Но не слышно стонов и жалоб, хотя Алекс
знает: нет обезболивающих средств, и операции здесь делают без наркоза.
— Алиссандро, уважаемый мой командир!—Подкатился к Алексу Макгрейв.- Здравствуйте! Я не могу работать в такой обстановке. Ваши солдаты воюют и здесь. Они сбросили с нар японского офицера. Никто не хочет, быть его соседом, и я вынужден поместить раненого в своей комнатке. И еще одно: мне придется закрыть госпиталь. Кончаются бинты, вата, йод, спирт, нет лекарств. Нужен хинин. Скоро начнутся дожди, опять половина солдат свалится от малярии. Почему вы больше заботитесь о том, чтобы убивать японцев, а не о том, чтобы возвращать к жизни раненых и больных?
— В последнем я полагаюсь на вас, мой бесценный док,-невесело пошутил Алекс.— Больше используйте местных знахарей, лекарей. У них есть чудодейственные средства - на себе испытал.
- Слушайте, командир, дайте мне полсотни ваших молодцов. Уж я добуду лекарства, будьте уверены!
— Не сомневаюсь. Но пока в этом нет нужды. Стив разбирает вчерашние трофеи, что-нибудь найдет и для вас. И еще по секрету: Гаро и Жакунда гуляют по японским тылам. Я поручил им позаботиться о вас. А они, вы знаете, ребята
исполнительные.
— Благодарю вас, Алиссандро! Беру свои слова обратно,—весь разулыбался доктор, прижимая руки к груди.
В дальнем углу госпиталя Алекс увидел хрупкую фигурку Джекки. Она сидела в изголовье пожилого андами. Темно-коричневый воин слушал ее и улыбался, показывая изъеденные бетелем зубы. Алекс удивился: у этого андами, вечно угрюмого, плохо срасталась перебитая нога, он уже разуверился в Макгрейве и не подпускал его к себе, Алекс впервые увидел его улыбающимся. «Джекки умеет делать людей счастливыми,— подумал он.— Это великий дар».
— Она хорошая помощница,— сказал Макгрейв, перехватив его взгляд.— Помогает усмирять самых неукротимых и раздражительных.
Навстречу им шагнул худой, как палка, Питерс. Вместо правой руки — обмотанная тряпкой культя. На испитом лице недобро поблескивают запавшие глаза. Алекс хорошо помнил, как совсем недавно ему простой ножовкой отпиливали раздробленную кисть, и весь лагерь цепенел от звериного воя.
— Как дела?—Алекс дружески пожал безвольную левую руку Питерса.
— Уберите джапа!— скрипнул тот зубами.— Мы не ручаемся за себя...
— Хорошо, дружище. Доктор, переведите Сатэ в пещеру! Как здоровье, как настроение, Пит?
— Э-э, что спрашивать! Гнием, пропадаем. Куда я с такой кочерыжкой?— поднял он свою култышку.
— Кончится война, и я заберу тебя в клинику. Такой протез сделаем, что...
— Бросьте, док! Не притворяйтесь! Вряд ли кто выберется из этой вонючей трясины.
— С таким настроением, конечно, пропадешь здесь,—возмутился Макгрейв.
— С подобным настроением нигде не проживешь,—поддержал доктора Алекс, кладя руку на плечо австралийца.— Мы с тобой хорошо воевали, хорошо и жить будем. Встряхнись, Пит! Ты солдат, и будь им всегда. Потому что солдат это тот, кто никогда не теряет присутствия духа.
— Какой я теперь солдат? Нет, уж я больше не вояка. Все мы здесь, сколько нас есть,— он кивнул головой на нары, где внимательно прислушивались к ним люди, и женам-то больше не нужны.
Алекс внимательно посмотрел на него.
— Хватит хандрить, ребята! Мы не дадим вам пропасть. В нашей близкой победе есть ваша доля,— Алекс уже обращался теперь ко всему госпиталю.—И вы вернетесь домой, товарищи. Вернетесь с чистой совестью и будете приняты, как герои. Вы же солдаты — орлиное племя!
