– Она судорожно сжала руки, пытаясь унять дрожь. – Я не хотела даже упоминать об этом, но пойми, я очень беспокоюсь! В такие дни ты сам не свой, ты принимаешь меня за мать, и я…– Чепуха! – Картер резко повернулся, быстро подошел к столу и начал перебирать какие-то бумаги. – Говорю же тебе: со мной все в порядке! Да, я пережил шок, но предпочитаю забыть об этом… А теперь давай поскорее позавтракаем и поедем на прогулку. Оставим этот никчемный разговор!Эйприл помолчала, собираясь с духом. Пора сообщить, что должен прийти Олтон Мозли.В это время раздался громкий стук в парадную дверь.– Интересно, кто это может быть в такой час? – пробормотал Картер. – Я никого не жду…Пока Бьюфорд открывал дверь, она не сводила глаз с отца, пытаясь разобраться в своих чувствах. Да, Эйприл любит и уважает его. Несмотря на то что он так безобразно обращался с Ванессой, она все еще любит отца. Правда, в последнее время, когда на него начало находить это безумие, она стала бояться и даже временами ненавидеть его. Но даже в такие минуты она знала, что любит отца глубоко и сильно. Как жаль, что с ним случилось такое!..На пороге кабинета возник Бьюфорд. Вид у него был озадаченный и, как показалось Эйприл, немного испуганный.– Там маста Олтон Мозли, сэр, – неуверенно доложил он и покачал седой головой. – Говорит, что пришел на ленч, потому как мисс Эйприл пригласила его…Не дожидаясь ответа отца, Эйприл приказала Бьюфорду впустить Олтона, а затем быстро произнесла:– Да, папа, это я его пригласила. Олтон хочет поговорить с тобой.– Поговорить со мной? Да о чем? Я не желаю ничего обсуждать со своим конюхом. Если мне что-то понадобится, я сам схожу на конюшню. С каких это пор мои собственные слуги приходят ко мне в гости, да еще с деловыми разговорами?Лишь когда Олтон вошел в кабинет, Эйприл вздохнула с облегчением. «Чем скорее со всем этим будет покончено, тем лучше, – в отчаянии сказала она себе, – пока папа еще не успел как следует рассердиться!»– Может быть, сядем за стол? – торопливо предложила она, даже не дав Олтону времени поздороваться с ее отцом.– Нет, мы не сядем за стол!Картер опустился на стул и уставился на Олтона. Тот стоял перед ним, нервно теребя в руках соломенную шляпу.– Что это значит, Мозли? Моя дочь не привыкла приглашать в гости наемных рабочих, да и я, признаться, тоже!Олтон умоляюще взглянул на Эйприл, как будто спрашивая, что делать дальше.– Ну давай! – прошептала она, пытаясь его подбодрить. – Начинай!– Начинай что? – Картер встал и вцепился в спинку стула. – Может быть, кто-нибудь объяснит мне, что все это значит? Мой ленч остывает, а я вынужден стоять здесь и любоваться своим бездельником-конюхом!– Папа, ну выслушай же его, наконец! – проговорила Эйприл чуть не в слезах. – Я прошу тебя…– Ну что ж, я жду. И мой ленч – тоже, – многозначительно произнес Картер и, обернувшись к Олтону, добавил: – Если ты пришел за прибавкой к жалованью, паренек, то только зря теряешь время. Ты не стоишь даже тех денег, что я тебе плачу. Из тебя никогда не получится первоклассный конюх, каким был Таггерт или его сын!– Речь идет не о деньгах. Я ухожу на войну. Хочу сражаться с янки.Олтон судорожно глотнул, при этом, его кадык дернулся вверх и вниз, и снова перевел умоляющий взгляд на Эйприл.– Ну что ж, весьма похвально! Значит, мне придется подыскать тебе замену, что, впрочем, будет нетрудно… Но все это можно обсудить позднее. После ленча мы с Эйприл собирались на прогулку. Вот вернемся, тогда и поговорим.– Я хочу жениться на вашей дочери, сэр.Картер, который уже протянул дочери руку, чтобы идти в столовую, стремительно обернулся и уставился на молодого человека. Затем покачал головой и негромко сказал:– Наверное, я ослышался, паренек…– Не смейте называть меня «паренек»! – выкрикнул Олтон, заливаясь краской. – Я не мальчик, а взрослый мужчина и собираюсь сражаться за дело Юга. Я люблю вашу дочь и хочу, чтобы она стала моей женой прежде, чем я уйду на войну. Она может жить у моих родных и…Олтон проговорил все это громко и бодро, словно опасаясь, что если хоть раз запнется, у него не хватит духу продолжить. Эйприл, как завороженная, не сводила с него глаз, молясь, чтобы он не сказал какого-нибудь неверного слова. Молодые люди смотрели друг на друга, боясь взглянуть на мистера Дженнингса. А его вид был ужасен: вены на шее вздулись, он судорожно сжимал и разжимал кулаки. Но вот терпение Картера лопнуло. Он прыгнул на Олтона, ударом сбил его с ног и вцепился тому в горло.