный жест. Гаррик не знал, чего ждать вслед за этим, но капитан не стал любопытствовать: он выронил нагель, как будто тот жег ему пальцы. Матросы подались назад.— Поднимайте паруса, — повторил Гаррик, на этот раз его слова прозвучали скорее просьбой, чем вызовом. Он крутанул копьем над головой: оно помогло ему справиться с трудным положением, хотя юноша сильно сомневался, что смог бы удержать целую команду корабля, если б те набросились на него. Аран пытался сохранять достоинство. Он ткнул пальцем за спину Гаррика.— Закройте ту дверь, — сказал он. — А затем мы займемся делом. И клянусь Пастырем! Вы никогда больше не ступите на палубу моего судна.— Очень хорошо, — ответила Лиана, прошествовав в каюту, где находился гроб отца. — Именно так мы и сделаем.Она захлопнула за собой дверь. Матросы ринулись к мачте и принялись ставить паруса даже раньше, чем прозвучал приказ капитана. Все понимали: единственный способ освободиться от Бенлоу — это как можно скорее высадить его на берег.Гаррик воткнул копье в палубу и всем весом оперся на него. Внезапно он почувствовал себя совершенно обессиленным. Из трюма доносилось печальное блеяние овец.Юноше и самому хотелось плакать. 14 Ослепительная молния прорезала небо, вслед за ней раздался тройной раскат грома. Шарина в это время как раз ослабляла фал — промокший насквозь кожаный парус под своей тяжестью упал вниз, несмотря на достаточно сильный ветер. Работать ей было нелегко: правая рука болела, последние три дня девушку трепала лихорадка. Все это являлось последствием несчастного случая: во время шторма к их лодке прибилась медуза, Шарина не разглядела среди морской пены ее жалящие щупальца, прилипшие к борту, и прикоснулась к ним рукой. Но, несмотря на болезнь, она продолжала исполнять свои обязанности. Переложить их на кого-нибудь из аристократов казалось немыслимым ни ей самой, ни отшельнику. Слишком уж беспечными и неумелыми выглядели их спутники.Оглушительно ревел прибой, бело-голубые сполохи молний освещали закипающую пену на волнах. Шторм немилосердно трепал надводную часть лодки, раскачивая ее и пытаясь перевернуть, но Ноннус изо всех сил налегал на управляющее весло. Лодка вибрировала, но тем не менее, благодаря двойному килю, продолжала благополучно приближаться к северному побережью Сандраккана. Конечно, если бы не искусство Ноннуса, они, скорее всего, перевернулись бы и были погребены под грузом конструкции из тяжеленных китовых костей, обтянутых кожей.Особо большая волна откатилась назад, и лодка начала медленно заваливаться на правый борт. Поскольку Плавучие Люди практически никогда не причаливали к берегу, они не позаботились снабдить свои плавательные средства поясом наружной обшивки, который мог бы послужить амортизатором. Слава Госпоже, в данном случае песчаный пляж не представлял серьезной угрозы корпусу лодки.Килевая качка выкинула Шарину на мелководье. На четвереньках, глубоко зарываясь ногтями в песок, девушка поползла на берег. В этот момент она была бы готова дать клятву никогда больше не покидать сушу, если бы не одно обстоятельство. Несмотря на все испытания, выпавшие ей в последние недели, Шарина все же не хотела провести остаток своих дней на Сандраккане…А близость к Ноннусу отбила охоту взывать к богам.Отшельник спрыгнул с лодки прямо в новую набегающую волну. Он схватился за трос, прикрепленный к носу — добротная пеньковая веревка, прихваченная с триремы, не те жесткие полоски кожи, которыми пользовался Плавучий Народ — и побрел к передовой линии свайных сооружений на берегу. Два десятка рыбачьих плоскодонок были уже вытащены на пляж и перевернуты, чтоб защитить от ливня.