С мотыльком, рвущимся к пламени, у нее лишь одно сходство: она одинока. Мечтает о захватывающем приключении, но страшно при этом волнуется.
Они оказались в очень необычном зале, который представлял собой ротонду, образованную двенадцатью мраморными колоннами, украшенными резными листьями. Вверху каждой из этих колонн выделялись орнаменты в виде резных корзин с цветами. Над их головами поднимался куполообразный потолок из прозрачного стекла, казавшегося золотым из-за льющегося в комнату солнечного света. За колоннами, у внешнего изгиба стены, выстроились сверкающие белизной мраморные статуи. Женские изваяния были облачены в летящие платья – такие тонкие, что сквозь них можно было разглядеть их длинные стройные ноги. На мужских статуях были накидки: едва прикрывая чресла, тонкая мраморная «ткань» бежала наверх, на плечо изваяния. Все статуи замерли в разных позах, объединяло их лишь то, что одну руку со слегка согнутыми пальцами все они поднимали вверх. Словно старались не пропустить ни единого солнечного лучика, проникавшего в ротонду сквозь стеклянный потолок. Вот над куполом пролетела птица, тень от нее на мгновение упала на Маргарет, а затем ее вновь окутал солнечный свет.
Закинув голову, Маргарет зажмурила глаза. Ощущение было потрясающим – совсем не таким, какое она испытывала, к примеру, возле Стэндинг-Стоунз. Она чувствовала себя крохотной частичкой огромного незнакомого мира. Когда она открыла глаза, то поймала на себе внимательный взгляд стоявшего неподалеку Хоторна. Его губы растянулись в медленной, удивительно теплой улыбке.
– Это пантеон, – сказал Майкл, направляясь к Маргарет. – Прежний владелец питал слабость к статуям и любил античность.
Миссис Эстерли огляделась по сторонам. Ступени, будто птичьи крылья, огибали ротонду и вели на второй этаж.
– Скажите что-нибудь, – попросил Майкл.
– Что именно? – Едва она произнесла эти слова, как они повторились, оттолкнувшись от мраморных стен. Маргарет оторопела, изумленно глядя на статуи.
– Это было эхо, – объяснил Монтрейн. – А теперь прошепчите что-нибудь, – предложил он, прислоняясь к колонне. – Эффект будет неповторимым.
– Монтрейн, – прошептала она.
Губы Майкла изогнулись в улыбке, когда он услышал, как его имя несколько раз, постепенно затихая, прошелестело по круглому залу.
Маргарет снова покосилась на статуи, словно подозревала, что это они передразнивают ее.
– Как чудесно, – проговорила она. Эхо послушно повторило ее слова.
Майкл подошел совсем близко к Маргарет, медленно развязал ленты ее капора, а затем его пальцы скользнули по всей их длине. Он наклонил к ней голову, его лицо было так близко, что Маргарет почувствовала его дыхание на своей щеке.
Сейчас?
Но он не поцеловал ее! Хоторн отошел в сторону и мягко улыбнулся женщине, будто одобряя ее молчание и готовность повиноваться ему. А что еще ей оставалось делать? Она больше не добропорядочная вдова, учительница и друг. В присутствии графа Монтрейна миссис Эстерли превращалась совсем в другую женщину, ту, которой ей так хотелось стать. Не думающую о сплетниках, не беспокоящуюся о правилах приличия. Сейчас, здесь, в этой круглой комнате, она могла быть смелой, решительной и даже слегка порочной.
Его пальцы скользнули под капор и погладили ее волосы. Его ладони уютно устроились на ее висках, согревая их приятным теплом. Маргарет закрыла глаза и стала ждать. Но Монтрейн всего лишь стянул капор с ее головы, и тот с легким шелестом упал на пол.
Ее губы дрожали от томительного ожидания, ресницы трепетали, лицо раскраснелось под его испытующим, пронзительным взглядом.
– Всего один поцелуй, Монтрейн, – шепатом напомнила ему Маргарет.
– Да, – так же шепотом согласился он, стягивая перчатки с ее рук.
Хоторн положил одолженные Маргарет у Пенелопы перчатки на стол, а затем, нагнувшись, поднял капор и бросил его рядом с перчатками. Перчатки, книга, капор, сумочка – набор дамских штучек, которые гостья разбрасывает повсюду в холостяцком жилище. Интересно, скольких еще женщин он приводил сюда? Скольких соблазнил своей завораживающей улыбкой?
Маргарет не хотела этого знать.
