– Гарион, – твердо сказала тетя Пол, – в нынешних обстоятельствах любой секрет очень опасен. Ты ведь знал, что все, сказанное Леллдориным, очень важно, так?
– Я не говорил, что это был именно Леллдорин. Тетя смерила его уничтожающим взглядом.
– Гарион, дорогой, – резко отрезала она. – Никогда даже на минуту не стоит допускать, что твоя тетя глупа.
– Вовсе нет, – прошептал он. – Просто… тетя Пол… я слово дал, что никому ничего не открою.
– Нужно как можно скорее увезти тебя из Арендии, – вздохнула она. – Эта страна отрицательно действует на твой здравый смысл. В следующий раз, когда почувствуешь необходимость сделать какое-нибудь грандиозное публичное заявление, побеседуй сначала со мной, понял?
– Понял, тетя, – промямлил вконец сконфуженный юноша.
– О, Гарион, что мне с тобой делать?
Тут тетя нежно рассмеялась, обняла его за плечи, и все опять стало хорошо.
Вечер прошел без особенных событий. Банкет тянулся бесконечно и утомительно, поскольку каждый из дворян считал своим долгом произнести тяжеловесный изысканный тост в честь господина Волка и тети Пол. Гарион поздно отправился в постель и спал тревожно, все время просыпаясь, преследуемый кошмарами, в которых графиня с горящими глазами гналась за ним по бесконечным усыпанным цветами коридорам.
На следующее утро все встали пораньше, и после завтрака тетя Пол и господин Волк снова о чем-то долго беседовали с королем и королевой наедине.
Гарион, все еще не оправившийся после встречи с графиней Васреной, старался держаться поближе к Мендореллену. Мимбратский рыцарь, как казалось юноше, мог лучше других помочь выбраться из щекотливых ситуаций подобного рода. Они сидели в передней тронного зала, и Мендореллен долго, во всех подробностях пояснял сюжет картины, вытканной на гобелене, занимающем целую стену.
К полудню за Мендорелленом пришел сэр Эндориг, темноволосый рыцарь, которому господин Волк приказал всю жизнь заботиться о деревце на площади.
– Сэр Мендореллен, – почтительно начал он. – Прибыл барон Во Эбор со своей женой. Они осведомлялись о тебе и просили помочь отыскать.
– Твоя доброта безгранична, сэр Эндориг, – ответил Мендореллен, быстро вскакивая со скамьи, – а вежливость очень идет тебе!
– Увы, так было не всегда, – вздохнул Эндориг. – Всю прошлую ночь я стерег дерево, порученное моим заботам самим святым Белгаратом. Других дел не нашлось, и я имел прекрасную возможность вспомнить всю свою прошлую жизнь. Я понял, что поведение мое было далеко не образцовым, жестоко осудил собственные недостатки и ныне горячо стремлюсь загладить все, что совершил, и встать на путь исправления.
Мендореллен безмолвно сжал руку рыцаря и вместе с Гарионом медленно последовал за ним по длинному коридору в комнату, где ожидали посетители.
И только сейчас Гарион вспомнил, что женой барона Во Эбора была та самая дама, с которой говорил Мендореллен в тот день на продуваемом ветрами холме.
Барон оказался широкоплечим седеющим мужчиной в зеленом камзоле. Глубоко посаженные глаза светились невыразимой грустью.
– Мендореллен! – воскликнул он, дружески обнимая рыцаря. – С твоей стороны просто жестоко так долго не приезжать к нам.
– Много обязанностей, господин мой, – понизив голос, ответил Мендореллен.
– Подойди, Нерина, – позвал барон, – поздоровайся с нашим другом.
Баронесса Нерина была намного моложе мужа. Темные, очень длинные волосы ниспадали на розовый шелк платья. Красота ее сомнений не вызывала, хотя Гарион подумал, что при арендийском дворе встречал многих дам ничуть не хуже.
– Дорогой Мендореллен, – коротко и официально приветствовала она рыцаря, целуя в щеку, – нам в Во Эборе тебя так не хватает.
– И для меня мир покрыт черной пеленой с тех пор, как дела оторвали меня от друзей!
Сэр Эндориг, поклонившись, деликатно отошел и заметил Гариона, неловко переминающегося у двери.
– А кто этот милый юноша, пришедший с тобой? Твой сын?
– Сендар. Имя его Гарион. Так же, как и я, отправился на выполнение важной миссии.
– Рад приветствовать спутника друга моего! – воскликнул барон.
