А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

!
- О да! - решительно согласился фон дер Эее, и это его слишком уж решительное согласие явно засвидетельствовало наличие серьезных трудностей у старого господина с чувством юмора.
- Продолжайте, пожалуйста, - попросил его доктор Йонсон. - Наш гость весь внимание.
- Итак, - заговорил господин фон дер Эее, - седьмого марта сорок четвертого года на шахту "Б" "Виттекинд" прибыло двадцать четыре железнодорожных вагона из Геттингена. Да-да, такой факт имел место. Из документов явствует, что в ящиках, которые были спущены в штольни, была запакована библиотека, коллекции различных факультетов и прочие культурные и научные ценности, принадлежавшие именно Геттингенскому университету. Однако спустя два месяца, 25 мая, сюда подогнан был еще один вагон, двадцать пятый по счету, без каких-либо опознавательных знаков. Есть основания предположить, что этот вагон был из Кенигсберга. Содержимое вагона также было перегружено в штольню - мы обладаем такого рода информацией, однако что это были за ящики, что в них хранилось - данных нет. Повторяю, этот вагон - в отличие от всех остальных - был лишен какой бы то ни было маркировки. Нам известно также, что в декабре 1944 года в штольню были опущены еще несколько больших ящиков из Кенигсберга. Какие бы то ни было складирования зимою и весною сорок пятого года нам неизвестны. В апреле сюда пришли американцы. А с начала июля мы были отданы англичанам. Люди из Лондона провели частичный вывоз ящиков из шахты, но что именно они увезли - нам неизвестно. Потом они уехали. Но два факта, казалось бы, говорят в пользу гипотезы господина Штайна: первое - нам известно, что дети горняков Фольприхаузена, где расположена "Виттекинд", играли в те месяцы с янтарными пластинами. - И второе, множество бывших узников концлагеря Моринген продолжали жить в штольнях - там было тепло и сухо... Когда в Ганновере, в штабе английских оккупационных сил, узнали об этих двух фактах, в Фольприхаузен прибыла комиссия англичан, среди которых был сэр Этткинд. Это было 28 августа 1945 года. Сопровождал англичан господин доктор Катцман. Он вроде бы и сейчас там живет, хотя уже глубокий старик... Англичане спустились с ним вместе в шахту и увидали там множество людей оборванных, исхудалых, испуганных. При приближении англичан эти люди-тени словно бы растворились в темноте.
- Вы стали говорить, как сказочник Андерсен, - заметил доктор Йонсон. Бывшие заключенные убежали в другие штольни, так будет точнее.
- Именно, - снова согласился фон дер Эее, - они убежали, но англичане заметили, что источником света для них служили гильзы снарядов, а порох из них они высыпали прямо-таки на пол, рядом со столом, на котором стояли эти самые гильзы с фитилями, заправленными -в керосин... Англичане в ужасе бежали из шахты, ничего больше осматривать не стали, только очень внимательно опросили детей, которые играли в янтарные пластинки, и изъяли все, что смогли найти. Инженер Катцман считает, что один из англичан очень хорошо знал расположение штолен; но что примечательно - он особенно интересовался теми подземными складами, где была заложена амуниция, снаряды, оружие вермахта, - на глубине 400, 500 и 700 метров. Однако он отчего-то ни словом не обмолвился о ситуации в штольне на глубине 600 метров, где и хранились культурные сокровища...
- То, что в штольнях тогда жили бывшие узники, подтверждено какими-либо документами? - спросил я.
Мои собеседники переглянулись.
Доктор Йонсон ответил:
- Точными документами мы не располагаем... В ту пору мы были оккупационной зоной Великобритании, без каких-либо прав... Но в Фольприхаузене все считали, что внизу жили иностранные рабочие, бывшие узники...
- Может быть, так удобнее считать? - спросил я.
- Что вы имеете в виду? - поинтересовался фон дер Эее.
- Нет, я ничего не имею в виду, просто любопытно: отчего все считали, что внизу жили бывшие узники? А если туда спустились не узники? А бывшие нацисты? Или грабители?
"Надо искать в Лондоне, если, конечно, удастся, - подумал я. - Когда узники "Виттекинд" были отпущены англичанами по домам? Были ли транспорты? Кем организованы?"
- Это действительно любопытно, - согласился доктор Йонсон. - Нельзя отвергать и такое вероятие... Продолжайте, пожалуйста, господин фон дер Эее.
