Сделать это можно было через Берёзкину, то есть, через её жениха Лужина. На крайний случай была ещё мамаша Телегина, очень влиятельная в партийных кругах дама. В случае легализации группы открывался путь широкой гастрольной деятельности, полуофициальная слава, какие-то небольшие первые деньги. А также толпящиеся у парадной поклонники, провокации, скандальные ругательные статьи в молодёжных изданиях, беседы в КГБ и прочие захватывающие дух составляющие.
Сделать студийную запись удалось через месяц, после того, как Тропилло сам побывал на репетиции и послушал материал. Потом он долго в волнении прохаживался по квартире и сопел. Потом сказал:
- Э, как тебя нахлобучило Гребенщиковым. Честно говоря, круто. Боб, конечно, застрелится. В любом случае, будем писать.
Материал записали за три ночи продолжительностью на три пластинки. Обрезали часть десятиминутных проигрышей. Всё равно оставалось на две, но резать дальше рука не поднималась. Уж очень хорошо играл Крюк, да и все остальные. Даже Гусев вроде как помолодел и загорелся. Басс выдавал чудеса гармонии. За барабанами сидел Петя Трощенков, объяснять которому ничего не приходилось.
Группа называлась "Нирвана". Первый альбом назывался эпатажно, чтобы сразу заметили, - "Козлы". Он включал в себя следующие композиции.
СТОРОНА "А"
1. Жажда
2. Сны О Чём-то Большем
3. Она Может Двигать Собой
4. Танцы На Грани Весны
5. Я Змея
6. Партизаны Полной Луны
7. Аделаида
СТОРОНА "Б"
1. Сестра
2. Альтернатива
3. Козлы
4. Не Стой На Пути У Высоких Чувств
5. Навигатор
6. Пятнадцать Голых Баб
7. Платан
Виктор Гусев - клавиши, вокал.
Крюк "Лохматый Чёрт" - гитара, вокал.
Кирилл Басс - бас.
Пётр Трощенков - ударные.
Музыка и тексты - Виктор Гусев.
"Антроп-студия"
Запись распространялась незаконно на пятисотметровых бобинах. Оригинал стоил 25 рублей (сумма немыслимая, но справедливая); первая перезапись - за пятнашку. На лицевой стороне наклеенной фотообложки значилось название группы (готическим шрифтом), название альбома, а также красовались четверо хмурых, волосатых молодых людей богемной внешности - под аркой, на фоне темноты проходного двора.
Час пятнадцать чистого времени - формат ещё несуществующих CD. Виниловый диск - сорок, сорок пять минут. Но Гусев привык слушать музыку на CD, да и девяностые, в общем, были уже не за горами. Записанное сегодня будет работать на него всю оставшуюся жизнь. Если только опять какая-нибудь глупость не вернёт их в 2004-й.
Итак, задача номер один состояла в легализации группы. Официальные гастроли означали, во-первых, нормальное трудоустройство и стабильный заработок - по десятке на нос за концерт (10 рублей на 30 дней = 300). Конечно, выступать придётся не каждый день, но часто по два, а то и по три концерта за раз. В среднем - триста официальных рублей, зарплата доцента. А при наличии ловкого администратора и готовности к определённому риску, в курортный сезон каждый из четверых может заработать себе на "Запорожец".
Во-вторых, совсем скоро, с началом перестройки, за несколько гастрольных лет, на стадионах, можно будет хапать так, что хватит на всю оставшуюся жизнь.
9
Разговора с Кирой Берёзкиной не получилось. Неделю родители врали, что её нет дома, потом она всё-таки подошла и произнесла ледяным тоном:
- Очень коротко.
- Кира, красотка, любовь моя...
- Ещё короче.
Гусев понял, что Кира положит трубку и затороторил:
- Слушай, радость моя, твой Лужин, он может нас пристроить в Филармонию... ну, чтобы группа могла работать легально?
- Нет.
- Не может или ты не хочешь?
- Я больше не встречаюсь с Лужиным. Если у вас к нему дело, запишитесь на приём. Кажется, вторник и четверг с одиннадцати до часу.
Удар, гудки.
Она больше не встречается.
Это не есть хорошо. Это очень, очень не есть хорошо.
Гусев прошёл в кухню, прикурил беломорину, вдохнул и выпустил облако густого дыма. Оставалась мамахен Телегина. У неё каких только нет связей. И она как раз может быть дома. А Телегин вечерами работает в "Трудовой смене". Ага... Так и так, Тамара Леонардовна... Как вы хорошо выглядите...
Накрутил номер.
