А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

.."
...Тэрри тщательно замял окурок в пепельнице, рекламирующей коньяк "Камю", приблизил ко мне свое худое, загорелое лицо с пронзительными голубыми глазами и продолжал:
- Тогда пускайте дело об Унбехавене, Кольмберге и "Тихвинской божьей матери" по законным каналам. Только я вам хочу рассказать одну новеллу, не возражаете?
- Не возражаю, более того, приветствую!
- Итак, некий британский журналист решил включиться в поиск произведений русского искусства, похищенных нацистами из музеев и церквей. Конечно же он занимался этим делом, соблюдая все нормы права, выверяя каждый шаг у юристов. И вот после долгих дней работы в архивах этот британский репортер обнаружил ц е п ь. Исследуя эту цепь, он прикатил в Мюнхен, самый, конечно же, демократический город, где власти полны решимости, как вы понимаете, выкорчевать все последствия второй мировой войны, покарать затаившихся гитлеровцев и вернуть всем законным владельцам похищенное. Как это ни странно, поиски привели британского журналиста не в очередной архив, где хранятся старые бумаги и работают милые пожилые люди, а во вполне респектабельное учреждение, полное деловой, современной модерновой м о щ и, - в финансовую дирекцию городского совета Мюнхена. О, вы даже не можете себе представить, как сильна эта организация, сколько у нее могущественных покровителей! Ведь все тузы бизнеса, в том числе и военно-промышленного, наносят визит тамошним дядям и тетям, которые обязаны следить за налогоотчислениями с их прибылей. Значит, коррумпированность не может не иметь места в этой организации, а коррупция это незаконное дружество, которое значительно сильнее дружества законного, ибо в подоплеке его - законы мафии. Итак, наивный британский журналист, убежденный в незыблемости норм демократии и денацификации, прикатил в Мюнхен и заявился к одной из начальниц финансового ведомства могучего города баварской столицы... Еще кофе?
- С радостью.
Он усмехнулся:
- А я весь - злость... Заново переживаю ощущения... этого бедного британского журналиста... Итак, дама, отвечавшая за финансовые дела Мюнхена, выслушала британца и ответила ему, что "да, действительно какие-то русские культурные ценности были в замке Кольмберг близ Ансбаха в Баварии после окончания войны, но все они давно возвращены русским". Англичанин, однако, попросил документы. Дама ответила, что сейчас не может показать эти документы, с чем англичанин и уехал. Он, естественно, не мог не заметить "финансовой богине", что считает ее отказ несколько странным, в некотором роде недружественным и даже бестактным. Назавтра, пока еще журналист ехал по дороге в свое бюро, эта финансовая дама отправила - на хорошем английском языке письмо в его главную редакцию в Лондон, в котором обращалась не к нему, репортеру, а к главному редактору и директору газеты, рассказывая о визите британца, о его о с о б о м, несколько странном интересе к русским культурным ценностям. Более того, финансовая дама сообщила, что ей удалось обнаружить документы, свидетельствующие о факте передачи ценностей русским в первые послевоенные годы. Когда письмо дамы было передано репортеру, он позвонил в Мюнхен и наивно попросил переслать ему копии этих документов. Конечно же он получил отказ. Но демократическая система позволяет обжаловать решения городов и земель в министерстве республики! Что и сделал наш наивный репортер. И получил ответ из Бонна, примечательный ответ, в котором говорилось, в частности, что вопрос о культурных ценностях из Советского Союза касается только ФРГ и СССР и ни один представитель другой страны не может быть допущен к исследованию этих документов. Господин из Бонна также сообщил незадачливому репортеру, что он не видит никаких поводов для совместной работы англичанина с финансовой дамой из Мюнхена во благо поиска справедливости и честности. Ответ дамы из Мюнхена, считал ее большой босс в Бонне, абсолютно исчерпывающ и никаких других ответов быть дано не может...
Тэрри снова закурил, долго молчал, потом закончил:
- Словом, дама лгала. В Мюнхене нет сколько-нибудь серьезных документов о передаче русским похищенных культурных ценностей. Зато там до сих пор есть полные описи похищенного, подписанные, в частности, Адальбертом Фореджем, племянничком из розенберговского штаба...
- Он умер...
Тэрри усмешливо покачал головой, достал записную книжку, просмотрел ее, спросил:
- По какому телефону вы звонили?