- Так вот, британские офицеры поспешно покинули штольни шахты "Виттекинд", сели на машины и отправились в Ганновер, а назавтра раздался взрыв. В результате этого первого взрыва все лифты шахты "Виттекинд" были выведены из строя; более того, первый взрыв парализовал и электрооборудование...
- Значит, если допустить, что внизу оставались люди, которые не только там жили, но и разбирали сокровища, спрятанные гитлеровцами, то они оказались оторванными от мира? - спросил я.
- Исходя из такого рода допуска, - согласился доктор Йонсон, - ваше предположение вполне логично...
- А дальше начинается загадочное, - продолжил господин фон дер Эее. Взрывы следовали через равные промежутки времени: начались двадцать девятого; тридцатого - пауза; приехали англичане, и к шахте никого, кроме своих, не пускали; тридцать первого - новая серия взрывов, больших и малых; попытка одного из наших горных инженеров откачать воду встретила сопротивление; еще один день спокойствия, а потом, второго и третьего сентября, новая серия взрывов, но не только в "Виттекинд", но и на шахте "Хильдасглюк", которая соединена с "Витгекинд" подземными коммуникациями; оттуда хлынула вода в штольни. Таким образом, последняя серия взрывов вывела из строя те коммуникации, которые бы позволили подобраться к "Виттекинд" без особо дорогих затрат. Прошел год, и осенью сорок шестого британский офицер Этткинд, отвечавший за "подземную Германию", разрешил двум нашим ученым предпринять попытку откачать воду и спасти из штолен то, что не было эвакуировано вовремя. Согласие Этткинда могло быть вызвано тем, что открылся примечательный факт: оказывается, англичане в первые недели после прихода на "Виттекинд" подняли-таки из штолен два огромных ящика с янтарем. Эти таинственные ящики, судя по документам, были ими вывезены в Гослар и там депонированы в старинном замке Кайзерфальц. Те немцы, которых англичане д о п у с к а л и до себя, рассказывают, что в огромном зале этого замка хранились наиболее ценные вещи, собранные оккупантами в зоне. Говорят, что в сорок девятом году, когда начался "роман" с Конрадом Аденауэром, британцы передали университету Геттингена тысячу единиц янтаря из этих двух гигантских ящиков. Однако документы свидетельствуют лишь о том, что два ящика было поднято. А что же стало с остальными? Нам известно, что было опушено несколько гигантских ящиков. Какова судьба других?
- Говорите более определенно, - снова уточнил доктор Йонсон. - Когда англичане в пятьдесят четвертом году решили вернуть нам наши шахты, документов - с 1938 года по 1954 год - они нам не передали: "утеряны, уничтожены, погибли при бомбежках". И все тут...
- Тем не менее, - продолжил фон дер Эее, выдержав паузу, - еще в сорок шестом году наши ученые, господин доктор Ферлинг и господин профессор доктор Франке, предприняли попытку частично откачать воду и спуститься в ту штольню, где хранились культурные ценности. Семь недель добровольцы пробивались туда и наконец пробились. Начали экспедицию. Ящиков с янтарем обнаружено не было. Впрочем, ученые смогли посмотреть далеко не все полки и даже отсеки. Штольня была разделена на отсеки, или, как мы говорим, "штреки". Так вот, в штреках с 1-го по 10-й от воды и размытой породы погибли все ценности. С 11-го по 14-й примерно шестьдесят процентов, и лишь в штольнях с 15-й по 19-ю погибла небольшая часть культурных ценностей. Но это были предварительные выводы ученых-горняков, они лишь разворачивали работу.
- Эх, - доктор Йонсон досадливо махнул рукою. - Что значит "небольшая часть"?! Двести сорок тысяч томов уникальнейших книг было свезено в штольни "Виттекинд". А подняли сколько? Всего семь тысяч! Как мы просили у англичан разрешения убыстрить работы по подъему и рассортировке, как мы торопили их! Они никого не пустили вниз, ни одного нашего человека...
- Почему?
Йонсон пожал плечами, промолчал.
Фон дер Эее внимательно осмотрел свои аккуратно стриженные плоские ногти, откашлялся, предположил:
- Возможно, англичане были напуганы... Возле Ганновера была очень мощная шахта "Ридель". Рядом с ней, кстати, одно время помещался штаб Этткинда. "Ридель" взорвалась, взрыв был неимоверной силы. Погибло девяносто человек. Это случилось тоже в сорок пятом году... А спустя полтора года была взорвана мощная шахта "Дездемона"...