– Я убью тебя, паршивая белая шваль! – прохрипел он. – Никто не посмеет забрать ее у меня, слышишь? Я убью каждого, кто только прикоснется к ней!..Испугавшись, что отец сейчас задушит Олтона, Эйприл закричала. Ноги ее будто приросли к полу. Но, собравшись с силами, она ринулась к отцу и, запустив руки в его шевелюру, попыталась оттащить от несчастного молодого человека.Услышав крик, в кабинет вбежали камердинер и слуга.– Остановите его! – закричала Эйприл, барахтаясь на полу – отец ударом кулака опрокинул и ее. – Остановите, или он убьет Олтона!..Оба негра схватили Картера за плечи и попытались оттащить, но он вцепился в горло молодого человека мертвой хваткой. Эйприл видела, что глаза Олтона вылезают из орбит. Он судорожно хватал ртом воздух. Вначале его лицо сделалось красным, потом побелело и, наконец, стало мертвенно-серым. И все это время двое здоровых мужчин изо всех сил тянули Картера на себя, уговаривая отпустить парня, ведь так можно и убить его.Видя, что дело принимает серьезный оборот, Эйприл в отчаянии обвела глазами комнату. На глаза ей попалась тяжелая папка, лежавшая на краю стола. Девушка схватила ее и, одним прыжком очутившись рядом с отцом, принялась изо всех сил колотить его по голове. Такая отчаянная мера возымела свое действие: Картер разжал наконец руки и упал на спину. Негры поспешили оттащить отчаянно упиравшегося хозяина подальше.Эйприл опустилась на колени рядом с Олтоном. Несчастный молодой человек, пытаясь восстановить дыхание, кашлял и нервно потирал шею, на которой отчетливо проступили синяки.– Олтон, дорогой, извини меня, пожалуйста! – всхлипнув, произнесла Эйприл. – Господи, ну кто бы мог подумать, что отец так себя поведет!..– Я убью его! – продолжал бушевать Картер, пока слуги тащили хозяина из кабинета. – Ни один мужчина на свете не стоит моей дочери… Я убью каждого, кто только посмеет забрать ее у меня! Слышишь, ты, ублюдок? Я тебя прикончу, так и знай!..– Бьюфорд, немедленно пошли кого-нибудь за доктором, – распорядилась Эйприл, помогая Олтону сесть.– Да, мэм, я так и сделаю, – ответил слуга, – но только лучше бы маста Мозли поскорее уйти отсюда. Не знаю, долго ли мы сможем удерживать хозяина…Старый негр был прав. Олтону нужно немедленно уйти. И не только из этого дома, но вообще куда-нибудь подальше… В кабинет вошла Поузи, ее глаза были круглыми от страха.– Помоги мне увести его отсюда, – обратилась к ней Эйприл. – Сейчас же!– Ты пойдешь со мной! – Олтон уже поднялся с пола и обнял девушку. – Я не могу оставить тебя с этим сумасшедшим, дорогая! Пойдем со мной…С болью в сердце Эйприл наблюдала, как слуги волокли ее отца по лестнице, словно капризного ребенка.– Я не могу его бросить, – прошептала она сквозь слезы. – Нет, только не теперь, когда отец так нуждается во мне!..Олтон прижал Эйприл к себе с такой силой, что она услышала, как бешено колотится его сердце.– Я люблю тебя, Эйприл! И хочу забрать из этого кошмара… Ведь все уже знают, что твой отец сошел с ума, а сегодня я сам это видел. Я боюсь за тебя, дорогая…Она не решилась признаться, что разделяет эти страхи. В этот момент она думала лишь о том, что любит отца. Да она ни за что себе не простит, если сейчас его бросит! Кто, кроме нее, позаботится об отце? Бьюфорд, Поузи, да и все остальные слуги, по всей вероятности, тоже сбегут. Они ни за что не останутся в одном доме с человеком, которого смертельно боятся.