Я пролистал свою, назвал номер.
- Это в Эрлангене? - уточнил Тэрри.
- Да.
- Когда вы звонили?
- Полгода назад, что-то в этом роде, я ведь не веду дневника звонков.
- Значит, не умрете от мании величия... Я имею в виду другое: когда это было - по с и т у а ц и и? Штайн, его имя было тогда на п л а в у? Версия Янтарной комнаты все еще муссировалась на страницах западногерманской печати?
- Да.
- Позвоните сейчас, страсти ведь улеглись. Попробуйте.
4
- Слушаю.
- Могу я говорить с профессором доктором Адальбертом Фореджем?
- Форедж слушает.
- Моя фамилия Семенов, я советский журналист...
Я услыхал, как в трубке что-то крякнуло, словно бы по мокрому дереву ударили тяжелым колуном. И вдруг голос моего собеседника стал совершенно иным, жалобным, дребезжащим, старческим:
- Что вам всем от меня надо?! Я немощный, старый человек, у меня совершенно нет сил...
- Но у вас хватит сил ответить всего лишь на несколько моих вопросов?
- Пришлите их в письменном виде, я сначала почитаю...
- А предварительно не можете ответить?
- Нет, не могу. Все было слишком давно, у меня отнюдь не юношеская память... Все давно кончилось, зачем ворошить прошлое?! Это безжалостно! Откуда в вас такая варварская жестокость, страсть к копанию в горе?!
- Это в нас-то "варварская жестокость"?!
- А в ком же еще?! - Голос обрел было силу, но потом Форедж снова начал играть больного старца. - Пожалуйста, оставьте меня в покое, можете написать письмо, я постараюсь ответить, если мне врачи разрешат...
5
"Дорогой господин Семенов!
Хочу поделиться следующими соображениями:
1. Согласно сообщению профессора Виктора Барсова, доктор Альфред Роде умер в Кенигсберге в конце августа 1945 года.
2. Поскольку среди историков и журналистов имеет хождение телеграмма некоего "Отто Рингля", являвшегося человеком СС, о передислокации Янтарной комнаты из Кенигсберга еще во время войны, то можно допустить его подпольную работу в Кенигсберге уже после войны.
3. Ходят слухи, что человек, носивший имя "Отто Рингль" из Кенигсберга, передислоцировался в Гера, что в Тюрингии; оттуда до Услара и Геттингена не так уж далеко.
4. Поскольку "Виттекинд" был взорвана примерно в то же время, когда погиб доктор Роде, то нельзя ли допустить, что и в первом, и во втором случае определенную роль сыграл "Отто Рингль"?
С дружеским приветом
Ваш Георг Штайн".
Смотреть надо в с е и в с ю д у; ни одна из версий не имеет права быть отвергнутой без достаточной проверки.
Конечно, главную помощь могли бы оказать люди, знавшие Роде, его соседи, родные, дети...
Снова сажусь за анкету Роде, читаю с карандашом:
Доктор Роде, Альфред Франц Фердинанд, фамилии или имени не менял; проживает в Кенигсберге, Беекштрассе, 1; домашний телефон 3.28.66; родился в Гамбурге 24.1.1892 года; по национальности немец, вероисповедание евангелически-лютеранское; женат с 10.9.1921; бракосочетание состоялось в Гамбурге; фамилия и имя отца - Франц Роде, матери - Мария Роде; фамилия и имя жены - Ильзе Флинтч, рождена в Гамбурге 20.5.1896 года, по национальности немка, евангелически-лютеранского вероисповедания, дети Лотти и Вольфганг; специальность - историк искусств; под опекой не состоит; в ныне запрещенных организациях типа "пацифисты", "лига граждан", "масоны", "сторонники мира", "красная помощь" не состоит и не состоял; членом НСДАП не являлся; поэтому и не состоит в местной пар. тинной организации НСДАП; принимал участие в борьбе за немецкий рейх; родственников, погибших на поле брани мировой войны, не имел; никогда ранее не был членом ассоциации писателей; не является и ныне членом "рейхсобъединения культуры"; литературную работу начал в 1912 году; первая статья была напечатана в газете "Гамбургские новости"; заглавие первой статьи звучало следующим образом: "Нидерландские художники в Гамбурге"; до 15 декабря 1933 года (то есть до прихода Гитлера к власти. - Ю. С.) работал в кенигсбергских газетах внештатно; были опубликованы книги; заголовки звучат так: "Янтарь - немецкое искусство", издана в 1937 году, в Берлине; издавались ли брошюры? Да, издавалась брошюра "Книга янтаря", кенигсбергское издательство "Ост Ойропа"; в какой области вы полагаете свою главную работу, доктор Роде? В области знания.