Гарион поклонился, мучительно отыскивая хоть какой-то предлог, чтобы скрыться.
Положение становилось просто невыносимым, и оставаться не было никакой возможности.
– Я должен идти к королю! – объявил барон. – Обычай и правила вежливости требуют, чтобы я предстал перед ним как можно скорее после прибытия. Прошу, Мендореллен, останься с госпожой до моего возвращения.
– Непременно, барон.
– Я тотчас же провожу вас в зал, где совещаются король с моими тетей и дедушкой, – поспешно предложил Гарион.
– Нет, юноша, останьтесь. Хотя у меня нет причин для беспокойства, ибо верность моей жены и благородство друга общеизвестны, досужие языки не преминут распространить скандальные сплетни, если они останутся наедине, без свидетелей.
Не стоит давать пищу пустым измышлениям и клевете.
– Тогда я останусь, сэр.
– Вот и прекрасно, – одобрил барон и, чуть заметно сгорбившись, направился к дверям.
– Не хотите ли сесть, благородная дама? – спросил Нерину Мендореллен, показывая на резную скамью у окна.
– Спасибо, сэр рыцарь Путешествие наше было крайне утомительным.
– Слишком далекий путь от Во Эбора, – согласился Мендореллен, садясь на другую скамейку. – Надеюсь, состояние дорог было удовлетворительным?
– Не столь хорошее, чтобы путешествовать без помех, – кивнула она.
Оба долго беседовали о дорогах, погоде, сидя не очень далеко друг от друга, но все же не столь близко, чтобы люди, проходящие мимо открытой двери, могли что-то подумать. Глаза, однако, говорили совсем другое. Гарион, не зная, куда деваться, стоял, повернувшись лицом к окну, с таким расчетом, чтобы его видели из коридора.
Беседа то и дело прерывалась; паузы становились все длиннее, и когда вновь наступало молчание, у Гариона внутри все мучительно сжималось: а вдруг сейчас, в эту минуту, кто-нибудь из них, не выдержав безмолвной безнадежной любви, произнесет одно слово, фразу или предложение, которые мгновенно уничтожат запреты, налагаемые верностью и честью, и превратят их жизни в кошмар? Но все же в глубине души Гарион ждал этого слова или фразы, высвобождающих глубоко запрятанное чувство – пусть хоть ненадолго вспыхнет оно ярким пламенем.
Именно здесь, в этой залитой солнцем комнате, Гарион бесповоротно распрощался с былыми предрассудками, навеянными рассказами Леллдорина, почувствовал не жалость, – нет, они не нуждались в жалости, – а скорее искреннее сострадание. Более того, Гарион только сейчас стал понимать заветы чести и несгибаемую гордость, которые, хотя и были сами по себе абсолютно бескорыстны, все же являлись источником трагедии, бесчисленное множество лет разрушающей Арендию.
Мендореллен и леди Нерина просидели еще около получаса, почти не разговаривая, не отводя глаз друг от друга, пока Гарион, едва удерживаясь от слез, выполнял навязанный ему тяжкий долг. Но вскоре, к счастью, пришел Дерник и сообщил, что тетя Пол и господин Волк готовы к отъезду.


Часть II
ТОЛНЕДРА


Глава 12

Звонкое пение медных рожков приветствовало путешественников, выезжающих из ворот Во Мимбра в сопровождении самого короля и двенадцати вооруженных рыцарей.
Гарион оглянулся: ему показалось, что на крепостной стене, над самой аркой, стоит леди Нерина, хотя наверняка сказать было трудно. Дама ни разу не взмахнула рукой, а Мендореллен так и не повернул головы. Однако Гарион вздохнул с облегчением, только когда Во Мимбр скрылся из виду.
К полудню они достигли брода через реку Аренд, служащую границей между Арендией и Толнедрой. Яркие лучи играли в темной речной воде. Небо было голубым и безоблачным, цветные флажки на копьях эскорта весело трепетали. Гарион чувствовал непреодолимое, отчаянное желание поскорее перейти реку и оставить позади Арендию и все ужасы, испытанные им в этой стране.
– Прощай и будь здоров, святой Белгарат, – воскликнул Кородаллин у края воды. – Я же по совету твоему начну готовиться. Арендия будет начеку, клянусь в этом собственной жизнью.
– А я, со своей стороны, буду время от времени посылать тебе весточку, – пообещал господин Волк.