— Спасибо, Ал,— слабая улыбка раздвинула тонкие губы Питерса.— Хоть это и слабое утешение. Заходи почаще с добрым словом..
— Поправляйтесь скорее! До свидания, братья!
- Это затея Пита выбросить офицера...- говорил Макгрейв, провожая Алекса.— Не приди я вовремя, забили бы его насмерть. Сколько в них ненависти, боже мой!
Подполковник Сатэ спал, а, может быть, только делал вид, что спит. Нос его заострился, под глазами - синева.
Алекс вопросительно посмотрел на доктора.
— Пуля застряла у него в мягкой части бедра,— шепотом пояснил Макгрейв.— Щипцами мне удалось выковырнуть ее. Он мог умереть от потери крови, когда его избили. Пришлось влить ему часть своей — у меня универсальная, первая
группа.
— Доктор, ваше милосердие переходит всякие границы. Не надолго вас хватит, если даже врагам будете отдавать свою кровь.
— Это мой долг. Для меня он прежде всего больной, которому я обязан помочь. Ваше дело убивать, мое-возвращать к жизни.
Алекс нахмурился. — Мы убиваем, чтобы защитить свою жизнь. Разве это не справедливо?
— Выходит, как в хирургии: удаляется неизлечимая таксирующая часть, чтобы дать жить всему организму. Что ж, в этом есть резон.
— Точнее, джапы— это инородное тело, вторгшееся в организм чужого парода, это разбойники, ворвавшиеся в чужой дом. И поступать с ними нужно соответственно. А офицера, дорогой доктор, все же уберите от греха подальше. До свидания!
— Его пока трогать опасно — очень слаб. Пусть полежит у меня денька два-три. Благодарствую, что навестили нас.
Прощайте! Алекс возвращался обратно. Узкая тропинка петляла между обкатанными камнями. От реки веяло прохладой.Билловцы разместились в двух палатках и под навесами. Из закоптелого черного котла выбивался дразнящий запах вареного мяса, напоминал, что пора завтракать. У костра уже беспокойно галдели мужчины:
— Довольно зевать! Снимай баланду!
— Эй, разуй носище! Не чуешь! Горит каша.
— Раззява, проворонишь!
Кашевар, нескладный долговязый парень, суетился. Он подцепил котел крюком и поставил на землю. Длинный нос его шевелился, а глазки умильно жмурились, совсем как у кота. Он оглядел всех.
— Ну, чего раскричались? Подставляй чеплащки! Билл уселся в сторонке с Даниэлем и Томом, прозванным «Молчуном», нага дали ему кличку «Кабан». Налил в чашки ром из фляги. Первым опрокинул содержимое в рот. Пригласил Алекса.
— Прошу, кинг!
Он протянул ему сделанную из бамбука ложку, ставя прямо на землю котелок, наполненный клейкой рисовой кашицей с крупными кусками мяса. Еда вкусно попахивала дымом и посуда быстро пустела.
Посуду и некоторые необходимые в обиходе предметы они сделали для себя сами; вилки, ножи, иглы, ножницы — из бамбука, миски и чашки—из кокосовых орехов и бамбука, маты— из пальмовых листьев и бамбуковой щепы.
- Ну, как тебе нравятся жареные ящерицы?- с ухмылкой спросил Билл, облизываясь.
— Но сегодня ящериц нет в меню!—воскликнул с обидой кашевар.
— Заткнись, поварешка! Тебя не спрашивают, грубо оборвал его Билл.— Значит, сегодня повезло, выпал денек без ящериц. Ну, а эта еда, кинг, нравится вашему царскому брюху? А?
Алекс улыбнулся.
- Даже очень вкусно. Большое спасибо повару! Давно не едал так сытно.
Повар расцвел. Он стал хватать за локти соседей, жестикулировать, пытаясь обратить их внимание на подобную оценку своих заслуг.
— Ты шутишь или издеваешься,—нахмурился Билл.-Ведь все несоленое. Уже неделю сидим без соли.
— Тогда делайте так,— Алекс взял из котелка кусок мяса и посыпал его серым пеплом.
Билл передернулся.
- И не противно? Ты, кинг, опустился до дикаря.
