Король Лорана поступил умнее многих - он еще сто лет назад, не считаясь с расходами и жертвами, прорыл канал в самом узком месте перешейка, лишился чуть ли не половины королевства, но зато Лоран превратился в остров, защищенный от вторжения демонов, - вернее, так только кажется… А другие… Большая политика, милорд. Понимаете, в мире не так уж много серебра, и большая его часть - в частных руках. Если бы Снольдер собрал все государственное серебро, выкупил частное, собрал войско из всех, способных носить оружие, отлил из серебра картечь, пули, наконечники для стрел и отправил армию на север - вполне возможно, и удалось бы полностью очистить три королевства от этой нечисти. Нельзя сказать, что ее там астрономическое количество, - они не стоят, фигурально выражаясь, плечом к плечу на всем свободном пространстве, там есть речки, озера, места, занятые городами, деревнями, шахтами… Но те, кто правят в Снольдере, самые обычные люди, отнюдь не горящие желанием обрести сомнительную честь спасителей человечества. И в чем-то они правы. Во-первых, поступить так - означает остаться без казны, оголить границы, а соседи, можете не сомневаться, моментально увидели бы прекрасную возможность свести старые счеты, отнюдь не пуская в умилении слюни от того, что вся снольдерская армия героически спасает человечество… Во-вторых, пока что неплохой естественной границей служит Ител. Демоны, конечно, могут переправляться через реки - порой достаточно, чтобы поперек реки натянули шелковую нить, для них она - то же самое, что для нас с вами - отличный каменный мост. Но одиночных тварей легко выявлять и уничтожать. Ител представляется отличным рубежом. Продвигаясь вдоль побережья, Глаза Сатаны сметут большую часть Харлана и остановятся на реке - так что ни Снольдер, ни Ронеро не потеряют ни клочка земли. А судьба Харлана его соседей ничуть не волнует. Есть узкий проход меж истоками Итела и побережьем, по которому демоны могли бы выйти к Святой Земле. Но они не пойдут через Хелльстад - еще двадцать лет назад они вышли к его границам и почему-то остановились. То ли наша тамошняя нечисть пострашнее пришлой и способна внушить последней почтительный ужас, то ли ворон ворону глаз не выклюет… Так что на ближайшие десятилетия угроза сводится к уничтожению большей части Пограничья, кусочка Ямурлака и половины Харлана. А там, по мнению иных ученых, демоны перегрызутся меж собой, увидев, что не в состоянии расширять далее свои владения, и все как-нибудь уладится само собой. В конце-то концов, на континенте тысячи лет существуют Хелльстад и Ямурлак с их нечистью - и обитатели Хелльстада не лезут наружу, а черные маги и чудища Ямурлака и вовсе благополучно вымерли, лишь редкие экземпляры той или иной породы еще скрываются в глуши… И континент вовсе не провалился в тартарары, наоборот. И еще. Единственным из государств Севера, уцелевшим в своих нетронутых границах, так и осталось королевство Шаган. Если вы хорошо помните географию, оно не защищено никакой рекой. Но демоны отчего-то туда так и не вторглись. Это вселяет дополнительные надежды в души государственных мужей. Старые как мир надежды, сводящиеся к простой формуле: «Авось как-нибудь образуется».
– А лары?
– А ларам - в высшей степени наплевать. Их войска могли бы за пару часов смести эту нечисть с лица земли. Но им пока что плевать. По их меркам, все началось совсем недавно - что для лара полторы сотни лет? - и их самих никоим образом не может коснуться. Первое время они еще развлекались, охотясь на тех тварей с воздуха, но потом забава наскучила.
– Ах ты, - сказал Сварог. - Дайте мне добраться назад, я возьму свои корабли и такое устрою…
– Если вам разрешат, - сказал Борн, не глядя на него. - А вам, скорее всего, не разрешат. Здесь своя большая политика…
– Но у меня есть личная дружина… Боевые корабли…
Борн медленно повернул голову и посмотрел ему в глаза:
– Эта дружина и эти корабли принадлежали еще вашему предшественнику. Неужели он не догадался бы их использовать? Неужели он в одиночку странствовал но земле, полагаясь только на собственный меч, потому что не догадался?
