Пиршество по случаю братания состоялось на борту «Каско». Паааеуа приплыл со своей семьей как простой человек; и его многочисленные подарки следовали один за другим в течение нескольких дней. Моипу, словно стремясь превзойти соперника по всем статьям, приплыл с феодальной помпой, слуги его несли всевозможные подарки от плюмажей из стариковских бород до маленьких благочестивых католических гравюр.Я еще раньше встречал этого человека в деревне и невзлюбил его с первого взгляда, в его внешности и манерах было что-то неописуемо вульгарное, вызывающее у меня отвращение, а когда заходила речь о людоедстве и он смеялся, негромко, бессердечно, хвастливо и застенчиво, как человек, которому напомнили о каких-то грехах молодости, к моему отвращению примешивалась тошнота. Это не особенно гуманное отношение, отнюдь не подобающее путешественнику. И при более бесстрастном рассмотрении этот человек казался лучше. Что-то негроидное в его характере и лице было по-прежнему неприятным, но его безобразные губы становились привлекательными, когда он улыбался, телосложение его и осанка были определенно величественными, глаза замечательными. В своей высокой оценке джемов и пикулей, в восхищении расположенными друг против друга зеркалами кают-компании и соответственно бесконечными повторениями Моипу и Мата-Галахи он проявлял себя обаятельным ребенком. И все-таки я не уверен. И то, что казалось детскостью, могло быть вежливым притворством. Манеры его показались мне выходящими за все рамки: они были утонченными и любезными до вульгарности, и когда вспоминаю о безмятежной рассеянности, с которой он первый раз вошел в наше общество, а потом как бегал на четвереньках по диванам каюты, ощупывал бархат, ложился в постели и мычал похвальные «митаис» с чрезмерной выразительностью, то все больше убеждаюсь, что и то и другое было притворством. А после этого иногда задаюсь вопросом: был ли Моипу одинок в этой вежливой двуличности и вызывала ли «Каско» у наших гостей такое восхищение, как они хотели нас в том убедить?Завершу я описание этого неисправимого вождя-людоеда двумя трудносовместимыми штрихами. Его любимым лакомством была кисть человеческой руки, о чем он говорит в настоящее время с отталкивающим вожделением. А когда он прощался с миссис Стивенсон, пожимая ей руку, гладя на нее со слезами на глазах и нараспев декламируя свою прощальную импровизацию фальцетом высшего маркизского общества, то вызывал в ее душе такую нежность, какой я тщетно пытаюсь добиться. Часть IIОСТРОВА ПАУМОТУ Глава перваяОПАСНЫЙ АРХИПЕЛАГ. АТОЛЛЫ ВДАЛИ Ранним утром четвертого сентября вельбот с гребцами-туземцами буксировал нас по зеленой воде якорной стоянки, огибая мыс, над которым взлетали брызги прибоя. На берегу утро было жарким, душным и вместе с тем совершенно ясным, но вершины гор Атуоны были сплошь затянуты тучами, и непрестанно дул пассат. Выйдя из-за непосредственного прикрытия земли, мы стали его добычей. Ветер дул в наши паруса порывами, становившимися все более сильными и продолжительными. Вскоре «Каско» пошла своим ходом, отстающий вельбот еще минуты цеплялся за ее корму, туда передали обещанные хлеб, ром, табак; еще минута, и лодка оказалась в нашей кильватерной струе, а наши лоцманы провожали нас одобрительными возгласами.