Над облачной грядой снова возникла молния и зависла на десяток секунд, осветив и небо, и землю. Шарине наконец удалось подняться на ноги. Она хотела, было помочь Ноннусу, но обнаружила, что ей и самой-то стоять трудно.— Ничего себе, это же Гоналия! — радостно воскликнул Медер. — Гоналийский залив! Вон замок на мысу!Раскат грома, прокатившийся по ночному берегу, заглушил его слова. Уже совсем другим тоном колдун добавил:— Странно, в замке горит свет. Кто бы это мог быть? Там редко бывают гости по ночам.— Объяснись, — потребовала Азера. — Что ты имеешь в виду?Она быстро восстановила свои прокураторские замашки — в повадках и манере говорить. Сейчас она отряхивала робу, хотя лучше бы ее было выкрутить. Одежда так промокла, что с нее лило ручьями.Медер, увидев приближающегося отшельника, понизил голос:— Этот замок построил один волшебник тысячу лет назад. О нем ничего неизвестно, никаких сведений не осталось, что нельзя сказать о последующих обитателях замка. Тут можно сказать многое, и все это малопривлекательные истории. На протяжении веков после смерти волшебника вся округа пользовалась дурной славой.— Волшебники! — у Азеры это прозвучало как ругательство.Подошедший Ноннус приложил руку ко лбу Шарины и почал головой. Его пальцы казались ледяными по сравнению с ее кожей. Девушка подозревала у себя температуру, но не знала, насколько она высокая.— Тебе нужно где-то обсушиться, — озабоченно сказал отшельник. — Ты сможешь идти?— Мы все сейчас пойдем, — проворчала Азера. Даже усилившийся дождь не мог помешать ей наслаждаться вновь обретенным чувством власти. — Если это Гоналия…— Точно Гоналия, — подтвердил Ноннус. Азера недовольно поморщилась и договорила:— …тогда отсюда должен ходить экипаж на юг, в Эрдин. Там мы сможем сесть на корабль.Она цепко оглядела всех членов группы. Затем ее взгляд остановился на отшельнике. В свете далекой молнии зрачки ее казались парой голубых шариков.— И поменьше болтайте! — приказала прокуратор. — Я назовусь просто аристократкой с Орнифала, потерпевшей кораблекрушение. А вы будете слугами, сопровождающими меня в путешествии. Денег на сиюминутные нужды у меня хватит, а в Эрдине мы сможем взять кредит. Но если вы проболтаетесь о том, что я королевский агент, это будет стоить нам жизни. Все понятно?Шарине хотелось отхлестать эту кривляку по щекам. Она припомнила, с какой помпой и почетом принимали прокуратора у нее, в Барке, и ей стало противно.Ноннус лишь улыбнулся.— Так точно, госпожа, — произнес он. — Я-то знаю, что такое вопрос жизни и смерти.Рукояткой дротика он указал на деревянные строения, стоявшие на карнизе береговой горы: в щели ставен пробивался свет, но жители не показывались в такую непогоду.— Ступайте в гостиницу, — сказал отшельник, — а я скоро подойду.Прокуратор нахмурилась, засопела, но взяла из лодки маленькую сумку со своими вещами. Шарина боялась, что та скомандует Ноннусу поднести ей поклажу, но, слава Госпоже, у Азеры хватило ума промолчать.Медер тоже прихватил свой мешок, костяной атам он заткнул за пояс. Поглядев на колдуна, Шарина обратилась к отшельнику.— Я останусь с тобой.— Нет, дитя мое, не стоит, — погладил ее по щеке Ноннус. — Ты слишком больна. Но я помолюсь за тебя Госпоже.Азера с трудом потащилась по деревянным ступеням, ведущим наверх, на карниз. Медер, поглядев на Шарину, молча направился вслед за прокуратором.Сжав на прощание руку своего друга, девушка пошла к гостинице. Вещи она несла с собой. Дождь припустил с новой силой. Его струи холодили душу, но не могли унять болезненный жар ее тела.Медер о чем-то переговаривался с Азерой наверху лестницы — они поджидали Шарину. Деревянные ступени и мокрые лица аристократов блестели в свете молний.