Сварог замолчал. Он стоял и смотрел, как разворачивается, набухает попутным ветром синий парус. На душе лежала непонятная тяжесть, оставлявшая мерзкий осадок, как в бутылке с дрянным портвейном.
Выходило, что его мнимая свобода на деле снабжена надежными решетками.
– А что гласят на сей счет ваши пророчества? - спросил он угрюмо. - У вас, я заметил, им большое значение придают…
– О пророчествах мы хорошо поговорили в день первой встречи, - сказал Борн. - За последние столетия их нагромоздили столько, что некуда складывать. Сейчас, когда пророкам уже не грозит костер и другие серьезные неприятности, прорицателей, как легко догадаться, развелось видимо-невидимо… Старые мастера внушают больше доверия, но, во-первых, они грешат невероятно туманным стилем изложения, а во-вторых, немногое уцелело. Существовал некогда Кодекс Таверо, написанный в незапамятные времена. Он считался наиболее достойным внимания и выгодно отличался ясностью формулировок. Но от него остались лишь разрозненные обрывки, перемешанные с позднейшими подделками. Капитан Зо по праву гордится своим экземпляром - у него двадцать три пророчества из семидесяти семи, а это считается самым полным сводом из сохранившихся. О будущем короле Глана, рыцаре с хелльстадским псом, написано именно там. Говорят, до наших дней сохранились лишь четыре полных Кодекса - один затерялся где-то на островах, другой якобы хранится в Храме Ашореми, третий - у гномов, четвертый - у короля Стахора в Горроте. Даже если это правда, островов в океане превеликое множество, гномы, по слухам, давно вымерли и дороги в их подземелья уже не найти, а в Храм Ашореми и библиотеку короля Стахора может сунуться лишь полоумный.
Вдоль берегов реки уже появлялись редкие признаки здешней цивилизации. Корабль проплывал мимо небольших деревушек; заброшенные огороды, обнесенные покосившимися заборами, спускались к самой воде, кое-где над домиками струился дымок, тявкали собаки (Акбар всякий раз удивленно навострял уши). В просветах между деревьями иногда проглядывали крошечные, кое-как возделанные поля. Встречались и водяные мельницы - огромные древние деревянные колеса возле приземистых строений красного кирпича лениво перемалывали воду. Короче говоря, Хелльстад остался позади.
Впрочем, отметил Сварог, на этих краях, как ни крути, лежит отпечаток заброшенности. Словно люди давно покинули насиженные места - остались только самые упрямые, но и их постепенно вытесняют. Кто? Неизвестно. Он видел такие деревни в средней полосе России: пять-шесть старух на некогда богатые поселения - и все. Где люди-то, бабуль? Нету никого, сынок, одни мы остались…
– Между прочим, у меня в подземелье висит череп одного из горротских королей, - сказал Сварог невпопад и тут же устыдился столь детской похвальбы.
– Между прочим, даже граф Гэйр и герцог Орк обходили Горрот стороной,
– сказал Борн. - Доспехи предков нам не всегда приходятся по плечу.
– Вы знаете Орка? - Нет, положительно, тесен мир! Куда ни плюнь, всюду в знакомого попадешь. Впрочем, насколько он помнил развеселый герцог Орк, он же лорд Ноут, он же первый авантюрист Талара, известен повсеместно - что в небесах, что на грешной земле.
– Бог ты мой, его знают везде, - с ухмылкой подтвердил мысли Сварога Борн. - Он ухитряется, не нарушая традиций невмешательства в земные дела, развлекаться на земле так, что в одних местах о нем складывают баллады, а в других - пугают им детей. И то и другое - не без оснований… - Штурман вдруг стал чрезвычайно серьезным. Кустистые брови сползлись к переносице. Он даже голос понизил. - Бойтесь его. И держитесь подальше.