Это особенно ободряло нас, поскольку мы направлялись к совершенно иным местам, будто бы в далекий путь, однако к другой области мироздания. Просторная часть океана, расплывчато именуемая Южными морями, простирается от тропика до тропика, и примерно от сто двадцатого градуса западной долготы до сто пятидесятого восточной, это параллелограмм ста градусов на сорок семь, там, где расстояния между градусами наиболее велики. Значительная часть его пустынна, значительная усеяна островами, и острова эти двух разновидностей. Ни о каких различиях в Южных морях так много не говорят, как о разнице между «низменными» и «высокими» островами, и более разительной разницы в природе не существует. Гималаи отличаются от Сахары не больше. С одной стороны, вулканические острова главным образом группами от восьми до дюжины возвышаются над морем; таких, высота которых составляет меньше четырех тысяч футов, немного, один превышает тринадцать тысяч; вершины их зачастую скрыты в облаках, они покрыты разнообразными лесами, обильны живностью и замечательны живописным, волнующим ландшафтом. С другой стороны, возьмем атолл — явление загадочных происхождения и истории, предполагаемое создание насекомых, видимо, неопознанных. По форме грубо кольцеобразное, заключающееся внутри лагуны, в самом широком месте редко простирающееся больше чем на четверть мили, зачастую его самая высокая точка не достигает человеческого роста. Основные его обитатели — человек, крыса и сухопутный краб; растительность не более разнообразна и в самом лучшем случае предлагает взору лишь кольцо мерцающего пляжа да зеленой листвы, окружающей голубое море и окруженной голубым морем.Нигде больше атоллы так густо не собраны, нигде так не разнятся по величине от самых больших до самых маленьких, и нигде судну не грозит больше опасностей, как в том архипелаге, к которому мы держали курс. Сложная система пассатов почему-то совершенно нарушена множеством рифов; ветер прерывается, с запада и юго-запада часто налетают шквалы, случаются ураганы. К тому же течения сложно перепутаны; точный расчет оборачивается фарсом, картам нельзя доверять, притом этих островов столько, что их легко перепутать. Поэтому данное место пользуется дурной репутацией, страховые компании исключают его из сферы своей деятельности, и мой капитан не без опасений рискнул вести «Каско» в эти воды. Я убежден, что почти всем понятно: яхтам нужно избегать этого непостижимого архипелага; и потребовались вся моя настойчивость и склонность мистера Отиса к приключениям, чтобы лавировать среди его островов.Несколько дней мы плыли при ровном ветре по ровному западному течению, сносившему нас в подветренную сторону, и к закату седьмого дня должны были завидеть Такароа, один из островов Кинг-Джордж, так названных Куком. Солнце зашло, еще какое-то время ущербная, освещенная наполовину луна с серебристым брюхом, представлявшим собой ее преемницу, плыла среди собиравшихся туч. Она тоже покинула нас, звезды всевозможной яркости и тучи всевозможных форм спорили за насыщенную слабым блеском ночь, и все же мы тщетно всматривались вперед, пытаясь увидеть Такароа. Помощник капитана стоял на бушприте, его высокий серый силуэт поднимался и опускался на фоне звезд, однако «nihil astra praeter vidit et undas» «не видела ничего, кроме звезд и волн» (лат., см. комментарии)
.Все остальные собирались у левой шлюпбалки, глядя не менее пристально, но с большей надеждой на темный горизонт. Островов мы видели много, они были из «материала сновидений» и мгновенно исчезали, чтобы появиться в других местах. Со временем в темноте стали возникать не только острова, но и яркие вращающиеся лучи света; созданные воображением или усталостью зрительного нерва маяки торжественно светили и подмигивали нам в пути. Наконец помощник капитана сошел со своего качавшегося насеста и объявил, что мы оставили в стороне место своего назначения. Он был единственным человеком, знакомым с этими водами, нашим единственным лоцманом, взятым поэтому на борт в Таи-о-хае. Раз он утверждал, что мы прошли мимо Такароа, оспаривать этот факт мы не могли, но по мере возможности попытались объяснить его. Мы наверняка сдрейфовали на юг. Направление нашей кильватерной струи и петляющий курс на карте свидетельствовали с полной определенностью о стремительном западном течении. Нам оставалось только убедиться, что мы опять отклонились в подветренную сторону, и нам остается только привести «Каско» к ветру, внимательно нести вахту и ждать утра.