— Сочетались? — Тэмсин заморгала, не понимая.
— Ну да, понимаете, если я надену розовое платье, а вы — красно-коричневое, мы будем выглядеть ужасно.
— У меня нет красно-коричневого платья, — сказала Тэмсин с облегчением.
— Ужасный цвет! Я его упомянула просто в качестве примера. Люси копалась в куче нарядов, быстро перебирая платья.
— Как вы считаете, которое мне надеть?
Тэмсин притворилась, что все ее внимание поглощено решением этого поистине важного вопроса. Синие, как фарфор, глаза Люси были не столь проницательны, как глаза Джулиана, но были так же красивы. Ее кожа была светлой, а темные волосы отливали каштановым и даже рыжеватым, но цвет был менее выражен. Совсем не то, что густая золотисто-рыжая копна ее брата.
— Темно-синее. — сказала Тэмсин наугад. — Как давно вы замужем?
— Десять месяцев, — Люси подняла платье, приложила к себе и посмотрела в зеркало. — Да, я надену его.
— И ваш муж спит в гардеробной? — переспросила Тэмсин, не отличавшаяся тактом. Люси покраснела.
— Когда он возвращается поздно, он чувствует себя виноватым. Все мужчины таковы.
Тэмсин посмотрела на нее с сомнением.
— Неужели все?
— О да, вы не знаете, потому что вы не замужем, дорогая" — ответила Люси, принимая несколько покровительственный вид. — Когда выходишь замуж, многое узнаешь о мужчинах.
Тэмсин потерла лоб. Люси была на год моложе Тэмсин и не производила впечатления много знавшей о чем бы то ни было. Но другого и не следовало ожидать. Она была добродетельной, защищенной от мира английской леди. Боже сохрани, если ей придется столкнуться с шероховатой реальностью жизни.
— Осмелюсь возразить, — сказала Тэмсин, не проявляя эмоций. — Испанские мужчины иные. Увидимся внизу.
— Ах нет, я должна посмотреть ваши платья, — остановила ее Люси, роняя полотенце и заворачиваясь в пеньюар. — Я так люблю делать покупки. А вы? Может быть, Джулиан разрешит нам взять на время ландо, мы смогли бы тогда поехать в Бодмин, а возможно, даже и в Труро. И купить туалеты, достойные нас.
Взяв Тэмсин под руку, она вышла из комнаты.
— В какой вы спальне?
— В угловой, в восточной башне.
— Это такая прелестная комната. — Весело болтая, Люси прошла по коридору, все еще крепко держа Тэмсин под руку.
Джулиан, появившийся на лестнице, заметил, как эти двое исчезли в спальне Тэмсин, а в воздухе еще слышался звук веселого щебета Люси.
«Тэмсин не настолько глупа, чтобы вести себя вызывающе», — думал он, входя в свои апартаменты. Они не помирились после размолвки, но он не верил, что она способна нарушить договор, только чтобы досадить ему.
Она была полным интриг, соблазнительным чертенком. Но ни в глупости, ни в мстительности ее не упрекнешь. Развязывая галстук, он подошел к окну и посмотрел на море, плещущее за лужайкой. Он никогда не жаловался на слабую волю, почему же против нее он не может устоять? Он хотел вернуться назад, в Испанию, к своим солдатам и друзьям, сражающимся и умирающим в этой удушающей летней жаре. Он хотел забыть об этой проклятой хитрой разбойнице… Разве не так?
Сент-Саймон бросил галстук на пол и освободился от сюртука. Весь день он провел, объезжая поместье, навещал арендаторов, разговаривал со стариками, мужчинами и женщинами, которые жили на земле Тригартана последние пятьдесят лет или около того. Он расспрашивал их, не помнит ли кто-нибудь об исчезновении юной девушки из семьи какого-нибудь землевладельца. Но никто ничего не мог сказать на этот счет. Разве что дочь Пенхэлланов, умершая в Шотландии. Похороны были пышные, и вся семья год носила траур. Все об этом помнили. Но в Испании никто не пропадал.
Он сбросил бриджи и подошел к умывальнику — плеснуть в лицо холодной водой. Может быть, Тэмсин происходила из семьи мелких землевладельцев откуда-нибудь с юга, из Труро, или земель, расположенных ближе к Пензанс.
Джулиан зарылся лицом в полотенце и сильно растер кожу. До октября ему надо разыскать ее родственников. А если найти их так и не удастся, это уже не его проблемы. Он честно выполнит свои обязательства в сделке.