– Почему? - Сварог искренне недоумевал. Искатель приключений на собственную задницу - да; бесшабашный весельчак, вообще не задумывающийся о завтрашнем дне, - разумеется; азартный игрок, который с безмятежной улыбкой может как спустить, так и заработать целое состояние, - несомненно; пройдоха, запросто переступающий через друзей, если они окажутся на его пути, - вероятно…
Но бояться Орка - это увольте.
– Потому что есть люди, настолько далеко стоящие и от зла, и от добра, что совершенно невозможно предсказать, куда их приведет судьба. - Теперь в голосе Борна появились нотки какой-то бессильной жалости, обиды на судьбу, что ли, будто умер добрый приятель, а он опоздал на похороны. - И от таких лучше держаться подальше, ибо отстраненность и от добра, и от зла порой похуже верного служения злу…
Он надолго замолчал. «…А пуще всего бойся тех, кто не предается всецело добру или злу», - вспомнил Сварог пророчество старухи Грельфи - колдуньи, живущей среди ларов, - и помотал головой: что бы там ни говорил Борн, Орк ему явно нравился. Поэтому Сварог сменил тему:
– А вы не можете мне сказать, куда мы плывем?
– Нет, - решительно ответил Борн, судя по всему, тоже довольный переменой разговора. - И дело отнюдь не в недоверии к вам. Когда мы будем на месте, уже никто из тех, кто хотели бы нам помешать, ничего не смогут изменить. Судя по тому, что за нас пока что не брались всерьез, о нашей миссии имеют лишь самое смутное впечатление. А любое сказанное сейчас слово может стать известным…
– Вы опасаетесь ларов? - напрямик спросил Сварог.
Борн взглянул так, что Сварог в очередной раз почувствовал себя несмышленым ребенком. Потом штурман сказал, старательно взвешивая каждое слово:
– Это очень разные вещи - бояться всего на свете и стараться предугадать все возможные опасности…
Сварог промолчал - сработал армейский рефлекс. В предстоящем походе ему отводилась роль новобранца с лысыми погонами, а новобранцы не имеют права соваться с расспросами и к старшине, не говоря уж о командире части. Капитан Зо очень мил и любезен в роли гостеприимного хозяина, но Сварог нутром чувствовал, что в походе это будет командир, способный согнать семь потов и вымотать все жилы. И команда у него наверняка подобралась соответствующая, отборная, вышколенная. Вспомнить хотя бы эпизод с Ордином…
Глава третья. ДЕЛА ПРИЯТНЫЕ И ДЕЛА ПОЛЕЗНЫЕ
Блай растолкал Сварога, когда еще не рассвело:
– Вставайте, милорд. Подходим.
Сварог оделся и выполз на палубу, для порядка бормоча под нос: «Что ж вам не спится, ироды…» Поплотнее запахнул полы выданного с вечера кафтана - предутренняя сырость пробирала до костей, - зевнул и поежился. Включил «кошачий глаз», поглазел вокруг. В черном небе перемигивались звезды. Юпитера не было, равно как и вокруг не было ничего интересного: река в пелене тумана, обыкновенного, никакой магии, холмистые берега по обеим сторонам - без огоньков, без признаков жизни. Впереди, на правом берегу, примерно в лиге от корабля, угадывались приземистые прямоугольные сооружения, тоже погруженные во мрак, лишь у самой воды сиротливо горел ровный неяркий огонь - маячок, отмечающий местоположение причала.
Матросы, переговариваясь вполголоса, принялись убирать паруса, Блай отдавал негромкие приказы. Заскрипел руль, уводя «Божьего любимчика» со стрежня. Корабль ощутимо замедлял ход. На верхней палубе оказался капитан в сопровождении Борна, оба о чем-то беседовали. Сварог собрался было подойти, но передумал. Он просто стоял у фальшборта и глядел на реку.
Причаливали на рассвете, когда над рекой еще стоял туман, звезды пропали с неба, предметы не обрели еще четкости очертаний, одна сторона горизонта была уже украшена тоненькой ало-золотой полосочкой, а противоположная - укутана мраком.
