Основы искусства. Все необходимое для Великого экзамена вы найдете здесь. Читайте. Запоминайте. Повторяйте. Больше ничего и не требуется. Читаем. Запоминаем. Повторяем.Анно Хаз не слышал ни единого слова. Его целиком занимали страхи за близнецов. На утренней перемене он вышел побродить по круглому, огороженному высокими стенами двору, успокоиться и привести в порядок мысли. С тех пор как Анно покинул дом, от родных не пришло ни весточки. О чем это говорило? Должно быть, Кестрель еще не обнаружена и прячется где-то в городе. А если так, ее поимка — вопрос времени, ведь из Араманта девочке не выбраться.Мучительные мысли неустанно бродили по замкнутому кругу, повторяя тревожные шаги опального отца семейства.Вдруг до него долетели приглушенные рыдания. Анно остановился. Один из кандидатов, невысокий человечек с редеющими седыми волосами, уткнулся лицом в стену и плакал.— В чем дело?— Так, ничего… — Мужчина провел ладонью по глазам. — На меня иногда накатывает.— Неужто из-за экзамена? Человечек молча кивнул.— Я же старался. А вот как сяду за парту — все, что выучил, из головы вон.Кандидата звали Мико Мимилит, он работал ткачом и, по его словам, преуспевал в своем ремесле. Однако Великий экзамен по-прежнему оставался для него ежегодным кошмаром. Семья Мико проживала в Коричневом округе и уже не мечтала перебраться в места получше.— Через пару месяцев мне стукнет сорок семь, — изливал душу бедолага. — Двадцать пять раз я сдавал Великий экзамен, и всегда одно и то же.— Но хоть что-нибудь ты знаешь?— Могу считать, когда не слишком волнуюсь. Вот и все.— Счастливчик, — подал голос моложавый светловолосый мужчина, стоявший рядом. — Я и того не умею. Разве про бабочек порассказал бы…— Лучше про облака, — вмешался третий кандидат.— Я наизусть помню всех бабочек, порхавших когда-либо в Араманте, — серьезно промолвил белокурый. — Даже тех, которых не видели уже лет тридцать.— Спросите у меня про облака, что угодно спросите, — не унимался третий. — Задайте любую температуру воздуха, силу и направление ветра, так я вам скажу, когда и где пройдут дожди.— А я вот, например, обожаю ткани, — горячился Мико, всплескивая изящными ручками. — Нежный хлопок, прохладный лен, теплый шерстяной твид… завяжите мне глаза, дайте потрогать лоскут лишь кончиком левого мизинца — и я назову не только сорт материи, но и место, где она была соткана.Анно изумленно смотрел на спорщиков, еще недавно совсем подавленных и безвольных, видел, как исчезает с их глаз тусклая пелена, уступая место мечтательному блеску, как вздергиваются гордо их вялые подбородки, как мужчины в запальчивости наседают друг на друга.— Вот кабы каждого спрашивали то, в чем он дока, — вздохнул незадачливый любитель облаков. — Красота, да и только!Однако он не успел развить свою мысль; воздух прорезал окрик Пиллиша:— Кандидат Хаз! Срочно явиться в кабинет ректора.Анно постучался и вошел в строгую комнату, стены которой скрывались за книжными полками. Пиллиш вел беседу не с кем-нибудь, а с Главным экзаменатором.— А вот и он, — произнес ректор. — Мне удалиться?— Нет необходимости, — возразил Мэсло Инч. И с холодной улыбкой обратился к вошедшему. — Что же, старый приятель. Ненавижу отрывать обучаемых от их занятий, однако тебе, без сомнения, интересно, что стало с твоими детьми.Сердце Анно забилось с удвоенной силой.— Порадовать не могу. Вчера пополудни люди видели, как они спускались в соляные пещеры. С тех самых пор близнецы точно в воду канули. Боюсь, уповать на то, что они еще живы, бессмысленно.Говоря так, Мэсло пристально следил за товарищем детства. А тот изо всех сил сдерживался, чтобы не выдать разгорающейся в сердце надежды. «Туда проникал свет солнца! — сказал он себе. — И Кестрель тоже его заметила! Теперь они уже в пути!»Анно Хаза охватила гордость за любимых детей, которым достало отваги пуститься в опасную дорогу… Впрочем, вскоре на смену гордости пришел ледяной страх. «Берегите их, — безмолвно взмолился отец, толком не зная, к кому взывает. — Они еще так юны. Храните их».— Ты сам виноват, приятель.— Да, — ответил Анно. — Теперь я понимаю.