А затем предупреждение, что за дачу ложных сведений, касающихся ответов на все вопросы этой четырехстраничной анкеты, следует строгое наказание, предусмотренное законами великого рейха, живущего по нацистским законам.
Ну и что, кроме этого анкетного ужаса, ты получил? - спросил я себя. Что, кроме возвращения к книгам, посвященным борьбе против безнравственного, трусливого, но именно поэтому кровавого террора адептов "крови и почвы"?!
А дети? Лотти и Вольфганг? Где они? Неужели ты думаешь, что Штайн не связался бы с ними, еще как связался бы; или он, или Пауль Колер не могли не отработать эту версию. Значит, и детей нет в живых? То есть с уверенностью можно сказать, что нет в живых сына, дочь вышла замуж, поди ищи ее теперь... А почему не допустить мысль, что сын, зная о п р и к о с н о в е н и и отца к тайне, не сменил фамилию? Времена гитлеризма кончились, в анкете никто не требует объяснять, отчего, с какой целью взял иное имя; если ты преступник, то можешь хоть сто раз менять фамилию - все равно найдут, а так - нет, это здесь невозможно установить, допусти я такое вероятие...
Однако со Штайном я связался; Георг обещал подумать.
...А через час ко мне позвонил человек, назвал свою фамилию, русскую фамилию, и попросил разрешения приехать по "крайне важному делу".
Он был седой, элегантно одетый, заутюженно-накрахмаленный. Борис Ильич Уманский. Рассказал свою историю: уехал из Москвы в Израиль, там устроился в газету, был изгнан, получил из Москвы бумаги, которые позволили ему утверждать, что его отец на самом деле немец; власти ФРГ предоставили гражданство; "каким великим счастьем был для меня отъезд из Хайфы, вы не можете себе представить! В Вене я занялся делами моей молодой жены, русской женщины, приехавшей со мною из Красноярска в Москву. И я смог вызвать ее на Запад! А потом вызвал сына, звукооператора, - рассказывал он мне. - Ни молодая жена, ни сын одного дня не работали, вертелся один я. А потом я узнал, что между ними началась близость! Представляете?! Сын и жена! Словом, жизнь кончена, сломана, изгажена. Но уходить просто так считаю недостойным. Я работал одно время в суде, узнал много такого, что представляет интерес для поиска, я выписываю советскую прессу, слежу за тем, как трепетно относятся к культурному наследию..."
Он передал мне несколько листков бумаги.
- Прочитайте. Это только начало. К сожалению, грабеж культурных ценностей продолжается. Я готов передать вам все материалы об этом, какие только попадут мне в руки.
Дело любопытное. Уманский утверждает, что некий Лакшин (Стыллер), выехавший из Москвы, занимается торговлей уникальными русскими культурными ценностями; суммы сделок исчисляются сотнями тысяч марок!
По версии Лакшина, он якобы получил эти ценности от своей покойной тещи, проживавшей до недавнего времени в Ялте, а ныне там и похороненной.
Лакшина (Стыллера), по словам Уманского, посадили, но не за торговлю краденым, а за "уклонение от уплаты налогов".
Прощаясь, Уманский сказал, что, по его мнению, новости о деле Лакшина (Стыллера) могут быть преданы гласности в течение ближайших месяцев.
Что ж, подождем.
Интересно бы, конечно, познакомиться с делом уже сейчас, нет ли там следов в прошлое?
6
...Иногда начинаю чувствовать, что вот-вот начну "плавать" в материале; каждое письмо надо проанализировать, заложить в картотеку, просмотреть его возможные связи с другими документами, выписать на табличку краткое содержание...
Действительно, сегодня пришли письма от друзей-историков из Варшавы, из которых явствует, что в Дзиково, на территории Польши, в бывшем поместье Вильденхоф графа фон Шверина, проходили поисковые работы. Возглавлял поиск профессор Здислав Раевский.
