И во
т под тем же названием Антон Дрекслер, собравшись 5 января 1919 года с двадцат
ью пятью другими рабочими тех же мастерских в ресторации «Фюрстенфельд
ер Хоф», основал теперь свою партию. Несколько дней спустя, по инициативе
общества «Туле», ей был придан в гостинице «Четыре времени года» статус
национальной организации. А Карл Харрер назначил себя её «Имперским пре
дседателем»
Новая организация называлась уже «Национал-социалистический нем
ецкий рабочий союз» и возникла, возможно, потому, что Карл Харрер по не выя
сненным до конца причинам не принял участия в учредительном собрании, в
результате чего остался без звания и должности.
. Как видим, титул достаточно претенциозный.
Итак, в действительности новая партия, собиравшаяся раз в неделю в задне
м помещении пивной «Штернэккерброй» в доме № 54 по улице Имталь, замышляла
сь отнюдь не как партия скромного покроя, рассчитанного на маленьких люд
ей. Хотя Дрекслеру иной раз удавалось привлечь в качестве докладчиков не
которых местных знаменитостей «фелькише» Ч вроде Дитриха Эккарта или
Готфрида Федерал, Ч дальше хмурых разговоров о политике на уровне их кр
угозора, мотивов и целей дело не шло. Характерно, что партия совсем не проя
вляла себя на публике, да и вообще была не столько партией в общественном
смысле, сколько разновидностью типичной для Мюнхена тех лет смеси тайно
го союза и застольной компании, которую свела вместе горькая смутная пот
ребность поиска единомышленников. В списках участников-собраний фигур
ировало от десяти до сорока человек. Позор Германии, травма, нанесённая п
роигранной войной, антисемитские настроения и жалобы на порвавшиеся «у
зы порядка, права и морали» Ч таковы доминирующие темы этих собраний. «О
сновополагающие линии», зачитанные Дрекслером на учредительном заседа
нии, были свидетельством косноязычной искренности, преисполненной зло
сти на богатых, пролетариев и евреев, спекулянтов и на подстрекательство
вражды между народами. Они содержали требования ограничить годовой дох
од десятью тысячами марок, настаивали на паритетном представительстве
землячеств в штате германского министерства иностранных дел, а также на
праве «квалифицированного и оседлого рабочего… быть причисленным к ср
еднему сословию» Ч ведь счастье «не во фразе и пустых разговорах, не в со
браниях, демонстрациях и выборах», а в «хорошей работе, полной кастрюле и
успехах детей»
«Основополагающие линии» опубликованы в книге: Ursachen und Folgen. Bd. III. S. 212 ff.
.
Однако какой бы мещанской и интеллектуально ущербной ни казалась обста
новка в партии, все же уже первая фраза «Основополагающих линий» содержа
ла мысль, которая превращала исторический опыт и насущную потребность в
программу и ставила неловкого чудаковатого Антона Дрекслера из заднег
о помещения «Штернэккерброй» далеко впереди других Ч на высоту духа вр
емени. Ведь ДАП определяла себя бесклассовой «социалистической органи
зацией, руководимой только немецкими вождями»; «великая мысль»
Heiden K. Hitler. Bd. 1. S. 100.
Дрекслера была нацелена на то, чтобы примирить нацию и социализм. К
онечно, не он первый высказал эту мысль, а забота о детях и кастрюлях, каза
лось, отнимала у неё всю её великую страстность; да, это была всего лишь ск
ромная мысль, порождённая тривиальным стремлением обрести хоть какую-т
о национальную защищённость и, во всяком случае, несоизмеримая с принуди
тельными системами марксистского толкования мира и истории. Но те услов
ия, в которых Дрекслер пришёл к ней, Ч в патетической, лихорадочной ситуа
ции побеждённой, оскорблённой и подвергаемой революционным испытаниям
страны, Ч а также встреча с Гитлером придали этой мысли, равно как и этой
ютившейся на задворках партии, перед которой Дрекслер впервые её сформу
лировал, колоссальный резонанс.