- Причем здесь дикари? Нужно просто приспособиться к джунглям, чтобы выжить в них.
Алекс уже привык довольствоваться тем, что давали джун-гли. Познал на вкус лесное рагу—рубленые корешки с улитками, салат понага—пальмовые цветочные отростки с перцем-чили, лесное пирожное — жирные древесные гусеницы, запеченные в рисовой муке, испробовал жареных змей, ящериц, кузнечиков. Сейчас по его приказу отряд делал запасы копченого вяленого мяса, риса и других продуктов на долгие
дни монсуна — сезона дождей. Поэтому лучшая дичь шла в неприкосновенный запас, что вызывало недовольство его «бледнолицых братьев» и, в частности, Билла.
К тому же кончилась соль. Раньше этим дефицитным продуктом в Нагаленде торговали тибетские и китайские купцы. Нацепив на коромысло двухпудовые соляные брусы, они ходили по деревням и отпиливали покупателю требуемый кусок в обмен на звериные шкуры или драгоценные камни. С па-шествием японцев торговцы солью исчезли. Пришлось довольствоваться древним заменителем соли - пеплом.
— Забываешь нас, командир,— заговорил взлохмаченный новозеландец Баддй, смачно обсасывая ложку.— Редко подкидываешь такие кусочки. Тебе бы с нами жить.
- С вами страшно,— засмеялся Алекс—? Не похожи вы на рыцарей цивилизации. Как лешие — оборвались, закоптились, заросли щетиной.
- А чего нам прихорашиваться? Мы не па Бродвее,—присоединился к разговору американец Бен.
- Пришли нам парочку девочек для начала, посмотришь, какими красавчиками мы станем,—добавил долговязый Дик, прозванный воинами «Длинноногий шакал».
— С такой жратвы гладким не будешь,— проворчал Билл.
- Тебе-то, Рыжий, грех жаловаться. На курочках да яйцах сидишь,— сказал жилистый узловатый Нэд.
— А ты помолчи, Нэд! Не твоего ума дело.
— Зато у тебя слишком много ума. Думаешь, раз командир, так самый умный. Завел себе ферму и пользуешься нашей простотой. А мы, дураки, плати тебе втридорога за костлявых цыпок и яйца-горошины.
- Ты тоже можешь завести ферму. Кто мешает? Продавай кур и яички. Будут и деньги и жратва.
— Я солдат, а не торгаш. Не собираюсь промышлять золото и у джапа. Это гнусно.
— А ты что, шпионишь, сволочь?
- Просто случайно увидел, как ты обшаривал трупы и выламывал золотые зубы. Ты мародер,— и Нэд шагнул Биллу навстречу.-Ты вор. Ты наживаешься на нашей крови, негодяй!
Билл съежился, затравленно озираясь вокруг. Сбоку, подпирая его плечом, вырос такой же массивный, как он сам,Том Молчун или «Кабан»,—командирский собутыльник и фермер:
— Дай-ка я заткну ему хайло, Билл!
— Постой, Том! Я сам вырву этот поганый лживый язык.
— Стойте! — вмешался Алекс.— Прекратите балаган! А тебе, Билл, нельзя командовать людьми, если ты стал торгашом и мародером.
— Не пугай, босс! Ха! Это они захотели меня в командиры, я не напрашивался.
— Чем не угодили, ваше высокотуземное предводительство? — выкатился перед Алексом круглый коротышка, сверкая белым натянутым, как барабан, животом из-под распахнутого мундира.—Аль не по ндраву вашим черно-бурэ-навоз-ным кретинам? Ась?!
— По пузу ты генерал, а разумом — жаба,— Алекс шлепнул ладонью по животу кривляющегося шута, и тот от неожиданности хлопнулся на толстый зад, широко разинув рот.
— Ха-ха-ха!— захохотали кругом.— Вот так кадонги! Это по-нашему. Молодчина!
— Чего ржете, дурачье? - выскочил вперед рослый новозеландец.— Он же издевается над нами! Ребята, ради чего мы торчим в этой проклятой дыре, жрем всякое дерьмо, рискуем своими шкурами? Чего мы уцепились за этого парня, словно вылупившиеся цыплята за наседку? Надо подаваться к своим, в Индию!