– Олтон, выслушай меня, пожалуйста… – начала Эйприл, стараясь сдержать слезы. – Когда отец немного успокоится, мы с тобой встретимся и обо всем договоримся. Я пошлю тебе записку, обещаю! А теперь уходи, прошу тебя, уходи сейчас же…Молодой человек внимательно посмотрел на нее, потом угрюмо кивнул:– Хорошо. Но я еще вернусь и, если понадобится, силой вытащу тебя отсюда. Я не могу отправиться на войну, оставив любимую с этим сумасшедшим! Я знаю, что ты любишь меня, Эйприл. Конечно, он твой отец, но ты должна в конце концов подумать и о себе…Он наклонился и впился в ее губы властным, настойчивым поцелуем. Эйприл уперлась руками в плечи Олтона и с силой оттолкнула его:– Пожалуйста, уходи! Уходи сейчас же, пока не случилась беда…– Хорошо, Эйприл, я ухожу. Но обещай, что ты придешь ко мне!– Да-да, Олтон, конечно. Только уходи поскорее!..И вдруг до них донесся истошный крик. Все трое – Эйприл, Олтон и Поузи – со страхом посмотрели наверх. Этот жуткий вопль, казалось, сотрясал ведь дом. От него дрожали стены…– Лорена! – бушевал Картер. – Лорена, я убью тебя, если ты уйдешь! Клянусь Богом, убью!..– О Боже всемогущий! – Поузи закрыла лицо фартуком. – Хозяин потерял рассудок. Этот человек сошел с ума!.. – И она в испуге выбежала из комнаты.Олтон снова схватил Эйприл за плечи.– Да, он сошел с ума. Тебе опасно оставаться здесь!– Отец болен. Поверь мне, Олтон, он просто болен… Уходи побыстрее. Пока ты здесь, он не успокоится!– Но я боюсь за тебя! Я не могу оставить тебя здесь одну. Мало ли что взбредет ему в голову? Собери вещи, и мы уйдем вместе!..– Я не могу оставить отца в таком состоянии! – в отчаянии выкрикнула она. – Неужели ты не понимаешь, что я не могу сейчас уйти?..Олтон отпустил ее и, покачав головой, вздохнул:– Ну хорошо. Не могу же я заставлять тебя силой! Но уеду я только через неделю. А до тех пор мы поженимся, и тогда ты сможешь уйти из дома. Ведь когда меня не будет рядом, кто поможет тебе, Эйприл?..– Да, ты прав, – тихо сказала она. – Но мне нужно все обдумать. Я позову к отцу врача – посмотрим, что он скажет. Я дам тебе знать, Олтон, обещаю. Только дай мне время!Он поцеловал ее в лоб, повернулся и вышел. Но Эйприл заметила, что глаза его горят от гнева.Сверху все еще доносились крики. Хозяин Пайнхерста бушевал, то признаваясь в любви давно умершей Лорене, то грозясь убить ее…«Да, – грустно призналась себе Эйприл, – сомнений больше нет. Мой отец и вправду обезумел…» Глава 5 Эйприл подняла усталые глаза на Поузи и спросила безжизненным голосом:– Ну в чем дело?– Вы сами знаете, мисс. Дело в вашем отце. Он все сидит там, скулит и плачет. Ровным счетом ничего не изменилось с тех пор, как уехал этот знаменитый бирмингемский доктор! Все скулит, плачет и зовет вашу маму…Поузи сокрушенно покачала головой, печально вздохнула и сказала, что никого не может заставить войти к нему, кроме Бьюфорда. Все до смерти боятся хозяина!– Но ведь уже три дня, как он ведет себя спокойно, – возразила Эйприл. – Отец очень болен, вот и все! Чего бояться, если он просто сидит и плачет?– Но вы ведь слышали, что сказал доктор! Вашего отца надо отвезти в Таскалусу, в сумасшедший дом, – с упреком проговорила Поузи.– Доктор Вермер – самый лучший врач во всем штате, Поузи. Да, он действительно посоветовал мне отправить отца в больницу. Но в то же время он считает, что такое помутнение рассудка может быть временным и вызвано оно уходом Ванессы. Дай срок, и все наладится. Не могу я отдать отца в больницу для умалишенных, когда у него просто небольшое нервное расстройство!Поузи негодующе фыркнула:– И вы хотите сказать, что ни чуточки не боитесь его, как мы все? Не боитесь, что он снова набросится на вас? И вас совершенно не тревожит то, что хозяин принимает вас за свою покойную жену?– Нет, это тревожит меня. Больше, чем ты думаешь, Поузи, – устало произнесла Эйприл. – Но я надеюсь, что со временем отец выйдет из этого состояния… А сейчас я слишком устала. Пойду спать. Завтра я созову всех слуг и поговорю с ними. Больше мне нечем тебе помочь. Спокойной ночи!Она встала из-за стола, прошелестев юбками, прошла мимо Поузи и направилась к себе в спальню.