- Тамара Леонардовна? Здравствуйте! Это Гусев.
- Неужели. А я бы не узнала.
- Саша дома?
- Саша в редакции... как ты знаешь. Ты у меня что-нибудь спросить хотел?
- Да... Тамара Леонардовна... У меня группа... то есть, вокально-инструментальный ансамбль. Хочу зарегистрироваться в Филармонии, только не знаю, с какого бока... нет знакомых.
- Потуши папиросу.
- Что?.. А, понял.
Гусев затолкал в пепельницу окурок.
- Я сама тоже никаким боком. Но я знаю одного энергичного молодого человека с опытом работы в Филармонии... очень интересным опытом... В отделе кадров остались на него данные. Запиши телефон... Алла Константиновна, от меня. Попробуй с ним поговорить.
- Как его фамилия?
- Э-э... Гоша Кварцхава.
- Спасибо, записал!
- И никаких пьянок с моим сыном, он занят серьёзной работой. Понял, гусь лапчатый?
- Понял! До свидания!
Гусев опустил глаза на свои каракули. Гоша Кварцхава. Уж не Георгий ли Семёнович? Неужели в мире настолько тесно?!
10
С первого взгляда Гусев понял, что это он. "Молодой человек" - сильно сказано, лет тридцати пяти, не меньше. Заметно потасканный, с лицом пьющего человека, седыми волосками в коротких бакенбардах. Дымчатые очки, маленькое брюшко выпирает из-под синего клубного пиджака. Яркий широкий галстук. Обезоруживающая улыбка. Двадцать лет спустя он будет холёным и гладким, очень разборчиво питающимся, одетым в шмотки от кутюр. Дымчатые очки обретут золотую оправу. Сейчас за стёклами в глазах огонь, потом будет глянец.
При случае Тамара Леонардовна обрисовала вехи его сознательной жизни.
Году примерно в семидесятом, закончив на Украине десятилетку, откосив армию и поработав где-то на посылках, Гоша приехал в Ленинград. Он поступил в институт Культуры и благополучно закончил, если не считать эпизода на третьем курсе, когда его едва не отчислили за неуспеваемость. (Фарсовка отнимала у него слишком много времени.) По распределению работал заведующим клубом в далёком посёлке у чёрта на куличиках. Сразу проявил себя как инициативный общественник, организовал детский хор, о котором, его стараниями, был снят десятиминутный документальный фильм "Архангельские соловьи". В областной центр полетели документы на членство в Партии.
Но тут претензии на кандидата внезапно предъявила сельский библиотекарь Нежданова, заявившая о своей беременности. Она поняла, что перед Гошей открываются светлые перспективы, в которых ей нет места. Что, оттолкнувшись об архангельскую землю, он полетит куда-то высоко, а она останется на здесь, где нет ни одного интеллигентного человека, матерью-одиночкой. Она решила доказать отцовство хотя бы для того, чтобы если н выйти замуж, то по крайней мере получать потом приличные алименты.
Гоша категорически отвернулся от будущего ребёнка; Партия, учитывая потоки писем Неждановой во все инстанции, отвернулась от него. В его личном деле появилась какая-то пакость, из-за которой в Партию его не брали и после.
Тем временем Гоша, продолжая руководить хором, открыл среди сельской ребятни гения-самородка. Мальчишка обладал абсолютным слухом и трубным голосом немыслимого диапазона. Состряпав программу из русских и итальянских народных песен, Кварцхава приодел мальчишку и повёз его на гастроли.
Концертная деятельность началась в середине июля и закончилась в декабре 72-го. За это время семья мальчика и его импресарио заработали деньги, вскружившие им головы. В выходные и праздничные дни мальчика заставляли выходить на сцену три-четыре раза за сутки. Пожилой аккомпаниатор (аккордеон или пианино) запил, мальчик выступал а капелла.
Особенную изюминку репертуара, носящую оттенок запретности, представляли несколько песен о Сталине. Композитор Александров, что уж говорить, имел большой талант. Народ, собиравшийся в прокуренных "красных уголках" или возле импровизированной полевой эстрады-кузова, тепло подхватывал.
Обкатав "советского Робертино Лоретти" по деревням, 7 ноября Кварцхава показал его орденоносцам в областном Доме ветеранов. По реакции генералов и партийных товарищей было понятно, что "Робертино" обречён на успех в столицах.
После прослушивания коллектив был принят в штат ленинградской Филармонии, научпоп снял документальный фильм "Архангельский феномен", велись переговоры об участии мальчика в прямом телевизионном эфире новогоднего "Огонька".
