Джеймс Патрик Джонс осмелился сказать ей «нет»! – Ты что, не понимаешь?
– Нет, не понимаю, Памела.
– Он не хотел меня! – раздраженно повторила Памела, разозлившись на отца. – И должен был заплатить за это, папа. Как ты не понимаешь?
– Он изнасиловал тебя? – загремел судья. – Да или нет?
– Нет! Но…
– О Господи, Памела… – Судья Баррингтон был шокирован: по вине его испорченной дочери, которая не желала понять, как ужасен ее проступок, невиновный человек столько лет подвергался преследованию! – Все эти годы полиция искала его. И если бы его нашли, а ты продолжала бы лгать, Джеймс бы попал в тюрьму.
– А мне наплевать! Он заслуживает этого!
Слушая диалог порочной, бессовестной Памелы и ее ошеломленного отца, Кейси почувствовала, что и у нее волосы встают дыбом.
Потому что она была так похожа на Памелу.
И тоже хотела, чтобы Патрик заплатил за непростительное, с ее точки зрения, преступление – за то, что не захотел ее.
– Мистер Лоуренс?
– Ради Бога, называй меня Джеффри.
– Джеффри, пожалуйста, входи. – Патрик распахнул дверь своей маленькой квартирки, где они с Джулией так много времени провели вместе. – Мерри уже дома? Когда я прошлым вечером говорил с Джулией, она сказала, что показатели крови Мерри улучшаются и что ее, возможно, сегодня выпишут из больницы.
– Так оно и оказалось, и Мерри уже дома, – кивнул Джеффри.
– Это здорово.
– Нам очень повезло, – спокойно проговорил Джеффри, и в его голосе звучала радость. – Патрик, я пришел поблагодарить тебя за все, что ты сделал для Джулии и для Мерри, и сказать, что я, со своей стороны, сделаю все возможное, чтобы помочь тебе.
– Я не насильник, Джеффри.
Джеффри кивнул. Он не знал этого наверняка, но Джулия была уверена в этом человеке, а Джеффри твердо решил до конца дней своих во всем доверять ей и никогда больше не сомневаться в ее словах. «Тебе лучше не быть насильником, Патрик».
– Тебе не кажется, что лучше всего самому пойти в полицию?
– Не думаю, что у меня есть хоть малейший шанс не попасть в тюрьму, как бы я ни поступил. Это будет блистательное шоу Кейси. Я не собираюсь портить ей праздник. Уверен, что у нее есть определенный план.
Патрик был уверен, что скоро Кейси придет к нему с полицией. Он был готов к этому. Последние несколько дней он много ездил верхом, брал на коне высокие препятствия, гулял по песчаному пляжу и лугу и рисовал. Прошлой ночью он наконец закончил портрет, который так долго не давал ему покоя, – портрет Кейси, его прекрасной Венеры, образ которой, увы, всего лишь возник в его воображении. Великолепный портрет висел в его спальне над кроватью как напоминание о его глупости.
– Джулия, Мерри и я приглашаем тебя завтра вечером на ужин.
– То есть на Рождество?
– Да, – кивнул Джеффри.
Патрик недоверчиво покачал головой. Мерри и Джулия, может, и впрямь хотели видеть его, но Джеффри? Нет, это невозможно.
– Тебе всегда будут рады в моем доме, Патрик, – искренне промолвил Джеффри, заметив скептическое выражение на лице Патрика. – Ты спас мою дочь и мою жену. – «Я всегда буду благодарен тебе за это и даже не знаю, чем смогу отплатить».
Сутки спустя, когда Патрик уже собрался направиться на ужин в Бельведер, Кейси тихо постучала в его дверь.
– А я недооценивал тебя, Кейси, – заметил Патрик холодно. – Мне, честно говоря, и в голову не пришло, что ты сделаешь это накануне Рождества.
– Можно войти?
– Конечно. А где же полиция?
Пока Кейси собиралась с духом, чтобы ответить ему, Патрик пытался унять неистово заколотившееся сердце. Оно билось так сильно не от страха – Патрик не боялся полиции. Он принял свою судьбу. Нет, его сердце забилось быстрее при виде Кейси. На ней был голубой костюм, а огненно-золотые волосы заколоты в высокий пучок. Ни дать ни взять адвокат в зале судебных заседаний. Вот только ее глаза…
Их взгляд был нерешительным, мягким и ранимым – в точности как на портрете, висевшем в соседней комнате и изображавшем иллюзорный образ любимой, возникший в голове художника.
Кейси должна была торжествовать. Вместо этого она выглядела как та женщина, которую Патрик полюбил.
