А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

До второго обморока дело не дошло.
– Ну и как это лечить?
Машка аж дернулась:
– Я не целительница!
Будто я ее в чем неприличном заподозрил.
– Да знаю я, что не целительница. Ну может, видела или слышала там?..
– Я тайнами чужой гильдии не интересуюсь! – А у самой голос дрожит. Я тогда не понял почему. Да и в слова не особенно вдумывался. Не до того было.
– Блин! Пока ты тут в секреты играешь, я, может, умираю. И реально ведь – могу помереть! Видишь? – Помахал правой ладонью, что была толще левой раза в три. – Это тебе не хухры-мухры, это резать надо. Если уже не поздно. А ты…
Вот тогда Машка и сказала, что Тиама не хочет меня отпускать. И что никакой целитель мне не поможет. От яда тиа нет противоядия. Но я хранитель жизни Тиама и сам себя могу исцелить. Если Тиама захочет. И если я захочу. Очень сильно.
Я-то хотел, понятное дело, вот только не знал как.
Мне предложили заглянуть в себя и посоветоваться с духом Ти. Но не сразу. А когда Санут уйдет. Тогда я получу истинный совет истинного духа. А под взглядом Санута приходят странные желания и страшные мысли. Нельзя прислушиваться к ним.
Спорить я не стал.
Дождался, когда Желтяк упадет за горизонт, и занялся общением со своим внутренним «я». Лег поудобнее, закрыл глаза, посмотрел на обратную сторону век и…
Не ожидал, что у меня так быстро получится. Словно толкнул дверь, а с той стороны ее дернули.
Не знаю, озарение это было или дух нашептал… На сон получилось похоже. Тот самый, надоедливый. Помню голос и большой лист бумаги. С текстом. Вот только язык неведомый. Ни на слух, ни на вид. Потом стали попадаться знакомые буквы и слова. Но мало. Чертовски мало! Я знал, что та информация нужна мне, а получить сумел всего ничего. Типа вкусный запах вместо жареной курицы. Вот подрастешь, тогда и курочку пожуешь! Такое вот общение с духом у меня получилось. Может, пошутил он, а может, и нет – быстрее умнеть посоветовал.
Спать больше не хотелось. А вот искупаться организм был очень даже не против. Желательно с травяным бальзамом. Тем самым, что у Ларки в ванной стоит. Запросы у моего организма те еще. Спасибо, хоть Ларку с Наташкой не пожелал. Мог ведь.


12

Странное все-таки создание человек. Чего бы с ним или вокруг него ни происходило, он все равно продолжает дышать. Если остается жив, понятное дело. Только иногда дышит так часто, что рискует устроить себе гипервентиляцию легких. Вот как я после ночного купания. А еще человек обладает удивительной способностью находить себе неприятности. В любое время суток. И в любом месте. Мне даже ходить далеко не пришлось. Можно сказать, вляпался в двух шагах от своей лежанки.
Дело говорила Машка, плохие мысли бродят в голове, когда Санут болтается над головой. И желания те еще появляются. Лучше бы их аккуратно складировать, а потом спускать в унитаз. Во избежание…
Такой вот я умный стал. Потом. А мог бы до этого «потом» и не дожить. Блин, еще немного, и у меня бы это точно получилось – в смысле не дожить.
А началось-то все с пустяка. С ерундени, можно сказать. Пить мне приспичило. Причем так, что встал среди ночи и поперся к колодцу. Пока еще луна на небе. Пока еще хоть что-то разглядеть можно. Какая тут темень бывает перед рассветом, я уже видел. А то, что эта луна – Санут, так наплевать и растереть. Нам ли, реальным мужикам, чего-то бояться!.. Цыкнул на Машку, чтоб не лезла с советами, и пошел искать приключений на большую ягодичную. Свою собственную, между прочим. Не на чужую.
До колодца добрался довольно быстро. В этом месте все расстояния короткие. От одного края до противоположного – минут пять. Это если по-пластунски. Лежать мне, признаться, смертельно надоело. Так что к колодцу я пошел. Походкой моряка, который после реального такого шторма ступил на землю. Пока я топал, обнаружил в этой самой «земле» несколько впуклостей и выпуклостей. Громко и внятно сообщил, чего думаю о некачественном строительстве вооще, и о халтурщиках-строителях конкретно.
Будь на моем месте геолог или спец по древним сооружениям, умом бы тронулся, разгадывая загадку столба и колодца. А мне вот по барабану. Ну торчит из каньона здоровенная каменюка, ну имеется на ней ямина с водой – вот и ладушки. Пусть себе торчит, пусть имеется. Чему тут удивляться? Может, так и надо. Вот если б у Машки вместо сердца пламенный мотор оказался, вот тогда бы я удивился. А так… Есть на столбе вода – и хорошо. Не надо кверху пузом лежать и ждать, когда из тучи чего-нибудь в рот упадет. Здесь из них не только дождь падает. Бывает – рыба живая. Или бревно. Кубов на пять. И неизвестно еще, что чаще падает.