Хоторн вновь подошел к ней, взял за руку и стал внимательно изучать ее. Она попыталась вырвать у него руку, но он удержал и ласково погладил пальцы.
– Между прочим, я до сих пор берегу вашу перчатку, – невыразительным тоном проговорил он.
– Правда? – удивилась Маргарет, не понимая, как это ей удалось унять дрожь в голосе. – А я-то все спрашивала себя, куда она подевалась. – Чистая ложь. Миссис Эстерли прекрасно помнила тот момент, когда Хоторн снял с нее перчатку и засунул ее себе в карман.
– Я храню ее в ящике письменного стола, – насмешливо сказал Майкл, будто хотел поиронизировать над самим собой. – Я, как мальчишка, время от времени рассматриваю ее. Хотелось бы мне знать почему? – Он поднял голову, и Маргарет застыла под его проницательным взглядом.
Похоже, время остановилось. Граф Монтрейн и миссис Эстерли замерли в окружении колонн. Проникавший сквозь стеклянную крышу солнечный свет освещал круглую комнату, прячась в темных уголках. Молчание стало их союзником, они остались вдвоем, если, конечно, не считать мраморных богов и богинь, свысока взиравших на них со своих пьедесталов.
Вот Хоторн взял ладонь Маргарет и провел пальцем от ее запястья к ладони. Маргарет поежилась.
– Вам холодно? – спросил он.
– Да, – чуть слышно шепнула она в ответ.
Майкл переплел их пальцы, а затем повернулся и повел ее за собой. Отворив дверь в другую комнату, он многозначительно улыбнулся Маргарет.
Гостиная, в которой они оказались, была на удивление уютной, будто ее специально Обставили для интимных встреч. Возле одной стены примостился диван, обитый голубым шелком. Напротив него стояли два кресла-качалки с мягкой обивкой из ткани цвета слоновой кости с голубым рисунком. Между диваном и креслами возвышался большой квадратный стол, на котором пестрел букет весенних цветов.
Не выпуская руку Маргарет, Хоторн подвел ее к небольшому камину из черного гранита. Теперь его большой палец ласкал ее запястье, словно он проверял бешеное биение ее пульса. Потом он стал водить пальцем кругами по ее ладони. Пальцы Маргарет стали сгибаться, но он медленно и нежно выпрямил их. Она по-прежнему дрожала, и это не укрылось от внимания графа. Да и как он мог не заметить ее смятения, если на этот раз они были вместе при свете дня – не было ни луны, ни плача скрипки, ни ночной темноты, чтобы скрыть чувства Маргарет.
Однако она подозревала, что Хоторн немедленно прекратит ласки, если только она его об этом попросит. Но Маргарет не проронила ни слова, не шелохнулась.
– Вы очень чувствительны, – тихо сказал Майкл. – Я должен быть нежен с вами. – Он снова сжал ее пальцы, а затем медленно привлек Маргарет к себе, теперь их разделяло не более дюйма. Движения Монтрейна были столь неторопливы, что она могла в любой момент остановить его.
Маргарет чувствовала его дыхание на своей щеке. Очарование этого мгновения было так велико, что она блаженно закрыла глаза. Его пальцы пробежали по ее лицу – от виска к подбородку.
Потрясающе...
Майкл стоял так близко, что Маргарет слышала, как он дышит. Наклонившись, он потерся щекой о ее мягкие волосы. Маргарет ухватилась обеими руками за рукава его сюртука. Для того, чтобы удержать равновесие? Неужели она чувствовала себя так же неуверенно, как и он?
– Если я поцелую вас сейчас, – хриплым голосом проговорил Майкл, – то мне придется отпустить вас, и вы уйдете.
– Один поцелуй, и все, – едва слышно прошептала она.
Как нежен и приятен ее голос! Хоторн проклинал себя за то, что имел глупость дать Маргарет нелепое обещание.
– Да, – угрюмо подтвердил он, – всего один поцелуй.
Хоторн обнял Маргарет и привлек к себе. Можно ли быть еще ближе? Они уже прижимались друг к другу, закрыв глаза. Затем Майкл взял Маргарет за плечи и слегка наклонил ее назад. Он чувствовал, как нарастает его возбуждение – физическая реакция на близость этой женщины, которой он безумно хотел обладать с того самого мгновения, когда впервые увидел ее.
Но она для него незнакомка! Несмотря на это, Хоторн не переставал думать о том поцелуе, что она едва не подарила ему. Ну почему, почему он не принял ее дара, когда она запрокинула голову, подставляя ему губы для поцелуя?! Потому что тогда ему хотелось прикасаться к ней так, как он делал это сейчас. Нежно, мягко, дразняще. Чтобы утолить свое любопытство и увидеть, как она наслаждается его прикосновениями.
