Если они погонятся за вами, они, в конце концов, задохнутся. Бетуана уже в пути?
– Да, Божественная, – ответил Итайн.
– Отлично. Чем быстрее я смогу забрать Энгессу на свой остров, тем скорее я поставлю его на ноги.
– Вот как раз об этом я хотел тебя спросить, – сказал Спархок. – Ты сказала, что у него поврежден мозг.
– Верно.
– Но ведь мозг очень сложен?
– Ваш не такой сложный, как наш, но в любом случае непростой.
– И ты сможешь исцелить мозг Энгессы на острове?
– Разумеется.
– Если тебе по силам исцелить мозг, значит, ты смогла бы исцелить и сердце. Почему же ты просто не взяла Сефрению на остров и не вылечила ее там? Зачем ты явилась в Бересу и пыталась украсть у меня Беллиом?
– Что такое?! – вскричал Вэнион вскакивая.
– Превосходно, Спархок, – сухо сказала Афраэль. – Я потрясена твоим так-том. С ней все в порядке, Вэнион. Беллиом вернул ее к жизни.
Вэнион с силой грохнул кулаком по столу, затем все же с видимым усилием взял себя в руки.
– Не будет ли кто-нибудь столь любезен сообщить мне, что произошло? – ледяным тоном осведомился он.
– Мы были в Диргисе, – снизошла до объяснений Афраэль. – Сефрения осталась одна в комнате. Явился Заласта и ударил ее ножом в сердце.
– Боже милостивый!
– Она здорова, Вэнион. Благодари за это Беллиом. Она быстро поправляется. Сейчас с ней Ксанетия.
Вэнион метнулся было к двери.
– Ой, да вернись ты! – бросила ему Афраэль. – Как только я доставлю Энгессу на остров и позабочусь о его ране, я возьму тебя в Диргис. Сейчас она все равно спит, а ты и прежде видел ее спящей – и не единожды.
Вэнион слегка покраснел и смутился.
– Ты все-таки не ответила на мой вопрос, – напомнил Спархок. – Если тебе по силам исцелить мозг, почему ты не можешь исцелить сердце?
– Потому что работу мозга, Спархок, можно на время прекратить, – со страдальческим видом пояснила она. – Сердце же должно биться все время, а а ничего не могу с ним сделать, пока оно так пульсирует.
– А-а, теперь понятно.
– Вы, случайно, не знаете, где я могу отыскать Заласту? – зловещим тоном осведомился Вэнион.
– Он, скорее всего, вернулся в Натайос, – ответила Афраэль.
– После того как я побываю у Сефрении, не могла бы ты доставить меня в Натайос? Я испытываю настоятельную потребность потолковать с Заластой.
– Я получу его сердце, – заявила Богиня-Дитя. Вэнион как-то странно взглянул на нее.
– Это домашняя шутка, – пояснил Спархок.
– Я не шучу, Спархок, – мрачно возразила Афраэль.
– Мы не можем отправиться в Натайос, – сказал Спархок. – Там, возможно, Элана, а Скарпа убьет ее, если мы начнем молотить кулаками в ворота. Кроме того, прежде чем ты решишь что-то сотворить с Заластой, тебе придется побеседовать с Кхваем.
– Кхваем? – переспросил Вэнион.
– Тиниен рассказал Афраэли, что у Кхвая свои планы насчет нашего стирикского друга. Он хочет ввергнуть его в огонь.
– У меня есть идеи поинтереснее, – угрюмо заметил Вэнион.
– Не думаю, мой лорд. Кхвай хочет ввергнуть Заласту в огонь, а не сжечь заживо. Он имел в виду вечный огонь, в котором вечно будет вопить Заласта.
Вэнион задумался.
– Какая славная мысль! – наконец проговорил он.
***
– Госпожа моя, – горячо прошептала Алиэн, – скорее! Заласта вернулся!
Элана надвинула ниже на лоб головной платок и присоединилась к своей камеристке у окна с треснувшим стеклом. Головной платок, похожий на тот, что носят монахини, был идеей Алиэн. Он плотно облегал выстриженную голову королевы, прикрывая ее горло и подбородок. Платок был не слишком удобен, зато скрывал урон, который нанес ее волосам нож Крегера. Наклонившись, она припала к треугольному отверстию в стекле.
Худое лицо Заласты было искажено горем, глаза мертвенно застыли. К нему торопливо подошел Скарпа, в его глазах читалось нетерпение.
– Ну что? – спросил он.
– Убирайся, – сказал Заласта.
– Я только хотел убедиться, что с тобой все в порядке, отец, – неискренне пояснил Скарпа. Он смастерил себе примитивную корону из золотой чаши. Скарпа явно не сознавал, как нелепо выглядит на его макушке это кособокое украшение.