— В Индию! В Индию!— загалдели все хором.
— Баста, ребята!—гаркнул молчавший до сих пор Даниэль.— Что вы раскричались, как базарные торговки? Думаете, вам дадут отсидеться за бабьей юбкой там, в Индии? Как бы не так! Зачислят в часть и погонят в джунгли опять. Я бы советовал дождаться Рэджи. Он наверняка привезет нам что-нибудь интересное.
Алекс оглядел их всех, горланящих, размахивающих руками.
— Вы знаете, как попали сюда и ради чего сражаетесь здесь,— жестко заговорил он.— Я никого не держу. Кто хочет, может уматывать хоть сегодня. Оставшимся буду рад. Мы и здесь принесем пользу. Нага правильно говорят: ударом ноги исподтишка можно и слона убить. Наши партизанские рейды уже причиняют джапам не мало неприятностей. Но дисциплина — прежде всего: командир подчиняется при-
казу, солдат — команде. Довольно бузить, ребята! Всем нам трудно. Я распоряжусь, чтобы с каждой охоты выделяли вам свежего мяса для котла. А соль Гаро обещал достать.
— О-о! Гаро — парень что надо! Раз обещал, у дьявола из пасти вырвет,— заулыбались вокруг. Лица разгладились, подобрели.
Алекс попрощался и зашагал обратно. Конечно, и он виноват, что так получается с Биллом. А Билла завтра нужно сменить. Мародерствовал! Какой подлец! И ферму надо прикрыть, раз она торгашей разводит. Такие фермы, пожалуй, следует создать в деревнях и на базе для всего отряда.
У нага такого еще не случалось. Местные воины, оказывается, выше тех, кто презрительно называет их «черномазыми». Взять хотя бы бирманцев из отделения Маунг Джи. Храбрые, исполнительные бойцы. А ведь буддизм, которому они поклоняются, не поощряет храбрость, дисциплину и подчинение — основу успешной борьбы. Закон Будды выступает против войны, войны любой, и из этого закона нет исключений. Поэтому каждый бирманец-буддист, который сражается против японцев, считается грешником. За доблестную смерть в бою ему не обещано награды в будущей жизни. Буддизм не дает права нападать и не помогает верующему защищаться. Бирманцы не сражались за веру, по они знают разницу между добром и злом. Только любовь к свободе толкнула их на эту борьбу. Алекс особенно гордился воинами нага — главной силой и основой своего отряда. Киенга научила их дисциплине и воинскому мастерству. Достаточно было одного взгляда или движения пальца, как они бросались выполнять приказ. Нага— непревзойденные мастера партизанской войны. Они знают каждый дюйм своей родной земли, а жизнь в джунглях научила их без страха глядеть в глаза опасности.
Но и за ними нужно внимательно наблюдать, чтобы хорошо знать все их печали и заботы. На то он и командир, чтобы видеть насквозь каждого своего солдата.Алекс побывал в сильно разросшемся хозяйстве Стива. У него была даже взрывчатка, и Алекс уже подумывал о дальнем рейде на железную дорогу. Прошел в роту Нгамбы, отдыхавшую после очередной операции. Воины чистили и смазывали оружие, закаливали на огне концы копий и стрел, штопали и стирали гимнастерки, брюки, чинили обувь, набивали патронами пулеметные магазины.
Потом вместе с Нгамбой Алекс принял беженцев. Это были шесть андами. Дозорные перехватили их поблизости и доставили в лагерь с черной повязкой на глазах. Андами, отдохнув после трудной дороги, рассказывали, как обошлись сними японцы, Жители деревни приютили небольшую группу джапони, выдававших себя за освободителей всех нага. Скоро в деревню пришли еще солдаты. Их становилось все больше, еды не хватало. Они стали брать рис, дичь, бананы, хватать женщин. Убили двух юношей, вступившихся за своих возлюбленных. Андами жаловались начальнику, но все оставалось по-прежнему. И вот терпение лопнуло, жители покинули селение. Джапони пытались помешать им. Тогда андами пошли на них с дахами и копьями, многие погибли.