Главный экзаменатор принес ему худые вести лично — видимо, хотел насладиться возмездием. Уж это-то кандидат понимал. И потому свесил голову как можно ниже. Только бы они ничего не заподозрили!— У тебя осталось единственное дитя, Анно. Мой совет: отныне работай над собой не покладая рук. И пусть этот горький урок научит тебя ценить дисциплину, разумное честолюбие и упорный труд.— Упорный труд, — почтительным эхом отозвался ректор Пиллиш.— Я прослежу за тем, чтобы твоей жене сообщили о происшедшем.— О нет! Эта новость убьет ее! — откликнулся отец близняшек. — Если позволите, я сам ей скажу.Мэсло Инч переглянулся с ректором.— Учитывая обстоятельства, думаю, короткую встречу можно разрешить, бросил он.Аиру Хаз, облаченную, как подобает, в унылые серые одежды, сопроводили в комнату для свиданий. Анно уже ждал ее. На нем была такая же безрадостная сизая роба. По долгу службы господин Пиллиш наблюдал за супругами сквозь приоткрытое окошко. К удовольствию ректора, пара долго рыдала, сомкнув объятия. Чего надзиратель не мог услышать, так это негромких слов, которыми обменялись якобы сокрушенные горем родители. Убедившись, что близняшки, скорее всего, улизнули за стены города, оба воспрянули духом. Бомен и Кестрель рискуют собой не зря: они обязательно уничтожат ненавистную силу, изуродовавшую не один десяток жизней. Дети справятся, как же иначе?— Я еще покажу этим проверяльщикам, — шепнул Анно.— Я тоже, — кивнула жена. — Мы будем бороться. Глава 14Дети-старички возвращаются Поутру, когда Бомен и Кестрель проснулись, подземных малышей уже разобрали по домам. Мампо сидел за столом и сиял как медный грош: видимо, позавтракал от пуза. По распоряжению королевы вскоре явился эскорт, который и должен был вывести детей наружу из соляных пещер. Среди сопровождающих близнецы узнали Виллума. Он еле стоял на ногах, морщился от жалости к себе и поминутно бурчал под нос:— Эх, и тяжелая же работенка — сбор урожая. Все тело прям так и ломит.— А мы отправляемся в путешествие! — похвастал Мампо. — Кесс — моя подружка.Солнце вовсю струилось через дыры в потолке, так что близняшки позавтракали на скорую руку и начали прощаться. Ее величество Нум приласкала детей и вручила каждому по паре чулок, набитых орехами.— Больше-то вам не снести, — с неожиданной грустью промолвила она. — Вы уж там поосторожней, худышечки. А то ведь мир наверху, сами знаете, жестокий…Дети связали чулки по два и повесили себе на шеи. Поначалу тяжелые орехи больно колотили при ходьбе по животу, однако со временем путники приноровились к связкам и даже находили в мерных ударах некое успокоение.Юная троица покинула дворец в обществе двадцати подземных жителей. Мало-помалу компания обрастала любопытными, и вот уже под светлеющими сводами топали враскачку более сотни пещерных людей.— А мы друзья, друзья, друзья! — горланил Мампо. — А мы друзья, друзья, друзья!..Кестрель велела ему заткнуться.Дорога почти неуловимо, но все же вела наверх, грязь под ногами заметно твердела, и вскоре лица путников ощутили первые порывы свежего ветерка. Серебристая «крыша» разгоралась ярче и ярче.Наконец вдалеке блеснула узкая полоска дневного света. Потом, когда друзья прошли еще с полмили, оставляя следы на сыром песке, она выросла в арку высотой с дерево. Путники протерли заслезившиеся глаза. Впереди расстилалась пустыня. Над ней сверкало бездонное синее небо.Провожатые решительно застыли на границе, отделяющей сумрак от солнечного сияния. Дети поняли: дальше придется идти одним.— Благодарим! — сказали все трое. — Большое спасибо, что помогли, приютили…— Мы споем вам на дорожку, — отозвался Виллум. Помахав на прощание, пещерные жители затянули что-то нежное и очень трогательное, мелодию, которая не нуждалась в словах, но волна за волной омывала душу.— Это и есть их любовь, — промолвила Кесс, припомнив разговор со старой королевой. — Она полетит за нами вслед.И в самом деле, беглецы продолжали шагать по пыльной равнине, а песня, будто не желая отпускать их, согревала сердца, полная тепла и ласки, как те уютные норы, где спал ночами подземный народец. Протяжный мотив понемногу стихал на ветру, таял, уносился куда-то и наконец умолк. Подмога осталась позади.