В ту ночь я по своему тогдашнему, не совсем безопасному обыкновению спал на скамье в кокпите. Наконец какой-то толчок разбудил меня, и я увидел, что небо на востоке бледно-оранжевое, лампа на нактоузе компаса уже потускнела в дневном свете, и рулевой взволнованно подался вперед. «Вот это остров, сэр!» — воскликнул он и указал прямо в центр зари. Какое-то время я видел только синеватые очертания рифа, лежавшие далеко на горизонте, словно тающие айсберги. Потом солнце поднялось, образовав просвет в тумане и открыв взору небольшой островок, плоский, как блюдце, усеянный непропорционально высокими пальмами.Пока что все шло хорошо. Это был определенно атолл, и мы определенно достигли архипелага. Но какого? И где? Островок был слишком мал для Такароа, в том районе не было таких маленьких островов за исключением Тикеи; а о том, что это Тикеи, один из Пагубных островов, названных так Роджуэйном, казалось, не могло быть и речи. В таком случае вместо того, чтобы плыть на запад, мы должны были сдрейфовать на тридцать миль в наветренную сторону. А как течение? Судя по наблюдению, мы плыли по нему все эти дни, судя по направлению кильватерной струи, продолжали плыть и теперь. Когда же оно прекратилось? Когда возобновилось? И какое течение снесло нас тем временем на восток? На эти вопросы, столь характерные для плавания среди островов, ответа у меня не было. Но во всяком случае таковы были факты; этот остров оказался Тикеи, и это открытие берега в тридцати милях от места назначения было нашим первым знакомством с опасным архипелагом.На фоне утренней зари вид острова Тикеи, лишенного всех красок, деформированного непропорционально высокими деревьями, напоминавшими прутья метлы, отнюдь не подготовил нас к тому, чтобы особенно полюбить атоллы. Потом в тот же день мы увидели в более подходящих обстоятельствах остров Таиаро. Возможно, название его означает «затерянный в море». Мы увидели его таким, затерянным в голубом море под голубым небом: кольцо белого пляжа, зеленые кусты, раскачивающиеся пальмы, напоминавшие цветом драгоценные камни; остров сказочной, небесной красоты. Со всех сторон его поднимались буруны, белые, как снег, разбивались вдали о риф, не нанесенный на карту. Не было видно ни дыма, ни каких-либо признаков обитания человека; и в самом деле, этот остров не заселен, его лишь изредка посещают. Однако же с берега смотрел торговец (мистер Нарии Сэмен) и удивлялся появлению неожиданного судна. Впоследствии я провел долгие месяцы на низменных островах, знаю скуку их однообразных дней, знаю тяжесть диеты на них. С какой бы завистью мы ни смотрели на эти зеленые убежища, мистер Сэмен и его товарищи в десять раз больше завидовали нам, уходящим в море на своем прекрасном судне.Наступила в высшей степени прекрасная ночь. Когда луна зашла, небо изумительно засветилось звездами. Лежа в кокпите и глядя на рулевого, я невольно вспоминал стихи Эмерсона:«И моряк одинокий всю ночьВ изумлении плывет среди звезд».При этом мерцающем, неясном свете около четырех склянок первой вахты мы миновали третий атолл, Рарака. Низкие очертания острова тянулись вдоль горизонта, поэтому мне сразу пришел на ум бечевник, и мы словно бы шли против течения по искусственному судоходному потоку. Вскоре появилась красная звезда, высотой и яркостью напоминавшая сигнал опасности, и тут мои сравнения изменились; казалось, мы огибаем насыпь железной дороги, и глаз стал инстинктивно высматривать телеграфные столбы, а ухо ожидать шума приближающегося поезда. Изредка то здесь, то там неотчетливо видимые деревья нарушали общий вид. И нас сопровождал шум прибоя, то дремотно-монотонный, то с угрожающим ритмом.