Хоторн отодвинулся и отступил назад. Кто бы знал, чего ему стоило сдерживаться и не поддаться невероятному соблазну впиться в ее губы!
Маргарет выглядела совершенно ошеломленной, ее глаза были широко распахнуты, зрачки расширились. Как будто ее только что пробудили от крепкого сна. Или она долго и с наслаждением занималась любовью!
Хоторн потерял счет времени в то мгновение, когда увидел Маргарет в библиотеке графа Бэбиджа. Он уже не был уверен в том, что должен, а что, напротив, не должен делать.
Майкл отошел к камину, поблагодарив про себя Смайтона за то, что тот успел развести огонь. Теперь он мог хоть на что-то отвлечься, лишь бы не думать ежесекундно о Маргарет.
Хоторн не мог не смотреть на нее. А ведь ему следовало как можно быстрее отправить ее домой, вернуться в лабораторию и заняться древнеславянским шифром.
Ну как может женщина, которая побывала замужем, казаться такой невинной? Глядя на нее, можно подумать, что ни один мужчина и близко не подходил к ней. Во взгляде Маргарет был вопрос, молчание выглядело многозначительным.
Хоторн протянул к ней руку, и Маргарет сделала ему навстречу маленький шажок. Пальцами другой руки он коснулся ее губ. Они были удивительно теплыми, почти горячими.
Маргарет не произносила ни слова, будто понимала, с каким трудом Майкл сдерживается. Он снова привлек ее к себе.
– Это еще не поцелуй, – сказал он, приподнимая рукой ее подбородок. – Не поцелуй, – тихо повторил он. Его губы приблизились еще ближе к ее губам. Если она глубоко вздохнет, их губы сольются.
Маргарет не шевелилась, она почти не дышала. До тех пор, пока Хоторн не провел языком по ее верхней губе. Он хотел попробовать ее на вкус, всего лишь попробовать. И тут Маргарет вздохнула – правда, это было скорее похоже на тихое всхлипывание, чем на вздох. Возможно, Хоторн и не заметил бы этого, если бы Маргарет не высунула язык и не прикоснулась его кончиком к языку Майкла. На мгновение оба замерли, изнывая от желания.
Ну почему он не поцеловал ее на террасе? Они бы сейчас были знакомы лучше. Он бы отвел ее наверх, в спальню, и любил бы там под яркими и ласковыми лучами полуденного солнца.
Вместо этого придется держать слово. Потому что его слово – это дело чести. Он имеет право всего на один поцелуй, а потом должен отпустить ее домой.
Майкл обхватил лицо Маргарет обеими руками. Его большие пальцы пробежали по ее бровям и горячим румяным щеками. Ее ресницы затрепетали, Маргарет закрыла глаза, из полуоткрытого рта вылетел не то стон, не то вздох; жилка на ее шее под его ладонями билась так сильно, словно ее сердце рвалось наружу.
Майкл запустил пальцы в волосы Маргарет, провел ими по ее вискам. От этого движения из аккуратно заплетенной, убранной в пучок косы выбилось несколько кудряшек. Хоторн нащупал на затылке Маргарет шпильки, вынул их, бросил на пол, и коса тяжело упала ей на спину.
Она открыла глаза и испуганно потянулась рукой к своим волосам, но Майкл остановил ее. Он перебросил косу через плечо Маргарет и принялся наматывать длинные локоны себе на пальцы.
Однако вскоре ему это, похоже, наскучило. Хоторн стал наматывать длинную косу себе на кулак – до тех пор, пока его рука не уперлась в ее затылок. Потянув за косу, он запрокинул голову Маргарет и заглянул ей в глаза. Она не отвела взора – смотрела прямо на него. Не попросила отпустить ее, нет, Маргарет молча повиновалась ему.
Было слышно, как за окном проехала карета. Потом кто-то начал подметать крыльцо соседнего дома, зазвонили вездесущие лондонские колокола. Тишину комнаты, в которой находились граф Монтрейн и миссис Эстерли, нарушал лишь треск огня в камине да приглушенный звук их дыхания. Второй рукой Майкл нежно погладил ее шею.
Он чувствовал исходящий от Маргарет аромат. Легкий, цветочный, напоминающий о весне. У нее была теплая кожа, под которой сильно бились ниточки пульса.