Войдя в комнату, Эйприл бросилась ничком на кровать. Ей хотелось плакать, но слез не было. Слишком много их она уже пролила. Должно быть, больше не осталось… За последнее время столько всего произошло, что девушка пребывала в нерешительности: что же делать дальше? Олтон продолжал умолять ее бежать с ним, напоминал, что времени осталось совсем немного, но девушка все же не находила в себе сил бросить отца.Постепенно комната погрузилась во тьму. В доме воцарилась гнетущая тишина. Эйприл перевернулась на спину и уставилась в потолок. Вскоре она замерзла и встала, чтобы надеть ночную рубашку. Ночь обещала быть холодной, но она не хотела просить Бьюфорда развести огонь.Как только она свернулась клубочком под одеялом, воспоминания прошлого окутали ее, словно паутина. Ведь были же в прошлом и счастливые моменты! Правда, если не считать слишком властного характера отца… Его постоянная боль из-за утраты жены… его ненависть к Ванессе… ее ненависть к нему… Сколько боли и страданий все это принесло всем и ей, Эйприл! Бегство от всего этого было бы счастьем. Но она не может бросить отца. Слишком многим ему обязана…Постепенно сон смежил усталые веки. Засыпая, Эйприл решила, что завтра же отправится в Бирмингем и еще раз поговорит с доктором Вермером. А потом встретится с Олтоном, попросит его набраться терпения и подождать еще немного. Но все это завтра, завтра…
Горячие, влажные губы коснулись ее лица. Эйприл пошевелилась, застонала, пытаясь проснуться. Чья-то рука нащупала ее грудь и требовательно сжала.– Лорена, любимая моя!..Эйприл мгновенно проснулась. Крик застыл у нее в горле. Она с трудом дышала под тяжестью навалившегося на нее человека. Губы мужчины накрыли ее рот. Пальцы лихорадочно шарили по телу, срывая прозрачную ночную рубашку.Но вот ей все-таки удалось увернуться от этих жадных губ. Из горла девушки наконец вырвался крик ужаса.– Папа, папа, остановись! Это же я, Эйприл! Ты сам не понимаешь, что делаешь. Пожалуйста, отпусти меня…– Я хочу любить тебя.Он перекинул ногу через распростертое тело дочери, буквально оседлав ее. Невзирая на протестующие, отчаянные крики Эйприл, он поднял ей руки над головой и крепко прижал к кровати. Однако она продолжала бешено извиваться под ним, умоляя опомниться.– Моя жена… – хрипел Картер. – Моя жена, моя любовь, моя…Он держал ее мертвой хваткой, и на мгновение Эйприл решила уже, что все пропало. Ей не удастся совладать с ним. Но нет! Этого нельзя допустить! Ни в коем случае нельзя… На какую-то долю секунды отец ослабил свою хватку, и Эйприл тут же этим воспользовалась. Она молниеносно высвободила руки, сцепила ладони и кулаком что есть силы нанесла отцу удар в переносицу. Вскрикнув от боли, он схватился за нос. Колени его согнулись, и отец тяжело перекатился на бок.Эйприл тут же выпрыгнула из постели, метнулась к двери и дрожащими пальцами толкнула ручку. Как только дверь открылась, она выскочила в холл и бросилась прочь на подгибающихся от страха ногах. «Кричать бессмысленно, – решила девушка, – Поузи не услышит меня». Дело в том, что негритянка по обыкновению спала на половине слуг, довольно далеко от основной части дома. «О Господи, ну почему я не уговорила Поузи лечь где-нибудь поблизости?..»Спотыкаясь и почти теряя сознание, Эйприл добралась, наконец, до кухни. Забыв, что от рубашки остались жалкие клочья, она уже была готова прямо так, обнаженная, ринуться в ночную тьму, как вдруг кто-то окликнул ее сзади. От неожиданности девушка даже вскрикнула.– Мисс Эйприл! Боже мой, да что с вами?Эйприл остановилась и, прислонившись к стене, попыталась отдышаться. Чиркнула спичка, кто-то зажег фонарь, и в его свете она увидела Менди. Девочка была испугана, глаза ее округлились, рот открыт.– Мисс Эйприл, я вижу, что случилось нечто страшное!Менди подошла к хозяйке, держа фонарь высоко над головой.– Вот хорошо, что Поузи попросила меня лечь сегодня в буфетной! Она как будто чувствовала, что непременно что-то случится… О Господи, мисс Эйприл, давайте я сбегаю за доктором! Хотите? Неужели ваш отец… изнасиловал вас?..Эйприл медленно покачала головой. Даже сейчас, шокированная этим диким случаем, она все же не хотела, чтобы кто-нибудь узнал о том, что чуть не произошло между нею и отцом.