На собрании 12 сентября 1919 года с докладом на тему «Как и какими средствами
можно устранить капитализм?» выступил Готфрид Федер. Среди сорока с небо
льшим присутствующих находился Ч как сказано, по поручению капитана Ма
йра, Ч и Адольф Гитлер. Когда Федер излагал свои известные тезисы, гость
собрания отметил для себя одно из новых обоснований, бывшее, как он писал,
«подобно многим другим тоже», убийственным «по своему доходящему до сме
шного мещанству». «Я был рад, когда Федер наконец закончил. Мне уже было вс
ё ясно». И всё-таки Гитлер остался и на последовавшую за докладом дискусс
ию, и только когда один из присутствующих потребовал отделения Баварии о
т рейха и вступления её в союз с Австрией, он возмутился, и попросил слова.
«Тут уж я не стерпел». Он с такой яростью обрушился на предыдущего оратор
а, что Дрекслер прошептал сидевшему около него машинисту паровоза Лотте
ру: «Ну, силён парень, вот такой-то нам и нужен»
Franz-Willing G. Op. cit. S. 66 f. Кстати, стремяс
ь принизить значение партии до момента своего вступления в неё, Гитлер у
казывает, что в том собрании участвовало от 20 до 25 человек. В списке же прис
утствовавших, сохранившемся в архиве Карла Харрера, значатся 46 человек; с
м.: Maser W. Fruehgeschichte, S. 158 f. Описание этого события самим Гитлером см.: Hitler A. Mein Kampf, S. 237 ff.
. Когда же Гитлер сразу после своего выступления направился к двер
и, чтобы покинуть «эту скучную компанию», Дрекслер поспешил за ним и попр
осил захаживать ещё. Уже в дверях он сунул в руку Гитлера маленькую брошю
рку собственного сочинения под названием «Моё политическое пробуждени
е». Потом Гитлер опишет в не без труда давшейся ему жанровой сценке, как он
на следующее утро в казарме, бросая хлебные крошки шмыгавшим по помещен
иям мышам, начал читать это сочинение и обнаружил, что жизненному пути Др
екслера были присущи и элементы его, Гитлера, собственного развития: пот
еря работы в результате профсоюзного террора, добывание жалкого куска х
леба с помощью полусамодеятельного искусства (тот играл на цитре
Струнный смычков
ый музыкальный инструмент. Ч Ред.
в ночном кафе), и, наконец, прямо-таки сопровождавшееся страхом и чу
вством озарения открытие Ч сделанное будто бы в результате попытки одн
ого еврея из Антверпена отравить его, Ч о пагубном воздействии еврейск
ой расы на мир Ч все эти параллели, несомненно, вызвали у него интерес, хо
тя они, как не уставал потом говорить Гитлер, обязаны своим происхождени
ем жизни рабочего
Чтобы умалить роль Дрекслера, Гитлер не называет его фамилии («Я н
е очень хорошо расслышал, как его звали») , а всё время говорит только о «то
м рабочем» и т.п. Когда же ему всё-таки приходится упомянуть Дрекслера как
председателя партии, то делает он это без ссылки на то, что именно Дрексле
р и сунул ему в руку брошюру. См.: Hitler A. Mein Kampf, S. 238 ff.
.
Когда же ему несколько дней спустя присылают Ч без всякой просьбы с его
стороны Ч членскую карточку под номером 555, это вызывает у него раздражен
ие и одновременно улыбку, но, поскольку других дел у него все равно нет, он
решает пойти на предстоящее заседание комитета. Как он потом расскажет,
в «весьма непрезентабельной пивной» под вывеской «Альтес розенбад» на
Херренштрассе он встретил за столом в «освещённой наполовину разбитой
газовой лампой „комнате, где проходило заседание, нескольких молодых лю
дей. В соседней комнате хозяин и его жена обслуживали немногих завсегдат
аев, а они в это время „будто правление маленького клуба игроков в скат“, з
ачитывали протоколы заседаний, пересчитывали партийную кассу (дебет: се
мь марок пятьдесят пфеннигов), распределяли нагрузки и сочиняли письма в
адрес идейно близких объединений в Северной Германии Ч «клубная мелоч
ёвка самого низкого пошиба“
См.: Ibid. S. 240 f., а также: Hitler A. 10 Jahre Kampf. In: Illustrierter Beobachter, 4. Jhgg. 1929/31, 3.VIH.1929.
.