Ему следовало выпросить у нее больше. Два поцелуя, например. Нет, сотню! Но только не один. Каким же идиотом надо было быть, чтобы привезти ее сюда! Почему он это сделал? Да потому, что хотел уложить Маргарет в свою постель.
Но как только он ее поцелует, все закончится. Он посадит миссис Эстерли в карету, она уедет к себе домой, а его жизнь вернется в нормальное русло. Он сможет часами работать над непонятным пока шифром и не будет ломать голову над тем, кто она, собственно, такая. Выберет себе невесту и займется приготовлениями к свадьбе. Да, он вернется к обыденной, нормальной жизни, о которой за последние недели уже почти забыл.
Майкл взял лицо Маргарет в свои ладони. И наклонил к ней голову. Она закрыла глаза. Как ему хотелось, чтобы у нее так не дрожали губы! Хоторн одной рукой обнял Маргарет, словно боялся, что она упадет. А потом опустил голову к ее лицу – так близко, что чувствовал на себе ее дыхание, а его губы почти касались ее дрожащих губ, моливших о поцелуе.
Но вместо того чтобы поцеловать Маргарет, Майкл прошептал:
– Оставайтесь со мной.
Она обеими руками уцепилась за него, ее глаза изумленно распахнулись. Дыхание участилось, губы маняще приоткрылись. Хоторну безумно захотелось узнать, о чем подумала испуганная женщина в его объятиях. Или она не испугалась? Во всяком случае, ее руки не сжали его сильнее, ее лицо не залило краской стыда.
– Не могу, – дрожащим голосом ответила Маргарет.
– Но почему? – спросил Хоторн. – Об этом никто не узнает, Маргарет. Никто, кроме нас с вами.
Честно говоря, Майкл далеко не был святым и от женщин не бегал. Но врожденное чувство осторожности, а вовсе не природная склонность, заставляло его отказываться от длительных любовных связей. Впрочем, выбор был не особенно богат. У Майкла не было желания волочиться от скуки за какой-нибудь замужней дамочкой, которая ко всему прочему могла оказаться женой одного из его друзей. Как не стремился он и к близости с какой-нибудь бедняжкой, вынужденной выйти на улицу ради заработка. В результате в последний год он вел почти монашеский образ жизни. Вероятно, именно поэтому он сейчас просто изнывал от желания.
Ему следует уложить Маргарет в свою постель и насладиться ее женственностью, поддаться безумному искушению. А когда все будет кончено, он снова станет самим собой. Человеком, привыкшим к порядку, постоянно все обосновывающим, живущим по законам логики, а не диким животным, у которого на уме одно только совокупление.
Хоторн провел руками по плечам Маргарет, опустил их ниже, до ее запястий. Его движения были медленными, поглаживающими. Но ему так хотелось трогать не одежду Маргарет, а ее кожу, чувствовать ее тепло, шелковистость. Запретные, недопустимые желания. Но что поделаешь! В эти минуты Хоторн был так же далек от вежливости, как и от своих рациональных размышлений.
Медленно, давая Маргарет время воспротивиться, оттолкнуть его, Хоторн положил ладони на ее грудь, скрытую жакетом. И тут же ощутил тепло, почувствовал сильное биение ее сердца. Маргарет не возмутилась, не проронила ни слова. Боялась? Или хотела того же, что и он?
– Этот жакет вам маловат, – заявил Хоторн. – Он слишком стягивает вашу грудь.
На ней было то же платье, в котором граф увидел ее в первый раз. Только тогда он принял ее наряд за маскарадный костюм, а сейчас разобрался, что к чему. Она явно сильно нуждалась, но гордость мешала Маргарет говорить об этом. В первый раз Майкл не разглядел следов нищеты, так он был захвачен обаянием этой женщины. Но сейчас он не мог их не заметить.
Она так беззащитна, одинока, в целом мире у нее никого нет. Ни родственников, ни близкого мужчины, который оградил бы ее от домогательств похотливых графов.
Молчание Маргарет заставило Майкла устыдиться своего поведения, с каждым мгновением он все явственнее чувствовал разницу в их положении. Он – знатный вельможа, который, несмотря на то что должен выгодно жениться, имел такой доход, о каком Маргарет даже не помышляла. А она – бедная вдова. Возможно, она молчит лишь из-за сковывающего ее страха, а в ее глазах не тайна, а банальная готовность подчиниться ему.
Опустив руки, Майкл отошел от Маргарет. Он заставил себя сделать это, потому что понял, насколько опасной была сложившаяся ситуация.