– Послушай меня, Менди, – обратилась она к девочке, как только немного овладела собой. – Никому ничего не говори. Отец не изнасиловал меня. Он просто не в себе. Он болен…– Господи, да я знаю, что он болен! – вскричала девочка, энергично тряся головой. – И все это знают… Вот почему никто и не хочет даже заходить к нему. Вы только поглядите, что он с вами сделал!..– Да ничего он со мной не сделал! – Эйприл поняла, что почти выкрикнула эти слова, и попыталась успокоиться. Понизив голос, она продолжала: – Я же говорю – он больной человек, Менди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Горячие, влажные губы коснулись ее лица. Эйприл пошевелилась, застонала, пытаясь проснуться. Чья-то рука нащупала ее грудь и требовательно сжала.– Лорена, любимая моя!..Эйприл мгновенно проснулась. Крик застыл у нее в горле. Она с трудом дышала под тяжестью навалившегося на нее человека. Губы мужчины накрыли ее рот. Пальцы лихорадочно шарили по телу, срывая прозрачную ночную рубашку.Но вот ей все-таки удалось увернуться от этих жадных губ. Из горла девушки наконец вырвался крик ужаса.– Папа, папа, остановись! Это же я, Эйприл! Ты сам не понимаешь, что делаешь. Пожалуйста, отпусти меня…– Я хочу любить тебя.Он перекинул ногу через распростертое тело дочери, буквально оседлав ее. Невзирая на протестующие, отчаянные крики Эйприл, он поднял ей руки над головой и крепко прижал к кровати. Однако она продолжала бешено извиваться под ним, умоляя опомниться.– Моя жена… – хрипел Картер. – Моя жена, моя любовь, моя…Он держал ее мертвой хваткой, и на мгновение Эйприл решила уже, что все пропало. Ей не удастся совладать с ним. Но нет! Этого нельзя допустить! Ни в коем случае нельзя… На какую-то долю секунды отец ослабил свою хватку, и Эйприл тут же этим воспользовалась. Она молниеносно высвободила руки, сцепила ладони и кулаком что есть силы нанесла отцу удар в переносицу. Вскрикнув от боли, он схватился за нос. Колени его согнулись, и отец тяжело перекатился на бок.Эйприл тут же выпрыгнула из постели, метнулась к двери и дрожащими пальцами толкнула ручку. Как только дверь открылась, она выскочила в холл и бросилась прочь на подгибающихся от страха ногах. «Кричать бессмысленно, – решила девушка, – Поузи не услышит меня». Дело в том, что негритянка по обыкновению спала на половине слуг, довольно далеко от основной части дома. «О Господи, ну почему я не уговорила Поузи лечь где-нибудь поблизости?..»Спотыкаясь и почти теряя сознание, Эйприл добралась, наконец, до кухни. Забыв, что от рубашки остались жалкие клочья, она уже была готова прямо так, обнаженная, ринуться в ночную тьму, как вдруг кто-то окликнул ее сзади. От неожиданности девушка даже вскрикнула.– Мисс Эйприл! Боже мой, да что с вами?Эйприл остановилась и, прислонившись к стене, попыталась отдышаться. Чиркнула спичка, кто-то зажег фонарь, и в его свете она увидела Менди. Девочка была испугана, глаза ее округлились, рот открыт.– Мисс Эйприл, я вижу, что случилось нечто страшное!Менди подошла к хозяйке, держа фонарь высоко над головой.– Вот хорошо, что Поузи попросила меня лечь сегодня в буфетной! Она как будто чувствовала, что непременно что-то случится… О Господи, мисс Эйприл, давайте я сбегаю за доктором! Хотите? Неужели ваш отец… изнасиловал вас?..Эйприл медленно покачала головой. Даже сейчас, шокированная этим диким случаем, она все же не хотела, чтобы кто-нибудь узнал о том, что чуть не произошло между нею и отцом.– Послушай меня, Менди, – обратилась она к девочке, как только немного овладела собой. – Никому ничего не говори. Отец не изнасиловал меня. Он просто не в себе. Он болен…– Господи, да я знаю, что он болен! – вскричала девочка, энергично тряся головой. – И все это знают… Вот почему никто и не хочет даже заходить к нему. Вы только поглядите, что он с вами сделал!..– Да ничего он со мной не сделал! – Эйприл поняла, что почти выкрикнула эти слова, и попыталась успокоиться. Понизив голос, она продолжала: – Я же говорю – он больной человек, Менди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45