Подобные истории стали повторяться все чаще. Японцы, очевидно, считали, что джунгли покорены, пора сбросить маску. Обнажался хищный оскал зверя. Казалось, не только людям, но и горам становится невмоготу. Горы не играли прежними красками. Они помрачнели, насупились, кутаясь в рваные темно-бурые плащи из тумана и дыма.
Мужественная борьба гарондов с захватчиками эхом перекатывалась по Нагаленду. Отчаянные налеты смельчаков, не побоявшихся бросить вызов японцам, прошедшим почти всю Азию, вызывали общее восхищение.
О самом Алексе распространялись легенды. Верили, что он может заговорить пули японцев и превращать их в капли воды, что победить его нельзя, ибо он сын неба и бессмертен; что он излучает невидимый свет, делающий людей счастливыми; что он. обладает магической силой излечивать все болезни прикосновением руки или одежды.
Когда эти слухи доходили до Громова, он не мог сдержать улыбки. «Смотри-ка, чуть не в пророки попал! Это я, Александр Громов, воинствующий безбожник! Ничего, Саша, терпи,— успокаивал он сам себя,— нужно так, нужно, понимаешь?— И сам отвечал:— Конечно, понимаю, знаю, что нужно, потому и терплю... А легко разве?»
Вечером из рейда возвратились Гаро и Жакунда. Они коротко доложили о своих успехах: сто пятьдесят уничтоженных солдат, десять взорванных мостов и складов, богатые трофеи, в том числе медикаменты и соль. Самое главное приберегли напоследок: с ними прибыли посланцы от долинных племен андами, земи, агоре.
Послы приступили прямо к делу. Они уполномочены выяснить возможность объединения племен для совместной борьбы против общего врага и просить Алиссандербонга возглавить этот союз. Гаронды должны стать ядром восставших
нага.От имени племени и кадонги выступила вождь Гаудили. — Сиеми готовы объединиться, готовы дать своих гарондов для освобождения всех нага,— сказала она.Встречу вождей племен для утверждения соглашения наметили через десять дней в деревне Хванде.
Только перед рассветом послы покинули лагерь. Алеке был так взволнован, что не мог больше уснуть. Присев на пороге пещеры, задумался. События развиваются, как он и предполагал. Все нага объединяются для борьбы с общим врагом. Зреет восстание. Он, Алекс, ждал этого.
Громов вспомнил, как еще мальчишкой приглядывался к простой плетеной корзине, которую отец повсюду возил с собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
знает: нет обезболивающих средств, и операции здесь делают без наркоза.
— Алиссандро, уважаемый мой командир!—Подкатился к Алексу Макгрейв.- Здравствуйте! Я не могу работать в такой обстановке. Ваши солдаты воюют и здесь. Они сбросили с нар японского офицера. Никто не хочет, быть его соседом, и я вынужден поместить раненого в своей комнатке. И еще одно: мне придется закрыть госпиталь. Кончаются бинты, вата, йод, спирт, нет лекарств. Нужен хинин. Скоро начнутся дожди, опять половина солдат свалится от малярии. Почему вы больше заботитесь о том, чтобы убивать японцев, а не о том, чтобы возвращать к жизни раненых и больных?
— В последнем я полагаюсь на вас, мой бесценный док,-невесело пошутил Алекс.— Больше используйте местных знахарей, лекарей. У них есть чудодейственные средства - на себе испытал.
- Слушайте, командир, дайте мне полсотни ваших молодцов. Уж я добуду лекарства, будьте уверены!
— Не сомневаюсь. Но пока в этом нет нужды. Стив разбирает вчерашние трофеи, что-нибудь найдет и для вас. И еще по секрету: Гаро и Жакунда гуляют по японским тылам. Я поручил им позаботиться о вас. А они, вы знаете, ребята
исполнительные.
— Благодарю вас, Алиссандро! Беру свои слова обратно,—весь разулыбался доктор, прижимая руки к груди.