Всё кончилось незадолго до наступления 1973-го, во время выступления на открытии ёлочного базара в ВДНХ. Мальчик взял очень высоко "родина слышит, родина знает", а затем немыслимо высоко: "где в облаках её сын...". Слова "пролетаетет" никто не услышал. Советский Робертино Лоретти сломался на букве "ы". Он полностью и бесповоротно потерял голос.
Гоша Кварцхава тоже на несколько лет где-то потерялся. Возможно, он отсиживался в родной Украине, возможно, находился на излечении, так как, по слухам, его катастрофически отделал отец мальчика, передовой механизатор, подстрекаемый библиотекарем Неждановой. То есть, вернее всего, сначала лечился, а потом отсиживался на родине.
Он снова появился в Ленинграде только в 1979-м. Заведующая отделом кадров Филармонии узнала его по сиянию глаз за дымчатыми стёклами и коробке конфет "Пьяная вишня".
- Что же вы совсем пропали, Георгий...
- Семёнович. Просто Гоша.
- Да-да. У вас, кажется, был этот мальчик, новосибирский феномен. Куда же он делся?
Кварцхава вдруг понял, что зря боялся и потерял годы, скрываясь в захолустье. Здесь никому не было дела до звёздочек-однодневок, гаснущих уже на рассвете.
- Увы, потерял голос. Феномены, они ведь недолговечны.
- Да-да, припоминаю. Всё равно бы через год голос сломался так и так. Это же не голос, а возрастное. Нельзя же из всех поющих мальчиков делать евнухов.
Кварцхава угодливо захихикал. За этот год они успели бы выступить в Кремле, и всё сложилось бы совсем иначе.
- А у вас теперь новый коллектив?
- Да, знаете ли, не то, чтобы концертировать, а скорее для общественной работы. Хор старых большевиков из Дома ветеранов.
- О! Умолкаю. Давайте, давайте, всё подпишем сейчас же.
Во время выступления Хора старых большевиков на отчётном мероприятии Обкома в БКЗ "Октябрьский" Георгий Семёнович, притаившись за спинами, задел локтём опору крышки рояля с установленными внутри микрофонами. Крышка загрохотала как взорвавшийся снаряд. Трое упали навзничь. Прибывшие врачи "скорых" констатировали смерть. Ещё десяток старых большевиков госпитализировали. Георгий Семёнович бежал, оставив пальто в гардеробе, и до отбытия поезда прятался в туалете Московского вокзала.
Миновала Олимпиада-80, сменились два генсека. Только в январе 1984-го Кварцхава снова появился в Ленинграде. После случая с хором он стал личностью легендарной, темой застольных баек в самых высокопоставленных сферах. Его не прогнали.
Георгий Семёнович приехал не один, он привёз девичий ансамбль народного украинского танца "Черевички" и опять стал работать от Филармонии. Но по весне половина "черевичек" выскочила замуж за городских, и Кварцхава в очередной раз оказался на распутье. Предложение возглавить и протащить в Филармонию модный молодёжный ансамбль пришлось ему по вкусу.
11
В субботу 26 мая Гусев позвонил Кварцхаве в гостиницу и договорился о встрече. Во вторник Георгий Семёнович сидел у него в гостях и слушал показательную репетицию группы "Нирвана".
Плохо понимая современную музыку, он обладал внутренним чутьём на товар, который можно продать. Если бы натура его была менее артистична, Гоша сделал бы успешную карьеру по торговой линии. И хорошо, что не сделал, потому что эта линия непременно привела бы его за решётку.
Послушав минут пятнадцать, Гоша понял, что ребята талантливы. Похоже на "Аквариум", но покрепче, покруче, что-ли. Много блюзовой электрической музыки, виртуозных проигрышей. Всё это можно представить комиссии в амплуа какого-нибудь "ритмического джаза". Впрочем, слова "джаз", не говоря уже о полукриминальных словах "поп" и "рок", лучше избегать. "ВИА" сюда ни в какие ворота. Какой-нибудь "ритм-квартет"... Да, это нормально. Понимать бы ещё, о чём поют.
Через несколько дней они подписали договор, а в середине июня в Доме композиторов состоялось прослушивание. Члены комиссии худсовета располагались в центре зала за специально расставленными столиками и листали распечатанные на машинке тексты песен. На улице было душно и пасмурно, в зале, при полном отсутствии вентиляции было невыносимо.