— Пьюлец неплохо послужил нам, — заявила Азера подошедшей девушке, — я позабочусь о его вознаграждении. Но сейчас, когда мы снова вернулись в цивилизованный мир, ему лучше снова вернуться на свое место. Если вы ему друг, поговорите со стариком, чтоб он внял моим предостережениям.— Для вас он ничего не делал, госпожа, — ответила Шарина. Она продолжала шагать к видневшейся на другой стороне улицы гостинице. Боялась: если остановится после тяжелого подъема на гору, то больше не сможет сдвинуться с места. — И раз уж мы заговорили о предостережениях, то послушайте меня: если с Ноннусом что-то случится, то вы узнаете, насколько я ему друг!Возможно, если б не лихорадка, девушка не была бы так резка. А впрочем… Все, что она сказала — правда. Пусть знают.Они пересекали мощеную улицу — Шарине, привыкшей к сельской земле, булыжник под ногами казался холодным, скользким и твердым, мозоли на пятках мало помогали. В то же время аристократы, казалось, чувствовали себя вполне комфортно. Ну ладно, Медер — у него на ногах были сапоги, но и прокуратор в своих туфлях на тонкой подошве шла вполне уверенно.Наверное, живя во дворце, она постоянно будет сталкиваться с подобными неудобствами. Будь Шарина хоть трижды дочерью графа Ниарда — она-то не позволяла себе думать о своем королевском происхождении, — но она ничего не знает о жизни, которая ожидает ее в Валлесе. Сколько еще вещей будет ее задевать, обижать, ранить, как этот цивилизованный булыжник ранит ее ноги…Раздумья девушки прервала возня Азеры с входной дверью гостиницы. Если с щеколдой прокуратор справилась сравнительно легко, то массивная дверь оказалась слишком тяжелой для нее. Вот уж кому необходимы слуги, чтоб отворять перед ней двери! Колдун с поклоном пропустил девушку в общий зал гостиницы. Возможно, он бы и вещи ее понес, если б она позволила. В результате возвращения в знакомый мир оба аристократа здорово переменились. Если Азера вернулась к своему ворчливо-командному тону, то Медер из угрюмого юноши снова превратился в блестящего и галантного кавалера.По зрелому размышлению Шарина решила, что угрюмый юноша нравился ей больше. Тот, по крайней мере, не досаждал своим обществом.В зале было сыро и промозгло. Из ниши у очага им навстречу поднялся хозяин, с другой стороны у огня стояла еще одна скамейка, на которой сидел одинокий гость. Он едва удостоил вновь прибывших угрюмым взглядом. Угли едва тлели в массивном очаге из известняка.— Ты хозяин гостиницы? — спросила Азера. — Ну, что ж, тогда принимайся за дело! Прежде всего мне нужна еда и горячая ванна. И еще — подогретое вино.Хозяин удивленно глядел на гостей. Входная дверь хлопала на ветру: Медер забыл как следует затворить за собой. Шарина выглянула на крыльцо — не идет ли следом Ноннус — и плотно закрыла дверь.— Ну я… — замялся хозяин гостиницы. Наверное, молния, влетевшая в окно, меньше бы поразила его, чем появление посетителей в такую ночь. — Думаю, я могу приготовить глинтвейн.Он подошел к лестнице, ведущей на второй этаж, и крикнул:— Энци! Спустись-ка! Пао! Пао! Где ты, негодный мальчишка?Хозяин поворошил кочергой в очаге, затем, поймав взгляд Азеры, подкинул еще три полешка.Шарина без сил рухнула на скамейку, пристроенную к стене. Все вокруг слегка колебалось в голубоватой дымке. Боль в правой руке утихла, но вместо нее девушка ощущала какой-то зуд. Она попробовала пошевелить пальцами — вроде бы рука двигалась нормально.С лестницы спускалась женщина — две косы были у нее уложены на голове в виде короны. Бросив взгляд на аристократическую внешность гостей, она проглотила все возражения, которые заготовила для мужа. Вслед за ней из задней части коридора в комнату вбежал долговязый парнишка.