– Оставь меня! – прогремел Заласта. – Уйди с глаз моих!
– Она мертва? – Скарпа пропустил мимо ушей смертельную угрозу, прозвучавшую в голосе отца.
Лицо Заласты отвердело.
– Да, – ответил он странно ровным тоном. – Я вонзил нож прямо ей в сердце. Сейчас я решаю, смогу ли жить после того, что сделал. Будь добр, Скарпа, держись от меня подальше. В конце концов, это же твоя идея. Она так превосходна, что мне может прийти в голову щедро тебя наградить.
Скарпа попятился, и в его безумных глазах мелькнул совершенно осмысленный страх.
Заласта бросил два слова по-стирикски и вытянул руку со скрюченными, как когти, пальцами. Скарпа схватился за живот и завизжал. Самодельная корона свалилась с его головы, и Заласта неумолимо сгреб его и притянул к себе.
– Я вижу тебя насквозь, Скарпа, – процедил Заласта, приблизив свое лицо к лицу сына, – однако в твой хитроумный план вкралась одна крохотная ошибка. Я могу убить себя после того, что сделал с Сефренией, но вначале я убью тебя – и смерть твоя будет в высшей степени неприятной, уж я постараюсь. Я могу убить тебя так или иначе. Я не питаю к тебе теплых чувств, Скарпа. Я считал себя несколько ответственным за тебя, но этого слова ты не поймешь. – Глаза его вдруг вспыхнули. – Твое безумие заразно, сын мой. Я и сам уже понемногу теряю рассудок. Ты заставил меня убить Сефрению, а я любил ее куда больше, чем когда-либо мог бы любить тебя. – Заласта разомкнул пальцы. – Беги, Скарпа. Хватай свою дешевую игрушечную корону и беги. Я сумею найти тебя, когда решу с тобой покончить.
Скарпа бросился бежать, но этого Элана уже не видела. Глаза ее наполнились слезами, и она отвернулась от окна, подавляя горестные рыдания.
ГЛАВА 15
Наутро, когда Спархок проснулся, в Сарне шел снег, густой и обильный, и крупные снежинки кружились и плясали на сильном ветру, который дул с Атанских гор. Спархок с кислым видом поглядел в окно своей комнаты в атанских казармах, оделся и отправился искать остальных.
Он нашел Итайна в комнате совета – тот сидел у печи, просматривая лежавшую на коленях стопку документов.
– Что-нибудь важное? – спросил, входя, Спархок.
– Не думаю, – отозвался Итайн и, скорчив гримасу, отложил документы. – Минувшей весной, до того, как Оскайн сдернул меня с насиженного места и отправил в Кинезгу, я вел в университете курс по дипломатическим отношениям и сдуру произнес роковые слова: «Напишите письменную работу». Теперь мне предстоит копаться в груде письменного хлама. – Он содрогнулся.
– Что, так плохо?
– Ужасно. Студентам вообще надо бы запретить прикасаться к перу. Я уже ознакомился с пятнадцатью разными версиями моей собственной лекции, да еще изложенными дурной и полуграмотной прозой.
– Где Вэнион?
– Осматривает раненых. Ты сегодня еще не видел Афраэли?
Спархок покачал головой.
– Она может быть где угодно.
– Неужели она и вправду перенесла тебя сюда из Диргиса по воздуху?
– О да – а до того в Диргис из Бересы. Впечатление необыкновенное, и всякий раз путешествие начинается одним и тем же спором. – Итайн вопросительно посмотрел на него. – Перед полетом она должна принимать свой настоящий облик.
– Слепящий свет, туманный ореол и все такое прочее?
– Ничего подобного. Она обычно выглядит как маленькая девочка, но это лишь уловка. На самом деле она – молодая красивая женщина.
– И о чем же ты с ней споришь?
– Должна ли она одеваться. Боги явно не нуждаются в одежде, а понятие скромности до сих пор остается для них загадкой. Поэтому ее настоящий облик может привести в смущение кого угодно.
– Воображаю.
Распахнулась дверь, и вошел Вэнион, отряхивая с плаща хлопья снега.
– Как твои люди? – спросил Спархок.
– Плохо, – ответил магистр. – Жаль, что мы ничего не знали о солдатах Клааля до того, как сшиблись с ними лицом к лицу. Я бессмысленно потерял в этой стычке множество славных рыцарей. Если б я был в состоянии мыслить здраво, то заподозрил бы неладное еще в тот момент, когда они не бросились преследовать нас после того, как отбили нашу атаку.
– Долго длился этот бой?
– Я бы сказал, что несколько часов, но на самом деле – не больше десяти минут.