«Божий любимчик», на котором были убраны все паруса, стукнулся бортом о длинный деревянный причал, сработанный когда-то на века из потемневших бревен лиственницы. Кранцы из толстых канатов смягчили удар. Вдоль причала, если присмотреться, могло разместиться десятка два кораблей, но Сварог, сколько ни напрягал взгляд, нигде не увидел других мачт.
Два человека в коротких плащах ловко приняли канат и сноровисто закрепили его на толстом деревянном столбе. Сварог стоял у борта, поеживаясь от утреннего холодка. Поодаль, на берегу, смутно вырисовывались в тумане длинные строения. Он одернул только что выданный кафтан, к которому еще не успел привыкнуть, - его переодели с головы до ног во все новое, в добротную, но простую суконную одежду и кожаные сапоги. И вручили нагрудную бляху Золотой гильдии с лоранским гербом.
Ножны для меча дали другие, деревянные, обтянутые холстиной, с медными скрепами. Вручили еще вязаный колпак с кольчужной подкладкой и кинжал с серебряным лезвием. Получился вылитый купеческий приказчик. В карман, застегивавшийся на роговую пуговицу, он спрятал шаур, о котором все же умолчал (отдавая плотнику звездочки, Сварог при нем, разумеется, не стрелял).
Точно так же были одеты Блай, Борн и три матроса - остальные, по-видимому, должны были остаться на корабле и ждать возвращения капитана со товарищи. Боцман перевязал усы простой тесьмой. Только капитан Зо, выступавший в роли купца-хозяина, был экипирован чуточку роскошнее - пуговицы на кафтане у него были не роговые, а серебряные, ножны меча обтянуты кожей, сапоги украшены оловянными бляшками, а на груди висел знак Сословия мер и весов. Свою великолепную серьгу он снял и с нескрываемым сожалением вдел в ухо простецкое серебряное кольцо. Борн вновь вооружился арбалетом, двое матросов взяли мушкеты и короткие копья с широкими наконечниками, третий прихватил пистолеты и топор на длинном топорище. Блай сохранил добрую половину своего арсенала. Видимо, в здешних краях семерка хорошо вооруженных торговых людей выглядела вполне обыденно и подозрений не вызывала.
Матросы слаженно спустили легкий трап, сколоченный из поперечных брусьев, с небольшими веревочными перилами (вроде бы леера они называются, но Сварог не был уверен), и в ожидании дальнейших распоряжений замерли вдоль борта.
Капитан Зо подошел к Сварогу, взял за локоть и отвел в сторону, к мачте. Заговорил негромко, чтобы никто не слышал:
– Милорд… Слушайте внимательно. Вы были военным - это хорошо. Дело предстоит крайне опасное. Возможно, опасности возникнут в последнюю минуту, возможно, будут сопровождать с самого начала, последуют в любую минуту, с любой стороны и в любом облике. Если встретятся совершенно безопасные места, я вас предупрежу. Следите за остальными и не отставайте от них ни в чем. Если они рубят - рубите, если бегут - бегите следом. И не лезьте ни с какими инициативами. Моим приказам повиноваться беспрекословно. Вот, пожалуй, и все. Только скажите еще: что вы там спрятали в карман? Нет, показывать не обязательно, поверю на слово.
– Вы что, через одежду видите? - удивился Сварог.
– Жизненный опыт. И зоркий глаз.
– Это оружие. Стреляет почти такими же звездочками, которых у Блая целая пригоршня в мешочке. Только серебряными.
– Шуму много?
– Совершенно бесшумная штука.
– Это хорошо. А коли уж стреляет серебром - хорошо вдвойне. Серебра у нас мало, поиздержались… - Он обернулся к остальным, тесной кучкой стоявшим у борта: - Ну, пошли, и да хранят нас Морские Короли… Борн, привязь у собаки надежная?
– Хватит на две недели.
