— Хочу, чтобы с моей сестрой не случилось ничего плохого, — проговорил Бомен.— Хочу, чтобы мои милые дети жили счастливо и безопасно, — сказала Аира.В трудные для Хазов дни она всегда желала чего-нибудь подобного. А папа вдруг прибавил:— Хочу, чтобы Поющая башня снова запела.Бо легонько подтолкнул Пинпин, и девочка прощебетала: — Хочу, хочу!После этого все расцеловались, смешно ударяясь носами, потому что никакого раз и навсегда заведенного порядка для поцелуев не было.— Думаешь, это когда-нибудь случится, пап? — спросил Бомен, когда малышку Пинпин уложили в постель. — Думаешь, Поющая башня еще подаст голос?— Это всего лишь легенда, — ответил отец. — Никто в нее больше не верит.— А я верю, — вмешалась Кестрель.— Так не бывает, — возразил брат. — И ты знаешь столько же, сколько и другие.— Я верю, потому что другие — нет, — заметила девочка. Папа улыбнулся и развел руками.— Со мной примерно та же история.Дети помнили древнюю легенду почти наизусть, но в этот вечер Кестрель вздумалось послушать ее опять. Чтобы хоть как-то утешить дочку, Анно еще раз поведал о давным-давно минувших днях, когда башня пела на ветру и ее песни наполняли сердца людей счастьем.И вот однажды их чистая радость разгневала властительницу духов, ужасную Морах.— Морах — это выдумка, — рассудительно вставил Бомен.— Да, — согласился отец. — Сегодня в нее тоже никто не верит.— А я верю, — промолвила девочка.Предание гласило, что Морах послала на жителей Араманта страшную, непобедимую армию — армию заров. Убоявшись за свой город, люди собственными руками вынули голос Поющей башни и отдали властительнице духов. Морах приняла жертву, и великая армия ушла из-под стен Араманта. Но и чудесных песен город уже никогда не слышал.Нужно ли говорить, насколько разволновали Кесс папины слова?— Так и есть! — с жаром воскликнула она. — Я была там, я видела щель для голоса на горле Поющей башни!— Я тоже, — кивнул отец.— Значит, легенда не врет.— Кто же знает? — негромко откликнулся Анно. — Кто знает?Замечание Кестрель напомнило всем о ее сегодняшнем бунте, и семья печально умолкла.— А может, они просто забудут? — произнесла с надеждой Аира.— Нет, — покачал головой папа. — Они ни за что не забудут.— Подумаешь, ну и переедем, — подал голос Бомен. — Ничего страшного.— Да, но квартиры в Коричневом такие тесные. Ведь нам придется спать в одной комнате.— Вот и хорошо, — сказал мальчик. — Я всегда мечтал об этом.Сестра благодарно посмотрела на него, а мама улыбнулась, поцеловав сына в лоб.— Родной ты наш. Только знаешь, твой папа громко храпит.— В самом деле? — удивился Анно.— Я уже привыкла, — пожала плечами Аира. — А вот дети, пожалуй, станут просыпаться.— Тогда почему бы не попробовать? — спросил Бо. — Прямо сегодня ночью?И вот Хазы перетащили матрасы близняшек в родительскую спальню. В комнате стояла большая кровать, накрытая покрывалом из разноцветных полосок: розовых и желтых, синих и зеленых. Это мама, желая немножко посамовольничать, когда-то раздобыла маленькие лоскуты, окрашенные необычно для Араманта, и сшила из них чудесное украшение, которое так порадовало детей.Большую постель сдвинули в дальний угол, и на полу нашлось место для двух матрасов. Правда, ходить стало негде и уж конечно некуда было поставить кроватку Пинпин. Немного подумав, семья решила уложить малышку между близнецами, на стыке матрасов.Так и сделали. Оказавшись вместо привычной постельки на новом месте, девочка приоткрыла глазки, повернулась с боку на бок и довольно заулыбалась, увидев рядом брата и сестру.— Люблю Бо, люблю Кесс, — пробормотала она, повозилась на матрасах и вскоре тихо засопела носиком.Немного успокоившись, родители тоже пошли спать. Какое-то время они тихо лежали во тьме, обнявшись и слушая дыхание друг друга.— О, пропащий народ! — промолвила вдруг Аира особым, «пророческим» голосом. — Завтра горе грядет!Родные, как всегда, приглушенно засмеялись. Но каждый понял, что на сей раз мама не шутит, — и содрогнулся, как от озноба, сильнее кутаясь в одеяло. Ночевать в одной комнате казалось так уютно, так по-семейному, что Хазы удивлялись — почему они не додумались до этого раньше? А еще размышляли, доведется ли им когда-нибудь повторить столь восхитительный опыт. Глава 5Предупреждение Главного экзаменатора Вызов пришел рано утром, когда семья еще завтракала. Зазвенел колокольчик, и на пороге появился посыльный от Коллегии. Главный экзаменатор желал немедленно видеть Анно Хаза и его дочь.