Но Франция будет смеяться последней, когда мы похороним вашу Англию! Такие люди, как император, встречаются один на десять тысяч — они рождаются раз в столетие! Все его желания непременно сбудутся — а он желает, чтобы Франция была хозяйкой Европы. При нем мы перекроим карту Европы! — ликующе заявил де Сад.
— А когда он умрет, мы просто вернем все на свои места, — чуть растягивая слова, произнес Уэссекс. Красноречие де Сада его не впечатлило.
Хотя Уэссекс не был до конца уверен в причастности французов к исчезновению «Кристины», эта встреча с французским чернокнижником могла стать источником ценной информации. Де Сад, должно быть, обосновался в Амалиенборге еще до отплытия корабля… не мог ли он как-то подстроить исчезновение «Кристины»? Или он просто знал, кто его подстроил?
Но, как ни странно, де Сад, при всей его очевидной склонности к хвастовству, не клюнул на эту приманку. Он улыбнулся своей змеиной усмешкой, и драгоценные камни в перстнях влажно сверкнули — француз принялся перебирать пальцами.
— О, давайте будем откровенны друг с другом, английский герцог. Маленькая принцесса далеко не так важна, как подлинная цель ваших поисков. Мы знаем, кто вы такой. Вы — из «Белой Башни». Вы — гончие короля Генриха, и вы думаете, Франции не известно, на какую дичь он вас натравил на этот раз? Интересно, она где-то здесь? Или вы явились сюда, просто чтобы отвлечь на себя внимание, пока другие идут по следу?
Уэссекс, хотя француз воистину его потряс, не позволил себе проявить ни малейшего удивления или неудовольствия по поводу того, что де Саду известно, кто он такой. Что он — шпион.
— Дражайший мой маркиз, — непринужденно произнес Уэссекс. — Вам следовало бы знать, что больше всего на свете англичане любят охоту. Что же касается логова той дичи, которую я преследую, — возможно, вы неплохо позабавитесь, пытаясь отыскать его, месье маркиз.
— Что здесь делает де Сад? — безо всякого вступления спросил Уэссекс, едва перешагнув порог библиотеки маленького, непримечательного дома, расположенного в одном из переулков неподалеку от центра города. В резиденции сэра Гэвина не было ни величественности, ни броского внешнего вида посольства или деловой конторы, — она ничем не выделялась среди соседних домов. В отличие от Лондона, который постоянно обновлялся, словно птица Феникс, после серии пожаров, уничтожавших постройки предыдущих поколений, Копенгаген во многом до сих пор оставался средневековым городом с узкими, мрачными улочками. Августейший размах строительной лихорадки, обуявшей королевское семейство, не затронул города в целом: в большинстве районов высились все те же каменные и деревянные дома, что были возведены здесь еще три века назад.
Сэр Гэвин Макларен несколько мгновений молча изучал Уэссекса. Это был высокий, худощавый шотландец, чьи предки во время великого эксперимента Кромвеля сражались за Стюартов. Его добродушная пресвитерианская добродетельность помогла ему обосноваться среди строгой пылкости датского двора, и много лет Макларен выступал как представитель короля Генриха на самом трудном из дипломатических постов — не посла и не официального представителя, а человека, способного решить разнообразные проблемы, большие и маленькие. А исчезновение принцессы было очень большой проблемой.
— Де Сад находится здесь уже три месяца. Он сменил при дворе прошлого посла, что само по себе довольно странно, — сообщил в конце концов сэр Гэвин. — Я не в состоянии определить, что именно он здесь может делать — не считая, конечно, защиты интересов Франции. К несчастью, у меня нет возможности добраться до этой проклятой твари, — добавил сэр Гэвин, пожимая плечами.
Он указал на буфет, где в свете бледного северного солнца поблескивал ряд графинчиков.
— И он не сделал ничего такого — пока что не сделал, — что дало бы возможность объявить его персоной нон грата. Что тоже странно: ведь Фредерик — ревностный пуританин.
— Ну, если уж вы считаете его таковым, значит, он и в самом деле ревностен, — с мрачной усмешкой произнес Уэссекс. Он подошел к буфету и налил себе виски.
— Как, разве вы не слыхали, ваша милость? Даже добродетель может стать пороком, если следовать ей с чрезмерным рвением, — заверил его сэр Гэвин.