Кварцхава самолично разносил ледяные бутылки с минералкой и недавно появившейся в спецбуфетах пепси-колой. Откуда-то он приволок два вентилятора и поставил так, чтобы всех понемногу обдувало. Ребятам он приказал играть нагло и самоуверенно, чтобы о них сложилось впечатление как о готовом профессиональном коллективе. Две песни - "Козлы" и "15 голых баб" - из программы вычеркнули долой. В остальных сомнительные слова и фразы заменили на нейтральные (которые топорщились, словно цветные заплаты на безукоризненно сшитом костюме).
Худсовет состоял из пяти человек: композитор Андрей Петров, певец Эдуард Хиль, автор-исполнитель Александр Градский, зам. директора филармонии Зоя Михайловна Лурье, товарищ из отела культуры ГККПСС Лужин.
С Зоей Михайловной и товарищем Лужиным кто-то поговорил по просьбе Тамары Леонардовны, они лояльны. Певцы и композиторы ревнивы и непредсказуемы.
Инструменты и аппаратура настроены ни свет ни зоря. Гусев, Чёрт, Басс и новый барабанщик по прозвищу дядя Лёша который час сидят в задымленной гримёрке. Лёша - безработный профи, которого привёл Кварц. Его, тонко понимающего музыку ударника-импровизатора, уволили из оркестра за примитивное безвольное пьянство.
- Пора. На выход. Ребята, как на праздник!.. - умоляет Кварцхава, он же Кварц.
Молнией, стремительным домкратом, бутылка водки винтом по кругу (до этого ни капли), последняя затяжка на ходу, сцена, инструменты, свет.
- Молодёжный ритм-квартет "Загадка"! - объявляет Георгий Семёнович с лоском заправского конферансье.
Это неожиданно. Хотя, ему видней; "Нирвана" всё равно бы не прокатила. Вот почему название не обсуждали - всё решено за них.
Показательная программа выстроена по нарастающей. Первым номером, чтобы не пугать худсовет, мелодичное регги "Сестра" с такими чувственными проигрышами, что любая женщина (не исключая Зою Михайловну Лурье) должна растаять и стиснуть коленки. Вторая - весёлое безумие. "Она может двигать собой" - композиция с элементами сценической клоунады (у Гусева на голове бутафорская клетчатая кепка; Чёрт и Басс в ритм мелодии толкают друг друга бёдрами. Из всех членов комиссии не улыбается только Лужин, он напряжён и косит глазами на Зою Михайловну.
Дальше всё как по маслу. Сидящий в последнем ряду Кварцхава расслабился. Показал оттопыренный кверху палец и раскинул руки на спинки кресел. Если после второй вещи не сказали "достаточно", всё будет как надо.
Ещё звучала последняя композиция ("Аделаида"), а Георгий Семёнович уже крадучись убирал тёплые и расставлял перед худсоветом новые, ледяные, бутылки с прохладительными напитками.
Негромкое, затухающее тремоло на тарелке, секундная тишина, поклон, свет на сцене гаснет.
З о я М и х а й л о в н а. Ну что, товарищи, давайте начнём обсуждение.
Л у ж и н. А что вы сами думаете, товарищ Лурье? Вам с ними работать.
З о я М и х а й л о в н а. Голос у мальчика... м-м... (справляется по бумажке) Гусева - конечно слабенький. Однако к чести его, ни одной фальшивой ноты.
К о м п о з и т о р П е т р о в (от природы слегка заикается). Откуда вы знаете? Вы видели партитуру? Они даже нот не знают. Сам сочинил, сам петуха пустил: так, мол, и надо.
К в а р ц х а в а (деликатно и вкрадчиво). Простите, что вмешиваюсь. Знают. Ноты знают. Гусев Витя свободно играет с листа, можете проэкзаменовать. Между прочим, любит и знает наизусть почти всё ваше наследие.
К о м п о з и т о р П е т р о в (смущён). Ну... хорошо. Спасибо за справку. Мы учтём, конечно.
Э д у а р д Х и л ь (великодушно). Ну, голос ведь не главное. Марк Бернес пел без голоса, а как пел!
Л у ж и н. Сравнение мне кажется не совсем удачным. Марк Бернес исполнял песни гражданского звучания, понятные простым людям. А тут не поймёшь что - не то церковь, не то поп-рок-балаган какой-то. Я, товарищи, ни одного слова не понял.
Кварцхава спокоен: Лужин говорит то, что ему положено говорить по должности. Голосовать он будет так, как ему рекомендовали.
Г р а д с к и й. А тут даже не в словах дело. Это же плагиат. Бездарное, бездумное эпигонство. Товарищ Петров, вспомните фестиваль "Тбилиси-80". А нам нужен такой позор на всю страну?