Папа встал из-за стола.— Ну, давай, Кесс. Надо скорее разобраться с этим.Девочка продолжала сидеть, упрямо нахмурив лоб.— Мы не обязаны идти.— Тогда за нами пришлют городовых.Кестрель медленно поднялась и устремила на посыльного полный враждебности взгляд.— Делайте со мной, что хотите.— Кто, я? — изумился тот. — Я-то здесь при чем? Мое дело — передавать послания. Думаешь, кто-нибудь объясняет их суть?— Ну и не делали бы то, чего не понимаете.— Да, вот так просто? Знаешь ли, мы-то живем в Сером округе, не то что некоторые. А ты никогда не думала, каково это — один туалет на шесть семей? И больная жена, и два сына — топотуна в тесной комнатушке? Нет уж, я буду выполнять свою работу. И если когда-нибудь мы переедем в Коричневый, меня это вполне устроит, благодарю покорно.Мэсло Инч ожидал посетителей в просторном кабинете, возвышаясь над огромным столом. Увидев Анно и Кестрель, экзаменатор выпрямился во весь внушительный рост и, к удивлению вошедших, поприветствовал их благодушной улыбкой. Он даже вышел из-за чудовищного стола, похожего на неприступную крепость, пожал посетителям руки и пригласил сесть в кресла с высокими спинками.— Когда мы с твоим папой были такими же, как ты сейчас, — обратился он к девочке, — то играли вместе. Частенько мы даже сидели за одной партой, помнишь, Анно?— Помню, — отозвался тот.В школьные годы Мэсло кичился своим исключительным ростом и однажды поставил весь класс на колени. Но об этом папа Кестрель не сказал ни слова. Ему хотелось быстрее покончить с неприятным разговором. Белоснежные одеяния Инча нестерпимо резали глаз. Да еще эта жуткая улыбка!..— Хочешь услышать нечто поразительное? — продолжал экзаменатор, глядя в глаза Кесс. — В те далекие годы твой папа был умнее меня.— Я не удивляюсь, — пожала плечами девочка.— Нет? — ровным голосом откликнулся Мэсло Инч. — Тогда объясни, почему же я — Главный экзаменатор, а он — рядовой библиотекарь?— Потому что ему не нравятся контрольные, — ответила Кесс — Он любит книги.Анно заметил, как по лицу экзаменатора пробежала тень раздражения, и негромко вставил:— Мы знаем, ты вызвал нас из-за вчерашнего. Просто скажи, что должен сказать.— Ах, да. Вчерашнее. — Улыбка на холеном лице Инча засияла пуще прежнего. — Твоя дочь устроила настоящий спектакль. Хотя всему свой черед…Тут его мерцающие глаза захлестнула волна глубокой ненависти. Анно внутренне содрогнулся, однако не мог не изумиться. Чего боится этот человек, облеченный высочайшей властью в Араманте? За что так взъелся на безобидного товарища детства?Главный экзаменатор снова поднялся на ноги.— Прошу вас, пройдемте за мной. Вы, оба.Мужчина в белоснежных одеждах двинулся прочь и даже ни разу не обернулся. Анно и Кестрель пошли следом, рука в руке. Дорога лежала через длинный коридор, испещренный с обеих сторон длинными рядами золотых букв. Отец и дочь не обращали на них ни малейшего внимания. Жители Араманта испокон веков привыкли, что любое их достижение записывалось на какой-нибудь стенке, так что в конце концов в целом городе не осталось чистых общественных зданий.Коридор соединял Коллегию с Императорским дворцом и выводил во внутренний дворцовый дворик, туда, где уборщик в серой робе подметал дорожки. И тут Мэсло Инч начал свою явно отрепетированную речь:— Кестрель, я хочу, чтобы сегодня ты внимательно выслушала мои слова, увидела то, что я покажу, и запомнила это на всю оставшуюся жизнь.Девочка не ответила. Она наблюдала за дворником. Как четко двигалась его метелка: вжик-вжик-вжик.— Я расспрашивал о тебе, — продолжал экзаменатор. — Говорят, вчера утром ты села в самом конце класса.— Ну и что?Кесс не сводила взгляда с уборщика. Лицо его казалось пустым и безжизненным, а глаза смотрели только под ноги. «Интересно, о чем он думает? — гадала девочка. — Бо непременно понял бы».— Потом ты заявила учителю: «Теперь вы мне ничего не сделаете».— Ну и что?