– Простите меня, – сказал он, опустив глаза на пылавший в камине огонь. Одной ногой в сапоге он уперся в каминную решетку, его руки судорожно вцепились в каминную полку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Они оказались в очень необычном зале, который представлял собой ротонду, образованную двенадцатью мраморными колоннами, украшенными резными листьями. Вверху каждой из этих колонн выделялись орнаменты в виде резных корзин с цветами. Над их головами поднимался куполообразный потолок из прозрачного стекла, казавшегося золотым из-за льющегося в комнату солнечного света. За колоннами, у внешнего изгиба стены, выстроились сверкающие белизной мраморные статуи. Женские изваяния были облачены в летящие платья – такие тонкие, что сквозь них можно было разглядеть их длинные стройные ноги. На мужских статуях были накидки: едва прикрывая чресла, тонкая мраморная «ткань» бежала наверх, на плечо изваяния. Все статуи замерли в разных позах, объединяло их лишь то, что одну руку со слегка согнутыми пальцами все они поднимали вверх. Словно старались не пропустить ни единого солнечного лучика, проникавшего в ротонду сквозь стеклянный потолок. Вот над куполом пролетела птица, тень от нее на мгновение упала на Маргарет, а затем ее вновь окутал солнечный свет.
Закинув голову, Маргарет зажмурила глаза. Ощущение было потрясающим – совсем не таким, какое она испытывала, к примеру, возле Стэндинг-Стоунз. Она чувствовала себя крохотной частичкой огромного незнакомого мира. Когда она открыла глаза, то поймала на себе внимательный взгляд стоявшего неподалеку Хоторна. Его губы растянулись в медленной, удивительно теплой улыбке.
– Это пантеон, – сказал Майкл, направляясь к Маргарет. – Прежний владелец питал слабость к статуям и любил античность.
Миссис Эстерли огляделась по сторонам. Ступени, будто птичьи крылья, огибали ротонду и вели на второй этаж.
– Скажите что-нибудь, – попросил Майкл.
– Что именно? – Едва она произнесла эти слова, как они повторились, оттолкнувшись от мраморных стен. Маргарет оторопела, изумленно глядя на статуи.
– Это было эхо, – объяснил Монтрейн. – А теперь прошепчите что-нибудь, – предложил он, прислоняясь к колонне. – Эффект будет неповторимым.
– Монтрейн, – прошептала она.
Губы Майкла изогнулись в улыбке, когда он услышал, как его имя несколько раз, постепенно затихая, прошелестело по круглому залу.
Маргарет снова покосилась на статуи, словно подозревала, что это они передразнивают ее.
– Как чудесно, – проговорила она. Эхо послушно повторило ее слова.
Майкл подошел совсем близко к Маргарет, медленно развязал ленты ее капора, а затем его пальцы скользнули по всей их длине. Он наклонил к ней голову, его лицо было так близко, что Маргарет почувствовала его дыхание на своей щеке.
Сейчас?
Но он не поцеловал ее! Хоторн отошел в сторону и мягко улыбнулся женщине, будто одобряя ее молчание и готовность повиноваться ему. А что еще ей оставалось делать? Она больше не добропорядочная вдова, учительница и друг. В присутствии графа Монтрейна миссис Эстерли превращалась совсем в другую женщину, ту, которой ей так хотелось стать. Не думающую о сплетниках, не беспокоящуюся о правилах приличия. Сейчас, здесь, в этой круглой комнате, она могла быть смелой, решительной и даже слегка порочной.
Его пальцы скользнули под капор и погладили ее волосы. Его ладони уютно устроились на ее висках, согревая их приятным теплом. Маргарет закрыла глаза и стала ждать. Но Монтрейн всего лишь стянул капор с ее головы, и тот с легким шелестом упал на пол.
Ее губы дрожали от томительного ожидания, ресницы трепетали, лицо раскраснелось под его испытующим, пронзительным взглядом.
– Всего один поцелуй, Монтрейн, – шепатом напомнила ему Маргарет.
– Да, – так же шепотом согласился он, стягивая перчатки с ее рук.
Хоторн положил одолженные Маргарет у Пенелопы перчатки на стол, а затем, нагнувшись, поднял капор и бросил его рядом с перчатками. Перчатки, книга, капор, сумочка – набор дамских штучек, которые гостья разбрасывает повсюду в холостяцком жилище. Интересно, скольких еще женщин он приводил сюда? Скольких соблазнил своей завораживающей улыбкой?
Маргарет не хотела этого знать.
Хоторн вновь подошел к ней, взял за руку и стал внимательно изучать ее. Она попыталась вырвать у него руку, но он удержал и ласково погладил пальцы.