Петров всё прекрасно помнит. По поводу напугавшего его тогда выступления "Аквариума" он, как председатель жюри, писал докладные записки в партийные организации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Сделать студийную запись удалось через месяц, после того, как Тропилло сам побывал на репетиции и послушал материал. Потом он долго в волнении прохаживался по квартире и сопел. Потом сказал:
- Э, как тебя нахлобучило Гребенщиковым. Честно говоря, круто. Боб, конечно, застрелится. В любом случае, будем писать.
Материал записали за три ночи продолжительностью на три пластинки. Обрезали часть десятиминутных проигрышей. Всё равно оставалось на две, но резать дальше рука не поднималась. Уж очень хорошо играл Крюк, да и все остальные. Даже Гусев вроде как помолодел и загорелся. Басс выдавал чудеса гармонии. За барабанами сидел Петя Трощенков, объяснять которому ничего не приходилось.
Группа называлась "Нирвана". Первый альбом назывался эпатажно, чтобы сразу заметили, - "Козлы". Он включал в себя следующие композиции.
СТОРОНА "А"
1. Жажда
2. Сны О Чём-то Большем
3. Она Может Двигать Собой
4. Танцы На Грани Весны
5. Я Змея
6. Партизаны Полной Луны
7. Аделаида
СТОРОНА "Б"
1. Сестра
2. Альтернатива
3. Козлы
4. Не Стой На Пути У Высоких Чувств
5. Навигатор
6. Пятнадцать Голых Баб
7. Платан
Виктор Гусев - клавиши, вокал.
Крюк "Лохматый Чёрт" - гитара, вокал.
Кирилл Басс - бас.
Пётр Трощенков - ударные.
Музыка и тексты - Виктор Гусев.
"Антроп-студия"
Запись распространялась незаконно на пятисотметровых бобинах. Оригинал стоил 25 рублей (сумма немыслимая, но справедливая); первая перезапись - за пятнашку. На лицевой стороне наклеенной фотообложки значилось название группы (готическим шрифтом), название альбома, а также красовались четверо хмурых, волосатых молодых людей богемной внешности - под аркой, на фоне темноты проходного двора.
Час пятнадцать чистого времени - формат ещё несуществующих CD. Виниловый диск - сорок, сорок пять минут. Но Гусев привык слушать музыку на CD, да и девяностые, в общем, были уже не за горами. Записанное сегодня будет работать на него всю оставшуюся жизнь. Если только опять какая-нибудь глупость не вернёт их в 2004-й.
Итак, задача номер один состояла в легализации группы. Официальные гастроли означали, во-первых, нормальное трудоустройство и стабильный заработок - по десятке на нос за концерт (10 рублей на 30 дней = 300). Конечно, выступать придётся не каждый день, но часто по два, а то и по три концерта за раз. В среднем - триста официальных рублей, зарплата доцента. А при наличии ловкого администратора и готовности к определённому риску, в курортный сезон каждый из четверых может заработать себе на "Запорожец".
Во-вторых, совсем скоро, с началом перестройки, за несколько гастрольных лет, на стадионах, можно будет хапать так, что хватит на всю оставшуюся жизнь.
9
Разговора с Кирой Берёзкиной не получилось. Неделю родители врали, что её нет дома, потом она всё-таки подошла и произнесла ледяным тоном:
- Очень коротко.
- Кира, красотка, любовь моя...
- Ещё короче.
Гусев понял, что Кира положит трубку и затороторил:
- Слушай, радость моя, твой Лужин, он может нас пристроить в Филармонию... ну, чтобы группа могла работать легально?
- Нет.
- Не может или ты не хочешь?
- Я больше не встречаюсь с Лужиным. Если у вас к нему дело, запишитесь на приём. Кажется, вторник и четверг с одиннадцати до часу.
Удар, гудки.
Она больше не встречается.
Это не есть хорошо. Это очень, очень не есть хорошо.
Гусев прошёл в кухню, прикурил беломорину, вдохнул и выпустил облако густого дыма. Оставалась мамахен Телегина. У неё каких только нет связей. И она как раз может быть дома. А Телегин вечерами работает в "Трудовой смене". Ага... Так и так, Тамара Леонардовна... Как вы хорошо выглядите...
Накрутил номер.
- Тамара Леонардовна? Здравствуйте! Это Гусев.
- Неужели. А я бы не узнала.
- Саша дома?
- Саша в редакции... как ты знаешь. Ты у меня что-нибудь спросить хотел?