Азера уселась на скамью возле очага, с которой только что поднялся хозяин. Протянув руки к огню, она принялась отогревать их после ночной прогулки.Медер бросил взгляд на мужчину, сидевшего на второй скамейке, как бы намереваясь отдать приказ освободить место. Шарине показалось, что колдуна мучил вопрос: просто ли откажется тот повиноваться или огреет его суковатой палкой, которую держал меж коленей. Очевидно, он пришел к неутешительному выводу, потому что молча опустился на скамью рядом с девушкой.Хозяин отошел к двери с мальчишкой и что-то втолковывал ему вполголоса, тот слушал молча. Глаза у парнишки округлились. После этого отец выпроводил его за порог и со стуком захлопнул дверь.— Доставай вино, женщина, — скомандовал он жене. — Наши гости хотят глинтвейна, чтоб согреться после дождя.Поспешив за стойку, женщина подставила медное ведерко под бочонок на козлах у стены. С масляным выражением лица хозяин обратился к прокуратору:— Могу я поинтересоваться, надолго ли госпожа собирается остаться у нас?— До первого экипажа на Эрдин, — ответила Азера. — Кстати, когда он будет?— А-а, — протянул хозяин. Не отвечая на вопрос, он взял ведерко с вином и отнес его к очагу. — А как госпожа прибыла сюда, могу я спросить?— Ты можешь получить десять ударов кнута, если будешь совать свой нос в чужие дела! — резко поставила его на место прокуратор. — Или ты беспокоишься о своих денежках? Так не стоит.Вынув монету из кошелька, она бросила ее на каминную полку, золото мелодично зазвенело.— Кроме мест в экипаже, нам понадобится кое-какая одежда взамен той, что пострадала во время кораблекрушения. Так ты скажешь мне, наконец, когда будет следующий экипаж?— Парнишка сейчас узнает, — ответил мужчина, — позвольте мне разогреть ваше вино.Он взял кочергу, очистил от золы раскаленный кусок металла, лежавший в очаге и бросил его в ведерко. Запах специй и горячего вина заполнил зал, напомнив Шарине былые времена в отцовском постоялом дворе.Ей припомнилось прошлое. Впервые она остро ощутила, что никогда уже не вернется в родной дом, во всяком случае, в тот дом, который был раньше. Она оказалась пешкой в руках чужестранцев. Они не оставят ее в покое, не позволят вернуться к прежней жизни.Шарина прикрыла глаза. Слезы выступили сквозь смеженные веки, но девушка не стыдилась их. Она смутно слышала голоса вокруг; хозяин гостиницы то-то толковал о погоде и о номерах для постояльцев. Ей предложили горячего вина, девушка приняла глиняную кружку и зажала ее в ладонях. Пить не хотелось, но тепло глины приятно грело руки.У входной двери прогрохотали копыта. Звук был какой-то незнакомый и настораживающий… Вот оно что: стук копыт не сопровождался звоном металлических ободов — это была не повозка, а всадники! Дверь распахнулась, и Шарина резко открыла глаза. Шестеро солдат в доспехах ввалились в комнату с обнаженными мечами. Поверх лат на них были белые полотняные плащи с черной лошадиной головой на правой груди. Их шумное присутствие поглотило все остальные звуки в зале.Медер вскочил на ноги. Один из солдат толкнул его обратно на скамейку, другой приставил меч к горлу колдуна и прорычал:— Не двигайся, или мы сейчас посмотрим, какой дрянью ты набит!У Азеры вырвался гневный крик, Шарине из-за спин солдат было не видно, что там происходило.Девушка поднесла кружку к губам и отхлебнула глинтвейна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