— Но почему он здесь? — не унимался Уэссекс. Герцог прислонился к буфету и расстегнул отделанный серебряным шнуром воротник мундира. — Де Сад — сластолюбец, философ-дилетант и чернокнижник. Он может быть полезен в Париже, в качестве шантажиста и сплетника, — но зачем отправлять его сюда и наносить оскорбление Дании?
Сэр Гэвин пожал плечами, не двигаясь с места. Он явно не желал расставаться с удобным креслом.
— Здесь явно нет никого из подручных де Сада. Вы же знаете, древние расы все еще сильны в глуши, а они никогда не принимали никого из пантеона Белого бога, Христа.
— И точно так же невозможно, чтобы черная ложа действовала непосредственно при датском дворе. Но зачем сюда могли послать де Сада, если не ради его специфических талантов? — принялся размышлять вслух Уэссекс.
— А вы не рассматриваете такую вероятность, что он — не единственный колдун, присланный сюда Францией, а только самый заметный? — спросил сэр Гэвин.
— Естественно, рассматриваю. Но работает он в одиночку или в составе группы, мне все равно нужно знать, что его сюда привело, — сказал Уэссекс.
«И что, по его мнению, привело сюда меня».
15 — ВЫЗОВ НА ТУРНИР
НЕСМОТРЯ НА НАВИСШУЮ УГРОЗУ — ведь граф Рипонский в любую минуту мог настичь беглянок, — часы путешествия тянулись удручающе медленно. И Сара, и Мириэль слишком устали, чтобы болтать о пустяках, а обсуждать свои планы на будущее Мириэль не желала, так что женщины проводили время, молча глядя в окно и созерцая местность, по которой проезжали.
Лошадей меняли через каждые два часа, а в полдень путешественницы на часок остановились в придорожной гостинице, чтобы в уюте и безопасности поближе познакомиться с содержимым плетеной корзины. Гостиница, которую выбрал сопровождающий герцогини, оказалась достаточно чистой и уютной, так что Сара даже слегка пожалела, что они возились и брали провизию из дома. Дамам предоставили отдельную гостиную, а жена хозяина поделилась с ними запасами крепкого сидра и кофе и выделила комнату наверху, так что они смогли немного освежиться после тягот своего опрометчивого путешествия.
Но эта мирная интерлюдия закончилась чересчур быстро, и вскоре они снова пустились в путь.
— Раньше или позже, но вам все равно придется рассказать мне, куда вы направляетесь, — рассудительно заметила Сара. — Если, конечно, вы не хотите, чтобы кучер завез нас прямо в море.
Спутница Сары приглушенно захихикала:
— О, нет, Сара. Просто… я так долго все это планировала, и это мой единственный шанс…
«И потому тебе трудно довериться кому бы то ни было — ведь каждый встречный может оказаться врагом», — сочувственно подумала Сара.
Когда они снова остановились, чтобы сменить лошадей, Мириэль наконец-то рассказала Саре, куда они направляются, — не в сам Дувр, а в маленькую рыбацкую деревушку в нескольких милях от него. К тому времени, как они добрались до Тейлто (теперь они ехали медленно, чтобы не утомлять лошадей — ведь здесь, на проселочной дороге, сменить их было бы трудно), солнце уже село, и с моря начал наползать туман. От фонарей, закрепленных по бокам кареты, — их зажгли во время последней остановки, — исходило приглушенное мягкое сияние.
В маленькой, отрезанной от мира деревушке Тейлто, спрятавшейся в изгибе побережья, казалось, ничего не менялось на протяжении веков. Здесь имелись церковь и постоялый двор — в противоположных концах короткой главной улицы. Карета Сары проехала мимо церкви и остановилась у постоялого двора.
Сара отворила дверь кареты и выглянула наружу, радуясь, что они хоть где-то могут остановиться. Воздух был наполнен солоноватым запахом моря, и Саре отчаянно захотелось выйти, невзирая на моросящий дождик, мелкий, но настойчивый.
Слуга принес подставочку, поставил ее у дверцы, и Сара смогла наконец выйти. За ней последовала Мириэль, растрепанная после целого дня дороги, но все равно сияющая — словно слегка примятая роза.
— Симон, сходи посмотри, есть ли у них отдельная гостиная, — приказала Сара. — Джон, отгони карету за конюшню и распряги лошадей. Они должны быть свежими, — на случай, если нам вдруг понадобится выехать ночью.