Короче, вода на столбе имелась. Теплая. И с пузырьками. Блин, прям джакузи! Хочешь пей, хочешь купайся. Только про технику безопасности не забывай – край столба рядом. И камни мокрые. Вода из колодца течет. Слабо, но постоянно.
Вот кое-кто в этой «купели» и совершал омовения. Не скажу, что Машке это нравилось, но… вот люблю я водные процедуры, и чего она может с этим поделать? Я ведь не мешаю ей воздушные ванны принимать. А то повадилась, понимаешь ли, встречать закат. Голой. А мне смотреть в другую сторону приходится. Чтоб не колоть глаза об ее мощи. Вода, конечно, может притупить голод, но на одной воде не растолстеешь. А Машке вообще эта перспектива не грозит. Толстых по другому проекту делают.
Такие вот мысли крутились в моей башке, пока я брел к колодцу. И на луну глазел. Круглую, как ямина с водой.
Когда болезнь меня слегка отпускала, я ходил к колодцу. Попить и помыться. В нашей клинике даже тяжелобольных мыли. Каждое утро, чтобы не воняли. А мне помощи ждать не от кого. Или сам иди, или от жажды и грязи страдай. Вот и устраивал себе лечебные водные процедуры. Пять дней подряд. Натрусь листьями с дерева и – в колодец. Мок и ждал, пока кожа снова посветлеет. А вместо боли только легкое покалывание останется. Потом выбирался из воды – и обратно к дереву. Досыпать. А устраивался аккурат под цветком. Словно другого места найти не мог. Вот Машка и звери держали дистанцию – не нравился им чем-то этот цветок. А я так привык к его запаху, что хватать мне его не стало, когда он скукожился. Прям настоящая ломка у меня была, как у наркоши какого. Даже листья пришлось пожевать. Только к вечеру и попустило. Потом вместо цветка стручок вырос – за одну ночь! – с мою ладонь шириной стручок получился. Со здоровую. И семена в нем длинные. Как пулеметные патроны. Ну посмотрел я на это чудо природы, а потом к воде пошел. Не стал дожидаться рассвета. Желтяк как раз до горизонта добрался.
С дороги я не сбился. И ноги себе не поломал. Вот только…
Права была Машка. Не самые лучшие мысли приходят под взглядом Санута. И желания тоже. Не самые полезные. Для здоровья.
Мало мне показалось выхлебать полведра воды. Захотелось весь организм в ней намочить. И обязательно ночью. Как в шальные школьные годы. Когда из одежды только кепка. Чтоб бритая башка не отсвечивала. И когда рядом девка плыла. У которой стыдливости всего ничего. Ну и одежды, само собой. Пользительно это для здоровья. Ночные купания. Голышом. И вспомнить есть потом что. Знал я одну пловчиху. Нравилось ей за выступающие части хвататься. За чужие. Хорошо, меня заранее предупредили. А то утонул бы к чертям собачим! Любила она поиграть. И понырять любила…
Вспомнил ее, и мне нырнуть захотелось. На глубине вода еще теплее.
Нырнул.
Кайф!
А выныривать стал, зацепился за что-то ногой. И выступающей частью. Или меня кто-то зацепил.
Я не заорал и не дернулся – спасибо Светке за науку. Нырнул еще глубже и ухватил того, кто со мной пошутить решил. Да только в гробу я видел такие шутки! Внизу не вода оказалась, а жидкий лед. Наверх я рванул как ошпаренный. И шутника за собой потащил. Без его на то согласия. Не фиг над человеками так шутить!
А глубина реальной оказалось. И когда я на такую ушел, не заметил. Спасибо, дыхалки хватило и сердце выдержало.
Вынырнул, а в руке чего-то длинное и белесое извивается.
Нибра. Водяной, безглазый червь. Хищник. Обитает в холодной воде семьями до десятка особей.
Удивляться своим познаниям я не стал. Не до того. Отправил добычу в полет и сам птичкой из воды.
И уже на берегу начал дышать. Очень активно.
В кустах червяка встретили. Сначала волчара. Потом самка его подошла. А там и сосунки к ним притопали.
Удивительно, как обостряется нюх и слух у человека. В особых случаях. Таких вот, как этот. И сила откуда-то берется, – сам себе потом удивляешься. Червяк-то метра полтора. И весит соответственно. А я его – одной левой! А на правой – свой вес выжал. Когда из колодца выпорхнул. И даже не вспомнил, что правая болит у меня.