Этот остров, вытянутый с запада на восток, преграждал нам путь к Факараве. Поэтому нам пришлось идти вдоль берега, пока мы не достигли его западной оконечности, там по проливу шириной в восемь миль мы могли проплыть с юга между Раракой и соседним островом Кауехи. Дул попутный ветер, небо начало светлеть; но стали собираться черные тучи, несколько раз сверкнула молния — без грома. Что-то, не знаю что, постоянно притягивало нас к острову. Мы забирали все больше и больше к северу, и можно было подумать, что берег повторяет наши маневры и опережает нас. Несколько раз Рарака вновь оказывался у нас на пути — вновь море обманывало простодушного рулевого — и вновь «Каско» приходилось отходить от берега. Доведись мне на основании только нашего опыта чертить конфигурации острова, я бы изобразил ряд изогнутых мысов, каждый заходил бы за другой с севера, и общую линию острова с юго-востока на северо-запад, а ведь на карте он изображен лежащим прямой линией с востока на запад.Нам приходилось повторять свои маневры и держаться вдали от берега — не прошло и пяти минут после того, как железнодорожная насыпь исчезла из виду, а прибоя не стало слышно, когда я снова увидел землю и не только с наветренного борта, но и прямо по курсу. И сыграл роль благоразумного сухопутного человека, сохраняя покой до последней минуты. Вскоре мои мореходы увидели ее сами.— Прямо перед нами земля! — доложил рулевой.— Клянусь Богом, это Кауехи! — воскликнул помощник.Так и оказалось. И тут я начал жалеть картографов. Мы едва делали три с половиной узла; а они хотели меня уверить, что (за пять минут) мы оставили позади остров, прошли восемь миль по открытой воде и вышли к следующему. Но капитан больше жалел себя, из-за того что приходилось плыть в таком лабиринте, вести «Каско», постоянно петляя, сидеть на кормовом поручне и следить за ее ходом до рассвета. Он был сыт по горло ночью среди островов Паумоту.На рассвете девятого числа мы стали огибать Кауехи, и теперь нам представилась возможность увидеть вблизи географию атоллов. Там и сям, где было высоко, дальняя сторона виднелась неясно, там и сям близкая сторона опускалась совершенно и открыла широкий путь воды в лагуну, обе стороны были одинаково понижены, и мы могли смотреть прямо через разорванное в нескольких местах кольцо на морской горизонт на юге. Представьте себе в громадном масштабе погруженную в воду лодку охотника на уток, утыканную зеленым тростником, чтобы скрыть его голову, — вода внутри, вода снаружи — и вы получите картину превосходного атолла. Представьте лодку с частично выдернутой зеленой бахромой — это будет картина атолла Кауехи. И на всех его берегах представьте линию древней римской дороги, идущей по болоту, то уходящей вниз и скрывающейся из вида, то вновь поднимающейся, украшенной зелеными зарослями кустов, только вместо стоячей воды болота беспокойный океан, бьющий о берег волнами, заливающий этот хрупкий барьер. Впечатления прошлой ночи полностью подтвердились. Мы в самом деле плыли по морской дороге, созданной природой, однако не более величественной, чем многие творения человеческих рук.Остров был необитаем. Он представлял собой зеленые кусты и белый песок, окруженные необычайно голубой водой. Даже кокосовые пальмы были редкими, хотя некоторые из них завершали яркую гармонию красок желто-золотистыми веерами. Долгое время там не было никаких признаков жизни, кроме растительной, и никаких звуков, кроме постоянного рокота прибоя. Эти красивые берега в безмолвии и запустении проплывали мимо, то опускаясь, то вновь поднимаясь из моря густыми зарослями. Потом появилось несколько птиц, они с криками стали парить над судном; число их быстро увеличивалось, и вскоре, глядя вверх, мы видели безбрежное бурление жизни пернатых. Безымянный остров был почти весь затоплен водой, лишь кое-где выступали поросшие лесом островки. Над одним из них птицы парили и летали невероятно густо, словно москиты