– Полиции не будет, Патрик. Только это. – С этими словами Кейси вынула из своего «дипломата» большой конверт. А потом она глубоко вздохнула, припоминая слова, которые намеревалась сказать ему. Она заготовила длинную, гладкую речь, но все слова забылись, едва Кейси увидела Патрика. – В этом конверте копия заявления Памелы, в котором она отзывает свое заявление об изнасиловании, официальное заключение луисвиллской полиции о том, что все обвинения с тебя сняты, и письмо от судьи Баррингтона. Я не знаю, что он написал тебе, но мне известно – ты нравился ему, Патрик. Он уважал тебя и глубоко возмущен поступком Памелы. В его письме должен быть чек на пять миллионов долларов. Это, конечно, огромная сумма, но судья искренне считает, что эти деньги – совсем не большая компенсация за то, что ты пережил, вынужденный пять лет скрываться от полиции. Эти пять лет вычеркнуты из твоей жизни. Судья дарит тебе эти деньги и надеется, что ты простишь Памелу. Она уже взрослая и должна отвечать за свои поступки. Судья готов к твоему гражданскому иску и даже поддержит тебя, если ты подашь на нее в суд.
– Кейси, – остановил ее Патрик, который из всей ее речи услышал лишь несколько слов – «все обвинения с тебя сняты».
Милые его сердцу глаза так и не поднялись – она опустила их и смотрела вниз, на свой «дипломат».
– Кейси, – повторил Патрик, – как тебе это удалось?
– О! – вздохнула Кейси. – В заявлении в полицию Памела утверждала, что ты был пьян, нападая на нее.
– А ты знала, что это невозможно! И заставила Памелу признаться во лжи! Это так, Кейси? – «Посмотри на меня!» – Ты так поступила?
– Ты был невиновен, Патрик. – Кейси наконец подняла голову и встретилась взглядом с его серо-зелеными глазами. – Ты был жертвой в этом деле.
– И ты поехала в Луисвилл? Чтобы уличить ее во лжи?
– Что-то вроде этого…
– Кейси!
– Да, кстати, в этом конверте твои документы и свидетельство о рождении. Одежду и награды, конфискованные полицией, тебе пришлют по почте. Там еще были картины… – Кейси обвела взглядом стены квартиры Патрика, увешанные его работами. – Я и не знала, что ты художник.
«Художник, а не насильник! – плакало ее сердце. – О, Патрик, почему же ты ничего не рассказал мне?»
– Ну, мне пора, Патрик. Я должна успеть на самолет.
– Куда ты летишь?
– Что? Ах, на Бермуды. Вернусь через неделю. Пожалуйста, дай мне знать, если захочешь нанять меня или кого-нибудь другого из нашей фирмы для ведения дела против Памелы.
– Я не собираюсь подавать на нее в суд.
– А-а… Ну, вдруг ты передумаешь…
– Я не передумаю. Я не хочу мщения, Кейси, – решительно сказал Патрик.
«Да, ты не заинтересован во мщении, Патрик, потому что ты мудрый и знаешь, что на самом деле важно. Тебе известно, что мщение обладает разрушительной силой». Кейси заставила себя взглянуть на Патрика и нерешительно улыбнулась. Затем повернулась к двери.
– Кейси!
– Да?
– Спасибо.
– Не за что, – тихо прошептала она.
Кейси ушла, и ему следовало бы кинуться за ней. Но кажется, ей хотелось поскорее расстаться с ним. К тому же Патрик все еще был под впечатлением произошедшего.
Но потом вихрь чувств и мыслей, охвативший было его, немного успокоился… Его ждали на обед в Бельведере.
Только через несколько минут после того, как он покинул свою квартирку, Патрик вспомнил, что даже не взглянул на документы, лежавшие в большом пакете, не прочитал письмо судьи, не убедился, что чек был на месте.
Потому что все это не имело значения. Самое главное – он был свободен. Он шел на обед в Бельведер свободным человеком.
И все благодаря Кейси.
Через два дня после того, как Кейси даровала ему свободу, Патрик полетел на Бермуды. Он знал, где найти ее, потому что обзвонил все отели. А когда Патрик подъехал к отелю, который был построен на скале, возвышавшейся над белым песчаным пляжем, сердце его радостно забилось. Похоже, она выбрала это место, потому что оно напоминало ей Сиклифф, где они были так счастливы вдвоем.
Кейси не было в номере. Повинуясь импульсу или еще чему-то, более сильному, Патрик спустился на пляж и побрел вперед по песку. И вскоре он увидел ее – она стояла в самом дальнем уголке пляжа, взобравшись на утес. Кейси подставила лицо ветру с моря, и он трепал ее золотистые волосы, пламеневшие в лучах зимнего солнца.