– Когда доберешься до Самара, поговори с Крингом и Тикуме. Нам надо выяснить, как долго могут продержаться эти существа в нашем воздухе, прежде чем начнут терять сознание.
Вэнион кивнул.
Заняться им было нечем, и унылое утро тянулось бесконечно.
Незадолго до полудня из снежной крутящейся пелены легким бегом появилась Бетуана, одетая в облегающие штаны и куртку из шкуры выдры. В ее почти нечеловеческой выносливости было что-то пугающее. Она почти не запыхалась и ничуть не покраснела от бега, когда вошла в комнату, где ждали ее остальные.
– Бодрящая погода, – рассеянно заметила она, сдирая с себя куртку. Затем она взяла двумя пальцами длинную прядь своих черных, как ночь, сырых от снега волос, и критически оглядела ее. – Найдется у кого-нибудь гребень?
Все так и подпрыгнули от оглушительного рева фанфар, донесшегося из дальнего конца комнаты. Разом обернувшись, они увидели Богиню-Дитя. Окруженная светящимся ореолом, она величественно восседала в пустоте и мило улыбалась Спархоку.
– Ты имел в виду нечто подобное? – осведомилась она.
Спархок возвел глаза к небу.
– Почему я?! – простонал он и перевел взгляд на смеющееся личико Богини. – Сдаюсь, Афраэль. Ты победила.
– Конечно. Я всегда побеждаю. – Она мягко опустилась на пол, и светящийся ореол погас. – Поди сюда, Бетуана. Я причешу тебя. – Афраэль протянула руки, и в них из пустоты возникли гребень и щетка.
Королева атанов подошла к ней и села в кресло.
– Что же он сказал? – спросила Афраэль, медленно проводя гребнем по мокрым насквозь волосам Бетуаны.
– Вначале он говорил «нет», – отвечала королева, – и во второй, и в третий раз тоже «нет». Насколько мне помнится, он начал уступать примерно на двенадцатый раз.
– Я так и знала, что это сработает, – усмехнулась Афраэль.
– Мы что-нибудь пропустили? – осведомился Вэнион.
– Атаны нечасто обращаются к своему Богу, а потому он обязан откликаться на каждую их молитву. Он, по всей видимости, был занят каким-нибудь важным делом, и всякий раз, когда Бетуана обращалась к нему, он был вынужден отвлекаться и выяснять, что ей нужно.
– Я была очень вежлива, – улыбнулась Бетуана, – однако продолжала просить. Он очень боится тебя, Божественная.
– Знаю, – Афраэль отложила гребень и взялась за щетку. – Он считает, что я хочу украсть его душу или что-нибудь еще. Он и близко ко мне не подойдет.
– Я сказала, что буду призывать к нему, покуда не получу разрешения, – продолжала Бетуана, – и в конце концов он сдался.
– Так всегда и бывает, – пожала плечами Афраэль. – Проси не переставая – и получишь все, что пожелаешь.
– Божественная, – сказал Спархок, – это называется «клянчить».
– Спархок, ты хочешь слушать фанфары неделю кряду?
– Э-э… нет, спасибо. Как мило, что ты спросила об этом.
– Он определенно дал разрешение? – спросила Афраэль у Бетуаны.
Королева атанов улыбнулась.
– Весьма определенно. Вот его слова: «Скажи ей – пускай делает что хочет! Только оставь меня в покое!» – Отлично. Тогда я возьму Энгессу на остров. – Афраэль задумчиво поджала губы. – Тебе бы стоило послать гонца к мужу. Расскажи ему о солдатах Клааля. Я хорошо знаю твоего супруга, так что прикажи ему не атаковать их. Никогда не встречала человека, который был бы так неспособен к отступлению.
– Я постараюсь объяснить ему, – отозвалась Бетуана с некоторым сомнением.
– Что ж, удачи. – Афраэль отдала ей гребень и щетку. – А я доставлю Энгессу на остров, он оттает, и я примусь за дело.
***
На окраине города Улаф объявил остановку, и Блокв призвал Гхномба. Бог еды явился, держа в огромной лапе полусъеденную ляжку какого-то крупного животного.
– Мы достигли места, куда велели идти человеку по имени Берит, – сообщил Улаф Троллю-Богу. – Будет хорошо, если мы сейчас выйдем из He-Времени и войдем в расколотое мгновение.
Гхномб озадаченно воззрился на него, явно не понимая, для чего все это нужно.
– У-лав и Тин-ин охотятся за мыслью, – пояснил Блокв. – У людей есть два желудка – один в животе, другой в голове. Им надо наполнять оба желудка. Сейчас их желудки-в-животе полны. Они хотят наполнить желудки-в-голове.
Полузвериная физиономия бога еды понимающе просветлела.