– Между прочим, я до сих пор берегу вашу перчатку, – невыразительным тоном проговорил он.
– Правда? – удивилась Маргарет, не понимая, как это ей удалось унять дрожь в голосе. – А я-то все спрашивала себя, куда она подевалась. – Чистая ложь. Миссис Эстерли прекрасно помнила тот момент, когда Хоторн снял с нее перчатку и засунул ее себе в карман.
– Я храню ее в ящике письменного стола, – насмешливо сказал Майкл, будто хотел поиронизировать над самим собой. – Я, как мальчишка, время от времени рассматриваю ее. Хотелось бы мне знать почему? – Он поднял голову, и Маргарет застыла под его проницательным взглядом.
Похоже, время остановилось. Граф Монтрейн и миссис Эстерли замерли в окружении колонн. Проникавший сквозь стеклянную крышу солнечный свет освещал круглую комнату, прячась в темных уголках. Молчание стало их союзником, они остались вдвоем, если, конечно, не считать мраморных богов и богинь, свысока взиравших на них со своих пьедесталов.
Вот Хоторн взял ладонь Маргарет и провел пальцем от ее запястья к ладони. Маргарет поежилась.
– Вам холодно? – спросил он.
– Да, – чуть слышно шепнула она в ответ.
Майкл переплел их пальцы, а затем повернулся и повел ее за собой. Отворив дверь в другую комнату, он многозначительно улыбнулся Маргарет.
Гостиная, в которой они оказались, была на удивление уютной, будто ее специально Обставили для интимных встреч. Возле одной стены примостился диван, обитый голубым шелком. Напротив него стояли два кресла-качалки с мягкой обивкой из ткани цвета слоновой кости с голубым рисунком. Между диваном и креслами возвышался большой квадратный стол, на котором пестрел букет весенних цветов.
Не выпуская руку Маргарет, Хоторн подвел ее к небольшому камину из черного гранита. Теперь его большой палец ласкал ее запястье, словно он проверял бешеное биение ее пульса. Потом он стал водить пальцем кругами по ее ладони. Пальцы Маргарет стали сгибаться, но он медленно и нежно выпрямил их. Она по-прежнему дрожала, и это не укрылось от внимания графа. Да и как он мог не заметить ее смятения, если на этот раз они были вместе при свете дня – не было ни луны, ни плача скрипки, ни ночной темноты, чтобы скрыть чувства Маргарет.
Однако она подозревала, что Хоторн немедленно прекратит ласки, если только она его об этом попросит. Но Маргарет не проронила ни слова, не шелохнулась.
– Вы очень чувствительны, – тихо сказал Майкл. – Я должен быть нежен с вами. – Он снова сжал ее пальцы, а затем медленно привлек Маргарет к себе, теперь их разделяло не более дюйма. Движения Монтрейна были столь неторопливы, что она могла в любой момент остановить его.
Маргарет чувствовала его дыхание на своей щеке. Очарование этого мгновения было так велико, что она блаженно закрыла глаза. Его пальцы пробежали по ее лицу – от виска к подбородку.
Потрясающе...
Майкл стоял так близко, что Маргарет слышала, как он дышит. Наклонившись, он потерся щекой о ее мягкие волосы. Маргарет ухватилась обеими руками за рукава его сюртука. Для того, чтобы удержать равновесие? Неужели она чувствовала себя так же неуверенно, как и он?
– Если я поцелую вас сейчас, – хриплым голосом проговорил Майкл, – то мне придется отпустить вас, и вы уйдете.
– Один поцелуй, и все, – едва слышно прошептала она.
Как нежен и приятен ее голос! Хоторн проклинал себя за то, что имел глупость дать Маргарет нелепое обещание.
– Да, – угрюмо подтвердил он, – всего один поцелуй.
Хоторн обнял Маргарет и привлек к себе. Можно ли быть еще ближе? Они уже прижимались друг к другу, закрыв глаза. Затем Майкл взял Маргарет за плечи и слегка наклонил ее назад. Он чувствовал, как нарастает его возбуждение – физическая реакция на близость этой женщины, которой он безумно хотел обладать с того самого мгновения, когда впервые увидел ее.
Но она для него незнакомка! Несмотря на это, Хоторн не переставал думать о том поцелуе, что она едва не подарила ему. Ну почему, почему он не принял ее дара, когда она запрокинула голову, подставляя ему губы для поцелуя?! Потому что тогда ему хотелось прикасаться к ней так, как он делал это сейчас. Нежно, мягко, дразняще. Чтобы утолить свое любопытство и увидеть, как она наслаждается его прикосновениями.