или роящиеся пчелы; эта масса переливалась черным и белым цветами, трепеща, то поднималась, то опускалась, галдеж этих существ пронзительно вздымался над шумом прибоя. Когда спускаешься в долину на материке, подобный звук объявляет о близости мельницы и быстрой речки. Часть птиц, как я сказал, полетела нам навстречу; некоторые еще вились над судном, когда мы отошли от острова. Крики замерли вдали, последняя птица отстала, и вновь низкие берега Кауехи проплывали мимо в безмолвии, словно нарисованные. Тогда я решил, что эти птицы живут сообществом, как муравьи или люди, там, где мы видели их. Потом мне сказали (не знаю, так ли это), что весь тот остров или большую его часть посещают люди и что галдеж птиц в одном месте, видимо, означал появление лодки со сборщиками яиц с одного из ближайших заселенных атоллов. Так что у Кауехи, как днем раньше у Таиаро, «Каско» плыла под взглядами невидимых глаз. И можно с уверенностью сказать, что даже на этих полосках земли способна укрыться целая армия, и никакой проплывающий мимо моряк не догадывается об ее существовании. Глава втораяФАКАРАВА АТОЛЛ ВБЛИЗИ Незадолго до полудня мы шли вдоль берега Факаравы, острова, к которому держали путь; ветер был очень легким, море почти гладким, однако нас сопровождал непрестанный рокот от пляжа, похожий на шум далекого поезда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
.Все остальные собирались у левой шлюпбалки, глядя не менее пристально, но с большей надеждой на темный горизонт. Островов мы видели много, они были из «материала сновидений» и мгновенно исчезали, чтобы появиться в других местах. Со временем в темноте стали возникать не только острова, но и яркие вращающиеся лучи света; созданные воображением или усталостью зрительного нерва маяки торжественно светили и подмигивали нам в пути. Наконец помощник капитана сошел со своего качавшегося насеста и объявил, что мы оставили в стороне место своего назначения. Он был единственным человеком, знакомым с этими водами, нашим единственным лоцманом, взятым поэтому на борт в Таи-о-хае. Раз он утверждал, что мы прошли мимо Такароа, оспаривать этот факт мы не могли, но по мере возможности попытались объяснить его. Мы наверняка сдрейфовали на юг. Направление нашей кильватерной струи и петляющий курс на карте свидетельствовали с полной определенностью о стремительном западном течении. Нам оставалось только убедиться, что мы опять отклонились в подветренную сторону, и нам остается только привести «Каско» к ветру, внимательно нести вахту и ждать утра.В ту ночь я по своему тогдашнему, не совсем безопасному обыкновению спал на скамье в кокпите. Наконец какой-то толчок разбудил меня, и я увидел, что небо на востоке бледно-оранжевое, лампа на нактоузе компаса уже потускнела в дневном свете, и рулевой взволнованно подался вперед. «Вот это остров, сэр!» — воскликнул он и указал прямо в центр зари. Какое-то время я видел только синеватые очертания рифа, лежавшие далеко на горизонте, словно тающие айсберги. Потом солнце поднялось, образовав просвет в тумане и открыв взору небольшой островок, плоский, как блюдце, усеянный непропорционально высокими пальмами.Пока что все шло хорошо. Это был определенно атолл, и мы определенно достигли архипелага. Но какого? И где? Островок был слишком мал для Такароа, в том районе не было таких маленьких островов за исключением Тикеи; а о том, что это Тикеи, один из Пагубных островов, названных так Роджуэйном, казалось, не могло быть и речи. В таком случае вместо того, чтобы плыть на запад, мы должны были сдрейфовать на тридцать миль в наветренную сторону. А как течение? Судя по наблюдению, мы плыли по нему все эти дни, судя по направлению кильватерной струи, продолжали плыть и теперь. Когда же оно прекратилось? Когда возобновилось? И какое течение снесло нас тем временем на восток? На эти вопросы, столь характерные для плавания среди островов, ответа у меня не было. Но во всяком случае таковы были факты; этот остров оказался Тикеи, и это открытие берега в тридцати милях от места назначения было нашим первым знакомством с опасным архипелагом.