Тэмсин, наконец убедившая Люси вернуться в свою комнату, задумчиво перебирала платья и расчесывала волосы, пока Хосефа суетилась вокруг нее.
Тэмсин напряженно размышляла. Приезд Люси оказался как нельзя более кстати. Устроить прием в Тригартане — что за удачная мысль! Важно было уже оказаться принятой в обществе к тому времени, когда дело дойдет до разоблачения Седрика Пенхэллана. Ее должны были воспринимать как респектабельную особу, которой покровительствует могущественная семья, а иначе никто не поверит ее истории. Но если она прозвучит из уст подруги и доверенного лица леди Фортескью, протеже герцога Веллингтона, неофициально опекаемой лордом Сент-Саймоном, тогда совсем другое дело.
И как только она расскажет правду о лорде Седрике Пенхэллане, все будет кончено. Тогда она сможет бежать от гнева полковника со всей возможной скоростью и забыть эту зарождающуюся любовь. Она вернется к своей прежней жизни, от которой теперь осталась лишь бесплодная пустыня.
— Господи! — бормотала она, в забывчивости уходя от Хосефы, пальцы которой деловито застегивали крючки на ее платье.
— Увы… увы… увы! — вторила Хосефа, следуя за ней. — Стой спокойно, нинья!
Тэмсин замерла и стояла неподвижно, уставившись на ковер. Если бы только можно было найти способ совершить задуманное, так, чтобы полковник остался в неведении… Если бы только она смогла это сделать, возможно, удалось бы изменить мнение Сент-Саймона о ней. Продемонстрировать ему другую сторону медали, показать, какова на самом деле та беспринципная авантюристка, которую он в ней видел. Не может быть, чтоб он не чувствовал того же, что чувствовала она. Возможно, он должен был всего лишь заглянуть в собственное сердце? И тогда всем его предрассудкам наступил бы конец…
Но прежде всего им следовало помириться. Она рассматривала в зеркале свое отражение, склонив голову набок, пытаясь увидеть себя глазами полковника. Перед ее взором предстала невзрачная женская фигурка в зеленом муслиновом платье. Джулиан довольно часто дразнил ее из-за роста, но обычно это случалось, когда он бывал раздражен. Может быть, следует надеть какие-нибудь драгоценности? Возможно, изумруды придадут ей некоторую величавость? Потом она тряхнула головой: уж какая есть, такая есть, прежде ее это вполне устраивало. Но сегодня вечером, попозже, когда они помирятся, она спросит Джулиана, что он видел перед собой, глядя на нее.
Когда она вошла, в гостиной находился только Гарет. Он повернулся к ней от буфета, где наливал себе шерри.
— А, добрый вечер, мисс… гм… Тэмсин. — Он улыбнулся. — Мы всех опередили. Но Люси всегда часами занимается туалетом.
Его глаза оценивающе оглядывали ее с головы до ног.
— Могу я предложить вам стакан шерри или, может быть, мадеры?
— Шерри, пожалуйста. — Тэмсин почувствовала, что он оценивает ее внешность. Ей и прежде приходилось встречать мужчин, похожих на Гарета. И лорд Пендрагон принадлежал к этому типу. Они смотрели таким взглядом на всех женщин, которые хоть в малейшей степени заслуживали внимания. Это было у них в крови.
Тэмсин взяла стакан.
— Я так поняла со слов полковника, что ваша семья из Сассекса. Я там никогда не бывала. Там так же красиво, как в Корнуолле?
— Там мягче и спокойнее, — сказал Форгескью. — Море у нас не такое бурное и вместо этих проклятых вересковых пустошей — Южные меловые холмы. Бодмин, Эксмур… и, конечно, Дортмур — это все в Девоне, но достаточно близко.
— Мы проезжали Бодминскуто вересковую пустошь по пути сюда. Нет слов, это холодное, неуютное место.
Она села и, в свою очередь, с любопытством оглядела Фортескью. У него было крупное чувственное лицо с мясистыми губами, которые оттеняли кустистые кудрявые усы. Серые глаза прикрывались тяжелыми веками, темные волосы вились. По-своему привлекателен и знает об этом.
Откровенность ее взгляда смутила его. Гарет привык к тому, чтобы его стати оглядывали исподтишка. Как правило, женщины не проявляли своего интереса так бесстыдно. Прищурив глаза, он пригладил усы и улыбнулся.
Тэмсин подумала, что он привык к подобным представлениям. Она снисходительно сменила тему разговора.
— Мне показалось, вы ценитель лошадей.