– Ты не боишься моря? – спросил Патрик, забравшись на утес и встав рядом с ней.
Кейси не услышала его шагов – их заглушил рев волн зимней Атлантики и вой ветра. Но такой знакомый голос донесся до нее, несмотря на ветер и шум прибоя.
– Патрик, – прошептала Кейси, обращаясь к сапфировым волнам. Она говорила с волнами, потому что ее глаза были полны горячих слез – в точности как в тот день, когда она впервые увидела его. – Зачем ты приехал?
– Почему ты не повернешься ко мне?
Кейси обернулась, не вытирая слез, потому что в ту давнюю ночь она смахнула слезы, но Патрик все равно догадался, что она плакала.
– Ты дала мне свободу, Кейси. А ты представляешь, что это такое?
– Да, это мне известно, Патрик, – тихо ответила она. – Прошлым летом с тобой я чувствовала себя свободной.
Кейси едва не потеряла Патрика, едва не погрязла в ненависти и мщении. Но, вернув Патрику свободу, она поверила в женщину, которую Патрик сумел в ней разглядеть прошлым летом, в ту щедрую женщину, которой ей так хотелось остаться. Жажда выигрывать оказалась слабее ее любви к нему. А теперь, возможно, ей надо красиво проиграть.
– Благодаря тебе, Кейси, я снова могу скакать верхом, могу писать картины, могу путешествовать по всему миру и без опасений показывать свой паспорт полиции. На самом деле, Кейси, в мире есть множество свобод, но одна из них гораздо лучше всех остальных, – промолвил Патрик.
– Та, о которой ты не сказал мне прошлым летом.
– Да. Самая ценная из них – это свобода любить. Свобода отдавать свое сердце и быть уверенным, что твоя любовь не причинит вреда любимому человеку. Теперь я могу сделать это, Кейси. Могу просить у любимой женщины ее руки. Я подумал, что по крайней мере выходные мы сможем проводить с ней в коттедже, который я собираюсь построить на лугу с полевыми цветами.
– Ну да, на лугу Джулии, – прошептала Кейси. – Теперь ты можешь жениться на Джулии. Знаешь, когда она приходила ко мне с просьбой завести дело о разводе, я, пожалуй, была грубовата с ней. Мне надо извиниться перед Джулией.
– Она не собиралась заводить дело о разводе, – возразил Патрик. – А приходила потому, что Мерри заболела.
– О, Патрик, я не знала этого.
– И я, и Джулия – мы оба считаем, что все встало на свои места. Слышишь? Все. Хотя нет, не все, потому что я до сих пор не услышал ответа на свое предложение.
– Патрик? – Кейси подняла голову и заглянула в его глаза, полные такой любви, такого горячего желания.
– Кейси, я не собираюсь жениться на Джулии. Я никогда никого не любил, кроме тебя. Ты выйдешь за меня замуж, моя любовь?
– О, Патрик, неужели ты пришел, чтобы снова спасти меня?
– Я пришел, мой милый цветочек, чтобы любить тебя всегда.
– Джеффри! – Джулия нашла его в библиотеке Бельведера в три часа ночи. За окном шел снег, была середина января. Она уснула в его объятиях, а проснувшись, обнаружила, что мужа нет рядом. – Что ты делаешь?
– Читаю письма, которые ты писала мне, когда я был в Бейруте.
– О, Джеффри. – Подойдя к нему, Джулия положила руки мужу на плечи. Она почувствовала, как напряжено его тело – Джеффри явно был в отчаянии, читая письма с описанием каждого дня жизни маленькой девочки. – Пожалуйста, перестань себя казнить.
– Я так много упустил!
– Но сейчас ты ничего не упускаешь.
– Кроме того времени, которое я должен проводить на работе.
– Знаешь, Джеффри, когда Мерри в школе или со своими друзьями, я тоже скучаю по ней. Но она очень счастливая, здоровая и любимая маленькая девочка.
– Да, так оно и есть. И все благодаря тебе. Благодаря тому, что ты не позволила ей думать, что папа не любит ее.
– И я была права. – Джулия нежно поцеловала его в губы. Но через мгновение выпрямилась, и на ее лице появилось задумчивое и немного встревоженное выражение.
– Что такое, дорогая?
– Мерри собирается серьезно поговорить с тобой в эти выходные. Думаю, тебе стоит знать заранее, что она хочет предложить тебе.
– Хорошо.
– Наша дочь хочет иметь братика или сестренку или даже двоих братьев и двух сестер. Она все еще очень невинна и не знает, откуда берутся дети. Мне кажется, она думает, что если мы втроем чего-нибудь очень захотим, то наше желание сбудется.
– Мерри хочет, чтобы у нас был еще ребенок?