– Почему ты не сказал этого раньше, Улаф-из-Талесии?
Улаф замялся в поисках ответа.
– Это Блокв узнал, что у нас есть желудки-в-голове, – пришел ему на помощь Тиниен. – Мы этого не знали. Мы только знали, что наши головы голодны. Хорошо, что Гхворг послал Блоква охотиться с нами. Блокв – очень хороший охотник.
Блокв просиял.
Улаф поспешил расширить новую метафору.
– Наши желудки-в-голове хотят мыслей о злых, – пояснил он. – Мы можем выследить эти мысли в птичьих звуках, которыми говорят люди. Мы будем стоять в расколотом мгновении, где нас никто не увидит, и слушать птичьи звуки. Потом мы выследим тех, за кем охотимся, и они не будут знать, что мы рядом. Тогда мы услышим их птичьи звуки и узнаем, где они спрятали подругу Анакхи.
– Вы охотитесь хорошо, – одобрил Гхномб. – Я раньше не думал о такой охоте. Это почти так же хорошо, как охотиться за едой. Я помогу вам в вашей охоте.
– Мы будем рады, если ты поможешь, – заверил его благодарный Тиниен.
***
Арджун, столица королевства Арджуна, крупный и состоятельный город, стоял на южном берегу озера. Королевский дворец и величественные дома местной знати располагались на холмах в южной части города, а торговые кварталы находились у самого порта.
Улаф и Тиниен спрятали коней и пешком вошли в город в сером сумеречном свете Гхномбова расколотого мгновения. Затем они разделились и отправились искать пищу для своих желудков-в-голове, а Блокв отправился на поиски собак.
Уже вечерело, когда Улаф вышел из очередного портового притона в восточной части города.
– На это уйдет месяц, если не больше, – проворчал он себе под нос. Имя Скарпы то и дело мелькало в разговорах, и всякий раз Улаф, услыхав его, нетерпеливо придвигался ближе к собеседникам. К несчастью, Скарпа и его армия были здесь главной темой разговоров, и Улаф так и не смог разузнать ничего полезного.
– Прочь с дороги! – Голос был хриплый и властный. Улаф обернулся, желая посмотреть, кто это ведет себя так высокомерно.
Это был богато одетый дакит. Он ехал верхом на горячем вороном коне, и лицо его носило явные следы многолетнего распутства.
Хотя Улаф никогда прежде не видел этого человека, он узнал его мгновенно – карандаш Телэна изобразил его весьма достоверно. Улаф ухмыльнулся.
– Это уже кое-что, – пробормотал он и, шагнув с порога таверны на улицу, последовал за всадником.
Всадник привел его к одному из богатых домов в окрестностях королевского дворца. Слуга в ливрее опрометью выбежал из дома навстречу презрительно фыркнувшему эленийцу.
– Мы с нетерпением ждали твоего прибытия, господин мой, – объявил он, подобострастно кланяясь.
– Пусть кто-нибудь позаботится о моем коне, – буркнул элениец спешиваясь. – Все собрались?
– Да, барон Парок.
– Потрясающе. Да не стой ты как истукан, дурак! Проводи меня к ним.
– Сию минуту, господин барон.
Улаф ухмыльнулся еще шире и пошел за ними в дом.
Слуга провел их в комнату, оказавшуюся кабинетом. Вдоль стен стояли книжные шкафы, хотя к книгам, выстроившимся на полках, похоже, никогда не прикасались. В комнате было уже человек десять – эленийцы, арджунцы и даже один стирик.
– Приступим к делу, – заявил барон Парок, небрежно швыряя на стол шляпу с пером и перчатки. – Что вы имеете мне сообщить?
– Принц Спархок доехал до Тианы, барон Парок, – сказал одинокий стирик.
– Именно этого мы от него и ожидали.
– Однако мы не ожидали того, как он обошелся с моим родичем. Спархок и этот жестокий скот, которого он зовет оруженосцем, напали на нашего посланца. Они сорвали с него одежду и вывернули наизнанку все карманы.
Парок грубо расхохотался.
– Я хорошо знаю твоего родственника, Зорэк, – заметил он. – Уверен, что он сам на это напросился. Что такого он сказал принцу, чтобы заслужить подобное обращение?
– Он отдал им письмо, мой господин, и этот грубиян-оруженосец позволил себе какое-то наглое замечание насчет двадцати дней конного пути. Мой родич счел себя оскорбленным и сказал им, что они должны проделать весь путь только за четырнадцать дней.
– Этого не было в указаниях! – рявкнул Парок. – Спархок прикончил его?
– Нет, – угрюмо ответил Зорэк.