— Я горжусь тем, что понимаю в них толк, — сказал он, усаживаясь напротив. Эта тема вызвала у него энтузиазм, и его кошачья томность исчезла. — Но мне никогда не случалось видеть ничего подобного вашему коню. Вы, должно быть, отлично ездите верхом.
— У полковника на этот счет другое мнение, — сказала она скромно, отхлебывая глоток шерри.
— На какой счет? — спросил Джулиан, входя. Тэмсин быстро подняла глаза, и посмотрела на него, на этот раз не скрывая своей любви. Он был одет по-утреннему: сверкающие ботфорты с кисточками, сюртук из тончайшей серой шерсти, кремовые брюки, жилет, галстук, завязанный простым узлом. Она так привыкла видеть его в мундире, что потребовалось время, чтобы привыкнуть к его новому облику, к гражданской одежде. Она посмотрела на Гарета, тоже одетого по-домашнему, но его галстук ниспадал тщательно уложенными складками, а полосатый жилет украшало несколько золотых и бриллиантовых брелков. Тэмсин, критически его оглядев, подумала, что сюртук не очень хорошо сидит на плечах, видимо, там подложены подушечки. А бедра, обтянутые узкими панталонами, выглядели широковатыми.
— Мы говорим о моем искусстве верховой езды, милорд полковник, — ответила она. — Я как раз собиралась объяснить сэру Гарету, что мне дозволено кататься на Цезаре только в границах поместья.
Ее улыбка была одновременно сообщнической и дразнящей, и это его озадачило. В ней было нечто, чего он не замечал прежде. Ничуть не похожее на обычные шаловливость и приглашение к действию, что ему приходилось видеть раньше. Она отхлебнула еще один крошечный глоток шерри, пока дожидалась ответа на вопрос, который, как она надеялась, станет увертюрой к их новым отношениям.
— В твоей манере верховой езды нет ничего, достойного критики, — заявил Джулиан, стараясь говорить непринужденно и скрывая свою реакцию на ее улыбку. Он отвернулся, чтобы налить шерри, и продолжил:
— Естественно, если речь идет о горных перевалах. Но для нашей английской сельской местности эта манера не совсем подходит. Она необычна.
— Можно мне еще немного? — спросила она, протягивая пустой стакан.
Он наполнил стакан и передал графин Гарету.
— Я подозреваю, что Люси все еще суетится перед зеркалом?
— Эти женщины! — заметил Гарет снисходительно. — Вы ведь знаете, каковы они!
«Кажется, это постоянный припев у моего зятька», — подумал Джулиан кисло. Он снова посмотрел на Тэмсин. Она пыталась скрыть овладевший ею приступ смеха, и в его глазах тоже заплясали непрошеные смешинки.
— Не все женщины, сэр Гарет, — возразила она любезным тоном. — Взращенные в монастыре испанские девицы приучены не поддаваться соблазну тщеславия. Отсюда и мои короткие волосы. Это позволяет сократить время, необходимое для совершения туалета.
— Ах… ах, да, конечно, — согласился Гарет как-то смущенно.
Он снова взглянул через край стакана, который поднес к губам. Весьма необычная девушка, заключил он. Но в ней есть что-то чертовски притягательное… чертовски манящее… несмотря на короткие волосы и хрупкую фигурку и это платье без всяких украшений.
— Я опоздала?
— Люси, пританцовывая, вошла в комнату — прекрасное видение в темно-синем шелковом платье, из-под которого виднелась пена кремовых кружев. Ее мягкие волосы, кольцами ниспадавшие на обнаженные плечи, украшал алмазный гребень.
— сотого стоило дожидаться, моя дорогая! — галантно сказал Гарет, поднося ее руку к губам.
Лоси, не привыкшая выслушивать от мужа комплименты, покраснела. Внезапно она ощутила странную, наэлектризованную атмосферу в гостиной, пульсирующее в воздухе напряжение, будто вот-вот объявится, скрытое до поры, нечто запретное и опасное. Она посмотрела на присутствующих и не прочла на их лицах ничего, что могло бы объяснить это странное ощущение.
— Не пойти ли нам обедать? — Джулиан предложил руку сестре.
Гарет с живостью предложил Тэмсин свою, и они все направились в столовую. Джулиан отодвинул стул, стоявший во главе стола, жестом указал на него Люси, она изумленно взглянула на брата, потом рассмеялась.
— Я никогда прежде не сидела на этом месте. Но, думаю, пора его занять… до тех пор, пока у тебя не появится жена, Джулиан. — Она застенчиво улыбнулась и села. Глаза брата казались непроницаемыми, и он не ответил, только занял место во главе стола, напротив нее.