Джеффри задал этот вопрос очень спокойно, но Джулия увидела печаль в его глазах. Она предполагала, что его может огорчить такая просьба Мерри. Потому что дочь, которую он только что полюбил, была готова разделить его долгожданную любовь с другим ребенком.
– Джеффри, Мерри никогда раньше не говорила о братьях и сестрах. Это хороший знак – похоже, теперь она абсолютно уверена в твоей любви. Мерри знает, что ничто не в состоянии разорвать связь между вами, и, кажется, догадывается, что в тебе любви хватит на многих детей. Мерри всегда была на удивление неиспорченной и щедрой девочкой.
– Как и ее мама. – Джеффри улыбнулся, но улыбка его быстро погасла. – Джули, я не заслуживаю…
– Нет, заслуживаешь, а твои будущие дети заслуживают того, чтобы ты стал их отцом.
– Скорее они заслуживают иметь такую чудесную мать, как ты. А ты тоже хочешь еще детей, дорогая?
– Да, Джеффри, очень хочу.
– Существует новая технология зачатия в пробирке… Думаю, мы могли бы… Что? Почему ты улыбаешься?
– А чем тебе не по нраву старомодный способ? Мы предохранялись с тех пор, как родилась Мерри. Разве нельзя попробовать зачать ребенка естественным путем?
– Да, можно, но Мерри появилась на свет благодаря настоящему чуду, – пожал плечами Джеффри.
– А я думаю, любимый, что все дети – это просто чудо.
– Да, – прошептал Джеффри. – О, Джули, я когда-нибудь говорил, как сильно тебя люблю?
– Ты все время говоришь мне это, но мне никогда не надоедает слушать эти слова.
Джулия уронила голову, и темная прядь упала ей на глаза. Осторожно убирая черный шелк с ее лица, Джеффри вдруг заметил, что лавандовые глаза немного опечалились.
Джеффри знал, в чем причина: несмотря на то что Джулия была уверена в их любви, она не могла заставить себя забыть его роман с Дайаной – так же, как и он всегда будет печалиться, вспоминая прошлое, которое нельзя изменить.
Эти воспоминания невозможно прогнать, но их можно смягчить любовью.
Теперь он увидел в ее глазах тревогу.
– Что такое, дорогая? Скажи мне.
– Ты думаешь о ней?
– Иногда, – честно признался Джеффри. – Когда я чувствую себя таким счастливым и везучим и радость переполняет меня, я думаю о ней. Знаешь, я хотел бы, чтобы и на ее долю досталась хоть частичка такого счастья и любви, которые Бог дал нам. Вот и все, Джули. Я просто желаю ей счастья…
Глава 25
Манхэттен Февраль 1990 года
– С наступающим тебя Днем святого Валентина, – прошептал Джеффри между поцелуями. Он вернулся домой в десять часов вечера.
– И тебя тоже, – отозвалась Джулия.
– Слушаешь музыку?
– Да. Я купила целую коллекцию песен о любви – моих любимых, между прочим. Они выпущены как раз ко Дню Валентина. – Джулия улыбнулась мужу. Он был таким романтичным во всем, что касалось их любви, но, как ни странно, никогда не слушал песен о любви. – Подожди, я выключу приемник, чтобы мы могли лечь.
Это было их новое правило – они ложились в постель сразу же, как только Джеффри приходил домой. И оно нравилось им гораздо больше, чем то, которому они следовали долгие годы. Потому что теперь, вместо того чтобы подолгу беседовать вечерами, они направлялись прямо в свою спальню, задерживаясь лишь на мгновение в спальне Мерри, чтобы полюбоваться на нее. Потом ложились спать, чтобы утром встать пораньше и позавтракать всем вместе.
Джеффри подошел к приемнику вместе с Джулией. Потянувшись за пластинкой, он случайно увидел обложку двойного альбома цвета слоновой кости с элегантной алой надписью: «Сэм Хантер». Узнав имя любимого Дайаны, Джеффри стал читать дальше. Альбом назывался «Воспоминания о любви», и в нем была новая песня под названием «Королева Сердец».
– Джеффри? – удивилась Джулия, заметив, с каким интересом ее муж смотрит на пластинки. Больше того, его синие глаза стали вдруг такими смущенными и задумчивыми. – Джеффри, дорогой, что случилось?
Джеффри с улыбкой взглянул на свою милую Джули. Он бы не обратил на пластинку внимания, во всяком случае, не стал бы ее слушать. Однако последняя песня Сэма Хантера называлась «Королева Сердец», поэтому он должен был послушать ее. Правда, Джеффри мог прийти в гостиную ночью, когда Джулия заснет, и в одиночестве включить эту песню, но… Но в отношениях между ними не было больше секретов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Нет, не понимаю, Памела.