Из кустов слышалось благодарное ворчание и жадное чавканье. Ну хоть кто-то доволен. Не зря, получается, я в воду лазил. Накормил вот зверюг. А то они за пару дней всю живность на столбе поели. Теперь можно спать спокойно. Правда, я чуть не лишился важной части организма. Но ведь обошлось же!.. Отделался только испугом. Кажется. Надеюсь, это не повлияет на ее работоспособность. Единственный объект, на ком можно испытать, – Машка, но боюсь, на нее у меня только с помощью домкрата поднимется.
Или я себя недооцениваю?..


13

Если смешать потоп и пожар, то ничего хорошего не получится. Идти по мокрой почве среди черных обгорелых стволов – удовольствие то еще. «Приятнее» только лежать среди всего этого. И стараться не уснуть. Потому что спать в это время нельзя. Но очень даже хочется. Вот и слушаю Машкину болтовню.
Мужик, баба, луна и сказки ночь напролет – чего-то мне все это напоминает…
Фыркнул, и Машка тут же:
– Тебе неинтересно, ларт? Мне замолчать?
– Интересно. Говори дальше.
Машка реально интересную информацию выдает «на-гора». Но после ее рассказов покой мне только снится. Забавный Машка зверек. Как и те волчары, что еще два дня назад были нашими соседями. Мы расстались, когда перешли каньон. Волк как спрыгнул с бревна, так и пошел, не оглядываясь. Детеныши за ним потрусили. А вот волчица подошла ко мне. Близко. «Улыбнулась» на все свои – сколько там у нее зубов? – и сунулась носом мне в пах. Я настолько обалдел, что даже не сообразил заорать или отойти. Ну позади каньон, а в сторону бежать… И далеко бы я убежал от такой зверюги? Пока изображал из себя вусмерть перепуганного, самка потыкалась в меня носом, а потом глянула одним глазом. Искоса. Низко голову наклоня. Вроде сказать хотела: «Встретимся еще, милый. Теперь я знаю, как от тебя пахнет». И ушла. Не оглядываясь.
– Забавная зверушка, – сказал я потом. Когда голос ко мне вернулся.
Машка тогда посмотрела на меня тоже искоса. Только голову наклонять не стала.
– Я за ней не пойду, – заявила. Как отрезала.
И я за ней не пошел. За волчицей в смысле.
– Я могу рассказать о них, если ты не знаешь. Потом, – предложила Машка ближе к вечеру.
– А почему потом? – Не так уж мне любопытно было. Про волков я и сам такие побасенки знаю – закачаешься, но идти полдня молча… Вот и спросил для поддержания разговора.
– Нельзя говорить о хозяине в его доме, – ответила и замолчала. До ночи.
И вот это «потом» наступило. Небольшой получается «дом» у четырехлапых. Полтора дня на запад и… Не знаю, правда, сколько на север и восток. Но вряд ли очень много. У наших серых тоже территория не со штат Юта.
К мосту мы выйдем завтра. До пожара в лесу были тропинки. Не самые короткие, но довольно безопасные. А теперь весь лес стал сплошной ловушкой. Идти лучше всего вдоль разлома. Его дыхание не дало сгореть всем кустам и травам. От них начнется новая жизнь. И еда там найдется. Какая-нибудь. Так сказала Машка. Еще вчера. Когда выбирала путь. А я не стал с ней спорить. Было бы из-за чего. Мне пополам куда идти и чего делать. Настроение как в отпуске. Когда день выдался совсем уж свободный. Типа: иди куда хочешь, делай чего можешь. Чего душа желает и кошелек дозволяет. А не хочешь идти, вызови «массажистку» в номер и расслабляйся по полной программе. Получишь все, чего сможешь придумать и оплатить.
Придумать-то я много чего могу. И с оплатой дело не засохнет. Спасибо тому придурку, что обобрал меня. Вернул я кое-что из своего добра. Потом. В барахле одного безвременно почившего нашел. И блокнот с ручкой отыскался. У другого. И мешочек со знакомой уже «чешуей». Свои взял или чужие – мертвому бабло без надобности. Брал вроде как для прикола, а «чешуя» самой ходовой монетой этого мира оказалась. Так что из Храма я вышел совсем даже не бедным. Да только мало радости от бабок, если купить на них ничего не можешь. В лесу ни супермаркета, ни такси нету. Чего нашел, то и пожевал, а потом на своих двоих дальше потопал. И гостиницы здесь нету. Под куст лег и небом прикрылся. А вместо развлекательной ночной программы – Машкины рассказки.