Да, Акбар тоже оставался на борту - дожидаться возвращения хозяина Сварог в свое время заикнулся было капитану, что, дескать, щенок в экспедиции не помешает, даже наоборот, сами же говорили, что убить его дьявольски трудно, но Зо и слушать ничего не захотел. Щенок останется на корабле - и точка. Нам еще только собак в походе недоставало.
– Ну, мы и за неделю обернемся… - сказал капитан, - при удаче. Трогаемся!
Они спустились по узкому трапу и зашагали меж длинных строений с крохотными оконцами и широкими двустворчатыми дверями. Больше всего эти сооружения походили на лабазы. Отряд двигался быстро и молча. Встающее солнце окрашивало улицы в желтоватый цвет. Было абсолютно тихо и совершенно безлюдно - если б не те двое в коротких плащах, кто принял швартовы «Божьего любимчика», Сварог бы решил, что они оказались в мертвом городе. Большинство дверей было заколочено, окна закрыты ставнями, а в открытых не заметно ни огонька, ни движения. Легкий ветерок, бессильный разогнать туман, тоскливо, одиноко шелестел между домами, гонял клочки какого-то мусора, заносил улицы песком - и на этом песке не было видно ни следов людей, ни отпечатков тележных колес…
Впрочем, Сварог мог бы поклясться, что время от времени из пустующих строений кто-то наблюдает за их небольшим отрядом - внимательно, настороженно, но без злобы.
– Это что, город? - тихо спросил он у шагавшего рядом Берна.
– Когда-то это место называлось Фир Норт. - Борн по сторонам не смотрел - шел ровно, глядя прямо перед собой, и на вопрос Сварога даже не обернулся. Чувствовалось, что и ему не по себе в этих местах. - Один из самых крупных торговых портов в верховьях Итела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
– А лары?
– А ларам - в высшей степени наплевать. Их войска могли бы за пару часов смести эту нечисть с лица земли. Но им пока что плевать. По их меркам, все началось совсем недавно - что для лара полторы сотни лет? - и их самих никоим образом не может коснуться. Первое время они еще развлекались, охотясь на тех тварей с воздуха, но потом забава наскучила.
– Ах ты, - сказал Сварог. - Дайте мне добраться назад, я возьму свои корабли и такое устрою…
– Если вам разрешат, - сказал Борн, не глядя на него. - А вам, скорее всего, не разрешат. Здесь своя большая политика…
– Но у меня есть личная дружина… Боевые корабли…
Борн медленно повернул голову и посмотрел ему в глаза:
– Эта дружина и эти корабли принадлежали еще вашему предшественнику. Неужели он не догадался бы их использовать? Неужели он в одиночку странствовал но земле, полагаясь только на собственный меч, потому что не догадался?
Сварог замолчал. Он стоял и смотрел, как разворачивается, набухает попутным ветром синий парус. На душе лежала непонятная тяжесть, оставлявшая мерзкий осадок, как в бутылке с дрянным портвейном.
Выходило, что его мнимая свобода на деле снабжена надежными решетками.
– А что гласят на сей счет ваши пророчества? - спросил он угрюмо. - У вас, я заметил, им большое значение придают…
– О пророчествах мы хорошо поговорили в день первой встречи, - сказал Борн. - За последние столетия их нагромоздили столько, что некуда складывать. Сейчас, когда пророкам уже не грозит костер и другие серьезные неприятности, прорицателей, как легко догадаться, развелось видимо-невидимо… Старые мастера внушают больше доверия, но, во-первых, они грешат невероятно туманным стилем изложения, а во-вторых, немногое уцелело. Существовал некогда Кодекс Таверо, написанный в незапамятные времена. Он считался наиболее достойным внимания и выгодно отличался ясностью формулировок. Но от него остались лишь разрозненные обрывки, перемешанные с позднейшими подделками. Капитан Зо по праву гордится своим экземпляром - у него двадцать три пророчества из семидесяти семи, а это считается самым полным сводом из сохранившихся. О будущем короле Глана, рыцаре с хелльстадским псом, написано именно там. Говорят, до наших дней сохранились лишь четыре полных Кодекса - один затерялся где-то на островах, другой якобы хранится в Храме Ашореми, третий - у гномов, четвертый - у короля Стахора в Горроте. Даже если это правда, островов в океане превеликое множество, гномы, по слухам, давно вымерли и дороги в их подземелья уже не найти, а в Храм Ашореми и библиотеку короля Стахора может сунуться лишь полоумный.