– Он не хотел меня! – раздраженно повторила Памела, разозлившись на отца. – И должен был заплатить за это, папа. Как ты не понимаешь?
– Он изнасиловал тебя? – загремел судья. – Да или нет?
– Нет! Но…
– О Господи, Памела… – Судья Баррингтон был шокирован: по вине его испорченной дочери, которая не желала понять, как ужасен ее проступок, невиновный человек столько лет подвергался преследованию! – Все эти годы полиция искала его. И если бы его нашли, а ты продолжала бы лгать, Джеймс бы попал в тюрьму.
– А мне наплевать! Он заслуживает этого!
Слушая диалог порочной, бессовестной Памелы и ее ошеломленного отца, Кейси почувствовала, что и у нее волосы встают дыбом.
Потому что она была так похожа на Памелу.
И тоже хотела, чтобы Патрик заплатил за непростительное, с ее точки зрения, преступление – за то, что не захотел ее.
– Мистер Лоуренс?
– Ради Бога, называй меня Джеффри.
– Джеффри, пожалуйста, входи. – Патрик распахнул дверь своей маленькой квартирки, где они с Джулией так много времени провели вместе. – Мерри уже дома? Когда я прошлым вечером говорил с Джулией, она сказала, что показатели крови Мерри улучшаются и что ее, возможно, сегодня выпишут из больницы.
– Так оно и оказалось, и Мерри уже дома, – кивнул Джеффри.
– Это здорово.
– Нам очень повезло, – спокойно проговорил Джеффри, и в его голосе звучала радость. – Патрик, я пришел поблагодарить тебя за все, что ты сделал для Джулии и для Мерри, и сказать, что я, со своей стороны, сделаю все возможное, чтобы помочь тебе.
– Я не насильник, Джеффри.
Джеффри кивнул. Он не знал этого наверняка, но Джулия была уверена в этом человеке, а Джеффри твердо решил до конца дней своих во всем доверять ей и никогда больше не сомневаться в ее словах. «Тебе лучше не быть насильником, Патрик».
– Тебе не кажется, что лучше всего самому пойти в полицию?
– Не думаю, что у меня есть хоть малейший шанс не попасть в тюрьму, как бы я ни поступил. Это будет блистательное шоу Кейси. Я не собираюсь портить ей праздник. Уверен, что у нее есть определенный план.
Патрик был уверен, что скоро Кейси придет к нему с полицией. Он был готов к этому. Последние несколько дней он много ездил верхом, брал на коне высокие препятствия, гулял по песчаному пляжу и лугу и рисовал. Прошлой ночью он наконец закончил портрет, который так долго не давал ему покоя, – портрет Кейси, его прекрасной Венеры, образ которой, увы, всего лишь возник в его воображении. Великолепный портрет висел в его спальне над кроватью как напоминание о его глупости.
– Джулия, Мерри и я приглашаем тебя завтра вечером на ужин.
– То есть на Рождество?
– Да, – кивнул Джеффри.
Патрик недоверчиво покачал головой. Мерри и Джулия, может, и впрямь хотели видеть его, но Джеффри? Нет, это невозможно.
– Тебе всегда будут рады в моем доме, Патрик, – искренне промолвил Джеффри, заметив скептическое выражение на лице Патрика. – Ты спас мою дочь и мою жену. – «Я всегда буду благодарен тебе за это и даже не знаю, чем смогу отплатить».
Сутки спустя, когда Патрик уже собрался направиться на ужин в Бельведер, Кейси тихо постучала в его дверь.
– А я недооценивал тебя, Кейси, – заметил Патрик холодно. – Мне, честно говоря, и в голову не пришло, что ты сделаешь это накануне Рождества.
– Можно войти?
– Конечно. А где же полиция?
Пока Кейси собиралась с духом, чтобы ответить ему, Патрик пытался унять неистово заколотившееся сердце. Оно билось так сильно не от страха – Патрик не боялся полиции. Он принял свою судьбу. Нет, его сердце забилось быстрее при виде Кейси. На ней был голубой костюм, а огненно-золотые волосы заколоты в высокий пучок. Ни дать ни взять адвокат в зале судебных заседаний. Вот только ее глаза…
Их взгляд был нерешительным, мягким и ранимым – в точности как на портрете, висевшем в соседней комнате и изображавшем иллюзорный образ любимой, возникший в голове художника.
Кейси должна была торжествовать. Вместо этого она выглядела как та женщина, которую Патрик полюбил.