Целых два дня Гитлер мучился сомнениями; потом он, как всегда, когда вызыв
ал в памяти поворотные ситуации в своей жизни, будет говорить о том, как не
легко далось и каких «трудных», «тяжких» и «горьких» мыслей ему стоило, п
режде чем он принял решение вступить в ДАП и стал 7-м членом комитета, отве
тственным за агитацию и пропаганду: «После двух дней мучительных раздум
ий и размышлений я пришёл, наконец, к убеждению сделать этот шаг. Это было
самое поворотное решение в моей жизни. Пути назад быть уже не могло». На са
мом же деле в этих словах не только проявилась склонность Гитлера давать
становящимся потом очевидными поворотам в своей биографии определённ
ую драматическую подсветку и Ч коли уж никак не находилось никаких эффе
ктов, обусловленных внешними обстоятельствами, Ч представить само реш
ение по меньшей мере результатом одинокого, мучительного борения с сами
м собой; в ещё большей степени все имеющиеся источники единодушно свидет
ельствуют о характерной для него до самого последнего момента нерешите
льности, глубокой боязни перед выбором. Этой боязнью диктовалось и засви
детельствованная его позднейшим окружением склонность после тягостны
х колебаний и противоборства с собой, будучи вконец измученным, отдавать
в конечном итоге вопрос на волю случая и принимать решения с помощью под
брошенной монетки, что и выливалось в культ судьбы и провидения, с помощь
ю которого он маскировал свою боязнь перед принятием решений. Есть много
причин утверждать, что все его решения личного плана и даже некоторые из
его политических решений были не чем иным, как стремлением уклониться, и
збежать какой-то другой, воспринимаемой как более угрожающая, альтернат
ивы. Во всяком случае, везде, начиная с ухода из училища, потом переездов в
Вену и Мюнхен, записи добровольцем и до шага в политику, без труда распозн
ается мотив бегства Ч и это подтверждается многочисленными примерами
его поведения в последующие годы, вплоть до оттягивания, в растерянности
, своего неминуемого конца
См.: Bracher K. D. Adolf Hitler. Bern; Muenchen; Wien, 1964. S. 12. О склонности принима
ть решение с помощью подброшенной монетки см.: Zoller A. Op. cit. S. 175.
.
Желание избежать груза требований буржуазного мира по части обязаннос
тей и порядка, прежде чем наступит вызывающий страх момент перехода в гр
ажданскую жизнь, и было тем, что определяло в решающей степени все шаги вч
ерашнего фронтовика и постепенно привело его на баварскую политическу
ю сцену Ч он понимал политику и занятие ею как профессию человека, не име
ющего профессии и не желающего её приобретать. Столь раздутое в его восп
оминаниях решение вступить в ДАП, принятое осенью 1919 года, было, под этим уг
лом зрения, равно как и все предыдущие решения тоже, отказом от буржуазно
го порядка и диктовались потребностью оградить себя от строгости и обяз
ательности социальных норм оного.
С силой, за которой явно прослеживается присущий всей его жизни мотив бе
гства, Гитлер даёт теперь выход своей накопившейся за многие годы жажде
деятельности Ч наконец-то перед ним нет препятствий в виде формальных
требований, а лежит поле, где не требуется никаких других предпосылок, кр
оме тех, какими он располагает: страстность, фантазия, организаторский т
алант и дар демагога. В казарме он без устали пишет и печатает на машинке п
риглашения на собрания, сам их разносит, разузнает адреса людей и говори
т с ними, ищет связи, поддержку и новых членов. Поначалу его успехи остаютс
я скромными, и каждое новое лицо, появляющееся на мероприятиях, радостно
регистрируется. Уже тут становится очевидным, что превосходство Гитлер
а перед всеми его соперниками заключается не в последнюю очередь в том, ч
то только у него есть столько свободного времени. И в парткоме из семи чел
овек, заседавшем раз в неделю в кафе «Гастайг» за угловым столиком, котор
ый станет позднее предметом культового поклонения, он тоже быстро выдви
гается, потому что по сравнению с другими у него больше идей, и смекалки, и
энергии.
Под растерянными взглядами остальных членов, довольствовавшихся своим
прозябанием, он уже довольно скоро начинает настаивать на выходе «скучн
ой компании» на публику. 16 октября 1919 года становится решающим днём и для Н
емецкой рабочей партии, и для её нового деятеля. На её первом публичном со
брании, в присутствии ста одиннадцати слушателей, Гитлер выступает втор
ым. В этом непрерывно нараставшем по накалу тридцатиминутном выступлен
ии нашли выход все эмоции, все скопившиеся со времён мужского общежития
и проявлявшиеся ранее в бессвязных монологах чувства ненависти, и, словн
о вырвавшись из немоты и одиночества минувших лет, перегоняли друг друга
слова, галлюцинации, обличения; к концу выступления «люди в маленьком по
мещении наэлектризовались», и то, чего он раньше «не знал, а просто ощущал
по наитию, теперь оказалось правдой», и он с ликованием осознал потрясаю
щий факт: «Я мог говорить!»