– Жаль, – заметил со зловещим видом Парок. – Тогда мне придется заняться этим самому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
– Да, Божественная, – ответил Итайн.
– Отлично. Чем быстрее я смогу забрать Энгессу на свой остров, тем скорее я поставлю его на ноги.
– Вот как раз об этом я хотел тебя спросить, – сказал Спархок. – Ты сказала, что у него поврежден мозг.
– Верно.
– Но ведь мозг очень сложен?
– Ваш не такой сложный, как наш, но в любом случае непростой.
– И ты сможешь исцелить мозг Энгессы на острове?
– Разумеется.
– Если тебе по силам исцелить мозг, значит, ты смогла бы исцелить и сердце. Почему же ты просто не взяла Сефрению на остров и не вылечила ее там? Зачем ты явилась в Бересу и пыталась украсть у меня Беллиом?
– Что такое?! – вскричал Вэнион вскакивая.
– Превосходно, Спархок, – сухо сказала Афраэль. – Я потрясена твоим так-том. С ней все в порядке, Вэнион. Беллиом вернул ее к жизни.
Вэнион с силой грохнул кулаком по столу, затем все же с видимым усилием взял себя в руки.
– Не будет ли кто-нибудь столь любезен сообщить мне, что произошло? – ледяным тоном осведомился он.
– Мы были в Диргисе, – снизошла до объяснений Афраэль. – Сефрения осталась одна в комнате. Явился Заласта и ударил ее ножом в сердце.
– Боже милостивый!
– Она здорова, Вэнион. Благодари за это Беллиом. Она быстро поправляется. Сейчас с ней Ксанетия.
Вэнион метнулся было к двери.
– Ой, да вернись ты! – бросила ему Афраэль. – Как только я доставлю Энгессу на остров и позабочусь о его ране, я возьму тебя в Диргис. Сейчас она все равно спит, а ты и прежде видел ее спящей – и не единожды.
Вэнион слегка покраснел и смутился.
– Ты все-таки не ответила на мой вопрос, – напомнил Спархок. – Если тебе по силам исцелить мозг, почему ты не можешь исцелить сердце?
– Потому что работу мозга, Спархок, можно на время прекратить, – со страдальческим видом пояснила она. – Сердце же должно биться все время, а а ничего не могу с ним сделать, пока оно так пульсирует.
– А-а, теперь понятно.
– Вы, случайно, не знаете, где я могу отыскать Заласту? – зловещим тоном осведомился Вэнион.
– Он, скорее всего, вернулся в Натайос, – ответила Афраэль.
– После того как я побываю у Сефрении, не могла бы ты доставить меня в Натайос? Я испытываю настоятельную потребность потолковать с Заластой.
– Я получу его сердце, – заявила Богиня-Дитя. Вэнион как-то странно взглянул на нее.
– Это домашняя шутка, – пояснил Спархок.
– Я не шучу, Спархок, – мрачно возразила Афраэль.
– Мы не можем отправиться в Натайос, – сказал Спархок. – Там, возможно, Элана, а Скарпа убьет ее, если мы начнем молотить кулаками в ворота. Кроме того, прежде чем ты решишь что-то сотворить с Заластой, тебе придется побеседовать с Кхваем.
– Кхваем? – переспросил Вэнион.
– Тиниен рассказал Афраэли, что у Кхвая свои планы насчет нашего стирикского друга. Он хочет ввергнуть его в огонь.
– У меня есть идеи поинтереснее, – угрюмо заметил Вэнион.
– Не думаю, мой лорд. Кхвай хочет ввергнуть Заласту в огонь, а не сжечь заживо. Он имел в виду вечный огонь, в котором вечно будет вопить Заласта.
Вэнион задумался.
– Какая славная мысль! – наконец проговорил он.
***
– Госпожа моя, – горячо прошептала Алиэн, – скорее! Заласта вернулся!
Элана надвинула ниже на лоб головной платок и присоединилась к своей камеристке у окна с треснувшим стеклом. Головной платок, похожий на тот, что носят монахини, был идеей Алиэн. Он плотно облегал выстриженную голову королевы, прикрывая ее горло и подбородок. Платок был не слишком удобен, зато скрывал урон, который нанес ее волосам нож Крегера. Наклонившись, она припала к треугольному отверстию в стекле.
Худое лицо Заласты было искажено горем, глаза мертвенно застыли. К нему торопливо подошел Скарпа, в его глазах читалось нетерпение.
– Ну что? – спросил он.
– Убирайся, – сказал Заласта.
– Я только хотел убедиться, что с тобой все в порядке, отец, – неискренне пояснил Скарпа. Он смастерил себе примитивную корону из золотой чаши. Скарпа явно не сознавал, как нелепо выглядит на его макушке это кособокое украшение.