Хоторн отодвинулся и отступил назад. Кто бы знал, чего ему стоило сдерживаться и не поддаться невероятному соблазну впиться в ее губы!
Маргарет выглядела совершенно ошеломленной, ее глаза были широко распахнуты, зрачки расширились. Как будто ее только что пробудили от крепкого сна. Или она долго и с наслаждением занималась любовью!
Хоторн потерял счет времени в то мгновение, когда увидел Маргарет в библиотеке графа Бэбиджа. Он уже не был уверен в том, что должен, а что, напротив, не должен делать.
Майкл отошел к камину, поблагодарив про себя Смайтона за то, что тот успел развести огонь. Теперь он мог хоть на что-то отвлечься, лишь бы не думать ежесекундно о Маргарет.
Хоторн не мог не смотреть на нее. А ведь ему следовало как можно быстрее отправить ее домой, вернуться в лабораторию и заняться древнеславянским шифром.
Ну как может женщина, которая побывала замужем, казаться такой невинной? Глядя на нее, можно подумать, что ни один мужчина и близко не подходил к ней. Во взгляде Маргарет был вопрос, молчание выглядело многозначительным.
Хоторн протянул к ней руку, и Маргарет сделала ему навстречу маленький шажок. Пальцами другой руки он коснулся ее губ. Они были удивительно теплыми, почти горячими.
Маргарет не произносила ни слова, будто понимала, с каким трудом Майкл сдерживается. Он снова привлек ее к себе.
– Это еще не поцелуй, – сказал он, приподнимая рукой ее подбородок. – Не поцелуй, – тихо повторил он. Его губы приблизились еще ближе к ее губам. Если она глубоко вздохнет, их губы сольются.
Маргарет не шевелилась, она почти не дышала. До тех пор, пока Хоторн не провел языком по ее верхней губе. Он хотел попробовать ее на вкус, всего лишь попробовать. И тут Маргарет вздохнула – правда, это было скорее похоже на тихое всхлипывание, чем на вздох. Возможно, Хоторн и не заметил бы этого, если бы Маргарет не высунула язык и не прикоснулась его кончиком к языку Майкла. На мгновение оба замерли, изнывая от желания.
Ну почему он не поцеловал ее на террасе? Они бы сейчас были знакомы лучше. Он бы отвел ее наверх, в спальню, и любил бы там под яркими и ласковыми лучами полуденного солнца.
Вместо этого придется держать слово. Потому что его слово – это дело чести. Он имеет право всего на один поцелуй, а потом должен отпустить ее домой.
Майкл обхватил лицо Маргарет обеими руками. Его большие пальцы пробежали по ее бровям и горячим румяным щеками. Ее ресницы затрепетали, Маргарет закрыла глаза, из полуоткрытого рта вылетел не то стон, не то вздох; жилка на ее шее под его ладонями билась так сильно, словно ее сердце рвалось наружу.
Майкл запустил пальцы в волосы Маргарет, провел ими по ее вискам. От этого движения из аккуратно заплетенной, убранной в пучок косы выбилось несколько кудряшек. Хоторн нащупал на затылке Маргарет шпильки, вынул их, бросил на пол, и коса тяжело упала ей на спину.
Она открыла глаза и испуганно потянулась рукой к своим волосам, но Майкл остановил ее. Он перебросил косу через плечо Маргарет и принялся наматывать длинные локоны себе на пальцы.
Однако вскоре ему это, похоже, наскучило. Хоторн стал наматывать длинную косу себе на кулак – до тех пор, пока его рука не уперлась в ее затылок. Потянув за косу, он запрокинул голову Маргарет и заглянул ей в глаза. Она не отвела взора – смотрела прямо на него. Не попросила отпустить ее, нет, Маргарет молча повиновалась ему.
Было слышно, как за окном проехала карета. Потом кто-то начал подметать крыльцо соседнего дома, зазвонили вездесущие лондонские колокола. Тишину комнаты, в которой находились граф Монтрейн и миссис Эстерли, нарушал лишь треск огня в камине да приглушенный звук их дыхания. Второй рукой Майкл нежно погладил ее шею.
Он чувствовал исходящий от Маргарет аромат. Легкий, цветочный, напоминающий о весне. У нее была теплая кожа, под которой сильно бились ниточки пульса.
Ему следовало выпросить у нее больше. Два поцелуя, например. Нет, сотню! Но только не один. Каким же идиотом надо было быть, чтобы привезти ее сюда! Почему он это сделал? Да потому, что хотел уложить Маргарет в свою постель.