Hitler A. Mein Kampf, S. 390 f.
.
Это и стало моментом Ч если вообще есть какой-то конкретный, поддающийс
я точной датировке момент Ч его прорыва к самому себе, тем самым «ударом
молота судьбы», пробившим «оболочку будней», и его спасительное значени
е наложит отпечаток экстаза на его воспоминания о том вечере. Ведь в прин
ципе в прошедшие недели он уже не раз испытывал силу своего ораторского
воздействия, узнал свои возможности уговаривать людей и обращать их в св
ою веру. Но с её субъективной мощью, триумфальным самозабвением вплоть д
о седьмого пота, полуобморока и полного изнеможения он встретился, если
верить его собственным словам, впервые именно в эти тридцать минут; и как
когда-то он не знал удержу во всём Ч в своих страхах, самокопании или же ч
увстве счастья от услышанного в сотый раз «Тристана», Ч так и начиная с э
того момента он уже одержим только одним Ч своим красноречием. И над все
ми политическими страстями первенствует с того момента эта однажды и на
всегда разбуженная потребность «доходяги» (так он сам обозвал себя в вос
поминаниях того времени
Hitler A. Mein Kampf, S. 388, 390, 321.
) в самоутверждении, которая будет снова и снова бросать его на триб
уны в стремлении вновь испытать пережитое когда-то чувство оргазма.
И его решение стать политиком, которое он в сочинённой им самим легенде о
тнесёт ко времени пребывания в лазарете в Пазевальке и опишет как реакци
ю отчаявшегося, зарывшегося лицом в подушку, но несломленного патриота н
а «ноябрьское предательство», в действительности следует датировать б
олее поздним и куда более близким к этому его выступлению осенью 1919 года в
ременем. В протоколах, членских списках и списках присутствующих он указ
ывает себя в этот период художником, иногда Ч писателем, но можно предпо
лагать, что эти конфузливые ссылки на профессию говорят лишь о его попыт
ках удержать ускользающую юношескую мечту о величии и занятии искусств
ом. В одном из агентурных донесений мюнхенской полиции в середине ноября
1919 года говорится: «Он Ч коммерсант, собирающийся стать профессиональны
м рекламным агентом». Опять здесь не отмечено принятое уже больше года т
ому назад решение его жизни, однако Ч впервые Ч указывается на его скло
нности и возможности: «Что ему было нужно, так это говорить, и чтобы был кт
о-то, кто его слушал», Ч такое же наблюдение сделал Кубицек
Kubizek A. Op. cit. S. 27. По поводу свед
ений о профессии Гитлера см. донесение политической службы безопасност
и Мюнхена (далее Ч PND), созданной полицай-президентом города для слежки за
политической активностью среди населения; о проведённом 13 ноября 1919 года
собрании, на котором Гитлер выступил с докладом, см.: Deuerlein E. Op. cit. S. 205 f.
. В ораторском даре, чью триумфальную мощь он открыл в себе реально т
олько теперь, он видит для себя выход из дилеммы прахом пошедших жизненн
ых ожиданий, хотя и не имеет сколько-нибудь внятного представления о сво
ём будущем, Ч ведь он собирается стать профессиональным рекламным аген
том. И это вновь было очередным стремлением уклониться. Именно между эти
м стремлением и более поздними мифами, с помощью которых он так тщился во
звести вокруг своей главы нимб проявившейся якобы уже в ранние годы пред
назначенности, и лежит все различие между личным мотивом и мотивом социа
льным, побуждающем сделать шаг в политику. И многое говорит за то, что прео
бладающим был первый мотив; во всяком случае, Гитлер так и не скажет, что ж
е явилось подлинным толчком для его политического пробуждения, как и не
назовёт того дня, когда он почувствовал, что «несправедливость мира, как
поток кислоты, пролилась на его сердце» и он не мог уже не выступить в похо
д, чтобы истребить и эксплуататоров, и лицемеров
Так звучит знаменитая фра
за Прудона о его собственном политическом пробуждении;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
т под тем же названием Антон Дрекслер, собравшись 5 января 1919 года с двадцат
ью пятью другими рабочими тех же мастерских в ресторации «Фюрстенфельд
ер Хоф», основал теперь свою партию. Несколько дней спустя, по инициативе
общества «Туле», ей был придан в гостинице «Четыре времени года» статус
национальной организации. А Карл Харрер назначил себя её «Имперским пре
дседателем»
Новая организация называлась уже «Национал-социалистический нем
ецкий рабочий союз» и возникла, возможно, потому, что Карл Харрер по не выя
сненным до конца причинам не принял участия в учредительном собрании, в
результате чего остался без звания и должности.
