не натаскивали их брать города штурмом, к тому же свои, да еще и к этому самому штурму неготовые. Зато масштабность, прикиньте, город - Цзен-юй, древняя столица, одно время крупный торговый узел, население - четыре миллиона с лишком; выселение - поголовное; срок - двое суток; начало - восход луны Мятая - середина ночи; предоставленный транспорт - никакого транспорта, можно пользоваться своим личным, но весь бензин изъят в пользу армии, тягловых животных в крупных городах нет, счастье - у кого велосипед, но не очень удобно перемешаться с детьми, значит, пешком (Что можно взять с собой? - Все, что хотите. Много ли унесешь и далеко ли протащишь?); наказание за невыполнение мероприятия по устранению «демографического перекоса» - вычеркивание из демографических списков.
По истечении отведенного срока: исполнителям выданы боевые иглы в обоймах (вещмешок, без счета и взвешивания); списки неблагонадежных с именами, но без фамилий; карты города, поделенного на сектора. Сухой паек - не выдан: добудете на месте. Исполнителями дана подписка о неразглашении. Потом, еще через трое суток, команды огнеметчиков - на это бензина не жалко.
Оказано ли сопротивление акции? Оказано отдельными сепаратистами и террористами, однако основные слои населения встретили решение проблемы «демографического перекоса» с воодушевлением. По окончании - пустые мешки сданы, обмундирование исполнителям выдано новое. Потери среди личного состава - косвенные.
ГОРОДСКИЕ ПЕРЕСЕЧЕНИЯ
То, что случилось с ним на третий день, было просто невероятно. После стремительного бегства из Эйрегиберга он ожидал чего угодно: ночного налета «белых касок», аккуратных соглядатаев с микрофотоаппаратами, посланцев от собственного «повстанческого фронта». Однако ничего не происходило. Он, правда, так и не смог успокоиться, чувствовал, что никак не может прийти в норму. Волновала неизвестность. «Что стало со Стариком, арестован ли? С его дочерью? Тоже мне сверхразум! Мог бы при своих опасных занятиях не держать ребенка поблизости, маскировка, конечно, но не слишком ли велика плата?»
Еще он просыпался ночами в панике, утром не хотел себе признаваться: давили кошмарные видения, то последнее убийство, лицо, пенящаяся, кипящая, выстреливающая изо рта толчками кровь. А ведь, казалось бы, живи, покуда живется, и радуйся неожиданному отпуску. Никто тебе слова не скажет и не упрекнет потом, ты действуешь по инструкции - отсекаешь и отслеживаешь «хвосты» после едва не случившегося провала. Или случившегося? В том-то и дело, что никто не знает.
Место, куда его занесла в этот раз судьба после путешествия по городскому товаропроводу в бессознательном состоянии (как древние летчики выдерживали перегрузки, без газолита?); после приведения в чувство незнакомым человеком, каким-то деловым партнером Старика, не имеющим к политике никакого отношения (теперь имеет - участвовал в сокрытии преступника); после того как его переодели и отправили вон, а должны были бы сдать «патриотам», это место называлось Эрфург - некрупный город (всего миллион с мелочью народу) на побережье Большого Внутреннего озера. Красивый, он находится так далеко от берега океана, что ни Первая, ни Вторая Атомная сюда не докатились, и даже послевоенные преобразования, переделка мира по-новому в условиях энергетического дефицита словно обошли его стороной. Наверное, все-таки не обошли, но так казалось. Огромное количество старых зданий, при взгляде на них сразу видно, что строились они давно, даже принципы постройки другие, несколько напоминает столицу - Пепермиду, но там все это чрезмерно массивно, общие размеры и грандиозность замысла древних подавляют детали, здесь - детали наружу. Лумис даже несколько раз прикасался руками, не верил: некоторые постройки возведены не только без стекломильметола, но даже без цемента, просто камни плотно подогнаны друг к другу по форме, щелей нет (совсем просто - ничего не скажешь).
На третий день он встретил ее . Это случилось в крупной столовой-закусочной (маленьких он опасался, там слишком все на виду, маскировка в толпе надежней). Он всегда садился лицом ко входу, украдкой наблюдая реденький людской поток, эдакое профессиональное средство защиты. В решающий, судьбоносный момент он как раз впился зубами во что-то вкусное, мясное, с длинным названием, что-то из местной морской фауны, совсем не радиоактивное (когда, после кассы, проходишь с подносом снеди, можешь остановиться у детектора, сделать быстрый анализ; инструкция тут же), Лумис анализ не делал, мало ли как настроен счетчик, да и сколь ни быстр анализ, а блюда успевают остыть, ну это, конечно, не главное, главное - он стал немножечко фаталистом: стоит ли опасаться медленного отравления, когда тебя в любой момент могут прихлопнуть?