Основанием для этого, судя по письмам моих корреспондентов, послужили некие "заметки профессора доктора Роде, возглавлявшего Прусский музей в Кенигсберге; он же отвечал и за похищенную Янтарную комнату". (Где эти заметки? Их надобно заново проанализировать!) Была также исследована информация, полученная от некоего работника Киевского музея, который оказался в Восточной Пруссии, в замке Вильденхоф, где хранились похищенные русские картины и иконы. В какой мере можно верить его показаниям?
Доктор Роде обратился к городским властям в середине сорок второго года с запиской, из которой явствовало, что его музей забит сверх меры вывезенными из Советского Союза культурными ценностями; профессор н а м е к а л, что хорошо бы найти новое место для хранения краденого. Однако последовал категорический окрик фельдмаршала Кюхлера: "Найти место для ящиков с трофеями!" И Роде ("во всем должен быть порядок!") не посмел ослушаться приказа. Нашел место. Именно тогда, как считают мои корреспонденты, и прибыла в его ведение Янтарная комната. Именно тогда он и прикинул точную цену уникального сокровища: 30 миллионов золотых рублей.
Именно тогда этот нацистский фельдмаршал Кюхлер распространил среди своих солдат приказ: "Основной целью похода против большевистской системы является полный разгром государственной мощи и искоренение азиатского влияния на европейскую культуру. К борьбе с врагом за линией фронта все еще относятся недостаточно серьезно. Коварных, жестоких партизан и выродков-женщин все еще берут в плен; к одетым лишь наполовину в военную форму или гражданскую форму отдельным стрелкам из засад все еще относятся как к настоящим солдатам и отправляют их в лагеря для военнопленных. Снабжение питанием местных жителей и военнопленных является ненужной гуманностью.
Все, в чем отечество отказывает себе и что руководство с большими трудностями посылает на фронт, солдат не должен раздавать врагу. Войска заинтересованы в ликвидации пожаров только тех зданий, которые должны быть использованы для стоянок воинских частей. Все остальное, являющееся символом бывшего господства большевиков, в том числе и здания, должно быть уничтожено. Никакие исторические или художественные ценности на Востоке не имеют значения.
Не вдаваясь в политические соображения на будущее, солдат должен выполнить двоякую задачу:
1. Полное уничтожение большевистской ереси, Советского государства и его вооруженных сил.
2. Беспощадное искоренение вражеской хитрости и жестокости и тем самым обеспечение безопасности жизни военнослужащих германской армии в России.
Только таким путем мы сможем навсегда выполнить свою историческую миссию по освобождению германского народа от азиатско-еврейской опасности".
Каков слог, а?!
"Престиж германского солдата", "Вермахт никогда не был вместе с Гитлером!", "Немецкий солдат ничего не похищал!"
Еще как похищал!
...Моими корреспондентами - честными немцами из ФРГ - приводится свидетельство, что в январе 1945 года Янтарная комната была упакована в 20-30 ящиков для отправки в Саксонию - таково было указание свыше.
Отправлена ли? Вот в чем вопрос...
Глава,
в которой рассказывается о хороших людях
Поскольку Штелле, где живет Штайн, находится совсем неподалеку от "вольного города Гамбурга", я решил сначала отправиться туда - повстречаться еще раз с людьми из полиции, которые занимаются борьбой с наркотиками, встретиться с человеком, который в гитлеровские времена сидел в лагере возле Бернтероде (через этот город пролегал трагический путь наших культурных ценностей), а потом навестить одного в высшей мере интересного ветерана.
Вообще, Гамбург - очень красивый город, пожалуй, один из самых красивых в ФРГ. В отеле вам дадут проспект - что следует обязательно посмотреть, если вы здесь впервые: и музеи, и озера, и порт, и ночной Репеербан - сотни баров, тысячи проституток, бешенство реклам. Но ни в одном справочнике среди памятных мест, рекомендованных для туристов, вы не найдете Музей Эрнста Тельмана. Но память людская - категория совершенно особая, хранят ее люди, а не официальные справочники.
...Сижу в квартире одного из создателей Музея Тельмана.
Высокий, крепкого, рабочего кроя мужчина рассказывает:
- Поскольку мы с севера, фамилия моя звучит Фридрихс. Альберт Фридрихс. "С" на конце означает "сын Фридриха". Отца я помню слабо, его угнали на войну, когда мне было десять лет;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52