. Как видим, титул достаточно претенциозный.
Итак, в действительности новая партия, собиравшаяся раз в неделю в задне
м помещении пивной «Штернэккерброй» в доме № 54 по улице Имталь, замышляла
сь отнюдь не как партия скромного покроя, рассчитанного на маленьких люд
ей. Хотя Дрекслеру иной раз удавалось привлечь в качестве докладчиков не
которых местных знаменитостей «фелькише» Ч вроде Дитриха Эккарта или
Готфрида Федерал, Ч дальше хмурых разговоров о политике на уровне их кр
угозора, мотивов и целей дело не шло. Характерно, что партия совсем не проя
вляла себя на публике, да и вообще была не столько партией в общественном
смысле, сколько разновидностью типичной для Мюнхена тех лет смеси тайно
го союза и застольной компании, которую свела вместе горькая смутная пот
ребность поиска единомышленников. В списках участников-собраний фигур
ировало от десяти до сорока человек. Позор Германии, травма, нанесённая п
роигранной войной, антисемитские настроения и жалобы на порвавшиеся «у
зы порядка, права и морали» Ч таковы доминирующие темы этих собраний. «О
сновополагающие линии», зачитанные Дрекслером на учредительном заседа
нии, были свидетельством косноязычной искренности, преисполненной зло
сти на богатых, пролетариев и евреев, спекулянтов и на подстрекательство
вражды между народами. Они содержали требования ограничить годовой дох
од десятью тысячами марок, настаивали на паритетном представительстве
землячеств в штате германского министерства иностранных дел, а также на
праве «квалифицированного и оседлого рабочего… быть причисленным к ср
еднему сословию» Ч ведь счастье «не во фразе и пустых разговорах, не в со
браниях, демонстрациях и выборах», а в «хорошей работе, полной кастрюле и
успехах детей»
«Основополагающие линии» опубликованы в книге: Ursachen und Folgen. Bd. III. S. 212 ff.
.
Однако какой бы мещанской и интеллектуально ущербной ни казалась обста
новка в партии, все же уже первая фраза «Основополагающих линий» содержа
ла мысль, которая превращала исторический опыт и насущную потребность в
программу и ставила неловкого чудаковатого Антона Дрекслера из заднег
о помещения «Штернэккерброй» далеко впереди других Ч на высоту духа вр
емени. Ведь ДАП определяла себя бесклассовой «социалистической органи
зацией, руководимой только немецкими вождями»; «великая мысль»
Heiden K. Hitler. Bd. 1. S. 100.
Дрекслера была нацелена на то, чтобы примирить нацию и социализм. К
онечно, не он первый высказал эту мысль, а забота о детях и кастрюлях, каза
лось, отнимала у неё всю её великую страстность; да, это была всего лишь ск
ромная мысль, порождённая тривиальным стремлением обрести хоть какую-т
о национальную защищённость и, во всяком случае, несоизмеримая с принуди
тельными системами марксистского толкования мира и истории. Но те услов
ия, в которых Дрекслер пришёл к ней, Ч в патетической, лихорадочной ситуа
ции побеждённой, оскорблённой и подвергаемой революционным испытаниям
страны, Ч а также встреча с Гитлером придали этой мысли, равно как и этой
ютившейся на задворках партии, перед которой Дрекслер впервые её сформу
лировал, колоссальный резонанс.