Она была красива, все еще красива для своих уже почти что, постойте-ка - двадцати циклов, мать честная!
На планете Гея не было деления времени на годы, поскольку период обращения вокруг ближайшего компонента тройной звездной системы медленно менялся в ту и другую сторону, хотя для больших отрезков времени имелась шкала измерений, сходная с земной. Возраст же человека измерялся в усредненных биологических циклах, то есть периодов, в течение которых происходит почти полная замена клеточного материала в организме. Человеческое тело в процессе жизни перестраивается примерно пятьдесят раз, после чего теряет это качество и начинает изнашиваться, можно сказать, без замены запчастей. Поэтому в этом мире даже шкала измерений времени частично исходила из антропного принципа, и, возможно, это было правильным решением во Вселенной, не имеющей к живому никакого сочувствия.
Лумис смотрел на нее не отрываясь, подсознание, глубинные области мозга убеждали лобные доли, что опознание сделано верно и ошибки нет, а сознание пытало логику, ища рациональные объяснения, а рот жевал, помогая себе вилкой, пользуясь бесконтрольностью хозяина, заграбастав даже управление руками. И она тоже смотрела, смотрела, замерев.
Он опомнился, не крикнул, приглашая, сработало профессиональное качество человека, живущего на нелегальном положении, просто отодвинул соседний стульчик, освобождая место. А она уже шла, и ее встречное узнавание окончательно добило логику. Он так давно вытравил ее образ из головы, тщательно затер, хотя вначале не получалось, только потом, как-то само собой, обнулилось, кануло вглубь. Оказывается, никуда не кануло, вот оно всплыло, материализовалось, словно отдернули штору и солнце ударило по глазам. Она уже села. Рука ее нервно, сама собой поправила лежащий на плечах мех гиплихксиниса , очень дорогой мех, между прочим. Никто из них еще ничего не сказал. Он пришел в себя, теперь уже сознательно, вспомнил о конспирации. Вскочил, промчался к стойке, протиснулся сквозь мизерную очередь, никто не возразил, все стерпели, уже заказывая, сообразил, что не поинтересовался ее пожеланием, но это была такая мелочь; он расплатился и двигался, держа поднос одной рукой, а другой запихивая в карманы неудобное нововведение - объемные монеты в виде головы Императора. Он уже боялся, поворачиваясь, что у него произошла галлюцинация. Но она все еще существовала, и глаза ее, совсем не постаревшие глаза, светились ему навстречу. Он совершил посадку.
-Где ты пропадал, Мист? - спросила она, и он сразу вспомнил голос. - Я тебя не видела дней восемь.
Теперь до него дошел смысл ее речи. «Эти дни»? «Дней восемь»? Какой, к черту, Мист? Он был ошарашен, убит навылет.
-Молодец, ты не успел забыть мое любимое блюдо. Я так голодна. Какой-то ты замученный, молчаливый сегодня, - говорили только ее губы, а глаза молчали, они просто впитывали его образ, стремясь втиснуть вовнутрь максимум. Не можем мы повторить Вселенную, но хотя бы отобразить с предельной тщательностью можем?
«Она что, сумасшедшая, - паниковал он внутри, - путает меня с кем-то? Или она теперь вообще из... Воды-то много утекло, времена изменились. Человек не статуя, так - пластилин». Лумис чувствовал: мышцы лица больше не слушаются, и глупая улыбка исчезает сама собой. Допустим, она из полиции, и что же? Схватить ее за горло и гаркнуть: «Кто тебя послал?» Затем, держа впереди игломет, пятясь, выйти из ресторана и бежать. Да только нет игломета и некуда бежать. А она все говорила, не умолкая, уже наливала в бокалы, себе и ему (оказывается, он взял что-то с градусами).
- За встречу, - она приподняла свой бокал с зеленоватым прозрачным напитком. - А миксикол здесь делать не умеют, не то что в столице. Помнишь, какой миксикол там? - Она мечтательно закатила глаза.