Какими же необъятными показались равнины после укромной тени соляных пещер! Лишь далеко-далеко на севере серели зубцы горного хребта. Солнце поднималось к зениту, горизонт покачивался, расплывался в полуденной хмари, и вот уже юные путники очутились одни — одинешеньки среди безлюдного, мерцающего, однообразного мира. Некоторое время, оглядываясь через плечо, беглецы могли видеть черную арку — выход из подземных пещер, затем и она растворилась в пыльном, дрожащем от жары воздухе.Утратив чувство направления, друзья продолжали шагать — как они надеялись, по прямой. Хоть бы какой-нибудь признак этого самого Пути! То и дело налетал ветер, подхватывал песок, и мнилось: пустыня шевелится. Близнецы не разговаривали; они и без слов разделяли тревогу друг друга. Один Мампо беззаботно топал, силясь попадать ногами в следы, оставленные Кестрель, и радостно выкрикивал:— Я как ты, Кесс! Мы идем одинаково!А ветер завывал все громче, швыряя в лица путникам жалящие пригоршни песка, затмевая раскаленное добела небо. Троица брела с трудом, отворачиваясь на ходу. И вот сквозь мутные вихри неподалеку замаячила невысокая постройка, походившая на хижину без крыши. Дети торопливо направились к укрытию.Подойдя поближе, они увидели что-то вроде опрокинутой телеги с переломанными осями, колеса которой оказались наполовину погребены под золотистыми холмами. С подветренной стороны можно было укрыться, и юные беглецы скорчились в три погибели, надеясь переждать ураган.Для начала развязали чулки, болтавшиеся на шеях, и набросились на долгожданный завтрак из жареных подземных орехов. Особый привкус дымного костра вызвал в памяти полюбившиеся сцены сбора урожая, блаженные лица подземных жителей, и на минуту детям страстно захотелось обратно, в уютные пещеры у Низменного озера.Ветер не утихал, трогаться дальше не имело смысла, так что после еды близнецы склонились над картой. К сожалению, пустыня выглядела одинаково, куда ни посмотри; лишь солнце над головой да тонкая, неверная полоска гор позволяли пусть и с горем пополам, но все же определить стороны света. Однако найти Великий Путь было необходимо.— Старая королева говорила, там водятся великаны, — припомнила девочка.— Ну, это было давно, — махнул рукой брат.— Лучше всего нам продвигаться на север. Вот переждем бурю…Кестрель оторвала взгляд от свитка. Самый глупый мальчик в школе преданно смотрел на нее, улыбаясь до ушей.— Ты чего такой довольный?— Да просто.Тут она заметила на земле подозрительно похудевшие чулки.— Глазам не верю! Ты что, все слопал?— Ну, почти, — признался Мампо.— Нет, все! Здесь ничего не осталось!Мальчик подобрал одну из этих странных «походных сумок», вывернул наизнанку, изумленно помял в руках.— Правда ничего, — сказал он таким тоном, как если бы провизию уничтожил кто-то другой.— Ты круглый понго, вот ты кто! Запасов могло хватить на несколько дней!— Прости, Кесс.Незадачливый однокашник попытался придать своей сытой мордашке виноватое выражение. Вышло неубедительно.Между тем Бомену вздумалось изучить таинственную телегу и обломки, что валялись поблизости. Не считая колес, на удивление высоких и тонких, на песке лежали части огромного толстого шеста, обрывки снастей и растрепанные бечевки. Как будто после кораблекрушения. Болезненно жмурясь от ветра, мальчик обошел повозку. Ага, вот где крепились мачты. Сухопутный парусник, ну и ну! Вернувшись в укрытие, Бомен выкопал из-под барханов колесо шкива, приводной ремень из кожи, а потом чуть не обрезал руки, силясь извлечь на свет пару длинных железных лезвий. Интересно, зачем все это?От нечего делать мальчик напряг воображение, пытаясь собрать воедино куски подвернувшейся головоломки, представить себе, как повозка работала. Две мачты, это понятно. Четыре невероятно высоких колеса. Нос, похоже, когда-то сужался в виде тарана. По сторонам торчали крепкие деревянные рычаги, а с них свисали частично уцелевшие сети. Должно быть, устройство катилось по ветру, таща за собой снасть и в ней — что же?Бомен огляделся, словно в поисках ответа, и тут сквозь песчаную бурю ему привиделось нечто новое. Мальчик прищурился против ветра. Там, за густой пеленой, копошилась какая-то фигура. Или две. Нет, уже три. Смутные очертания медленно приближались к беглецам. У беглеца тревожно забилось сердце.