– Оставь меня! – прогремел Заласта. – Уйди с глаз моих!
– Она мертва? – Скарпа пропустил мимо ушей смертельную угрозу, прозвучавшую в голосе отца.
Лицо Заласты отвердело.
– Да, – ответил он странно ровным тоном. – Я вонзил нож прямо ей в сердце. Сейчас я решаю, смогу ли жить после того, что сделал. Будь добр, Скарпа, держись от меня подальше. В конце концов, это же твоя идея. Она так превосходна, что мне может прийти в голову щедро тебя наградить.
Скарпа попятился, и в его безумных глазах мелькнул совершенно осмысленный страх.
Заласта бросил два слова по-стирикски и вытянул руку со скрюченными, как когти, пальцами. Скарпа схватился за живот и завизжал. Самодельная корона свалилась с его головы, и Заласта неумолимо сгреб его и притянул к себе.
– Я вижу тебя насквозь, Скарпа, – процедил Заласта, приблизив свое лицо к лицу сына, – однако в твой хитроумный план вкралась одна крохотная ошибка. Я могу убить себя после того, что сделал с Сефренией, но вначале я убью тебя – и смерть твоя будет в высшей степени неприятной, уж я постараюсь. Я могу убить тебя так или иначе. Я не питаю к тебе теплых чувств, Скарпа. Я считал себя несколько ответственным за тебя, но этого слова ты не поймешь. – Глаза его вдруг вспыхнули. – Твое безумие заразно, сын мой. Я и сам уже понемногу теряю рассудок. Ты заставил меня убить Сефрению, а я любил ее куда больше, чем когда-либо мог бы любить тебя. – Заласта разомкнул пальцы. – Беги, Скарпа. Хватай свою дешевую игрушечную корону и беги. Я сумею найти тебя, когда решу с тобой покончить.
Скарпа бросился бежать, но этого Элана уже не видела. Глаза ее наполнились слезами, и она отвернулась от окна, подавляя горестные рыдания.
ГЛАВА 15
Наутро, когда Спархок проснулся, в Сарне шел снег, густой и обильный, и крупные снежинки кружились и плясали на сильном ветру, который дул с Атанских гор. Спархок с кислым видом поглядел в окно своей комнаты в атанских казармах, оделся и отправился искать остальных.
Он нашел Итайна в комнате совета – тот сидел у печи, просматривая лежавшую на коленях стопку документов.
– Что-нибудь важное? – спросил, входя, Спархок.
– Не думаю, – отозвался Итайн и, скорчив гримасу, отложил документы. – Минувшей весной, до того, как Оскайн сдернул меня с насиженного места и отправил в Кинезгу, я вел в университете курс по дипломатическим отношениям и сдуру произнес роковые слова: «Напишите письменную работу». Теперь мне предстоит копаться в груде письменного хлама. – Он содрогнулся.
– Что, так плохо?
– Ужасно. Студентам вообще надо бы запретить прикасаться к перу. Я уже ознакомился с пятнадцатью разными версиями моей собственной лекции, да еще изложенными дурной и полуграмотной прозой.
– Где Вэнион?
– Осматривает раненых. Ты сегодня еще не видел Афраэли?
Спархок покачал головой.
– Она может быть где угодно.
– Неужели она и вправду перенесла тебя сюда из Диргиса по воздуху?
– О да – а до того в Диргис из Бересы. Впечатление необыкновенное, и всякий раз путешествие начинается одним и тем же спором. – Итайн вопросительно посмотрел на него. – Перед полетом она должна принимать свой настоящий облик.
– Слепящий свет, туманный ореол и все такое прочее?
– Ничего подобного. Она обычно выглядит как маленькая девочка, но это лишь уловка. На самом деле она – молодая красивая женщина.
– И о чем же ты с ней споришь?
– Должна ли она одеваться. Боги явно не нуждаются в одежде, а понятие скромности до сих пор остается для них загадкой. Поэтому ее настоящий облик может привести в смущение кого угодно.
– Воображаю.
Распахнулась дверь, и вошел Вэнион, отряхивая с плаща хлопья снега.
– Как твои люди? – спросил Спархок.
– Плохо, – ответил магистр. – Жаль, что мы ничего не знали о солдатах Клааля до того, как сшиблись с ними лицом к лицу. Я бессмысленно потерял в этой стычке множество славных рыцарей. Если б я был в состоянии мыслить здраво, то заподозрил бы неладное еще в тот момент, когда они не бросились преследовать нас после того, как отбили нашу атаку.
– Долго длился этот бой?
– Я бы сказал, что несколько часов, но на самом деле – не больше десяти минут.