из его гнезда в поручнях.Юноша поднял копье и покрутил его меж пальцев правой руки. Копье казалось грубым, но все же полегче пастушьего посоха. Гаррику, конечно, было далеко до Кашела, но этот трюк с танцующим древком он усвоил.— Поднимайте паруса, капитан! — прокричал он. — Или я позову на помощь своего друга из каюты.Теноктрис сделала едва заметный жест. Гаррик не знал, чего ждать вслед за этим, но капитан не стал любопытствовать: он выронил нагель, как будто тот жег ему пальцы. Матросы подались назад.— Поднимайте паруса, — повторил Гаррик, на этот раз его слова прозвучали скорее просьбой, чем вызовом. Он крутанул копьем над головой: оно помогло ему справиться с трудным положением, хотя юноша сильно сомневался, что смог бы удержать целую команду корабля, если б те набросились на него. Аран пытался сохранять достоинство. Он ткнул пальцем за спину Гаррика.— Закройте ту дверь, — сказал он. — А затем мы займемся делом. И клянусь Пастырем! Вы никогда больше не ступите на палубу моего судна.— Очень хорошо, — ответила Лиана, прошествовав в каюту, где находился гроб отца. — Именно так мы и сделаем.Она захлопнула за собой дверь. Матросы ринулись к мачте и принялись ставить паруса даже раньше, чем прозвучал приказ капитана. Все понимали: единственный способ освободиться от Бенлоу — это как можно скорее высадить его на берег.Гаррик воткнул копье в палубу и всем весом оперся на него. Внезапно он почувствовал себя совершенно обессиленным. Из трюма доносилось печальное блеяние овец.Юноше и самому хотелось плакать. 14 Ослепительная молния прорезала небо, вслед за ней раздался тройной раскат грома. Шарина в это время как раз ослабляла фал — промокший насквозь кожаный парус под своей тяжестью упал вниз, несмотря на достаточно сильный ветер. Работать ей было нелегко: правая рука болела, последние три дня девушку трепала лихорадка. Все это являлось последствием несчастного случая: во время шторма к их лодке прибилась медуза, Шарина не разглядела среди морской пены ее жалящие щупальца, прилипшие к борту, и прикоснулась к ним рукой. Но, несмотря на болезнь, она продолжала исполнять свои обязанности. Переложить их на кого-нибудь из аристократов казалось немыслимым ни ей самой, ни отшельнику. Слишком уж беспечными и неумелыми выглядели их спутники.Оглушительно ревел прибой, бело-голубые сполохи молний освещали закипающую пену на волнах. Шторм немилосердно трепал надводную часть лодки, раскачивая ее и пытаясь перевернуть, но Ноннус изо всех сил налегал на управляющее весло. Лодка вибрировала, но тем не менее, благодаря двойному килю, продолжала благополучно приближаться к северному побережью Сандраккана. Конечно, если бы не искусство Ноннуса, они, скорее всего, перевернулись бы и были погребены под грузом конструкции из тяжеленных китовых костей, обтянутых кожей.Особо большая волна откатилась назад, и лодка начала медленно заваливаться на правый борт. Поскольку Плавучие Люди практически никогда не причаливали к берегу, они не позаботились снабдить свои плавательные средства поясом наружной обшивки, который мог бы послужить амортизатором. Слава Госпоже, в данном случае песчаный пляж не представлял серьезной угрозы корпусу лодки.Килевая качка выкинула Шарину на мелководье. На четвереньках, глубоко зарываясь ногтями в песок, девушка поползла на берег. В этот момент она была бы готова дать клятву никогда больше не покидать сушу, если бы не одно обстоятельство. Несмотря на все испытания, выпавшие ей в последние недели, Шарина все же не хотела провести остаток своих дней на Сандраккане…А близость к Ноннусу отбила охоту взывать к богам.Отшельник спрыгнул с лодки прямо в новую набегающую волну. Он схватился за трос, прикрепленный к носу — добротная пеньковая веревка, прихваченная с триремы, не те жесткие полоски кожи, которыми пользовался Плавучий Народ — и побрел к передовой линии свайных сооружений на берегу. Два десятка рыбачьих плоскодонок были уже вытащены на пляж и перевернуты, чтоб защитить от ливня.