На собрании 12 сентября 1919 года с докладом на тему «Как и какими средствами
можно устранить капитализм?» выступил Готфрид Федер. Среди сорока с небо
льшим присутствующих находился Ч как сказано, по поручению капитана Ма
йра, Ч и Адольф Гитлер. Когда Федер излагал свои известные тезисы, гость
собрания отметил для себя одно из новых обоснований, бывшее, как он писал,
«подобно многим другим тоже», убийственным «по своему доходящему до сме
шного мещанству». «Я был рад, когда Федер наконец закончил. Мне уже было вс
ё ясно». И всё-таки Гитлер остался и на последовавшую за докладом дискусс
ию, и только когда один из присутствующих потребовал отделения Баварии о
т рейха и вступления её в союз с Австрией, он возмутился, и попросил слова.
«Тут уж я не стерпел». Он с такой яростью обрушился на предыдущего оратор
а, что Дрекслер прошептал сидевшему около него машинисту паровоза Лотте
ру: «Ну, силён парень, вот такой-то нам и нужен»
Franz-Willing G. Op. cit. S. 66 f. Кстати, стремяс
ь принизить значение партии до момента своего вступления в неё, Гитлер у
казывает, что в том собрании участвовало от 20 до 25 человек. В списке же прис
утствовавших, сохранившемся в архиве Карла Харрера, значатся 46 человек; с
м.: Maser W. Fruehgeschichte, S. 158 f. Описание этого события самим Гитлером см.: Hitler A. Mein Kampf, S. 237 ff.
. Когда же Гитлер сразу после своего выступления направился к двер
и, чтобы покинуть «эту скучную компанию», Дрекслер поспешил за ним и попр
осил захаживать ещё. Уже в дверях он сунул в руку Гитлера маленькую брошю
рку собственного сочинения под названием «Моё политическое пробуждени
е». Потом Гитлер опишет в не без труда давшейся ему жанровой сценке, как он
на следующее утро в казарме, бросая хлебные крошки шмыгавшим по помещен
иям мышам, начал читать это сочинение и обнаружил, что жизненному пути Др
екслера были присущи и элементы его, Гитлера, собственного развития: пот
еря работы в результате профсоюзного террора, добывание жалкого куска х
леба с помощью полусамодеятельного искусства (тот играл на цитре
Струнный смычков
ый музыкальный инструмент. Ч Ред.
в ночном кафе), и, наконец, прямо-таки сопровождавшееся страхом и чу
вством озарения открытие Ч сделанное будто бы в результате попытки одн
ого еврея из Антверпена отравить его, Ч о пагубном воздействии еврейск
ой расы на мир Ч все эти параллели, несомненно, вызвали у него интерес, хо
тя они, как не уставал потом говорить Гитлер, обязаны своим происхождени
ем жизни рабочего
Чтобы умалить роль Дрекслера, Гитлер не называет его фамилии («Я н
е очень хорошо расслышал, как его звали») , а всё время говорит только о «то
м рабочем» и т.п. Когда же ему всё-таки приходится упомянуть Дрекслера как
председателя партии, то делает он это без ссылки на то, что именно Дрексле
р и сунул ему в руку брошюру. См.: Hitler A. Mein Kampf, S. 238 ff.
.
Когда же ему несколько дней спустя присылают Ч без всякой просьбы с его
стороны Ч членскую карточку под номером 555, это вызывает у него раздражен
ие и одновременно улыбку, но, поскольку других дел у него все равно нет, он
решает пойти на предстоящее заседание комитета. Как он потом расскажет,
в «весьма непрезентабельной пивной» под вывеской «Альтес розенбад» на
Херренштрассе он встретил за столом в «освещённой наполовину разбитой
газовой лампой „комнате, где проходило заседание, нескольких молодых лю
дей. В соседней комнате хозяин и его жена обслуживали немногих завсегдат
аев, а они в это время „будто правление маленького клуба игроков в скат“, з
ачитывали протоколы заседаний, пересчитывали партийную кассу (дебет: се
мь марок пятьдесят пфеннигов), распределяли нагрузки и сочиняли письма в
адрес идейно близких объединений в Северной Германии Ч «клубная мелоч
ёвка самого низкого пошиба“
См.: Ibid. S. 240 f., а также: Hitler A. 10 Jahre Kampf. In: Illustrierter Beobachter, 4. Jhgg. 1929/31, 3.VIH.1929.
.