Сара не была уверена, стоит ли им заказывать комнаты на ночь, — очень уж маленьким был этот постоялый двор. В любом случае с размещением можно подождать, пока они не придут в себя после дороги.
— Ну что ж, Мириэль, — произнесла Сара, обращаясь к своей спутнице, когда карета отъехала, — мы добрались туда, куда вы хотели, целыми и невредимыми. Что будем делать дальше?
Мириэль слегка пожала плечами. В свете фонарей на лице девушки отчетливо проступили линии, проложенные усталостью. Сара взяла Мириэль за руку, и дамы, сопровождаемые Нойли, двинулись к двери постоялого двора, — но тут им навстречу вышел их же слуга.
— Прошу прощения, ваша милость, но хозяин говорит, что отдельная гостиная уже заказана — для леди Мириэль, ваша милость.
«Кто мог знать, что мы приедем сюда?»
Сара взглянула на Мириэль. Лицо девушки мгновенно осунулось, и на нем проступил испуг. Значит, заказ сделала не она.
Сару охватило предчувствие опасности, и внезапно ей захотелось иметь при себе оружие. Она просто-таки чувствовала в руках тяжесть ружья — и ни капли не сомневалась, что сумеет выстрелить из него, а при необходимости и убить. Последние следы чар, наложенных дамой Алекто и вдовствующей герцогиней Уэссекской после того, как они перенесли Сару в эту чужую Англию, развеялись, и Сара наконец-то осознала, кто она такая.
«Я — мисс Сара Канингхэм из Соединенных Штатов Америки, и этот мир — не мой…»
Но и потрясение, вызванное этим осознанием, и все всплывшие вопросы могли подождать. Сейчас нужно справиться с возникшей опасностью. Все ее инстинкты воина обострились, и Сара поняла: они идут прямиком в ловушку. Она снова схватила Мириэль за руку. Нужно поскорее вернуться в карету и уехать отсюда. Это единственный выход.
— Симон… — начала было она, но слуга уже отступил в сторону, освобождая путь идущему следом человеку.
— Все в порядке, леди Мириэль. Для вас и вашей маленькой подруги уже приготовлена гостиная. Уже поздно, и на улице мокро. Может, вы все-таки зайдете в дом? Особенно если учтете, что в кармане у меня пистолет и я пущу его в ход не задумываясь.
Говоривший стоял спиной к дверному проему, и женщины не могли разглядеть его лица, но голос этот нельзя было не узнать.
Это был Джеффри Хайклер.
Последние десять дней были интересными — для человека, способного счесть интересным состояние полнейшей, непроходимой скуки, а Уэссекс, увы, уже много лет назад вынужден был признать, что он — именно такой человек. Любое абсолютное состояние было явлением не только редким, но и странным, а все странное входило в сферу интересов герцога Уэссекского.
Даже лихорадочные поиски принцессы Стефании — ее исчезновение вскоре стало достоянием гласности, — проводящиеся на море, не могли внести в это состояние элемент напряженного ожидания, поскольку на самом деле никто не верил, что принцессу или «Кристину» удастся обнаружить после столь значительного промежутка времени. Море не возвращает погибших, и несчастье, произошедшее на море, в отличие от происшествия, случившегося на суше, не оставляет после себя следов. А если бы принцессу выбросило на берег где-нибудь на побережье Британских островов, Дании или ее скандинавских соседей, Уэссекс узнал бы об этом… следовательно, оставалось лишь одно побережье, к которому мог пристать корабль принцессы, — Франция.
Поначалу Уэссекс сбросил эту страну со счетов — июль был спокойным и безопасным для навигации, так что пропавший корабль просто не могло унести настолько далеко. Капитан и команда «Кристины» были людьми преданными и заслуживающими доверия, так что мятеж тоже можно было исключить. Если бы в пропаже были замешаны пираты, известия об этом непременно всплыли бы, не из одного источника, так из другого. Не было ни одной причины, способной заставить «Кристину» настолько отклониться от курса.
Ни одной естественной причины…
Но времена царили смутные, и хотя Уэссекс не очень-то верил в искусство магии, он не мог не принимать его во внимание. На острове, что когда-то звался Логрией, Древний народ создавал проходы, ведущие в Иномирье, соединяя между собою совершенно несходные времена и места, — так что ничего невозможного в этом, в принципе, не было. Так не мог ли кто-то использовать то же самое колдовство, которым пользовались христианские волшебники, вызывая демонов из их среды обитания, чтобы уничтожить пространство и время и заставить плывущий корабль исчезнуть из прибрежных вод Шотландии и возникнуть вновь уже у побережья Франции?