Зачем он метет? Все и так вылизано…— А после, появившись не вовремя в общественном месте, закатила истерику, словно маленькая.— Ну и что?— Разумеется, ты понимаешь, как твое поведение отразится на общей оценке семьи?— Ну и что?«Вжик, вжик, вжик», — пела метелка.— Вот это я и собираюсь тебе объяснить.Главный экзаменатор остановился у двери в каменной стене, положил руку на увесистый железный засов и обернулся к девочке.— Забавный вопрос: «Что еще вы мне можете сделать?» Забавный и неправильный. Думать нужно о другом: «Что я могу сделать и для себя, и ради тех, кого люблю?»Мужчина в белом откинул засов и толкнул массивную створку. Сырой каменный туннель уходил вниз, во мрак и неизвестность.— Я покажу вам соляные пещеры. Это своего рода честь. По причинам, которые станут понятны чуть позже, мало кто из горожан бывал здесь.Троица проследовала по коридору, стены которого казались выдолбленными в белой, мерцающей скале. Шаги людей отдавались под сводами потолка, затерянного высоко в полумраке. Из уроков истории Кестрель помнила, что Арамант возведен на соляных залежах. Кочевое племя мантхов осело здесь, обнаружив следы ценного минерала. Мелкие разработки со временем превратились в солидные шахты, а те — в гигантские пещеры подземной сокровищницы. Бедные скитальцы обогатились и построили город.— Никогда не спрашивали себя, что стало с древними соляными копями? — разглагольствовал Мэсло Инч, нисходя по длинному кривому коридору. — Когда всю соль извлекли на поверхность, под землей осталась пустота. Огромная дырка. Есть ли, по-вашему, польза от пустоты?Теперь они стали различать, как где-то вдали неторопливо журчит поток, а в отсыревшем воздухе понемногу проявился резкий неприятный запах.— Сотню лет мы брали от земли то, в чем нуждались больше всего. Другую же сотню — отдавали то, что нам совершенно не требуется.Наклонный туннель неожиданно вывел троицу в огромную пещеру. Далекие стены неразличимо терялись во тьме. Сумеречное пространство переполнял сильный грохот, как если бы тысяча рек сливалась на этом самом месте в одно подземное море. Едкий и тошнотворный запах сделался отчетливым.Главный экзаменатор подвел отца и дочь к длинным перилам и жестом велел посмотреть вниз. Туда, где закручивались медлительными водоворотами потоки широкого темного озера, похожего на гигантский кипящий котел, поскольку его грязевые волны то и дело взрывались очередями оглушительных пузырьков. Каменные стены вокруг озера кое-где лоснились, точно от пота. Здесь и там их пронзали железные трубы, откуда лилась некая серая жижа — то слабыми струйками, а то настоящими речками.— Канализация, — с удовольствием проговорил человек в белом. — Не самая приятная вещь, но без нее не обойтись.Анно и Кестрель невольно зажали носы.— Итак, юная леди, ты думаешь, маленькой девочке можно делать все, что она пожелает. Даже не успевать в классе. Ведь тогда ее семья всего лишь переедет в Коричневый округ. Видимо, тебя это не смущает. Если продолжать в том же духе, рассуждаешь ты, однажды придется жить в Сером. Неудобно, конечно, зато уж там вас оставят в покое, ибо дальше опускаться некуда. Так или нет?— Нет, конечно, — фыркнула Кестрель, хотя и в самом деле рассчитывала на это.— Интересно. А разве нет кары пострашнее?Девочка прикусила губу.— Ты совершенно права. Бывает и хуже, гораздо хуже. В конце концов, Серый округ — тоже часть Араманта. А вот этот мир — иной, он лежит глубоко внизу.Мятежница, широко распахнув глаза, смотрела на озеро, темная поверхность которого тянулась так далеко, что совсем исчезала из виду. Где-то там, посреди кромешного мрака, ей почудился едва заметный проблеск. Девочка устремила туда свой взор, и зловонные воды показались ей чуть ли не своеобразно красивыми.— Перед вами Низменное озеро, куда сливается вся наша грязь, — сообщил Мэсло Инч. — Оно превосходит величиной сам город. Тут есть и свои острова, острова из отходов. Видите?Он указал пальцем. Вдали над жирными, серовато-бурыми волнами темнели едва различимые курганы. Теперь, когда отец и дочь уставились туда во все глаза, им померещилось какое-то движение. Боясь поверить себе, они продолжали смотреть. Неясный силуэт медленно брел прямо по грязи, а потом вдруг исчез. Постепенно привыкая к темноте, Хазы начали замечать и другие фигуры, темные, как и мерзкая жижа, в которой они копошились, то появляясь, то пропадая в сумраке.