- Да... Тамара Леонардовна... У меня группа... то есть, вокально-инструментальный ансамбль. Хочу зарегистрироваться в Филармонии, только не знаю, с какого бока... нет знакомых.
- Потуши папиросу.
- Что?.. А, понял.
Гусев затолкал в пепельницу окурок.
- Я сама тоже никаким боком. Но я знаю одного энергичного молодого человека с опытом работы в Филармонии... очень интересным опытом... В отделе кадров остались на него данные. Запиши телефон... Алла Константиновна, от меня. Попробуй с ним поговорить.
- Как его фамилия?
- Э-э... Гоша Кварцхава.
- Спасибо, записал!
- И никаких пьянок с моим сыном, он занят серьёзной работой. Понял, гусь лапчатый?
- Понял! До свидания!
Гусев опустил глаза на свои каракули. Гоша Кварцхава. Уж не Георгий ли Семёнович? Неужели в мире настолько тесно?!
10
С первого взгляда Гусев понял, что это он. "Молодой человек" - сильно сказано, лет тридцати пяти, не меньше. Заметно потасканный, с лицом пьющего человека, седыми волосками в коротких бакенбардах. Дымчатые очки, маленькое брюшко выпирает из-под синего клубного пиджака. Яркий широкий галстук. Обезоруживающая улыбка. Двадцать лет спустя он будет холёным и гладким, очень разборчиво питающимся, одетым в шмотки от кутюр. Дымчатые очки обретут золотую оправу. Сейчас за стёклами в глазах огонь, потом будет глянец.
При случае Тамара Леонардовна обрисовала вехи его сознательной жизни.
Году примерно в семидесятом, закончив на Украине десятилетку, откосив армию и поработав где-то на посылках, Гоша приехал в Ленинград. Он поступил в институт Культуры и благополучно закончил, если не считать эпизода на третьем курсе, когда его едва не отчислили за неуспеваемость. (Фарсовка отнимала у него слишком много времени.) По распределению работал заведующим клубом в далёком посёлке у чёрта на куличиках. Сразу проявил себя как инициативный общественник, организовал детский хор, о котором, его стараниями, был снят десятиминутный документальный фильм "Архангельские соловьи". В областной центр полетели документы на членство в Партии.
Но тут претензии на кандидата внезапно предъявила сельский библиотекарь Нежданова, заявившая о своей беременности. Она поняла, что перед Гошей открываются светлые перспективы, в которых ей нет места. Что, оттолкнувшись об архангельскую землю, он полетит куда-то высоко, а она останется на здесь, где нет ни одного интеллигентного человека, матерью-одиночкой. Она решила доказать отцовство хотя бы для того, чтобы если н выйти замуж, то по крайней мере получать потом приличные алименты.
Гоша категорически отвернулся от будущего ребёнка; Партия, учитывая потоки писем Неждановой во все инстанции, отвернулась от него. В его личном деле появилась какая-то пакость, из-за которой в Партию его не брали и после.
Тем временем Гоша, продолжая руководить хором, открыл среди сельской ребятни гения-самородка. Мальчишка обладал абсолютным слухом и трубным голосом немыслимого диапазона. Состряпав программу из русских и итальянских народных песен, Кварцхава приодел мальчишку и повёз его на гастроли.
Концертная деятельность началась в середине июля и закончилась в декабре 72-го. За это время семья мальчика и его импресарио заработали деньги, вскружившие им головы. В выходные и праздничные дни мальчика заставляли выходить на сцену три-четыре раза за сутки. Пожилой аккомпаниатор (аккордеон или пианино) запил, мальчик выступал а капелла.
Особенную изюминку репертуара, носящую оттенок запретности, представляли несколько песен о Сталине. Композитор Александров, что уж говорить, имел большой талант. Народ, собиравшийся в прокуренных "красных уголках" или возле импровизированной полевой эстрады-кузова, тепло подхватывал.
Обкатав "советского Робертино Лоретти" по деревням, 7 ноября Кварцхава показал его орденоносцам в областном Доме ветеранов. По реакции генералов и партийных товарищей было понятно, что "Робертино" обречён на успех в столицах.
После прослушивания коллектив был принят в штат ленинградской Филармонии, научпоп снял документальный фильм "Архангельский феномен", велись переговоры об участии мальчика в прямом телевизионном эфире новогоднего "Огонька".
Всё кончилось незадолго до наступления 1973-го, во время выступления на открытии ёлочного базара в ВДНХ. Мальчик взял очень высоко "родина слышит, родина знает", а затем немыслимо высоко: "где в облаках её сын...". Слова "пролетаетет" никто не услышал. Советский Робертино Лоретти сломался на букве "ы". Он полностью и бесповоротно потерял голос.