В дальнем углу госпиталя Алекс увидел хрупкую фигурку Джекки. Она сидела в изголовье пожилого андами. Темно-коричневый воин слушал ее и улыбался, показывая изъеденные бетелем зубы. Алекс удивился: у этого андами, вечно угрюмого, плохо срасталась перебитая нога, он уже разуверился в Макгрейве и не подпускал его к себе, Алекс впервые увидел его улыбающимся. «Джекки умеет делать людей счастливыми,— подумал он.— Это великий дар».
— Она хорошая помощница,— сказал Макгрейв, перехватив его взгляд.— Помогает усмирять самых неукротимых и раздражительных.
Навстречу им шагнул худой, как палка, Питерс. Вместо правой руки — обмотанная тряпкой культя. На испитом лице недобро поблескивают запавшие глаза. Алекс хорошо помнил, как совсем недавно ему простой ножовкой отпиливали раздробленную кисть, и весь лагерь цепенел от звериного воя.
— Как дела?—Алекс дружески пожал безвольную левую руку Питерса.
— Уберите джапа!— скрипнул тот зубами.— Мы не ручаемся за себя...
— Хорошо, дружище. Доктор, переведите Сатэ в пещеру! Как здоровье, как настроение, Пит?
— Э-э, что спрашивать! Гнием, пропадаем. Куда я с такой кочерыжкой?— поднял он свою култышку.
— Кончится война, и я заберу тебя в клинику. Такой протез сделаем, что...
— Бросьте, док! Не притворяйтесь! Вряд ли кто выберется из этой вонючей трясины.
— С таким настроением, конечно, пропадешь здесь,—возмутился Макгрейв.
— С подобным настроением нигде не проживешь,—поддержал доктора Алекс, кладя руку на плечо австралийца.— Мы с тобой хорошо воевали, хорошо и жить будем. Встряхнись, Пит! Ты солдат, и будь им всегда. Потому что солдат это тот, кто никогда не теряет присутствия духа.
— Какой я теперь солдат? Нет, уж я больше не вояка. Все мы здесь, сколько нас есть,— он кивнул головой на нары, где внимательно прислушивались к ним люди, и женам-то больше не нужны.
Алекс внимательно посмотрел на него.
— Хватит хандрить, ребята! Мы не дадим вам пропасть. В нашей близкой победе есть ваша доля,— Алекс уже обращался теперь ко всему госпиталю.—И вы вернетесь домой, товарищи. Вернетесь с чистой совестью и будете приняты, как герои. Вы же солдаты — орлиное племя!
— Спасибо, Ал,— слабая улыбка раздвинула тонкие губы Питерса.— Хоть это и слабое утешение. Заходи почаще с добрым словом..
— Поправляйтесь скорее! До свидания, братья!
- Это затея Пита выбросить офицера...- говорил Макгрейв, провожая Алекса.— Не приди я вовремя, забили бы его насмерть. Сколько в них ненависти, боже мой!
Подполковник Сатэ спал, а, может быть, только делал вид, что спит. Нос его заострился, под глазами - синева.
Алекс вопросительно посмотрел на доктора.
— Пуля застряла у него в мягкой части бедра,— шепотом пояснил Макгрейв.— Щипцами мне удалось выковырнуть ее. Он мог умереть от потери крови, когда его избили. Пришлось влить ему часть своей — у меня универсальная, первая
группа.
— Доктор, ваше милосердие переходит всякие границы. Не надолго вас хватит, если даже врагам будете отдавать свою кровь.
— Это мой долг. Для меня он прежде всего больной, которому я обязан помочь. Ваше дело убивать, мое-возвращать к жизни.
Алекс нахмурился. — Мы убиваем, чтобы защитить свою жизнь. Разве это не справедливо?
— Выходит, как в хирургии: удаляется неизлечимая таксирующая часть, чтобы дать жить всему организму. Что ж, в этом есть резон.
— Точнее, джапы— это инородное тело, вторгшееся в организм чужого парода, это разбойники, ворвавшиеся в чужой дом. И поступать с ними нужно соответственно. А офицера, дорогой доктор, все же уберите от греха подальше. До свидания!
— Его пока трогать опасно — очень слаб. Пусть полежит у меня денька два-три. Благодарствую, что навестили нас.