– Кроме того, обещаю побольше разузнать, чем занимаются мерги в моем королевстве, – добавил Кородаллин. – Если то, что ты открыл мне, – истина, хотя я не сомневаюсь в словах твоих, немедленно изгоню всех из Арендии. Разыщу каждого и прогоню прочь Они горько пожалеют о том, что пытались сеять раздор и смуту среди моих подданных.
– Совсем неплохая идея, – улыбнулся Волк. – Мерги – народ высокомерный, и небольшой урок такого рода поможет им научиться смирению.
Он крепко сжал руку короля.
– Прощай, Кородаллин. Надеюсь, встретимся при более благоприятных обстоятельствах.
– Буду молиться об этом, – кивнул король.
Господин Волк первым погнал коня в воду. Там за рекой ждала империя Толнедра, а позади мимбратские рыцари в последний раз протрубили торжественную мелодию.
Оказавшись на другой стороне, Гарион огляделся, пытаясь понять, что отличает Арендию от Толнедры, но перед ним расстилалась точно такая же пустынная равнина. Природе не было дела до установленных человеком границ.
Примерно через пол-лиги они очутились в лесу Вордью, густом, труднопроходимом, тянувшемся от моря до подножий гор на востоке. Очутившись под деревьями, путешественники спешились и переоделись в дорожные костюмы.
– Думаю, нам и дальше стоит ехать под видом торговцев, – решил Волк, с видимым облегчением вновь облачаясь в заплатанную тунику и башмаки, явно из разных пар. – Гролимов, конечно, не проведешь, но толнедрийцы всему поверят. А с гролимами мы разделаемся по-своему.
– Не чувствуешь ли ты признаков того, что здесь может находиться Око? – проворчал Бэйрек, выуживая из тюка плащ из медвежьей шкуры и шлем.
– Есть что-то, – признал Волк, озираясь. – По моему, Зидар проходил тут несколько недель назад.
– Не очень-то мы торопимся нагнать его, – заметил Силк, натягивая кожаную куртку.
– По крайней мере, не слишком опаздываем. Поехали.
Путешественники направились по дороге, проходившей через лес. Через лигу-полторы они добрались до перекрестка, где стояло низкое, но крепкое каменное здание с красной крышей. Несколько солдат лениво расхаживали взад-вперед; Гариону показалось, что их вооружение и латы находятся в худшем состоянии, чем у встреченных ранее легионеров.
– Таможня, – пояснил Силк. – Толнедрийцы располагают их подальше от границ, чтобы не мешать контрабандистам.
– Очень неряшливые легионеры, – неодобрительно заметил Дерник.
– Они вовсе не легионеры, а таможенная служба, набраны из местных жителей.
Это большая разница.
– Сразу заметно, – кивнул Дерник. Солдат в ржавом нагруднике с коротким копьем вышел на дорогу и поднял руку.
– Таможенный контроль! – объявил он скучающе. – Его светлость сейчас выйдет. Можете привязать коней вот здесь Он показал на небольшой дворик рядом со зданием.
– Никаких неприятностей не будет? – спросил Мендореллен, уже успевший снять латы и оставшийся, как обычно в пути, только в кольчуге и накинутом поверх плаще.
– Нет, – покачал головой Силк. – Старший досмотрщик задаст несколько вопросов, потом мы дадим ему взятку и отправимся дальше.
– Взятку? – удивился Дерник.
– Конечно. В Толнедре это в порядке вещей. Говорить буду я. Мне не раз приходилось с этим сталкиваться.
Старший досмотрщик, плотный, лысеющий мужчина в туго подпоясанном одеянии ржаво-коричневого цвета, вышел из каменного здания, стряхивая усеявшие грудь крошки.
– Добрый день, – безразлично приветствовал он.
– Добрый день, ваша светлость, – ответил Силк, отвесив небрежный поклон.
– Что у вас? – спросил досмотрщик, оценивающе оглядывая тюки.
– Я Редек из Боктора, драснийский торговец, и везу сукно из Сендара в Тол Хонет.
Он развязал один из тюков и вытянул край серой шерстяной ткани.
– Должно быть, получишь неплохую прибыль, добрый человек, – заметил досмотрщик, щупая ткань, – зима в этом году холодная, а сукно в цене!
Послышался легкий звон монет, перешедших из рук в руки. Досмотрщик улыбнулся и стал чуть приветливее.
– Думаю, не стоит открывать все эти тюки, – решил он. – Сразу видно, достойный Редек, что ты человек порядочный, и мне не хотелось бы задерживать тебя.
Силк снова поклонился.
– Не скажете ли, ваша светлость, спокойно на здешних дорогах? – спросил он, завязывая тюк. – Я привык полагаться на советы таможенного ведомства.