— Кесс, к нам кто-то идет.Сестра отложила карту и напряженно вгляделась. Да, теперь сомнений быть не могло. Темные силуэты на фоне тусклого неба шли, вытянувшись цепью. Девочка завертела головой. Сбоку надвигались другие. А еще сзади.— Это они, — нахмурился Бомен. — Сердцем чувствую.— Кто? — не понял Мампо.— Дети-старики.Самый глупый мальчик в школе немедля вскочил на ноги и принялся молотить кулаками воздух.— Пусть только подойдут, я им устрою!— Мампо, не прикасайся к ним! — Резкий вопль девочки перекрыл даже вой ветра. — Не то случится что-то плохое! Держись подальше!Шаркая усталыми ногами, темные фигуры плелись навстречу неумолимой буре, окружая разбитую повозку и юных беглецов. С очередным вихрем до слуха донесся знакомый голос, низкий и успокаивающий:— Помните нас? Мы — ваши маленькие помощники.Снова эти раскаты неприятного смеха, да еще со всех сторон разом.— Все равно от нас не уйти, вы же знаете. Так давайте вернемся домой вместе, по-хорошему.Мампо приплясывал от нетерпения, потрясая кулаками.— Кесс моя подружка! Я отколошмачу любого, кто ее обидит!Бомен заозирался: чем бы их отогнать? Потянул за обломок мачты; тот не дрогнул — видимо, прочно засел в песке. Враги подступали. Вот уже стали различимы их детские и одновременно по-старчески сморщенные лица, при взгляде на которые близнецов пробирала суеверная дрожь. Усохшие ручки жадно тянулись к добыче.— А может, погладить вас перед сном-то? — насмешливо изрек грудной голос. — Раз, два, и готовы новые старички.Остальные придушенно расхохотались. Воющий ветер подхватил их противный гогот, завертел и унес вдаль. Бежать отсюда надо, — молча предложила Кестрель. — Ты, часом, не видишь бреши в их цепочке? Нет, — откликнулся Бомен. — Нас окружили. Должен же быть выход. Готова спорить, на бегу мы их в два счета обставим. Тем временем карлики сжимали кольцо: шарк, шарк, шарк.— Эге-ге-гей! — вопил Мампо. — Кому тут нос расквасить? Если дурачок и вправду кого-нибудь стукнет, мы сможем удрать через брешь . А он? Не успел Бомен об этом подумать, как Мампо ринулся вперед и треснул первого же врага в переносицу. Мальчика сразу отбросило назад.— Кесс! Кесс!Мампо беспомощно повалился на руки одноклассницы, сотрясаясь от жалобных рыданий.— Я, кажется, сломался, Кесс… Помоги мне!Седовласые детки захихикали, а вождь повторил:— Пора возвращаться. Вы и так пропустили столько уроков!.. Вспомните о своих оценках.— Ни за что! — прокричала девочка. — Я лучше умру, не сходя с места!— Не-ет, не умрешь. Ты просто состаришься.Низкий вкрадчивый голос неумолимо приближался. Выхода не было. Бомен зажмурился и в ужасе ждал прикосновения костлявых пальцев. Шаги шуршали все громче.Но вот завывания бури прорезал новый звук. Где-то протяжно трубили в рог. Песня то затихала, то вновь набирала силу — и с каждой секундой стремительно приближалась.Внезапно шум раздался уже над головами беглецов, и еще что-то загрохотало, затрещало, защелкало, а затем прямо из пыльного урагана выкатил на высоких колесах новехонький сухопутный парусник, на растопыренных рычагах которого трепыхались рыболовные сети. Кестрель сразу смекнула, что делать. Миг — и она крепко схватила друзей за руки, второй — ринулась вместе с ними под колеса повозки. Почти сразу же троица взлетела на воздух и забилась-запуталась в крепких снастях на ветру. Загадочное устройство продолжало мчаться среди песчаного хаоса так быстро, что замирало сердце.Едва успев отдышаться, Кестрель полезла по неразрывным ячейкам навстречу ревущим вихрям, к рычагу. Вцепилась в него обеими руками, оглянулась на мальчиков. Мампо, точно дикий зверь, попавший в западню, болтался вниз головой, ногами наружу, и громко визжал. Бомен уже опомнился и полз вслед за сестрой, подтягиваясь на сетке. Дело осложнялось тем, что неуклюжий парусник дергался и подскакивал на каждом корешке или камне, которые подворачивались под колесо, а ветер свистел и немилосердно впивался в кожу мелкими песчинками. Рог на вершине мачты выл и плакал, точно дух из потустороннего мира. На концах рычагов с ужасным шипением рассекали воздух два огромных, похожих на косы лезвия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23