«Какая столица, к чертям собачьим!» Он был готов удариться в панику. Она и в самом деле его не узнала и путает? Рукой он уже сграбастал бокал с начинающим пениться содержимым. Они выпили. Потом они ели. Они даже вели беседу о погоде, вернее, кто-то внутри Лумиса вел беседу снаружи. Тому, внутри, было весело. Ими даже заинтересовался дремавший доселе и никому не требующийся официант, теперь он забегал вокруг. Наконец все кончилось.
-Мист, ты не проводишь меня? - Она вновь обнажила свои белые ровные зубы, такие же, как тогда.
-Разумеется... - Лумис замялся, он не знал, как ее называть, хотя, безусловно, знал ее имя, но происходил какой-то нелепый цирк, и он был нанят клоуном, без предварительной договоренности.
-Магриита. - Она протянула руку. - Ты что, совсем запутался в своих подружках?
Он не запутался, а имя было ее: цирк имел ограничения. Он встал, теперь она казалась очень маленькой и хрупкой. Они рука об руку двинулись к выходу, но не успели пройти и двух шагов, как кто-то за спиной громко произнес:
-Стойте!
Лумис похолодел и почувствовал, как вздрогнула ее рука.
-Извините, господа, но вы забыли расплатиться.
Он обернулся: официант победно держал в руке светящуюся хронопластину со счетом. Магриита нервно и натянуто рассмеялась:
-Ну и память у тебя, Мист.
Лумис молча сунул две миниатюрные платиновые головки Императора в жадную руку. В официанте словно что-то щелкнуло, как в музыкальном автомате: в ладонь посыпалась сдача - семь серебряных ликов Грапуприса Тридцать Первого. Лумис сунул монеты в карман и взял Магрииту под руку. Они молча вынырнули из помещения. Свежий ветерок дунул в лицо. Он ждал, куда она поведет, и вдруг она тихо сказала:
- Ты такой нервный. Я представляла нашу встречу несколько иначе, Лумис Диностарио. Я представляла ее себе почти каждый день.
ИСТОРИЧЕСКИЙ СРЕЗ ПО ЖИВОМУ
Десять циклов в прошлое.
Второй слой бутерброда
Затем город Гаха-юй, теперешняя столица Юй-юй-сян. Население - семь миллионов, со слившимися пригородами - десять с половиной, срок - ... Вот здесь пошли срывы. Со времени начала «устранения перекоса» прошло три недели: перегруппировка сил, накопление резервов и все такое. Несмотря на секретность - естественная утечка информации: население готово, те, кто не дал стрекача. Официально: имеются отдельные очаги сопротивления. Реально - сплошной очаг.
Лумис - штурм-капрал. Подразделение «Шквал». До этого потерь у них не было.
Лумис присел на корточки за покореженным грузовым мобилем . Никто в него пока не стреляет, но забрало каски опущено, предохранитель нагнетания газа у игломета снят, он ждет команды из ушного телефона. Антенна передатчика торчит кверху, сама рация закреплена на спине - это сложная дорогая штуковина с блоком кодирования и сжатия голосовой информации, с автоматической системой скольжения диапазона излучаемой частоты. Такая цаца им на фиг не требуется - здесь не война с заклятым, технически развитым врагом, однако выдали: теперь носите на загривке лишние килограммы, хотя это нудыга, лишь бы постонать, поплакаться, на самом деле не лишние, ни черта тут в каменном море не видать - ни своих, ни врагов, работать без корректировки невозможно.
Впереди, по ходу предполагаемого дальнейшего движения пустая замусоренная улица, здания с первыми этажами без стекол. Все тихо, но два часа назад отсюда откатились «патриоты», можно сказать, бежали. Вояки, даже раненых побросали, счастье их лейтенанта, что он остался там, хотя, возможно, у «патриотической полиции» забывать раненых на поле боя в порядке вещей? Может быть, у них в наставлениях по рукопашным боям так и говорится: «Попавший в плен - предатель; раненый - трус, пес смердящий; смелый - должен быть убитым». Исключено? Почем знать. Лумис ждет команды, вслушиваясь в завывание ветра. Его товарищи не видны, но с ними тоже радиосвязь. Почему нельзя обеспечить поддержку с воздуха, черт возьми, это же натуральная боевая операция, раз такие потери? Но нет дирижаблей поддержки, и тяжелой артиллерии нет - все эти средства, наверное, очень дороги в использовании? Посему пользуем только дешевое: иглометы и людей. Даже странно, что выдали передатчики. Перекосы армейского снабжения: просишь одно - получишь то, чего на складе завались. Хорошо, дали рации - могли выдать микропаяльники, бывает такое. Оживает наушник:
-"Крупа", держать позиции!