– Когда доберешься до Самара, поговори с Крингом и Тикуме. Нам надо выяснить, как долго могут продержаться эти существа в нашем воздухе, прежде чем начнут терять сознание.
Вэнион кивнул.
Заняться им было нечем, и унылое утро тянулось бесконечно.
Незадолго до полудня из снежной крутящейся пелены легким бегом появилась Бетуана, одетая в облегающие штаны и куртку из шкуры выдры. В ее почти нечеловеческой выносливости было что-то пугающее. Она почти не запыхалась и ничуть не покраснела от бега, когда вошла в комнату, где ждали ее остальные.
– Бодрящая погода, – рассеянно заметила она, сдирая с себя куртку. Затем она взяла двумя пальцами длинную прядь своих черных, как ночь, сырых от снега волос, и критически оглядела ее. – Найдется у кого-нибудь гребень?
Все так и подпрыгнули от оглушительного рева фанфар, донесшегося из дальнего конца комнаты. Разом обернувшись, они увидели Богиню-Дитя. Окруженная светящимся ореолом, она величественно восседала в пустоте и мило улыбалась Спархоку.
– Ты имел в виду нечто подобное? – осведомилась она.
Спархок возвел глаза к небу.
– Почему я?! – простонал он и перевел взгляд на смеющееся личико Богини. – Сдаюсь, Афраэль. Ты победила.
– Конечно. Я всегда побеждаю. – Она мягко опустилась на пол, и светящийся ореол погас. – Поди сюда, Бетуана. Я причешу тебя. – Афраэль протянула руки, и в них из пустоты возникли гребень и щетка.
Королева атанов подошла к ней и села в кресло.
– Что же он сказал? – спросила Афраэль, медленно проводя гребнем по мокрым насквозь волосам Бетуаны.
– Вначале он говорил «нет», – отвечала королева, – и во второй, и в третий раз тоже «нет». Насколько мне помнится, он начал уступать примерно на двенадцатый раз.
– Я так и знала, что это сработает, – усмехнулась Афраэль.
– Мы что-нибудь пропустили? – осведомился Вэнион.
– Атаны нечасто обращаются к своему Богу, а потому он обязан откликаться на каждую их молитву. Он, по всей видимости, был занят каким-нибудь важным делом, и всякий раз, когда Бетуана обращалась к нему, он был вынужден отвлекаться и выяснять, что ей нужно.
– Я была очень вежлива, – улыбнулась Бетуана, – однако продолжала просить. Он очень боится тебя, Божественная.
– Знаю, – Афраэль отложила гребень и взялась за щетку. – Он считает, что я хочу украсть его душу или что-нибудь еще. Он и близко ко мне не подойдет.
– Я сказала, что буду призывать к нему, покуда не получу разрешения, – продолжала Бетуана, – и в конце концов он сдался.
– Так всегда и бывает, – пожала плечами Афраэль. – Проси не переставая – и получишь все, что пожелаешь.
– Божественная, – сказал Спархок, – это называется «клянчить».
– Спархок, ты хочешь слушать фанфары неделю кряду?
– Э-э… нет, спасибо. Как мило, что ты спросила об этом.
– Он определенно дал разрешение? – спросила Афраэль у Бетуаны.
Королева атанов улыбнулась.
– Весьма определенно. Вот его слова: «Скажи ей – пускай делает что хочет! Только оставь меня в покое!» – Отлично. Тогда я возьму Энгессу на остров. – Афраэль задумчиво поджала губы. – Тебе бы стоило послать гонца к мужу. Расскажи ему о солдатах Клааля. Я хорошо знаю твоего супруга, так что прикажи ему не атаковать их. Никогда не встречала человека, который был бы так неспособен к отступлению.
– Я постараюсь объяснить ему, – отозвалась Бетуана с некоторым сомнением.
– Что ж, удачи. – Афраэль отдала ей гребень и щетку. – А я доставлю Энгессу на остров, он оттает, и я примусь за дело.
***
На окраине города Улаф объявил остановку, и Блокв призвал Гхномба. Бог еды явился, держа в огромной лапе полусъеденную ляжку какого-то крупного животного.
– Мы достигли места, куда велели идти человеку по имени Берит, – сообщил Улаф Троллю-Богу. – Будет хорошо, если мы сейчас выйдем из He-Времени и войдем в расколотое мгновение.
Гхномб озадаченно воззрился на него, явно не понимая, для чего все это нужно.
– У-лав и Тин-ин охотятся за мыслью, – пояснил Блокв. – У людей есть два желудка – один в животе, другой в голове. Им надо наполнять оба желудка. Сейчас их желудки-в-животе полны. Они хотят наполнить желудки-в-голове.
Полузвериная физиономия бога еды понимающе просветлела.