– Дороги хорошие, – пожал плечами досмотрщик. – Наши легионеры исправно несут службу.
– Конечно. Не происходит ли чего необычного?
– Неплохо бы вам держаться настороже по пути к южным землям, – посоветовал собеседник. – Сейчас в Толнедре неспокойно. Беспорядки связаны с политикой. Но я уверен, что, если не будете ни во что вмешиваться и объявите, что интересуетесь исключительно торговыми сделками, вас оставят в покое.
– Беспорядки? – озабоченно переспросил Силк. – Я ничего не слышал об этом.
– Речь вдет о правах наследования. Из-за этого все раздоры.
– Разве Рэн Борун болен? – удивился Силк.
– Нет, только очень стар. От этого недуга не найти лекарства. И поскольку у него нет наследника мужского пола, династии Борунов вот-вот может прийти конец. Все знатные семейства уже приготовились к борьбе. Все это обходится весьма недешево, а мы, толнедрийцы, всегда приходим в волнение, если речь вдет о деньгах.
– Как и все мы, – усмехнулся Силк. – Возможно, мне будет полезно завести кое-какие связи в нужных кругах. Какая семья, по-вашему, имеет больше шансов захватить трон?
– Думаю, это теперь известно всем, – самодовольно объявил досмотрщик.
– Кто же именно?
– Вордью. Я с ними в дальнем родстве по матери. Великий герцог Кэдор из Тол Вордью – единственный достойный претендент на корону.
– Я, кажется, не знаком с ним, – задумчиво протянул Силк.
– Превосходный человек! – горячо заверил досмотрщик. – Силен, энергичен и прозорлив. Если судить только по достоинствам, Великий герцог Кэдор стал бы королем. К несчастью, выбор зависит от Собрания советников.
– Вот как!
– Сами понимаете, – горько заключил досмотрщик. – Не поверите, какие огромные взятки запрашивают они за свои голоса, достойный Редек.
– Да, но такая возможность представляется только раз в жизни, полагаю, – заметил Силк.
– Не оспариваю права любого человека на получение взятки в разумных пределах, – продолжал жаловаться досмотрщик, – но некоторые из членов Собрания просто помешались от жадности. Независимо от того, какой пост я получу в новом правительстве, уйдут годы, чтобы возвратить те суммы, которые уже пришлось потратить. И так по всей Толнедре. Приличные люди буквально разорены налогами и бесконечными требованиями взяток. Не смеешь пропустить ни одного подписного листа по сбору пожертвований, а такие листы появляются чуть ли не каждый день.
Все мы доведены до отчаяния. Многие кончают самоубийством прямо на улицах столицы.
– Неужели настолько плохо? – осведомился Силк.
– Хуже, чем можно представить… – кивнул таможенник. – У семьи Орбитов нет денег на подкуп, так что они попросту начали травить членов Собрания. Мы тратим миллионы, а человек, только накануне получивший взятку, чернеет на глазах и падает замертво. Приходится идти на дополнительные расходы, чтобы дать взятку его преемнику. Я просто вне себя, никаких нервов не хватает.
– Ужасно! – посочувствовал Силк.
– Если бы только Рэн Борун наконец умер! – отчаянно вырвалось у толнедрийца. – В наших руках власть, но семья Хонетов гораздо богаче и может легко выхватить трон прямо у нас из-под носа, если все объединятся, конечно, и станут поддерживать одного кандидата. Но пока Рэн Борун сидит во дворце, исполняя все желания маленького чудовища, своей дочери, окруженный десятками телохранителей, мы даже не можем убедить самого храброго наемного убийцу совершить покушение. Иногда я думаю, он собирается жить вечно.
– Терпение, ваша светлость, – посоветовал Силк. – Чем больше страданий, тем слаще награда.
– Значит, я очень разбогатею когда-нибудь, – вздохнул толнедриец. – Не смею вас больше задерживать, достойный Редек, и желаю вам сухих дорог и холодной погоды в Тол Хонете, чтобы ваши ткани принесли хороший доход!
Силк поклонился в последний раз, вскочил на лошадь и помчался галопом во главе кавалькады.
– Приятно вновь очутиться в Толнедре! – воскликнул человечек с лицом хорька, отъехав на приличное расстояние. – Люблю запах обмана, подкупа и интриг.
– Ты плохой человек, Силк, – укоризненно покачал головой Бэйрек. – Эта страна – просто выгребная яма!
– Совершенно верно, – засмеялся Силк. – Зато не скучно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36