Предположим, что мог. Тогда внезапное появление де Сада при датском дворе становится куда легче объяснить — как попытку любыми способами, честными и бесчестными, склонить принца-регента на сторону Франции. Более того, кто-то воспользовался своим искусством и наложил заклинание на «Королеву Кристину», чтобы принцесса оказалась во Франции — в качестве заложницы. Дабы гарантировать, что принц Фредерик не отклонится от нового, профранцузского курса.
Уэссексу отчаянно хотелось, чтобы Костюшко находился сейчас здесь, а не бездельничал в Англии. Польский гусар был мастером на все руки и не раз уже спасал и шкуру Уэссекса, и свою собственную, используя обрывки тайных познаний, которых успел нахвататься за время своего бродяжничества. Возможно, Костюшко смог бы сказать герцогу, действительно ли де Сад обладает теми способностями, которые Уэссекс ему приписывал, — а так на нынешний момент головоломная теория Уэссекса была столь же солидной, как и любое предположение, сделанное наугад, с отчаяния.
Конечно, имелся еще тот обнадеживающий факт, что кто-то пытался убить Уэссекса — не далее как вчера.
Стояло раннее утро, и Уэссекс возвращался в дом Макларена. Утомительный день, посвященный официальному выражению заботы Англии о перспективном союзнике, сменился чуть более интересным вечерним приемом у барона Андерсена, на котором Уэссекс тщательно просеивал слухи, намеки и иносказания. Потом Уэссекс отправился домой — в одиночку; в небе висела полная луна, и улицы датской столицы казались совершенно безопасными. Герцог прихватил с собой фонарь, чтобы пройти по самым темным улицам, самым сердечным образом распрощался с хозяином дома и ушел.
А кто-то пошел за ним следом.
Даже после стольких опустошенных бутылок, — а надо заметить, что общество на этом приеме собралось исключительно мужское, — герцог почти мгновенно обнаружил слежку. Два человека; оба либо слишком нетерпеливые, либо не слишком умелые. За каких-нибудь десять шагов Уэссекс прикинул в уме план дальнейших действий и принялся изображать заплетающуюся походку, притворяясь куда более пьяным, чем был на самом деле.
Через квартал узкая улица вывела его на маленькую площадь, в центре которой красовался фонтанчик. Уэссекс остановился, плеснул холодной водой в лицо и пошел дальше… оставив у фонтана фонарь.
Как он и надеялся, от такого приглашения неизвестные не смогли отказаться. Герцог едва успел добраться до улицы, уходящей от площади, как они перешли в наступление.
— Чем могу быть полезен, господа? — поинтересовался Уэссекс, одним отработанным движением извлекая саблю и разворачиваясь лицом к нападающим. Слава богу, что все это стряслось, когда на нем мундир: сабля была под рукой, и не пришлось доставать ничего из более надежно припрятанного оружия.
Бандитов оказалось двое — и ни один из них, судя по внешности, не являлся датчанином. Один из них, повыше, смахивал на ирландца; он был вооружен крепкой дубинкой и, похоже, рвался пустить ее в ход. Его темноволосый напарник был пониже; у этого за поясом торчал пистолет, а в руках сверкал отточенный кинжал.
Уэссекс узнал его. Это был Шарль Корде — Гамбит — убийца, служащий Талейрану.
— Allons! — прикрикнул Гамбит на своего напарника. Ирландец начал продвигаться вперед, помахивая дубинкой, словно примерялся, как половчее нанести удар. Уэссекс благоразумно отступил. Его сабля была из лучшей шеффилдской стали, но дубинка противника могла бы переломить ее одним ударом.
— Это, конечно, ужасно, но нам нужна жизнь вашей светлости, а потому вы лучше и не дергайтесь — так вам скажет О'Брайен.
— А я тебе вот что скажу, О'Брайен, — непринужденно отозвался Уэссекс. — Брось этот сук и скажи, кто тебя послал, а я обещаю, что ты отделаешься хорошей трепкой.
Шон О'Брайен встряхнул огненно-рыжей гривой и разразился хохотом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42