Гоша Кварцхава тоже на несколько лет где-то потерялся. Возможно, он отсиживался в родной Украине, возможно, находился на излечении, так как, по слухам, его катастрофически отделал отец мальчика, передовой механизатор, подстрекаемый библиотекарем Неждановой. То есть, вернее всего, сначала лечился, а потом отсиживался на родине.
Он снова появился в Ленинграде только в 1979-м. Заведующая отделом кадров Филармонии узнала его по сиянию глаз за дымчатыми стёклами и коробке конфет "Пьяная вишня".
- Что же вы совсем пропали, Георгий...
- Семёнович. Просто Гоша.
- Да-да. У вас, кажется, был этот мальчик, новосибирский феномен. Куда же он делся?
Кварцхава вдруг понял, что зря боялся и потерял годы, скрываясь в захолустье. Здесь никому не было дела до звёздочек-однодневок, гаснущих уже на рассвете.
- Увы, потерял голос. Феномены, они ведь недолговечны.
- Да-да, припоминаю. Всё равно бы через год голос сломался так и так. Это же не голос, а возрастное. Нельзя же из всех поющих мальчиков делать евнухов.
Кварцхава угодливо захихикал. За этот год они успели бы выступить в Кремле, и всё сложилось бы совсем иначе.
- А у вас теперь новый коллектив?
- Да, знаете ли, не то, чтобы концертировать, а скорее для общественной работы. Хор старых большевиков из Дома ветеранов.
- О! Умолкаю. Давайте, давайте, всё подпишем сейчас же.
Во время выступления Хора старых большевиков на отчётном мероприятии Обкома в БКЗ "Октябрьский" Георгий Семёнович, притаившись за спинами, задел локтём опору крышки рояля с установленными внутри микрофонами. Крышка загрохотала как взорвавшийся снаряд. Трое упали навзничь. Прибывшие врачи "скорых" констатировали смерть. Ещё десяток старых большевиков госпитализировали. Георгий Семёнович бежал, оставив пальто в гардеробе, и до отбытия поезда прятался в туалете Московского вокзала.
Миновала Олимпиада-80, сменились два генсека. Только в январе 1984-го Кварцхава снова появился в Ленинграде. После случая с хором он стал личностью легендарной, темой застольных баек в самых высокопоставленных сферах. Его не прогнали.
Георгий Семёнович приехал не один, он привёз девичий ансамбль народного украинского танца "Черевички" и опять стал работать от Филармонии. Но по весне половина "черевичек" выскочила замуж за городских, и Кварцхава в очередной раз оказался на распутье. Предложение возглавить и протащить в Филармонию модный молодёжный ансамбль пришлось ему по вкусу.
11
В субботу 26 мая Гусев позвонил Кварцхаве в гостиницу и договорился о встрече. Во вторник Георгий Семёнович сидел у него в гостях и слушал показательную репетицию группы "Нирвана".
Плохо понимая современную музыку, он обладал внутренним чутьём на товар, который можно продать. Если бы натура его была менее артистична, Гоша сделал бы успешную карьеру по торговой линии. И хорошо, что не сделал, потому что эта линия непременно привела бы его за решётку.
Послушав минут пятнадцать, Гоша понял, что ребята талантливы. Похоже на "Аквариум", но покрепче, покруче, что-ли. Много блюзовой электрической музыки, виртуозных проигрышей. Всё это можно представить комиссии в амплуа какого-нибудь "ритмического джаза". Впрочем, слова "джаз", не говоря уже о полукриминальных словах "поп" и "рок", лучше избегать. "ВИА" сюда ни в какие ворота. Какой-нибудь "ритм-квартет"... Да, это нормально. Понимать бы ещё, о чём поют.
Через несколько дней они подписали договор, а в середине июня в Доме композиторов состоялось прослушивание. Члены комиссии худсовета располагались в центре зала за специально расставленными столиками и листали распечатанные на машинке тексты песен. На улице было душно и пасмурно, в зале, при полном отсутствии вентиляции было невыносимо.
Кварцхава самолично разносил ледяные бутылки с минералкой и недавно появившейся в спецбуфетах пепси-колой. Откуда-то он приволок два вентилятора и поставил так, чтобы всех понемногу обдувало. Ребятам он приказал играть нагло и самоуверенно, чтобы о них сложилось впечатление как о готовом профессиональном коллективе. Две песни - "Козлы" и "15 голых баб" - из программы вычеркнули долой. В остальных сомнительные слова и фразы заменили на нейтральные (которые топорщились, словно цветные заплаты на безукоризненно сшитом костюме).