Вдоль берегов реки уже появлялись редкие признаки здешней цивилизации. Корабль проплывал мимо небольших деревушек; заброшенные огороды, обнесенные покосившимися заборами, спускались к самой воде, кое-где над домиками струился дымок, тявкали собаки (Акбар всякий раз удивленно навострял уши). В просветах между деревьями иногда проглядывали крошечные, кое-как возделанные поля. Встречались и водяные мельницы - огромные древние деревянные колеса возле приземистых строений красного кирпича лениво перемалывали воду. Короче говоря, Хелльстад остался позади.
Впрочем, отметил Сварог, на этих краях, как ни крути, лежит отпечаток заброшенности. Словно люди давно покинули насиженные места - остались только самые упрямые, но и их постепенно вытесняют. Кто? Неизвестно. Он видел такие деревни в средней полосе России: пять-шесть старух на некогда богатые поселения - и все. Где люди-то, бабуль? Нету никого, сынок, одни мы остались…
– Между прочим, у меня в подземелье висит череп одного из горротских королей, - сказал Сварог невпопад и тут же устыдился столь детской похвальбы.
– Между прочим, даже граф Гэйр и герцог Орк обходили Горрот стороной,
– сказал Борн. - Доспехи предков нам не всегда приходятся по плечу.
– Вы знаете Орка? - Нет, положительно, тесен мир! Куда ни плюнь, всюду в знакомого попадешь. Впрочем, насколько он помнил развеселый герцог Орк, он же лорд Ноут, он же первый авантюрист Талара, известен повсеместно - что в небесах, что на грешной земле.
– Бог ты мой, его знают везде, - с ухмылкой подтвердил мысли Сварога Борн. - Он ухитряется, не нарушая традиций невмешательства в земные дела, развлекаться на земле так, что в одних местах о нем складывают баллады, а в других - пугают им детей. И то и другое - не без оснований… - Штурман вдруг стал чрезвычайно серьезным. Кустистые брови сползлись к переносице. Он даже голос понизил. - Бойтесь его. И держитесь подальше.
– Почему? - Сварог искренне недоумевал. Искатель приключений на собственную задницу - да; бесшабашный весельчак, вообще не задумывающийся о завтрашнем дне, - разумеется; азартный игрок, который с безмятежной улыбкой может как спустить, так и заработать целое состояние, - несомненно; пройдоха, запросто переступающий через друзей, если они окажутся на его пути, - вероятно…
Но бояться Орка - это увольте.
– Потому что есть люди, настолько далеко стоящие и от зла, и от добра, что совершенно невозможно предсказать, куда их приведет судьба. - Теперь в голосе Борна появились нотки какой-то бессильной жалости, обиды на судьбу, что ли, будто умер добрый приятель, а он опоздал на похороны. - И от таких лучше держаться подальше, ибо отстраненность и от добра, и от зла порой похуже верного служения злу…
Он надолго замолчал. «…А пуще всего бойся тех, кто не предается всецело добру или злу», - вспомнил Сварог пророчество старухи Грельфи - колдуньи, живущей среди ларов, - и помотал головой: что бы там ни говорил Борн, Орк ему явно нравился. Поэтому Сварог сменил тему:
– А вы не можете мне сказать, куда мы плывем?
– Нет, - решительно ответил Борн, судя по всему, тоже довольный переменой разговора. - И дело отнюдь не в недоверии к вам. Когда мы будем на месте, уже никто из тех, кто хотели бы нам помешать, ничего не смогут изменить. Судя по тому, что за нас пока что не брались всерьез, о нашей миссии имеют лишь самое смутное впечатление. А любое сказанное сейчас слово может стать известным…
– Вы опасаетесь ларов? - напрямик спросил Сварог.