– …нельзя поймать свою тень. А Храм – это тень Неназываемого. В его тень и приходят чарутти, прожившие одну жизнь. Приходят, чтобы измениться и прожить еще одну…
– Стоп, Машка! А волчара тут при чем?
Ну сказочница!.. Обещала одно рассказать, а метет совсем другое. Пользуется тем, что слушаю ее вполуха.
– Кто?
– Волчара. Ну лохматый наш приятель. Зеленоглазый.
– Ты меня не слушал, ларт. – И тяжелый такой вздох. Будто я жуть как огорчил ее своим поведением.
– Да слушал я, слушал…
– Тогда должен был услышать, что тот, кого ты называешь Зеленоглазым, это чарутти. Они понимают язык зверей и птиц. И разговаривать с ними умеют. Это всем известно.
Я промолчал… Всем так всем. Не говорить же, что я первый раз об этом слышу.
– Когда у чарутти заканчивается Нить Жизни, он становится арсиром…
– Кем?!
Еще один тяжелый Машкин вздох.
– Арсиром, ларт. Тело арсира покрыто шерстью, и он похож на зверя. Того зверя, кем он чаще всего становился, когда был чарутти. Слуги Неназьшаемого не могут отыскать его в таком облике. Раз в сезон арсир может принять свой прежний вид. В ту ночь он возвращается к племени и разговаривает с кем хочет. А его ученик становится зверем вместо него.
– Значит, волчары и есть эти самые… как их? Арсиры.
– Нет.
– Как это нет?! Ты же сама сказала…
– Это ты так понял. А я…
– Вот что, давай дальше о зверюгах. А обо мне и тебе потом поговорим.
«Может быть». Но озвучивать это я не стал. Не знаю уж почему.
– Среди них нет арсиров. Он – арсойл. Она – чарутти. Или ученица чарутти.
– Откуда ты…
– Это же видно.
– Ну-ну…
Нет слов. Хочешь – верь, не хочешь – вставай и проверяй.
Машка зашевелилась под боком. Перевернулась, чтобы на меня посмотреть. Никак не привыкну, что глаза у нее ночью светятся.
– А ты не знал этого?
– Чего?
– Про чарутти и арсойла.
– Ты рассказывай, Машка. А вопросы здесь спрашиваю я.
Странно, но это подействовало. Она стала говорить дальше. Уткнулась в меня лбом и острыми коленками, зашептала.
– Чем дольше живет арсир, тем труднее ему возвращать свой прежний вид. А если ученик редко приходит к арсиру, то чарутти может так крепко уснуть в теле зверя, что не проснется даже в Ночь Возвращения. Если арсир пропустит несколько Ночей подряд, то станет арсойлом. И только очень сильный чарутти может разбудить его. Если захочет.
– Ага. Если захочет. Стало быть, она пришла его будить.
– Нет.
– Как же «нет»?! А зачем тогда?..
– Когда старый чарутти уходит, его ученик ищет себе ученика. Или рождает.
– Блин, детеныши! – дошло до меня. Я невольно привстал и стянул с Машки плащ. Она передернула плечами. Ночь не слишком теплой выдалась. – Но они же эти… четырехлапые.
Машка тихо засмеялась:
– Они изменят свой облик раньше, чем научатся говорить.
– А волчица? Ну их мать?..
– Она тоже. Кому-то надо учить нового чарутти.
– Но их же двое. Детенышей.
– Не все ученики доживают до Испытания.
– А сколько гробится на самих Испытаниях… – вырвалось у меня.
– Зачем тебе это знать?
Машка светит на меня своими глазищами.
– Ну… – Я не сразу нахожу подходящий ответ. – Может, и без них можно обойтись?.. Без Испытаний.
– Нельзя. Племени нужен сильный защитник.
– А со слабыми тогда чего?
Машка моргнула, закрыла глаза и ткнулась мне в грудь. Полежали молча, а сна ни в одном глазу.
– Вместе с сестрой я проходила Испытание.
Я едва услышал Машкин голос. А когда она замолчала, не стал торопить.
– Нас было девять на Испытании.
Затрещал кузнечик. Или как там зовут этих красных попрыгунчиков?
Тибус.
Какой-то умник поселился в моей башке и делится иногда информацией. Редко, правда, ценной. Но я в общем-то не против.
– Только двое вышли из лабиринта.
Я еще подождал. Потревоженный попрыгунчик успокоился и опять затрещал. А Машка все молчала. И тогда я сказал:
– Эта вторая… она не была твоей сестрой.
Будто увидел двух перепуганных девчонок возле древних развалин. Рыжую и темноволосую.
– Нет. Не моей.
Девять и два. Ничего себе соотношение. Что ж там за учителя, в этой ведьмовской школе? Будь у меня такая смертность, быстро бы вылетел с работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64