На фоне утренней зари вид острова Тикеи, лишенного всех красок, деформированного непропорционально высокими деревьями, напоминавшими прутья метлы, отнюдь не подготовил нас к тому, чтобы особенно полюбить атоллы. Потом в тот же день мы увидели в более подходящих обстоятельствах остров Таиаро. Возможно, название его означает «затерянный в море». Мы увидели его таким, затерянным в голубом море под голубым небом: кольцо белого пляжа, зеленые кусты, раскачивающиеся пальмы, напоминавшие цветом драгоценные камни; остров сказочной, небесной красоты. Со всех сторон его поднимались буруны, белые, как снег, разбивались вдали о риф, не нанесенный на карту. Не было видно ни дыма, ни каких-либо признаков обитания человека; и в самом деле, этот остров не заселен, его лишь изредка посещают. Однако же с берега смотрел торговец (мистер Нарии Сэмен) и удивлялся появлению неожиданного судна. Впоследствии я провел долгие месяцы на низменных островах, знаю скуку их однообразных дней, знаю тяжесть диеты на них. С какой бы завистью мы ни смотрели на эти зеленые убежища, мистер Сэмен и его товарищи в десять раз больше завидовали нам, уходящим в море на своем прекрасном судне.Наступила в высшей степени прекрасная ночь. Когда луна зашла, небо изумительно засветилось звездами. Лежа в кокпите и глядя на рулевого, я невольно вспоминал стихи Эмерсона:«И моряк одинокий всю ночьВ изумлении плывет среди звезд».При этом мерцающем, неясном свете около четырех склянок первой вахты мы миновали третий атолл, Рарака. Низкие очертания острова тянулись вдоль горизонта, поэтому мне сразу пришел на ум бечевник, и мы словно бы шли против течения по искусственному судоходному потоку. Вскоре появилась красная звезда, высотой и яркостью напоминавшая сигнал опасности, и тут мои сравнения изменились; казалось, мы огибаем насыпь железной дороги, и глаз стал инстинктивно высматривать телеграфные столбы, а ухо ожидать шума приближающегося поезда. Изредка то здесь, то там неотчетливо видимые деревья нарушали общий вид. И нас сопровождал шум прибоя, то дремотно-монотонный, то с угрожающим ритмом.Этот остров, вытянутый с запада на восток, преграждал нам путь к Факараве. Поэтому нам пришлось идти вдоль берега, пока мы не достигли его западной оконечности, там по проливу шириной в восемь миль мы могли проплыть с юга между Раракой и соседним островом Кауехи. Дул попутный ветер, небо начало светлеть; но стали собираться черные тучи, несколько раз сверкнула молния — без грома. Что-то, не знаю что, постоянно притягивало нас к острову. Мы забирали все больше и больше к северу, и можно было подумать, что берег повторяет наши маневры и опережает нас. Несколько раз Рарака вновь оказывался у нас на пути — вновь море обманывало простодушного рулевого — и вновь «Каско» приходилось отходить от берега. Доведись мне на основании только нашего опыта чертить конфигурации острова, я бы изобразил ряд изогнутых мысов, каждый заходил бы за другой с севера, и общую линию острова с юго-востока на северо-запад, а ведь на карте он изображен лежащим прямой линией с востока на запад.Нам приходилось повторять свои маневры и держаться вдали от берега — не прошло и пяти минут после того, как железнодорожная насыпь исчезла из виду, а прибоя не стало слышно, когда я снова увидел землю и не только с наветренного борта, но и прямо по курсу. И сыграл роль благоразумного сухопутного человека, сохраняя покой до последней минуты. Вскоре мои мореходы увидели ее сами.— Прямо перед нами земля! — доложил рулевой.— Клянусь Богом, это Кауехи! — воскликнул помощник.