Борн взглянул так, что Сварог в очередной раз почувствовал себя несмышленым ребенком. Потом штурман сказал, старательно взвешивая каждое слово:
– Это очень разные вещи - бояться всего на свете и стараться предугадать все возможные опасности…
Сварог промолчал - сработал армейский рефлекс. В предстоящем походе ему отводилась роль новобранца с лысыми погонами, а новобранцы не имеют права соваться с расспросами и к старшине, не говоря уж о командире части. Капитан Зо очень мил и любезен в роли гостеприимного хозяина, но Сварог нутром чувствовал, что в походе это будет командир, способный согнать семь потов и вымотать все жилы. И команда у него наверняка подобралась соответствующая, отборная, вышколенная. Вспомнить хотя бы эпизод с Ордином…
Глава третья. ДЕЛА ПРИЯТНЫЕ И ДЕЛА ПОЛЕЗНЫЕ
Блай растолкал Сварога, когда еще не рассвело:
– Вставайте, милорд. Подходим.
Сварог оделся и выполз на палубу, для порядка бормоча под нос: «Что ж вам не спится, ироды…» Поплотнее запахнул полы выданного с вечера кафтана - предутренняя сырость пробирала до костей, - зевнул и поежился. Включил «кошачий глаз», поглазел вокруг. В черном небе перемигивались звезды. Юпитера не было, равно как и вокруг не было ничего интересного: река в пелене тумана, обыкновенного, никакой магии, холмистые берега по обеим сторонам - без огоньков, без признаков жизни. Впереди, на правом берегу, примерно в лиге от корабля, угадывались приземистые прямоугольные сооружения, тоже погруженные во мрак, лишь у самой воды сиротливо горел ровный неяркий огонь - маячок, отмечающий местоположение причала.
Матросы, переговариваясь вполголоса, принялись убирать паруса, Блай отдавал негромкие приказы. Заскрипел руль, уводя «Божьего любимчика» со стрежня. Корабль ощутимо замедлял ход. На верхней палубе оказался капитан в сопровождении Борна, оба о чем-то беседовали. Сварог собрался было подойти, но передумал. Он просто стоял у фальшборта и глядел на реку.
Причаливали на рассвете, когда над рекой еще стоял туман, звезды пропали с неба, предметы не обрели еще четкости очертаний, одна сторона горизонта была уже украшена тоненькой ало-золотой полосочкой, а противоположная - укутана мраком.
«Божий любимчик», на котором были убраны все паруса, стукнулся бортом о длинный деревянный причал, сработанный когда-то на века из потемневших бревен лиственницы. Кранцы из толстых канатов смягчили удар. Вдоль причала, если присмотреться, могло разместиться десятка два кораблей, но Сварог, сколько ни напрягал взгляд, нигде не увидел других мачт.
Два человека в коротких плащах ловко приняли канат и сноровисто закрепили его на толстом деревянном столбе. Сварог стоял у борта, поеживаясь от утреннего холодка. Поодаль, на берегу, смутно вырисовывались в тумане длинные строения. Он одернул только что выданный кафтан, к которому еще не успел привыкнуть, - его переодели с головы до ног во все новое, в добротную, но простую суконную одежду и кожаные сапоги. И вручили нагрудную бляху Золотой гильдии с лоранским гербом.
Ножны для меча дали другие, деревянные, обтянутые холстиной, с медными скрепами. Вручили еще вязаный колпак с кольчужной подкладкой и кинжал с серебряным лезвием. Получился вылитый купеческий приказчик. В карман, застегивавшийся на роговую пуговицу, он спрятал шаур, о котором все же умолчал (отдавая плотнику звездочки, Сварог при нем, разумеется, не стрелял).