Над облачной грядой снова возникла молния и зависла на десяток секунд, осветив и небо, и землю. Шарине наконец удалось подняться на ноги. Она хотела, было помочь Ноннусу, но обнаружила, что ей и самой-то стоять трудно.— Ничего себе, это же Гоналия! — радостно воскликнул Медер. — Гоналийский залив! Вон замок на мысу!Раскат грома, прокатившийся по ночному берегу, заглушил его слова. Уже совсем другим тоном колдун добавил:— Странно, в замке горит свет. Кто бы это мог быть? Там редко бывают гости по ночам.— Объяснись, — потребовала Азера. — Что ты имеешь в виду?Она быстро восстановила свои прокураторские замашки — в повадках и манере говорить. Сейчас она отряхивала робу, хотя лучше бы ее было выкрутить. Одежда так промокла, что с нее лило ручьями.Медер, увидев приближающегося отшельника, понизил голос:— Этот замок построил один волшебник тысячу лет назад. О нем ничего неизвестно, никаких сведений не осталось, что нельзя сказать о последующих обитателях замка. Тут можно сказать многое, и все это малопривлекательные истории. На протяжении веков после смерти волшебника вся округа пользовалась дурной славой.— Волшебники! — у Азеры это прозвучало как ругательство.Подошедший Ноннус приложил руку ко лбу Шарины и почал головой. Его пальцы казались ледяными по сравнению с ее кожей. Девушка подозревала у себя температуру, но не знала, насколько она высокая.— Тебе нужно где-то обсушиться, — озабоченно сказал отшельник. — Ты сможешь идти?— Мы все сейчас пойдем, — проворчала Азера. Даже усилившийся дождь не мог помешать ей наслаждаться вновь обретенным чувством власти. — Если это Гоналия…— Точно Гоналия, — подтвердил Ноннус. Азера недовольно поморщилась и договорила:— …тогда отсюда должен ходить экипаж на юг, в Эрдин. Там мы сможем сесть на корабль.Она цепко оглядела всех членов группы. Затем ее взгляд остановился на отшельнике. В свете далекой молнии зрачки ее казались парой голубых шариков.— И поменьше болтайте! — приказала прокуратор. — Я назовусь просто аристократкой с Орнифала, потерпевшей кораблекрушение. А вы будете слугами, сопровождающими меня в путешествии. Денег на сиюминутные нужды у меня хватит, а в Эрдине мы сможем взять кредит. Но если вы проболтаетесь о том, что я королевский агент, это будет стоить нам жизни. Все понятно?Шарине хотелось отхлестать эту кривляку по щекам. Она припомнила, с какой помпой и почетом принимали прокуратора у нее, в Барке, и ей стало противно.Ноннус лишь улыбнулся.— Так точно, госпожа, — произнес он. — Я-то знаю, что такое вопрос жизни и смерти.Рукояткой дротика он указал на деревянные строения, стоявшие на карнизе береговой горы: в щели ставен пробивался свет, но жители не показывались в такую непогоду.— Ступайте в гостиницу, — сказал отшельник, — а я скоро подойду.Прокуратор нахмурилась, засопела, но взяла из лодки маленькую сумку со своими вещами. Шарина боялась, что та скомандует Ноннусу поднести ей поклажу, но, слава Госпоже, у Азеры хватило ума промолчать.Медер тоже прихватил свой мешок, костяной атам он заткнул за пояс. Поглядев на колдуна, Шарина обратилась к отшельнику.— Я останусь с тобой.— Нет, дитя мое, не стоит, — погладил ее по щеке Ноннус. — Ты слишком больна. Но я помолюсь за тебя Госпоже.Азера с трудом потащилась по деревянным ступеням, ведущим наверх, на карниз. Медер, поглядев на Шарину, молча направился вслед за прокуратором.Сжав на прощание руку своего друга, девушка пошла к гостинице. Вещи она несла с собой. Дождь припустил с новой силой. Его струи холодили душу, но не могли унять болезненный жар ее тела.