- Взорвалась? - спросил я. - Или была взорвана?
- Можно считать, что это одно и то же, - сказал фон дер Эее.
- Нет, нельзя, - не согласился я. - "Взорвалась" - это несчастный случай. А если шахта была взорвана, значит, это было кому-то на пользу. Кому? Бывшим гитлеровцам, которые не могли допустить, чтобы ценности попали в руки победителей? Или грабителям, которые заметали следы? А что это были за грабители? Немцы? Оккупанты? Мафия? Почерк традиционен: забрать то, что представляло уникальную ценность, а потом устроить диверсию. Такое возможно?
- Ничего нельзя отрицать категорически в такого рода деле, - ответил доктор Йонсон. - Все допустимо... Что в большей, что в меньшей мере, покажет история.
- Скажите, господа, а можно ли, пробурив породу, взять пробу из штолен, чтобы определить, остался ли под землею янтарь?
- Можно, - ответил фон дер Эее.
- Сколько будет стоить один такой бур?и
- Пять-шесть тысяч, - ответил доктор Йонсон.
- Только зачем брать буры, когда комиссия господина профессора доктора Франке дала заключение о том, что янтаря там нет? - Удивился фон дер Эее. - К сожалению, работа комиссии была очень краткой...
- А почему?
- Потому что снова хлынула вода из шахты "Хильдасглюк", - досадливо ответил доктор Йонсон.
- Значит, кто-то помешал комиссии профессора доктора Франке провести доскональные исследования? - спросил я.
Господин фон дер Эее протянул мне старый, расплывшийся от мутных потеков документ.
- Можете приобщить к вашему делу, - сказал он, - это доклад профессора Франке.
- Словом, - заключил доктор Йонсон, - буров надо брать не меньше двадцати - сорока. Это уже двести тысяч марок. Это - деньги. Мы согласны с заключением федерального правительства: выкачать воду из шахты "Виттекинд" и, естественно, с "Хильдасглюк" будет стоить не менее двадцати миллионов марок. Кто в наше время уплатит такие деньги без векселя?
- Что значит в данном конкретном случае "вексель"? - спросил я.
- Это значит, что ваши друзья, господин Штайн или кто другой, должны представить документы, из которых с неопровержимой ясностью будет следовать: такого-то и такого-то в такой-то штрек шахты "Внттекинд" опущены такие-то и такие-то ящики с такой-то нумерацией или же без нумерации вообще, прибыли оттуда-то, сопровождаемы тем-то или теми-то; эти ящики до взрыва изъяты не были. Тогда, ясно, мы будем готовы на продолжение делового диалога, господин Семенов.
2
Лицо Штайна как-то враз осунулось; глаза - даже за толстыми стеклами очков - сделались совсем детскими, беззащитными.
- Это ужасно, - сказал он. - Я очень боялся услышать такой ответ, я так боялся этого... Удар нанесен "под ложечку", ибо эвакуацией и хранением такого рода "объекта", как Янтарная комната, занимались особые зондеркоманды. А их деятельность носила столь секретный характер, что даже в архивах толком не просматривается: нужен, видимо, какой-то особый код. А сколько такого рода кодов унес с собою в могилу Арно Шикеданц?! А сколько таких шикеданцев нам не известно до сих пор?! Но меня не оставляет идея, о которой я вам уже говорил: при нашей педантичности даже специальные зондеркоманды СС особого назначения обязаны были ставить в известность бургомистров о предстоящей транспортировке. А как же иначе?! Если не поставить в известность, то местная полиция может начать шум, не зная, что вопрос заранее согласован... Словом, пока вы путешествовали в Нижней Саксонии, я слетал в Западный Берлин и - с помощью графини Дёнхоф - получил возможность поработать в ряде тамошних архивов. Меня интересовало все, что только можно было найти о профессоре докторе Роде. И снова меня мучает вопрос: как, при каких обстоятельствах он умер и отчего накануне того именно дня, когда высказал согласие рассказать все, что знал, о Янтарной комнате? Умер? Или был отравлен? Кем? Проводилось ли вскрытие? Где заключение? Если я нашел все документы о Роде в Западном Берлине и они обрываются на 1944 годе, значит, архивы сорок пятого года могут храниться в Калининграде? Значит, там может быть фонд отделов культуры и транспорта Кенигсбергского бургомистрата? А именно в этом фонде надо искать с а н к ц и ю бургомистра на э в а к у а ц и ю Янтарной комнаты. И с этим может быть связано имя профессора Роде. Я готов, если мне предоставят такую возможность, поработать в Калининграде, я помогал отцу в архивах, у меня навык, а ведь в нашу эпоху отработанный н а в ы к работы - один из главных компонентов успеха.