— Неужели здесь живут люди? — промолвил Анно Хаз.— Вот именно. Многие, многие тысячи. Мужчины, женщины, дети. Отсталый, недоразвитый народ, ничуть не лучше животных.Мэсло Инч знаком предложил отцу и дочери подойти еще ближе. Впереди, за воротами в перилах, тянулась узкая пристань. Примерно двадцатью футами ниже, привязанные к деревянным колышкам, качались длинные плоскодонные лодки, наполовину набитые всевозможным хламом.— Эти люди живут среди мусора и пользуются нашими отбросами, — произнес экзаменатор, а затем снова обратился к юной мятежнице: — Ты спрашивала: «Что еще вы можете сделать?» Вот и ответ. Почему мы стараемся больше, тянемся выше, исправляемся с каждым днем? Потому что не желаем скатиться сюда.Девочка пожала плечами.— А мне все равно.Главный экзаменатор смерил ее пристальным взглядом.— Вот как? Тебе все равно? — с расстановкой проговорил он.— Да.— Не верю.— Ну и не надо.— Докажи.Мужчина в белых одеждах открыл скрипучие ворота и придержал их, приглашая Кестрель вовнутрь. Девочка посмотрела на склизкие края причала.— Давай пройди до самого конца. Тебе же все равно.Маленькая бунтовщица ступила на пристань и замерла. По правде сказать, Низменное озеро пугало ее. И только гнев и гордость не позволяли девочке убежать со всех ног. «Что угодно, лишь бы стереть гаденькую ухмылку с этой довольной физиономии», — подумала она и сделала еще один шаг.— Хватит, Кесс, — произнес папа. — Мы все поняли, Мэсло. А теперь отпусти ее и оставь нас в покое.— Вы слишком долго прозябали в так называемом покое. — В размеренном голосе экзаменатора послышались резкие нотки неудовольствия. — Яблоко от яблони недалеко падает. В тебе есть какой-то изъян, Анно. Ты безвольный. Не хочешь бороться. Не стремишься к успеху.Девочка услышала эти слова — и закипела от ярости. В тот же миг она отважно зашагала вперед. Глядя на дальний огонек, плывущий по волнам, и только на него, юная мятежница переставляла ноги, одну за другой, без остановки.— Вернись, Кесс! — позвал отец и кинулся следом, однако Мэсло поймал его за локоть и сжал железной хваткой.— Пусть идет. Пора ей получить урок.Свободной рукой он повернул длинный рычаг у ворот. Послышалось шипение, где-то заурчало, забулькало, и вдруг столбы, на которых держался противоположный конец пристани, начали погружаться в темное озеро. Узкий причал превратился в крутую детскую горку. Взвизгнув от ужаса, Кестрель развернулась и хотела броситься обратно. Коварные, покрытые слизью доски оказались плохой опорой, и девочка неумолимо заскользила вниз.— Папа! — кричала она. — Помоги мне, папа!Анно рванулся изо всех сил, извиваясь в стальных тисках экзаменатора, но все было тщетно.— Пусти! Что ж ты делаешь? Сумасшедший!Взгляд Мэсло Инча был прикован к маленькой нарушительнице спокойствия, которая отчаянно пыталась удержаться наверху.— Так-так-так, ползем, ползем, ползем! — воскликнул он. — Ну что, Кестрель, теперь тебе не все равно?— Папа! Спаси меня!— Пусти! Она же утонет!— Теперь тебе не все равно? Будешь стараться сильнее, а? Скажи, чтоб я слышал!— Папа! — еще раз прокричала дочь.Руки устало разжались, и она съехала на животе в темную бездну. Как только ноги коснулись бурой жижи, раздался мерзкий сосущий звук, и лодыжки девочки исчезли в грязи.— Тону!— Скажи: «Мне не все равно!» — завопил Мэсло, продолжая удерживать отца девочки побелевшими от натуги пальцами. — Я хочу это слышать!— Псих ненормальный! — ахнул Анно. — Ты спятил! — В отчаянии, замахнувшись свободной рукой, он влепил мучителю громкую пощечину.Внезапно Инч утратил самообладание и затряс пленника, точно куклу.— Не смей меня трогать! Червь ползучий! Крыса! Неудачник! Экзамены сдать не может! Позор своей семьи, позор для всего города!Между тем Кестрель ощутила, что больше не тонет. Грязи оказалось лишь по колено, и вскоре ноги нащупали твердую почву. Вцепившись обеими руками в края узкой пристани, девочка полезла наверх. Она уже не кричала. Только двигалась по скользкому склону, прожигая глазами спину Инча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23