Медер о чем-то переговаривался с Азерой наверху лестницы — они поджидали Шарину. Деревянные ступени и мокрые лица аристократов блестели в свете молний.— Пьюлец неплохо послужил нам, — заявила Азера подошедшей девушке, — я позабочусь о его вознаграждении. Но сейчас, когда мы снова вернулись в цивилизованный мир, ему лучше снова вернуться на свое место. Если вы ему друг, поговорите со стариком, чтоб он внял моим предостережениям.— Для вас он ничего не делал, госпожа, — ответила Шарина. Она продолжала шагать к видневшейся на другой стороне улицы гостинице. Боялась: если остановится после тяжелого подъема на гору, то больше не сможет сдвинуться с места. — И раз уж мы заговорили о предостережениях, то послушайте меня: если с Ноннусом что-то случится, то вы узнаете, насколько я ему друг!Возможно, если б не лихорадка, девушка не была бы так резка. А впрочем… Все, что она сказала — правда. Пусть знают.Они пересекали мощеную улицу — Шарине, привыкшей к сельской земле, булыжник под ногами казался холодным, скользким и твердым, мозоли на пятках мало помогали. В то же время аристократы, казалось, чувствовали себя вполне комфортно. Ну ладно, Медер — у него на ногах были сапоги, но и прокуратор в своих туфлях на тонкой подошве шла вполне уверенно.Наверное, живя во дворце, она постоянно будет сталкиваться с подобными неудобствами. Будь Шарина хоть трижды дочерью графа Ниарда — она-то не позволяла себе думать о своем королевском происхождении, — но она ничего не знает о жизни, которая ожидает ее в Валлесе. Сколько еще вещей будет ее задевать, обижать, ранить, как этот цивилизованный булыжник ранит ее ноги…Раздумья девушки прервала возня Азеры с входной дверью гостиницы. Если с щеколдой прокуратор справилась сравнительно легко, то массивная дверь оказалась слишком тяжелой для нее. Вот уж кому необходимы слуги, чтоб отворять перед ней двери! Колдун с поклоном пропустил девушку в общий зал гостиницы. Возможно, он бы и вещи ее понес, если б она позволила. В результате возвращения в знакомый мир оба аристократа здорово переменились. Если Азера вернулась к своему ворчливо-командному тону, то Медер из угрюмого юноши снова превратился в блестящего и галантного кавалера.По зрелому размышлению Шарина решила, что угрюмый юноша нравился ей больше. Тот, по крайней мере, не досаждал своим обществом.В зале было сыро и промозгло. Из ниши у очага им навстречу поднялся хозяин, с другой стороны у огня стояла еще одна скамейка, на которой сидел одинокий гость. Он едва удостоил вновь прибывших угрюмым взглядом. Угли едва тлели в массивном очаге из известняка.— Ты хозяин гостиницы? — спросила Азера. — Ну, что ж, тогда принимайся за дело! Прежде всего мне нужна еда и горячая ванна. И еще — подогретое вино.Хозяин удивленно глядел на гостей. Входная дверь хлопала на ветру: Медер забыл как следует затворить за собой. Шарина выглянула на крыльцо — не идет ли следом Ноннус — и плотно закрыла дверь.— Ну я… — замялся хозяин гостиницы. Наверное, молния, влетевшая в окно, меньше бы поразила его, чем появление посетителей в такую ночь. — Думаю, я могу приготовить глинтвейн.Он подошел к лестнице, ведущей на второй этаж, и крикнул:— Энци! Спустись-ка! Пао! Пао! Где ты, негодный мальчишка?Хозяин поворошил кочергой в очаге, затем, поймав взгляд Азеры, подкинул еще три полешка.Шарина без сил рухнула на скамейку, пристроенную к стене. Все вокруг слегка колебалось в голубоватой дымке. Боль в правой руке утихла, но вместо нее девушка ощущала какой-то зуд. Она попробовала пошевелить пальцами — вроде бы рука двигалась нормально.