– Полиции не будет, Патрик. Только это. – С этими словами Кейси вынула из своего «дипломата» большой конверт. А потом она глубоко вздохнула, припоминая слова, которые намеревалась сказать ему. Она заготовила длинную, гладкую речь, но все слова забылись, едва Кейси увидела Патрика. – В этом конверте копия заявления Памелы, в котором она отзывает свое заявление об изнасиловании, официальное заключение луисвиллской полиции о том, что все обвинения с тебя сняты, и письмо от судьи Баррингтона. Я не знаю, что он написал тебе, но мне известно – ты нравился ему, Патрик. Он уважал тебя и глубоко возмущен поступком Памелы. В его письме должен быть чек на пять миллионов долларов. Это, конечно, огромная сумма, но судья искренне считает, что эти деньги – совсем не большая компенсация за то, что ты пережил, вынужденный пять лет скрываться от полиции. Эти пять лет вычеркнуты из твоей жизни. Судья дарит тебе эти деньги и надеется, что ты простишь Памелу. Она уже взрослая и должна отвечать за свои поступки. Судья готов к твоему гражданскому иску и даже поддержит тебя, если ты подашь на нее в суд.
– Кейси, – остановил ее Патрик, который из всей ее речи услышал лишь несколько слов – «все обвинения с тебя сняты».
Милые его сердцу глаза так и не поднялись – она опустила их и смотрела вниз, на свой «дипломат».
– Кейси, – повторил Патрик, – как тебе это удалось?
– О! – вздохнула Кейси. – В заявлении в полицию Памела утверждала, что ты был пьян, нападая на нее.
– А ты знала, что это невозможно! И заставила Памелу признаться во лжи! Это так, Кейси? – «Посмотри на меня!» – Ты так поступила?
– Ты был невиновен, Патрик. – Кейси наконец подняла голову и встретилась взглядом с его серо-зелеными глазами. – Ты был жертвой в этом деле.
– И ты поехала в Луисвилл? Чтобы уличить ее во лжи?
– Что-то вроде этого…
– Кейси!
– Да, кстати, в этом конверте твои документы и свидетельство о рождении. Одежду и награды, конфискованные полицией, тебе пришлют по почте. Там еще были картины… – Кейси обвела взглядом стены квартиры Патрика, увешанные его работами. – Я и не знала, что ты художник.
«Художник, а не насильник! – плакало ее сердце. – О, Патрик, почему же ты ничего не рассказал мне?»
– Ну, мне пора, Патрик. Я должна успеть на самолет.
– Куда ты летишь?
– Что? Ах, на Бермуды. Вернусь через неделю. Пожалуйста, дай мне знать, если захочешь нанять меня или кого-нибудь другого из нашей фирмы для ведения дела против Памелы.
– Я не собираюсь подавать на нее в суд.
– А-а… Ну, вдруг ты передумаешь…
– Я не передумаю. Я не хочу мщения, Кейси, – решительно сказал Патрик.
«Да, ты не заинтересован во мщении, Патрик, потому что ты мудрый и знаешь, что на самом деле важно. Тебе известно, что мщение обладает разрушительной силой». Кейси заставила себя взглянуть на Патрика и нерешительно улыбнулась. Затем повернулась к двери.
– Кейси!
– Да?
– Спасибо.
– Не за что, – тихо прошептала она.
Кейси ушла, и ему следовало бы кинуться за ней. Но кажется, ей хотелось поскорее расстаться с ним. К тому же Патрик все еще был под впечатлением произошедшего.
Но потом вихрь чувств и мыслей, охвативший было его, немного успокоился… Его ждали на обед в Бельведере.
Только через несколько минут после того, как он покинул свою квартирку, Патрик вспомнил, что даже не взглянул на документы, лежавшие в большом пакете, не прочитал письмо судьи, не убедился, что чек был на месте.
Потому что все это не имело значения. Самое главное – он был свободен. Он шел на обед в Бельведер свободным человеком.
И все благодаря Кейси.
Через два дня после того, как Кейси даровала ему свободу, Патрик полетел на Бермуды. Он знал, где найти ее, потому что обзвонил все отели. А когда Патрик подъехал к отелю, который был построен на скале, возвышавшейся над белым песчаным пляжем, сердце его радостно забилось. Похоже, она выбрала это место, потому что оно напоминало ей Сиклифф, где они были так счастливы вдвоем.
Кейси не было в номере. Повинуясь импульсу или еще чему-то, более сильному, Патрик спустился на пляж и побрел вперед по песку. И вскоре он увидел ее – она стояла в самом дальнем уголке пляжа, взобравшись на утес. Кейси подставила лицо ветру с моря, и он трепал ее золотистые волосы, пламеневшие в лучах зимнего солнца.
– Ты не боишься моря? – спросил Патрик, забравшись на утес и встав рядом с ней.