Но как только он ее поцелует, все закончится. Он посадит миссис Эстерли в карету, она уедет к себе домой, а его жизнь вернется в нормальное русло. Он сможет часами работать над непонятным пока шифром и не будет ломать голову над тем, кто она, собственно, такая. Выберет себе невесту и займется приготовлениями к свадьбе. Да, он вернется к обыденной, нормальной жизни, о которой за последние недели уже почти забыл.
Майкл взял лицо Маргарет в свои ладони. И наклонил к ней голову. Она закрыла глаза. Как ему хотелось, чтобы у нее так не дрожали губы! Хоторн одной рукой обнял Маргарет, словно боялся, что она упадет. А потом опустил голову к ее лицу – так близко, что чувствовал на себе ее дыхание, а его губы почти касались ее дрожащих губ, моливших о поцелуе.
Но вместо того чтобы поцеловать Маргарет, Майкл прошептал:
– Оставайтесь со мной.
Она обеими руками уцепилась за него, ее глаза изумленно распахнулись. Дыхание участилось, губы маняще приоткрылись. Хоторну безумно захотелось узнать, о чем подумала испуганная женщина в его объятиях. Или она не испугалась? Во всяком случае, ее руки не сжали его сильнее, ее лицо не залило краской стыда.
– Не могу, – дрожащим голосом ответила Маргарет.
– Но почему? – спросил Хоторн. – Об этом никто не узнает, Маргарет. Никто, кроме нас с вами.
Честно говоря, Майкл далеко не был святым и от женщин не бегал. Но врожденное чувство осторожности, а вовсе не природная склонность, заставляло его отказываться от длительных любовных связей. Впрочем, выбор был не особенно богат. У Майкла не было желания волочиться от скуки за какой-нибудь замужней дамочкой, которая ко всему прочему могла оказаться женой одного из его друзей. Как не стремился он и к близости с какой-нибудь бедняжкой, вынужденной выйти на улицу ради заработка. В результате в последний год он вел почти монашеский образ жизни. Вероятно, именно поэтому он сейчас просто изнывал от желания.
Ему следует уложить Маргарет в свою постель и насладиться ее женственностью, поддаться безумному искушению. А когда все будет кончено, он снова станет самим собой. Человеком, привыкшим к порядку, постоянно все обосновывающим, живущим по законам логики, а не диким животным, у которого на уме одно только совокупление.
Хоторн провел руками по плечам Маргарет, опустил их ниже, до ее запястий. Его движения были медленными, поглаживающими. Но ему так хотелось трогать не одежду Маргарет, а ее кожу, чувствовать ее тепло, шелковистость. Запретные, недопустимые желания. Но что поделаешь! В эти минуты Хоторн был так же далек от вежливости, как и от своих рациональных размышлений.
Медленно, давая Маргарет время воспротивиться, оттолкнуть его, Хоторн положил ладони на ее грудь, скрытую жакетом. И тут же ощутил тепло, почувствовал сильное биение ее сердца. Маргарет не возмутилась, не проронила ни слова. Боялась? Или хотела того же, что и он?
– Этот жакет вам маловат, – заявил Хоторн. – Он слишком стягивает вашу грудь.
На ней было то же платье, в котором граф увидел ее в первый раз. Только тогда он принял ее наряд за маскарадный костюм, а сейчас разобрался, что к чему. Она явно сильно нуждалась, но гордость мешала Маргарет говорить об этом. В первый раз Майкл не разглядел следов нищеты, так он был захвачен обаянием этой женщины. Но сейчас он не мог их не заметить.
Она так беззащитна, одинока, в целом мире у нее никого нет. Ни родственников, ни близкого мужчины, который оградил бы ее от домогательств похотливых графов.
Молчание Маргарет заставило Майкла устыдиться своего поведения, с каждым мгновением он все явственнее чувствовал разницу в их положении. Он – знатный вельможа, который, несмотря на то что должен выгодно жениться, имел такой доход, о каком Маргарет даже не помышляла. А она – бедная вдова. Возможно, она молчит лишь из-за сковывающего ее страха, а в ее глазах не тайна, а банальная готовность подчиниться ему.
Опустив руки, Майкл отошел от Маргарет. Он заставил себя сделать это, потому что понял, насколько опасной была сложившаяся ситуация.
– Простите меня, – сказал он, опустив глаза на пылавший в камине огонь. Одной ногой в сапоге он уперся в каминную решетку, его руки судорожно вцепились в каминную полку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36