Люси смутилась, размышляя, не позволила ли она себе нескромности, но так и не смогла представить, как столь очевидная вещь могла быть сочтена бестактной или не соответствующей случаю репликой. Она бросила взгляд на Тэмсин, которая с энтузиазмом проголодавшегося человека накладывала на тарелку приготовленные с пряностями цыплячьи ножки. Гарет, деловито расхваливавший кларет, казалось, тоже не заметил ничего неподобающего в ее замечании, и она решила, что все дело в своеобразии характера брата. Он никогда не допускал даже намека на вмешательство в его жизнь.
Однако от Тэмсин не укрылось ни то, что сказала Люси, ни подчеркнутое молчание, вызванное ее словами. Может быть, Джулиан счел, это замечание неуместным в ее присутствии. Может быть, он счел неделикатным упоминание о его возможном браке в присутствии любовницы. Или это естественная реакция джентльменов, о странностях которых ей так много рассказывала Сесиль? Постаравшись отодвинуть на задний план пришедшее ей на ум невеселое заключение, она взяла сочную цыплячью ножку и изящно откусила кусочек, Джулиан заметил, что Гарет не сводил глаз с Тэмсин, пока она ела. Его зять был явно околдован, и Джулиан догадывался почему. В том, как Тэмсин работала своими острыми зубками, было что-то удивительно сексуальное.
— Тэмсин, в приличном английском обществе не принято есть руками, — заметил он, прежде чем неотрывный взгляд Гарета стал очевидным для всех. — Я уже говорил об этом раньше.
— О да, я забыла, — сказала она торопливо, кладя кость на тарелку и облизывая пальцы. — Мне кажется, глупо пользоваться ножом и вилкой, когда пальцами и зубами можно действовать гораздо ловчее.
Смех Гарета разнесся по всей комнате и, ударившись в обшитые панелями стены, вернулся эхом.
— Верно, — согласился он, — это очень глупо. — В таких вопросах много чепухи. Почему нельзя есть руками, если хочется?
— Я думаю, испанские обычаи очень отличаются от английских, — сказала Люси с несколько деревянной улыбки — Вам, должно быть, трудно все запомнить.
— Верно, — с обезоруживающей искренностью согласилась Тэмсин. — Надеюсь, Люси, вы не откажетесь помочь мне. Не сомневаюсь, ваш брат будет рад, если вы избавите его от некоторых неприятных обязанностей. Я знаю, он находит их тягостными.
Улыбка ее стала шире, когда она бросила взгляд на Джулиана, и на щеках появились ямочки. Он удивился, почему не замечал их раньше. Ее щеки слегка раскраснелись, глаза блестели. Лакей снова наполнил ее стакан вином, и Джулиан поймал себя на том, что считает выпитые ею стаканы. Этот был третьим.
Она продолжала вести себя непривычным для него образом на протяжении всего обеда. Единственное, что в ней изменилось под воздействием вина, это то, что ее глаза заблестели ярче. Джулиан по опыту знал, что Тэмсин редко делала что-либо без задней мысли. Значит, она хотела с ним помириться.
Ясно было, что Гарет очарован Тэмсин, его взгляд неотступно следовал за ней, ловя каждое движение, и громогласный смех приветствовал каждую ее выходку. Люси же становилась все более молчаливой. Тэмсин ни в малейшей степени не поощряла его, но, чтобы добиться внимания со стороны Гарета Фортескью, в этом и не было надобности.
Когда дамы встали из-за стола и направились в гостиную, Гарет с видом знатока понюхал портвейн.
— Живая маленькая штучка, верно? Мне всегда казалось, что испанцы чертовски по-пуритански относятся к своим женщинам — монастыри, дуэньи и все прочее. Но эта девочка — самое живое существо, которое мне доводилось встречать.
— Вы всегда умеете найти деликатную форму выражения своих мыслей, Гарет, — сказал Джулиан ледяным тоном. Зять уже был сильно пьян, и щеки его пылали, а глаза косили.
— О, прошу прощения, Сент-Саймон. — Гарет широко улыбнулся. — Я не хотел никого обидеть. Разумеется, она маленькая невинная девочка. Вы, кажется, сказали, что ее отец был испанским грандом?
— И близким другом Веллингтона, — подчеркнул Джулиан.
— Надо полагать, богатым? Я слышал, эти гранды богаты. — Гарет икнул и выбрал виноградину из вазы, стоявшей перед ним.
— Насколько мне известно.
Тема не казалась многообещающей, и даже Фортескью, похоже, наконец это понял и погрузился в скорбное молчание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46