Точно так же были одеты Блай, Борн и три матроса - остальные, по-видимому, должны были остаться на корабле и ждать возвращения капитана со товарищи. Боцман перевязал усы простой тесьмой. Только капитан Зо, выступавший в роли купца-хозяина, был экипирован чуточку роскошнее - пуговицы на кафтане у него были не роговые, а серебряные, ножны меча обтянуты кожей, сапоги украшены оловянными бляшками, а на груди висел знак Сословия мер и весов. Свою великолепную серьгу он снял и с нескрываемым сожалением вдел в ухо простецкое серебряное кольцо. Борн вновь вооружился арбалетом, двое матросов взяли мушкеты и короткие копья с широкими наконечниками, третий прихватил пистолеты и топор на длинном топорище. Блай сохранил добрую половину своего арсенала. Видимо, в здешних краях семерка хорошо вооруженных торговых людей выглядела вполне обыденно и подозрений не вызывала.
Матросы слаженно спустили легкий трап, сколоченный из поперечных брусьев, с небольшими веревочными перилами (вроде бы леера они называются, но Сварог не был уверен), и в ожидании дальнейших распоряжений замерли вдоль борта.
Капитан Зо подошел к Сварогу, взял за локоть и отвел в сторону, к мачте. Заговорил негромко, чтобы никто не слышал:
– Милорд… Слушайте внимательно. Вы были военным - это хорошо. Дело предстоит крайне опасное. Возможно, опасности возникнут в последнюю минуту, возможно, будут сопровождать с самого начала, последуют в любую минуту, с любой стороны и в любом облике. Если встретятся совершенно безопасные места, я вас предупрежу. Следите за остальными и не отставайте от них ни в чем. Если они рубят - рубите, если бегут - бегите следом. И не лезьте ни с какими инициативами. Моим приказам повиноваться беспрекословно. Вот, пожалуй, и все. Только скажите еще: что вы там спрятали в карман? Нет, показывать не обязательно, поверю на слово.
– Вы что, через одежду видите? - удивился Сварог.
– Жизненный опыт. И зоркий глаз.
– Это оружие. Стреляет почти такими же звездочками, которых у Блая целая пригоршня в мешочке. Только серебряными.
– Шуму много?
– Совершенно бесшумная штука.
– Это хорошо. А коли уж стреляет серебром - хорошо вдвойне. Серебра у нас мало, поиздержались… - Он обернулся к остальным, тесной кучкой стоявшим у борта: - Ну, пошли, и да хранят нас Морские Короли… Борн, привязь у собаки надежная?
– Хватит на две недели.
Да, Акбар тоже оставался на борту - дожидаться возвращения хозяина Сварог в свое время заикнулся было капитану, что, дескать, щенок в экспедиции не помешает, даже наоборот, сами же говорили, что убить его дьявольски трудно, но Зо и слушать ничего не захотел. Щенок останется на корабле - и точка. Нам еще только собак в походе недоставало.
– Ну, мы и за неделю обернемся… - сказал капитан, - при удаче. Трогаемся!
Они спустились по узкому трапу и зашагали меж длинных строений с крохотными оконцами и широкими двустворчатыми дверями. Больше всего эти сооружения походили на лабазы. Отряд двигался быстро и молча. Встающее солнце окрашивало улицы в желтоватый цвет. Было абсолютно тихо и совершенно безлюдно - если б не те двое в коротких плащах, кто принял швартовы «Божьего любимчика», Сварог бы решил, что они оказались в мертвом городе. Большинство дверей было заколочено, окна закрыты ставнями, а в открытых не заметно ни огонька, ни движения. Легкий ветерок, бессильный разогнать туман, тоскливо, одиноко шелестел между домами, гонял клочки какого-то мусора, заносил улицы песком - и на этом песке не было видно ни следов людей, ни отпечатков тележных колес…
Впрочем, Сварог мог бы поклясться, что время от времени из пустующих строений кто-то наблюдает за их небольшим отрядом - внимательно, настороженно, но без злобы.
– Это что, город? - тихо спросил он у шагавшего рядом Берна.
– Когда-то это место называлось Фир Норт. - Борн по сторонам не смотрел - шел ровно, глядя прямо перед собой, и на вопрос Сварога даже не обернулся. Чувствовалось, что и ему не по себе в этих местах. - Один из самых крупных торговых портов в верховьях Итела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23