Целых два дня Гитлер мучился сомнениями; потом он, как всегда, когда вызыв
ал в памяти поворотные ситуации в своей жизни, будет говорить о том, как не
легко далось и каких «трудных», «тяжких» и «горьких» мыслей ему стоило, п
режде чем он принял решение вступить в ДАП и стал 7-м членом комитета, отве
тственным за агитацию и пропаганду: «После двух дней мучительных раздум
ий и размышлений я пришёл, наконец, к убеждению сделать этот шаг. Это было
самое поворотное решение в моей жизни. Пути назад быть уже не могло». На са
мом же деле в этих словах не только проявилась склонность Гитлера давать
становящимся потом очевидными поворотам в своей биографии определённ
ую драматическую подсветку и Ч коли уж никак не находилось никаких эффе
ктов, обусловленных внешними обстоятельствами, Ч представить само реш
ение по меньшей мере результатом одинокого, мучительного борения с сами
м собой; в ещё большей степени все имеющиеся источники единодушно свидет
ельствуют о характерной для него до самого последнего момента нерешите
льности, глубокой боязни перед выбором. Этой боязнью диктовалось и засви
детельствованная его позднейшим окружением склонность после тягостны
х колебаний и противоборства с собой, будучи вконец измученным, отдавать
в конечном итоге вопрос на волю случая и принимать решения с помощью под
брошенной монетки, что и выливалось в культ судьбы и провидения, с помощь
ю которого он маскировал свою боязнь перед принятием решений. Есть много
причин утверждать, что все его решения личного плана и даже некоторые из
его политических решений были не чем иным, как стремлением уклониться, и
збежать какой-то другой, воспринимаемой как более угрожающая, альтернат
ивы. Во всяком случае, везде, начиная с ухода из училища, потом переездов в
Вену и Мюнхен, записи добровольцем и до шага в политику, без труда распозн
ается мотив бегства Ч и это подтверждается многочисленными примерами
его поведения в последующие годы, вплоть до оттягивания, в растерянности
, своего неминуемого конца
См.: Bracher K. D. Adolf Hitler. Bern; Muenchen; Wien, 1964. S. 12. О склонности принима
ть решение с помощью подброшенной монетки см.: Zoller A. Op. cit. S. 175.
.
Желание избежать груза требований буржуазного мира по части обязаннос
тей и порядка, прежде чем наступит вызывающий страх момент перехода в гр
ажданскую жизнь, и было тем, что определяло в решающей степени все шаги вч
ерашнего фронтовика и постепенно привело его на баварскую политическу
ю сцену Ч он понимал политику и занятие ею как профессию человека, не име
ющего профессии и не желающего её приобретать. Столь раздутое в его восп
оминаниях решение вступить в ДАП, принятое осенью 1919 года, было, под этим уг
лом зрения, равно как и все предыдущие решения тоже, отказом от буржуазно
го порядка и диктовались потребностью оградить себя от строгости и обяз
ательности социальных норм оного.
С силой, за которой явно прослеживается присущий всей его жизни мотив бе
гства, Гитлер даёт теперь выход своей накопившейся за многие годы жажде
деятельности Ч наконец-то перед ним нет препятствий в виде формальных
требований, а лежит поле, где не требуется никаких других предпосылок, кр
оме тех, какими он располагает: страстность, фантазия, организаторский т
алант и дар демагога. В казарме он без устали пишет и печатает на машинке п
риглашения на собрания, сам их разносит, разузнает адреса людей и говори
т с ними, ищет связи, поддержку и новых членов. Поначалу его успехи остаютс
я скромными, и каждое новое лицо, появляющееся на мероприятиях, радостно
регистрируется. Уже тут становится очевидным, что превосходство Гитлер
а перед всеми его соперниками заключается не в последнюю очередь в том, ч
то только у него есть столько свободного времени. И в парткоме из семи чел
овек, заседавшем раз в неделю в кафе «Гастайг» за угловым столиком, котор
ый станет позднее предметом культового поклонения, он тоже быстро выдви
гается, потому что по сравнению с другими у него больше идей, и смекалки, и
энергии.
Под растерянными взглядами остальных членов, довольствовавшихся своим
прозябанием, он уже довольно скоро начинает настаивать на выходе «скучн
ой компании» на публику. 16 октября 1919 года становится решающим днём и для Н
емецкой рабочей партии, и для её нового деятеля. На её первом публичном со
брании, в присутствии ста одиннадцати слушателей, Гитлер выступает втор
ым. В этом непрерывно нараставшем по накалу тридцатиминутном выступлен
ии нашли выход все эмоции, все скопившиеся со времён мужского общежития
и проявлявшиеся ранее в бессвязных монологах чувства ненависти, и, словн
о вырвавшись из немоты и одиночества минувших лет, перегоняли друг друга
слова, галлюцинации, обличения; к концу выступления «люди в маленьком по
мещении наэлектризовались», и то, чего он раньше «не знал, а просто ощущал
по наитию, теперь оказалось правдой», и он с ликованием осознал потрясаю
щий факт: «Я мог говорить!»