– Почему ты не сказал этого раньше, Улаф-из-Талесии?
Улаф замялся в поисках ответа.
– Это Блокв узнал, что у нас есть желудки-в-голове, – пришел ему на помощь Тиниен. – Мы этого не знали. Мы только знали, что наши головы голодны. Хорошо, что Гхворг послал Блоква охотиться с нами. Блокв – очень хороший охотник.
Блокв просиял.
Улаф поспешил расширить новую метафору.
– Наши желудки-в-голове хотят мыслей о злых, – пояснил он. – Мы можем выследить эти мысли в птичьих звуках, которыми говорят люди. Мы будем стоять в расколотом мгновении, где нас никто не увидит, и слушать птичьи звуки. Потом мы выследим тех, за кем охотимся, и они не будут знать, что мы рядом. Тогда мы услышим их птичьи звуки и узнаем, где они спрятали подругу Анакхи.
– Вы охотитесь хорошо, – одобрил Гхномб. – Я раньше не думал о такой охоте. Это почти так же хорошо, как охотиться за едой. Я помогу вам в вашей охоте.
– Мы будем рады, если ты поможешь, – заверил его благодарный Тиниен.
***
Арджун, столица королевства Арджуна, крупный и состоятельный город, стоял на южном берегу озера. Королевский дворец и величественные дома местной знати располагались на холмах в южной части города, а торговые кварталы находились у самого порта.
Улаф и Тиниен спрятали коней и пешком вошли в город в сером сумеречном свете Гхномбова расколотого мгновения. Затем они разделились и отправились искать пищу для своих желудков-в-голове, а Блокв отправился на поиски собак.
Уже вечерело, когда Улаф вышел из очередного портового притона в восточной части города.
– На это уйдет месяц, если не больше, – проворчал он себе под нос. Имя Скарпы то и дело мелькало в разговорах, и всякий раз Улаф, услыхав его, нетерпеливо придвигался ближе к собеседникам. К несчастью, Скарпа и его армия были здесь главной темой разговоров, и Улаф так и не смог разузнать ничего полезного.
– Прочь с дороги! – Голос был хриплый и властный. Улаф обернулся, желая посмотреть, кто это ведет себя так высокомерно.
Это был богато одетый дакит. Он ехал верхом на горячем вороном коне, и лицо его носило явные следы многолетнего распутства.
Хотя Улаф никогда прежде не видел этого человека, он узнал его мгновенно – карандаш Телэна изобразил его весьма достоверно. Улаф ухмыльнулся.
– Это уже кое-что, – пробормотал он и, шагнув с порога таверны на улицу, последовал за всадником.
Всадник привел его к одному из богатых домов в окрестностях королевского дворца. Слуга в ливрее опрометью выбежал из дома навстречу презрительно фыркнувшему эленийцу.
– Мы с нетерпением ждали твоего прибытия, господин мой, – объявил он, подобострастно кланяясь.
– Пусть кто-нибудь позаботится о моем коне, – буркнул элениец спешиваясь. – Все собрались?
– Да, барон Парок.
– Потрясающе. Да не стой ты как истукан, дурак! Проводи меня к ним.
– Сию минуту, господин барон.
Улаф ухмыльнулся еще шире и пошел за ними в дом.
Слуга провел их в комнату, оказавшуюся кабинетом. Вдоль стен стояли книжные шкафы, хотя к книгам, выстроившимся на полках, похоже, никогда не прикасались. В комнате было уже человек десять – эленийцы, арджунцы и даже один стирик.
– Приступим к делу, – заявил барон Парок, небрежно швыряя на стол шляпу с пером и перчатки. – Что вы имеете мне сообщить?
– Принц Спархок доехал до Тианы, барон Парок, – сказал одинокий стирик.
– Именно этого мы от него и ожидали.
– Однако мы не ожидали того, как он обошелся с моим родичем. Спархок и этот жестокий скот, которого он зовет оруженосцем, напали на нашего посланца. Они сорвали с него одежду и вывернули наизнанку все карманы.
Парок грубо расхохотался.
– Я хорошо знаю твоего родственника, Зорэк, – заметил он. – Уверен, что он сам на это напросился. Что такого он сказал принцу, чтобы заслужить подобное обращение?
– Он отдал им письмо, мой господин, и этот грубиян-оруженосец позволил себе какое-то наглое замечание насчет двадцати дней конного пути. Мой родич счел себя оскорбленным и сказал им, что они должны проделать весь путь только за четырнадцать дней.
– Этого не было в указаниях! – рявкнул Парок. – Спархок прикончил его?
– Нет, – угрюмо ответил Зорэк.
– Жаль, – заметил со зловещим видом Парок. – Тогда мне придется заняться этим самому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58