Он замолчал, закурил, жадно затянулся. Лицо его было пепельным, глаза по-прежнему беззащитными, виноватыми, словно бы это его вина была в том, что доктор Йонсон поставил свои условия: в общем-то, увы, справедливые.
- Самое главное, - сказан я, - продолжать драку.
- Да, - кивнул он. - Это важно. Только...
- Что?
- А...Ладно...
Пришла фрау Штайн, принесла кофе, открыла бутылку "Столичной":
- Надо выпить за то, чтобы не было хуже! Все остальное приложится! Он вам еще не рассказал о своих находках? Не вешай нос на квинту, Георг! Нельзя! Ну-ка принеси новые документы!
Штайн вышел в свое святая святых - в комнату, где хранятся десятки тысяч микрофильмов из нацистских архивов, - вернулся через пять минут.
- Перед тем как я передам вам эти данные, послушайте, что мне сказали неофициально... В американском архиве в Александрии хранятся и поныне двенадцать тысяч уникальных картин, принадлежавших ранее НСДАП.
- Что за художники? Из каких музеев?
- Скажи, скажи о главном! - прогрохотала фрау Штайн. - Это же поразительно!
Какой-то проблеск улыбки лег налицо Штайна.
- Как вы понимаете, подробно я пока ничего не знаю, но я выследил по номерам, что именно в этом форте Александрия в США, в их главном архиве, хранилась чудотворная икона "Тихвинская божья матерь". А до этого она была в замке Кольмберг. И сделал ее опись тот же Адальберт Форедж. А ныне икона хранится в личной опочивальне покойного кардинала США Спэлмана. Я отправил письмо папе в Ватикан, будем ждать ответа. Это я снова к цепи "Кольмберг Унбехавен", то есть, соотнося с днем сегодняшним, "ценности Гитлера и Розенберга - форт Александрия".
Он положил передо мною документы:
- Поглядите. Это то, что мне удалось получить на Унбехавена.
Тот ли это Унбехавен, другой ли, брат ли, сват - не мне сейчас судить.
Я пробежал документы: Унбехавен, родился в Кольмберге 20.7.1909 года. СС хауптштурмфюрер. Последнее повышение в должности - 15.1.1945 года. Служил в СД в Праге; жил в отеле "Мэзон" (Masion); там же помещались отдел безопасности и комендатура. Затем был передислоцирован в Моравию в гор. Иглава. №СС - 26234 (один из самых "старых борцов"! - Ю. С); в НСДАП г. Нюрнберга вступил 1 декабря 1930 года. Участвовал в акции "Лидице".
"Акцией" нацисты называли зверский расстрел женщин, стариков и детей в чешском городке Лидице, под Прагой, в отместку за убийство нацистского палача Гейдриха; все дома были снесены с лица земли; жители уничтожены - так "большой идеалист, художник и вождь рейха" был намерен вести "воспитательную работу" с завоёванными.
- Если это тот Унбехавен, он должен быть судим как военный преступник, сказал я. - Его должны немедленно арестовать. Штайн пожал плечами:
- Вы думаете, он знает, что его коллег по этому зверству судили?
- Конечно, если это он.
- Значит, он сделал все, чтобы доказать: "Я не тот Унбехавен, а другой".
- А если все-таки тот?
3
- Если тот, - задумчиво сказал Энтони Тэрри и сделал маленький глоток кофе, - тогда...
Откинувшись на спинку кресла - легонького, плетеного, беззаботно-дачного, - Тэрри принялся сосредоточенно наблюдать, как парижские машины неслись со страшной, сине-дымной скоростью, принимая старт у светофора, словно спринтеры, хотя и дураку было ясно, что следующий светофор вот-вот замигает красным светом, так что можно бы и не торопиться... Все верно, да здравствует индивидуальность и личность, только нигде так не развито темное стадное чувство, как на дорогах западных стран; и еще, пожалуй, в здешних очередях - к лифту ли, автобусу или кассе; не жди пощады, ототрут, затопчут, да здравствует тот, кто силен и быстр, остальные обречены на отталкивание. Вот уж воистину чьими нормами поведения руководствовался Петр Аркадьевич Столыпин, когда заявлял в Думе: "Мы станем писать законы для сильных, но не для слабых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52