Кейси не услышала его шагов – их заглушил рев волн зимней Атлантики и вой ветра. Но такой знакомый голос донесся до нее, несмотря на ветер и шум прибоя.
– Патрик, – прошептала Кейси, обращаясь к сапфировым волнам. Она говорила с волнами, потому что ее глаза были полны горячих слез – в точности как в тот день, когда она впервые увидела его. – Зачем ты приехал?
– Почему ты не повернешься ко мне?
Кейси обернулась, не вытирая слез, потому что в ту давнюю ночь она смахнула слезы, но Патрик все равно догадался, что она плакала.
– Ты дала мне свободу, Кейси. А ты представляешь, что это такое?
– Да, это мне известно, Патрик, – тихо ответила она. – Прошлым летом с тобой я чувствовала себя свободной.
Кейси едва не потеряла Патрика, едва не погрязла в ненависти и мщении. Но, вернув Патрику свободу, она поверила в женщину, которую Патрик сумел в ней разглядеть прошлым летом, в ту щедрую женщину, которой ей так хотелось остаться. Жажда выигрывать оказалась слабее ее любви к нему. А теперь, возможно, ей надо красиво проиграть.
– Благодаря тебе, Кейси, я снова могу скакать верхом, могу писать картины, могу путешествовать по всему миру и без опасений показывать свой паспорт полиции. На самом деле, Кейси, в мире есть множество свобод, но одна из них гораздо лучше всех остальных, – промолвил Патрик.
– Та, о которой ты не сказал мне прошлым летом.
– Да. Самая ценная из них – это свобода любить. Свобода отдавать свое сердце и быть уверенным, что твоя любовь не причинит вреда любимому человеку. Теперь я могу сделать это, Кейси. Могу просить у любимой женщины ее руки. Я подумал, что по крайней мере выходные мы сможем проводить с ней в коттедже, который я собираюсь построить на лугу с полевыми цветами.
– Ну да, на лугу Джулии, – прошептала Кейси. – Теперь ты можешь жениться на Джулии. Знаешь, когда она приходила ко мне с просьбой завести дело о разводе, я, пожалуй, была грубовата с ней. Мне надо извиниться перед Джулией.
– Она не собиралась заводить дело о разводе, – возразил Патрик. – А приходила потому, что Мерри заболела.
– О, Патрик, я не знала этого.
– И я, и Джулия – мы оба считаем, что все встало на свои места. Слышишь? Все. Хотя нет, не все, потому что я до сих пор не услышал ответа на свое предложение.
– Патрик? – Кейси подняла голову и заглянула в его глаза, полные такой любви, такого горячего желания.
– Кейси, я не собираюсь жениться на Джулии. Я никогда никого не любил, кроме тебя. Ты выйдешь за меня замуж, моя любовь?
– О, Патрик, неужели ты пришел, чтобы снова спасти меня?
– Я пришел, мой милый цветочек, чтобы любить тебя всегда.
– Джеффри! – Джулия нашла его в библиотеке Бельведера в три часа ночи. За окном шел снег, была середина января. Она уснула в его объятиях, а проснувшись, обнаружила, что мужа нет рядом. – Что ты делаешь?
– Читаю письма, которые ты писала мне, когда я был в Бейруте.
– О, Джеффри. – Подойдя к нему, Джулия положила руки мужу на плечи. Она почувствовала, как напряжено его тело – Джеффри явно был в отчаянии, читая письма с описанием каждого дня жизни маленькой девочки. – Пожалуйста, перестань себя казнить.
– Я так много упустил!
– Но сейчас ты ничего не упускаешь.
– Кроме того времени, которое я должен проводить на работе.
– Знаешь, Джеффри, когда Мерри в школе или со своими друзьями, я тоже скучаю по ней. Но она очень счастливая, здоровая и любимая маленькая девочка.
– Да, так оно и есть. И все благодаря тебе. Благодаря тому, что ты не позволила ей думать, что папа не любит ее.
– И я была права. – Джулия нежно поцеловала его в губы. Но через мгновение выпрямилась, и на ее лице появилось задумчивое и немного встревоженное выражение.
– Что такое, дорогая?
– Мерри собирается серьезно поговорить с тобой в эти выходные. Думаю, тебе стоит знать заранее, что она хочет предложить тебе.
– Хорошо.
– Наша дочь хочет иметь братика или сестренку или даже двоих братьев и двух сестер. Она все еще очень невинна и не знает, откуда берутся дети. Мне кажется, она думает, что если мы втроем чего-нибудь очень захотим, то наше желание сбудется.
– Мерри хочет, чтобы у нас был еще ребенок?