Худсовет состоял из пяти человек: композитор Андрей Петров, певец Эдуард Хиль, автор-исполнитель Александр Градский, зам. директора филармонии Зоя Михайловна Лурье, товарищ из отела культуры ГККПСС Лужин.
С Зоей Михайловной и товарищем Лужиным кто-то поговорил по просьбе Тамары Леонардовны, они лояльны. Певцы и композиторы ревнивы и непредсказуемы.
Инструменты и аппаратура настроены ни свет ни зоря. Гусев, Чёрт, Басс и новый барабанщик по прозвищу дядя Лёша который час сидят в задымленной гримёрке. Лёша - безработный профи, которого привёл Кварц. Его, тонко понимающего музыку ударника-импровизатора, уволили из оркестра за примитивное безвольное пьянство.
- Пора. На выход. Ребята, как на праздник!.. - умоляет Кварцхава, он же Кварц.
Молнией, стремительным домкратом, бутылка водки винтом по кругу (до этого ни капли), последняя затяжка на ходу, сцена, инструменты, свет.
- Молодёжный ритм-квартет "Загадка"! - объявляет Георгий Семёнович с лоском заправского конферансье.
Это неожиданно. Хотя, ему видней; "Нирвана" всё равно бы не прокатила. Вот почему название не обсуждали - всё решено за них.
Показательная программа выстроена по нарастающей. Первым номером, чтобы не пугать худсовет, мелодичное регги "Сестра" с такими чувственными проигрышами, что любая женщина (не исключая Зою Михайловну Лурье) должна растаять и стиснуть коленки. Вторая - весёлое безумие. "Она может двигать собой" - композиция с элементами сценической клоунады (у Гусева на голове бутафорская клетчатая кепка; Чёрт и Басс в ритм мелодии толкают друг друга бёдрами. Из всех членов комиссии не улыбается только Лужин, он напряжён и косит глазами на Зою Михайловну.
Дальше всё как по маслу. Сидящий в последнем ряду Кварцхава расслабился. Показал оттопыренный кверху палец и раскинул руки на спинки кресел. Если после второй вещи не сказали "достаточно", всё будет как надо.
Ещё звучала последняя композиция ("Аделаида"), а Георгий Семёнович уже крадучись убирал тёплые и расставлял перед худсоветом новые, ледяные, бутылки с прохладительными напитками.
Негромкое, затухающее тремоло на тарелке, секундная тишина, поклон, свет на сцене гаснет.
З о я М и х а й л о в н а. Ну что, товарищи, давайте начнём обсуждение.
Л у ж и н. А что вы сами думаете, товарищ Лурье? Вам с ними работать.
З о я М и х а й л о в н а. Голос у мальчика... м-м... (справляется по бумажке) Гусева - конечно слабенький. Однако к чести его, ни одной фальшивой ноты.
К о м п о з и т о р П е т р о в (от природы слегка заикается). Откуда вы знаете? Вы видели партитуру? Они даже нот не знают. Сам сочинил, сам петуха пустил: так, мол, и надо.
К в а р ц х а в а (деликатно и вкрадчиво). Простите, что вмешиваюсь. Знают. Ноты знают. Гусев Витя свободно играет с листа, можете проэкзаменовать. Между прочим, любит и знает наизусть почти всё ваше наследие.
К о м п о з и т о р П е т р о в (смущён). Ну... хорошо. Спасибо за справку. Мы учтём, конечно.
Э д у а р д Х и л ь (великодушно). Ну, голос ведь не главное. Марк Бернес пел без голоса, а как пел!
Л у ж и н. Сравнение мне кажется не совсем удачным. Марк Бернес исполнял песни гражданского звучания, понятные простым людям. А тут не поймёшь что - не то церковь, не то поп-рок-балаган какой-то. Я, товарищи, ни одного слова не понял.
Кварцхава спокоен: Лужин говорит то, что ему положено говорить по должности. Голосовать он будет так, как ему рекомендовали.
Г р а д с к и й. А тут даже не в словах дело. Это же плагиат. Бездарное, бездумное эпигонство. Товарищ Петров, вспомните фестиваль "Тбилиси-80". А нам нужен такой позор на всю страну?
Петров всё прекрасно помнит. По поводу напугавшего его тогда выступления "Аквариума" он, как председатель жюри, писал докладные записки в партийные организации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24