А чего не подержать, никто не напирает.
-Скоро прибудут «семечки»!
Конспираторы чертовы, передатчик и так кодирует с помощью каких-то математических выкрутасов, так нет же, еще и термин воткнем: сказать «бронетехника» - нельзя, нужно - «семечки». Будем ждать, теперь есть определенность действий.
Ожидание долгое, иногда обмен короткими фразами с напарниками, засевшими в зданиях справа и слева, - ничего не происходит.
Затем из развороченного подъезда появляется пешеход: в руках белая тряпка, сами руки вверху. Вектор движения прямиком на Лумиса, лицо напуганное, озирается кругом. Лумис смотрит на него из-за укрытия, да еще через риску прицела: местный явно не опасен - видно невооруженным глазом. Когда он семенит мимо мобиля, Лумис резко командует:
-Стоять! Не шевелиться!
Прохожий прирастает к стекломильметолу: наверное, наложил в штаны и сердце колотится о ребра, желая свободы, - хочет умчаться отсюда напрочь, взвиться в синие небеса, маленький-маленький яркий клочок неба виден высоко между каменными громадами.
-Кто такой?
Фамилия не запоминается, имя стандартное для этих мест. Адрес спрашивать не надо - сам докладывает. Адрес этот тем более ничегошеньки Лумису не говорит.
-Цель прогулки? - Вопрос дурацкий, но что изволите спрашивать в такой ситуации? Может, о погоде с ним поболтать, или пусть расскажет, как поживает. Как ему работается и спится в условиях устранения «демографического перекоса». Здесь война, а не игрушки. А он все равно что-то лепечет. Надо же, изобрел ответ. Ну что ж, играем в «знатоков»: следующий тур.
-Почему не выполняете постановление Императора о выселении?
И так ясно, почему не выполняет, - потому же, что и «черные шлемы» не укладываются в сроки. Нет, оказывается, дело еще интереснее, у него имеется разрешение остаться на постоянном месте проживания от некоего Ракшиса-Тагди, второго заместителя управляющего неким департаментом от такого-то числа, может показать хронопластинку, но боится опустить руки без команды.
А сбоку, за углом, наконец-то рычат двигатели. Подтягивается техника.
Лумис успевает видеть все сразу, он по-прежнему львиную долю внимания уделяет опасному направлению, параллельно он некоторое время, не торопясь, раздумывает, смотреть ли это дурацкое разрешение. Оно ему, конечно, как собаке пятая нога, но глянуть стоит - для накопления опыта. Интересно, сколько этот человек отвалил за пустую, ничем не обоснованную бумаженцию? Нужно глянуть, есть ли она в действительности, и, если есть, отправить его дальше, пусть с ним разбирается полиция, не дело «черного шлема» заниматься бюрократической ерундой. Уже катится, тарахтит, колыша стекломильметол, большая бронированная железяка, выныривает на свет божий из-за поворота. Надо быстрее кончать с этим гаха-юй-цем.
-Показывай бумагу! Только медленно, и доставать одной рукой.
Лумис ждет. Человек краснеет, синеет, белеет, все сразу. Наверное, радуется продолжению жизни. Он ищет: ищет в одном кармане, теперь в другом, хочет улыбаться заискивающе - ничего не выходит, все равно натянуто. Ему очень неудобно рыться правой рукой в левом кармане в облегающих брюках. Он торопится и в то же время боится шевелиться быстро. По глупой морде видно, что хронопластина у него действительно есть, а может, была, да потерял в суматохе.
Боевая машина тяжелой пехоты (БМТП) «Коза-дереза» тормозит. Боковые люки уже настежь: сыплется, торопясь, братия с десятиствольными иглометами и ранцевыми огнеметами. Сейчас будет наступление. А этот, наконец, нашел. Довольный, хочет протянуть, уже тащит из кармана свой глупый документ. Протянуть не успевает... Хлюпает прямо на прозрачное забрало Лумиса красная пена - все, что осталось от головы прохожего, все, что долетело в его сторону. И тут же по перепонкам гахает, колотит воздух тяжелый пулемет «Козы».
1 2 3 4 5 6 7 8 9