Джеффри задал этот вопрос очень спокойно, но Джулия увидела печаль в его глазах. Она предполагала, что его может огорчить такая просьба Мерри. Потому что дочь, которую он только что полюбил, была готова разделить его долгожданную любовь с другим ребенком.
– Джеффри, Мерри никогда раньше не говорила о братьях и сестрах. Это хороший знак – похоже, теперь она абсолютно уверена в твоей любви. Мерри знает, что ничто не в состоянии разорвать связь между вами, и, кажется, догадывается, что в тебе любви хватит на многих детей. Мерри всегда была на удивление неиспорченной и щедрой девочкой.
– Как и ее мама. – Джеффри улыбнулся, но улыбка его быстро погасла. – Джули, я не заслуживаю…
– Нет, заслуживаешь, а твои будущие дети заслуживают того, чтобы ты стал их отцом.
– Скорее они заслуживают иметь такую чудесную мать, как ты. А ты тоже хочешь еще детей, дорогая?
– Да, Джеффри, очень хочу.
– Существует новая технология зачатия в пробирке… Думаю, мы могли бы… Что? Почему ты улыбаешься?
– А чем тебе не по нраву старомодный способ? Мы предохранялись с тех пор, как родилась Мерри. Разве нельзя попробовать зачать ребенка естественным путем?
– Да, можно, но Мерри появилась на свет благодаря настоящему чуду, – пожал плечами Джеффри.
– А я думаю, любимый, что все дети – это просто чудо.
– Да, – прошептал Джеффри. – О, Джули, я когда-нибудь говорил, как сильно тебя люблю?
– Ты все время говоришь мне это, но мне никогда не надоедает слушать эти слова.
Джулия уронила голову, и темная прядь упала ей на глаза. Осторожно убирая черный шелк с ее лица, Джеффри вдруг заметил, что лавандовые глаза немного опечалились.
Джеффри знал, в чем причина: несмотря на то что Джулия была уверена в их любви, она не могла заставить себя забыть его роман с Дайаной – так же, как и он всегда будет печалиться, вспоминая прошлое, которое нельзя изменить.
Эти воспоминания невозможно прогнать, но их можно смягчить любовью.
Теперь он увидел в ее глазах тревогу.
– Что такое, дорогая? Скажи мне.
– Ты думаешь о ней?
– Иногда, – честно признался Джеффри. – Когда я чувствую себя таким счастливым и везучим и радость переполняет меня, я думаю о ней. Знаешь, я хотел бы, чтобы и на ее долю досталась хоть частичка такого счастья и любви, которые Бог дал нам. Вот и все, Джули. Я просто желаю ей счастья…
Глава 25
Манхэттен Февраль 1990 года
– С наступающим тебя Днем святого Валентина, – прошептал Джеффри между поцелуями. Он вернулся домой в десять часов вечера.
– И тебя тоже, – отозвалась Джулия.
– Слушаешь музыку?
– Да. Я купила целую коллекцию песен о любви – моих любимых, между прочим. Они выпущены как раз ко Дню Валентина. – Джулия улыбнулась мужу. Он был таким романтичным во всем, что касалось их любви, но, как ни странно, никогда не слушал песен о любви. – Подожди, я выключу приемник, чтобы мы могли лечь.
Это было их новое правило – они ложились в постель сразу же, как только Джеффри приходил домой. И оно нравилось им гораздо больше, чем то, которому они следовали долгие годы. Потому что теперь, вместо того чтобы подолгу беседовать вечерами, они направлялись прямо в свою спальню, задерживаясь лишь на мгновение в спальне Мерри, чтобы полюбоваться на нее. Потом ложились спать, чтобы утром встать пораньше и позавтракать всем вместе.
Джеффри подошел к приемнику вместе с Джулией. Потянувшись за пластинкой, он случайно увидел обложку двойного альбома цвета слоновой кости с элегантной алой надписью: «Сэм Хантер». Узнав имя любимого Дайаны, Джеффри стал читать дальше. Альбом назывался «Воспоминания о любви», и в нем была новая песня под названием «Королева Сердец».
– Джеффри? – удивилась Джулия, заметив, с каким интересом ее муж смотрит на пластинки. Больше того, его синие глаза стали вдруг такими смущенными и задумчивыми. – Джеффри, дорогой, что случилось?
Джеффри с улыбкой взглянул на свою милую Джули. Он бы не обратил на пластинку внимания, во всяком случае, не стал бы ее слушать. Однако последняя песня Сэма Хантера называлась «Королева Сердец», поэтому он должен был послушать ее. Правда, Джеффри мог прийти в гостиную ночью, когда Джулия заснет, и в одиночестве включить эту песню, но… Но в отношениях между ними не было больше секретов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39