Hitler A. Mein Kampf, S. 390 f.
.
Это и стало моментом Ч если вообще есть какой-то конкретный, поддающийс
я точной датировке момент Ч его прорыва к самому себе, тем самым «ударом
молота судьбы», пробившим «оболочку будней», и его спасительное значени
е наложит отпечаток экстаза на его воспоминания о том вечере. Ведь в прин
ципе в прошедшие недели он уже не раз испытывал силу своего ораторского
воздействия, узнал свои возможности уговаривать людей и обращать их в св
ою веру. Но с её субъективной мощью, триумфальным самозабвением вплоть д
о седьмого пота, полуобморока и полного изнеможения он встретился, если
верить его собственным словам, впервые именно в эти тридцать минут; и как
когда-то он не знал удержу во всём Ч в своих страхах, самокопании или же ч
увстве счастья от услышанного в сотый раз «Тристана», Ч так и начиная с э
того момента он уже одержим только одним Ч своим красноречием. И над все
ми политическими страстями первенствует с того момента эта однажды и на
всегда разбуженная потребность «доходяги» (так он сам обозвал себя в вос
поминаниях того времени
Hitler A. Mein Kampf, S. 388, 390, 321.
) в самоутверждении, которая будет снова и снова бросать его на триб
уны в стремлении вновь испытать пережитое когда-то чувство оргазма.
И его решение стать политиком, которое он в сочинённой им самим легенде о
тнесёт ко времени пребывания в лазарете в Пазевальке и опишет как реакци
ю отчаявшегося, зарывшегося лицом в подушку, но несломленного патриота н
а «ноябрьское предательство», в действительности следует датировать б
олее поздним и куда более близким к этому его выступлению осенью 1919 года в
ременем. В протоколах, членских списках и списках присутствующих он указ
ывает себя в этот период художником, иногда Ч писателем, но можно предпо
лагать, что эти конфузливые ссылки на профессию говорят лишь о его попыт
ках удержать ускользающую юношескую мечту о величии и занятии искусств
ом. В одном из агентурных донесений мюнхенской полиции в середине ноября
1919 года говорится: «Он Ч коммерсант, собирающийся стать профессиональны
м рекламным агентом». Опять здесь не отмечено принятое уже больше года т
ому назад решение его жизни, однако Ч впервые Ч указывается на его скло
нности и возможности: «Что ему было нужно, так это говорить, и чтобы был кт
о-то, кто его слушал», Ч такое же наблюдение сделал Кубицек
Kubizek A. Op. cit. S. 27. По поводу свед
ений о профессии Гитлера см. донесение политической службы безопасност
и Мюнхена (далее Ч PND), созданной полицай-президентом города для слежки за
политической активностью среди населения; о проведённом 13 ноября 1919 года
собрании, на котором Гитлер выступил с докладом, см.: Deuerlein E. Op. cit. S. 205 f.
. В ораторском даре, чью триумфальную мощь он открыл в себе реально т
олько теперь, он видит для себя выход из дилеммы прахом пошедших жизненн
ых ожиданий, хотя и не имеет сколько-нибудь внятного представления о сво
ём будущем, Ч ведь он собирается стать профессиональным рекламным аген
том. И это вновь было очередным стремлением уклониться. Именно между эти
м стремлением и более поздними мифами, с помощью которых он так тщился во
звести вокруг своей главы нимб проявившейся якобы уже в ранние годы пред
назначенности, и лежит все различие между личным мотивом и мотивом социа
льным, побуждающем сделать шаг в политику. И многое говорит за то, что прео
бладающим был первый мотив; во всяком случае, Гитлер так и не скажет, что ж
е явилось подлинным толчком для его политического пробуждения, как и не
назовёт того дня, когда он почувствовал, что «несправедливость мира, как
поток кислоты, пролилась на его сердце» и он не мог уже не выступить в похо
д, чтобы истребить и эксплуататоров, и лицемеров
Так звучит знаменитая фра
за Прудона о его собственном политическом пробуждении;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47