Прощайте! Алекс возвращался обратно. Узкая тропинка петляла между обкатанными камнями. От реки веяло прохладой.Билловцы разместились в двух палатках и под навесами. Из закоптелого черного котла выбивался дразнящий запах вареного мяса, напоминал, что пора завтракать. У костра уже беспокойно галдели мужчины:
— Довольно зевать! Снимай баланду!
— Эй, разуй носище! Не чуешь! Горит каша.
— Раззява, проворонишь!
Кашевар, нескладный долговязый парень, суетился. Он подцепил котел крюком и поставил на землю. Длинный нос его шевелился, а глазки умильно жмурились, совсем как у кота. Он оглядел всех.
— Ну, чего раскричались? Подставляй чеплащки! Билл уселся в сторонке с Даниэлем и Томом, прозванным «Молчуном», нага дали ему кличку «Кабан». Налил в чашки ром из фляги. Первым опрокинул содержимое в рот. Пригласил Алекса.
— Прошу, кинг!
Он протянул ему сделанную из бамбука ложку, ставя прямо на землю котелок, наполненный клейкой рисовой кашицей с крупными кусками мяса. Еда вкусно попахивала дымом и посуда быстро пустела.
Посуду и некоторые необходимые в обиходе предметы они сделали для себя сами; вилки, ножи, иглы, ножницы — из бамбука, миски и чашки—из кокосовых орехов и бамбука, маты— из пальмовых листьев и бамбуковой щепы.
- Ну, как тебе нравятся жареные ящерицы?- с ухмылкой спросил Билл, облизываясь.
— Но сегодня ящериц нет в меню!—воскликнул с обидой кашевар.
— Заткнись, поварешка! Тебя не спрашивают, грубо оборвал его Билл.— Значит, сегодня повезло, выпал денек без ящериц. Ну, а эта еда, кинг, нравится вашему царскому брюху? А?
Алекс улыбнулся.
- Даже очень вкусно. Большое спасибо повару! Давно не едал так сытно.
Повар расцвел. Он стал хватать за локти соседей, жестикулировать, пытаясь обратить их внимание на подобную оценку своих заслуг.
— Ты шутишь или издеваешься,—нахмурился Билл.-Ведь все несоленое. Уже неделю сидим без соли.
— Тогда делайте так,— Алекс взял из котелка кусок мяса и посыпал его серым пеплом.
Билл передернулся.
- И не противно? Ты, кинг, опустился до дикаря.
- Причем здесь дикари? Нужно просто приспособиться к джунглям, чтобы выжить в них.
Алекс уже привык довольствоваться тем, что давали джун-гли. Познал на вкус лесное рагу—рубленые корешки с улитками, салат понага—пальмовые цветочные отростки с перцем-чили, лесное пирожное — жирные древесные гусеницы, запеченные в рисовой муке, испробовал жареных змей, ящериц, кузнечиков. Сейчас по его приказу отряд делал запасы копченого вяленого мяса, риса и других продуктов на долгие
дни монсуна — сезона дождей. Поэтому лучшая дичь шла в неприкосновенный запас, что вызывало недовольство его «бледнолицых братьев» и, в частности, Билла.
К тому же кончилась соль. Раньше этим дефицитным продуктом в Нагаленде торговали тибетские и китайские купцы. Нацепив на коромысло двухпудовые соляные брусы, они ходили по деревням и отпиливали покупателю требуемый кусок в обмен на звериные шкуры или драгоценные камни. С па-шествием японцев торговцы солью исчезли. Пришлось довольствоваться древним заменителем соли - пеплом.
— Забываешь нас, командир,— заговорил взлохмаченный новозеландец Баддй, смачно обсасывая ложку.— Редко подкидываешь такие кусочки. Тебе бы с нами жить.
- С вами страшно,— засмеялся Алекс—? Не похожи вы на рыцарей цивилизации. Как лешие — оборвались, закоптились, заросли щетиной.
- А чего нам прихорашиваться? Мы не па Бродвее,—присоединился к разговору американец Бен.
- Пришли нам парочку девочек для начала, посмотришь, какими красавчиками мы станем,—добавил долговязый Дик, прозванный воинами «Длинноногий шакал».