С лестницы спускалась женщина — две косы были у нее уложены на голове в виде короны. Бросив взгляд на аристократическую внешность гостей, она проглотила все возражения, которые заготовила для мужа. Вслед за ней из задней части коридора в комнату вбежал долговязый парнишка.Азера уселась на скамью возле очага, с которой только что поднялся хозяин. Протянув руки к огню, она принялась отогревать их после ночной прогулки.Медер бросил взгляд на мужчину, сидевшего на второй скамейке, как бы намереваясь отдать приказ освободить место. Шарине показалось, что колдуна мучил вопрос: просто ли откажется тот повиноваться или огреет его суковатой палкой, которую держал меж коленей. Очевидно, он пришел к неутешительному выводу, потому что молча опустился на скамью рядом с девушкой.Хозяин отошел к двери с мальчишкой и что-то втолковывал ему вполголоса, тот слушал молча. Глаза у парнишки округлились. После этого отец выпроводил его за порог и со стуком захлопнул дверь.— Доставай вино, женщина, — скомандовал он жене. — Наши гости хотят глинтвейна, чтоб согреться после дождя.Поспешив за стойку, женщина подставила медное ведерко под бочонок на козлах у стены. С масляным выражением лица хозяин обратился к прокуратору:— Могу я поинтересоваться, надолго ли госпожа собирается остаться у нас?— До первого экипажа на Эрдин, — ответила Азера. — Кстати, когда он будет?— А-а, — протянул хозяин. Не отвечая на вопрос, он взял ведерко с вином и отнес его к очагу. — А как госпожа прибыла сюда, могу я спросить?— Ты можешь получить десять ударов кнута, если будешь совать свой нос в чужие дела! — резко поставила его на место прокуратор. — Или ты беспокоишься о своих денежках? Так не стоит.Вынув монету из кошелька, она бросила ее на каминную полку, золото мелодично зазвенело.— Кроме мест в экипаже, нам понадобится кое-какая одежда взамен той, что пострадала во время кораблекрушения. Так ты скажешь мне, наконец, когда будет следующий экипаж?— Парнишка сейчас узнает, — ответил мужчина, — позвольте мне разогреть ваше вино.Он взял кочергу, очистил от золы раскаленный кусок металла, лежавший в очаге и бросил его в ведерко. Запах специй и горячего вина заполнил зал, напомнив Шарине былые времена в отцовском постоялом дворе.Ей припомнилось прошлое. Впервые она остро ощутила, что никогда уже не вернется в родной дом, во всяком случае, в тот дом, который был раньше. Она оказалась пешкой в руках чужестранцев. Они не оставят ее в покое, не позволят вернуться к прежней жизни.Шарина прикрыла глаза. Слезы выступили сквозь смеженные веки, но девушка не стыдилась их. Она смутно слышала голоса вокруг; хозяин гостиницы то-то толковал о погоде и о номерах для постояльцев. Ей предложили горячего вина, девушка приняла глиняную кружку и зажала ее в ладонях. Пить не хотелось, но тепло глины приятно грело руки.У входной двери прогрохотали копыта. Звук был какой-то незнакомый и настораживающий… Вот оно что: стук копыт не сопровождался звоном металлических ободов — это была не повозка, а всадники! Дверь распахнулась, и Шарина резко открыла глаза. Шестеро солдат в доспехах ввалились в комнату с обнаженными мечами. Поверх лат на них были белые полотняные плащи с черной лошадиной головой на правой груди. Их шумное присутствие поглотило все остальные звуки в зале.Медер вскочил на ноги. Один из солдат толкнул его обратно на скамейку, другой приставил меч к горлу колдуна и прорычал:— Не двигайся, или мы сейчас посмотрим, какой дрянью ты набит!У Азеры вырвался гневный крик, Шарине из-за спин солдат было не видно, что там происходило.Девушка поднесла кружку к губам и отхлебнула глинтвейна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72