Так и оказалось. И тут я начал жалеть картографов. Мы едва делали три с половиной узла; а они хотели меня уверить, что (за пять минут) мы оставили позади остров, прошли восемь миль по открытой воде и вышли к следующему. Но капитан больше жалел себя, из-за того что приходилось плыть в таком лабиринте, вести «Каско», постоянно петляя, сидеть на кормовом поручне и следить за ее ходом до рассвета. Он был сыт по горло ночью среди островов Паумоту.На рассвете девятого числа мы стали огибать Кауехи, и теперь нам представилась возможность увидеть вблизи географию атоллов. Там и сям, где было высоко, дальняя сторона виднелась неясно, там и сям близкая сторона опускалась совершенно и открыла широкий путь воды в лагуну, обе стороны были одинаково понижены, и мы могли смотреть прямо через разорванное в нескольких местах кольцо на морской горизонт на юге. Представьте себе в громадном масштабе погруженную в воду лодку охотника на уток, утыканную зеленым тростником, чтобы скрыть его голову, — вода внутри, вода снаружи — и вы получите картину превосходного атолла. Представьте лодку с частично выдернутой зеленой бахромой — это будет картина атолла Кауехи. И на всех его берегах представьте линию древней римской дороги, идущей по болоту, то уходящей вниз и скрывающейся из вида, то вновь поднимающейся, украшенной зелеными зарослями кустов, только вместо стоячей воды болота беспокойный океан, бьющий о берег волнами, заливающий этот хрупкий барьер. Впечатления прошлой ночи полностью подтвердились. Мы в самом деле плыли по морской дороге, созданной природой, однако не более величественной, чем многие творения человеческих рук.Остров был необитаем. Он представлял собой зеленые кусты и белый песок, окруженные необычайно голубой водой. Даже кокосовые пальмы были редкими, хотя некоторые из них завершали яркую гармонию красок желто-золотистыми веерами. Долгое время там не было никаких признаков жизни, кроме растительной, и никаких звуков, кроме постоянного рокота прибоя. Эти красивые берега в безмолвии и запустении проплывали мимо, то опускаясь, то вновь поднимаясь из моря густыми зарослями. Потом появилось несколько птиц, они с криками стали парить над судном; число их быстро увеличивалось, и вскоре, глядя вверх, мы видели безбрежное бурление жизни пернатых. Безымянный остров был почти весь затоплен водой, лишь кое-где выступали поросшие лесом островки. Над одним из них птицы парили и летали невероятно густо, словно москиты или роящиеся пчелы; эта масса переливалась черным и белым цветами, трепеща, то поднималась, то опускалась, галдеж этих существ пронзительно вздымался над шумом прибоя. Когда спускаешься в долину на материке, подобный звук объявляет о близости мельницы и быстрой речки. Часть птиц, как я сказал, полетела нам навстречу; некоторые еще вились над судном, когда мы отошли от острова. Крики замерли вдали, последняя птица отстала, и вновь низкие берега Кауехи проплывали мимо в безмолвии, словно нарисованные. Тогда я решил, что эти птицы живут сообществом, как муравьи или люди, там, где мы видели их. Потом мне сказали (не знаю, так ли это), что весь тот остров или большую его часть посещают люди и что галдеж птиц в одном месте, видимо, означал появление лодки со сборщиками яиц с одного из ближайших заселенных атоллов. Так что у Кауехи, как днем раньше у Таиаро, «Каско» плыла под взглядами невидимых глаз. И можно с уверенностью сказать, что даже на этих полосках земли способна укрыться целая армия, и никакой проплывающий мимо моряк не догадывается об ее существовании. Глава втораяФАКАРАВА АТОЛЛ ВБЛИЗИ Незадолго до полудня мы шли вдоль берега Факаравы, острова, к которому держали путь; ветер был очень легким, море почти гладким, однако нас сопровождал непрестанный рокот от пляжа, похожий на шум далекого поезда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34