— С такой жратвы гладким не будешь,— проворчал Билл.
- Тебе-то, Рыжий, грех жаловаться. На курочках да яйцах сидишь,— сказал жилистый узловатый Нэд.
— А ты помолчи, Нэд! Не твоего ума дело.
— Зато у тебя слишком много ума. Думаешь, раз командир, так самый умный. Завел себе ферму и пользуешься нашей простотой. А мы, дураки, плати тебе втридорога за костлявых цыпок и яйца-горошины.
- Ты тоже можешь завести ферму. Кто мешает? Продавай кур и яички. Будут и деньги и жратва.
— Я солдат, а не торгаш. Не собираюсь промышлять золото и у джапа. Это гнусно.
— А ты что, шпионишь, сволочь?
- Просто случайно увидел, как ты обшаривал трупы и выламывал золотые зубы. Ты мародер,— и Нэд шагнул Биллу навстречу.-Ты вор. Ты наживаешься на нашей крови, негодяй!
Билл съежился, затравленно озираясь вокруг. Сбоку, подпирая его плечом, вырос такой же массивный, как он сам,Том Молчун или «Кабан»,—командирский собутыльник и фермер:
— Дай-ка я заткну ему хайло, Билл!
— Постой, Том! Я сам вырву этот поганый лживый язык.
— Стойте! — вмешался Алекс.— Прекратите балаган! А тебе, Билл, нельзя командовать людьми, если ты стал торгашом и мародером.
— Не пугай, босс! Ха! Это они захотели меня в командиры, я не напрашивался.
— Чем не угодили, ваше высокотуземное предводительство? — выкатился перед Алексом круглый коротышка, сверкая белым натянутым, как барабан, животом из-под распахнутого мундира.—Аль не по ндраву вашим черно-бурэ-навоз-ным кретинам? Ась?!
— По пузу ты генерал, а разумом — жаба,— Алекс шлепнул ладонью по животу кривляющегося шута, и тот от неожиданности хлопнулся на толстый зад, широко разинув рот.
— Ха-ха-ха!— захохотали кругом.— Вот так кадонги! Это по-нашему. Молодчина!
— Чего ржете, дурачье? - выскочил вперед рослый новозеландец.— Он же издевается над нами! Ребята, ради чего мы торчим в этой проклятой дыре, жрем всякое дерьмо, рискуем своими шкурами? Чего мы уцепились за этого парня, словно вылупившиеся цыплята за наседку? Надо подаваться к своим, в Индию!
— В Индию! В Индию!— загалдели все хором.
— Баста, ребята!—гаркнул молчавший до сих пор Даниэль.— Что вы раскричались, как базарные торговки? Думаете, вам дадут отсидеться за бабьей юбкой там, в Индии? Как бы не так! Зачислят в часть и погонят в джунгли опять. Я бы советовал дождаться Рэджи. Он наверняка привезет нам что-нибудь интересное.
Алекс оглядел их всех, горланящих, размахивающих руками.
— Вы знаете, как попали сюда и ради чего сражаетесь здесь,— жестко заговорил он.— Я никого не держу. Кто хочет, может уматывать хоть сегодня. Оставшимся буду рад. Мы и здесь принесем пользу. Нага правильно говорят: ударом ноги исподтишка можно и слона убить. Наши партизанские рейды уже причиняют джапам не мало неприятностей. Но дисциплина — прежде всего: командир подчиняется при-
казу, солдат — команде. Довольно бузить, ребята! Всем нам трудно. Я распоряжусь, чтобы с каждой охоты выделяли вам свежего мяса для котла. А соль Гаро обещал достать.
— О-о! Гаро — парень что надо! Раз обещал, у дьявола из пасти вырвет,— заулыбались вокруг. Лица разгладились, подобрели.
Алекс попрощался и зашагал обратно. Конечно, и он виноват, что так получается с Биллом. А Билла завтра нужно сменить. Мародерствовал! Какой подлец! И ферму надо прикрыть, раз она торгашей разводит. Такие фермы, пожалуй, следует создать в деревнях и на базе для всего отряда.
У нага такого еще не случалось. Местные воины, оказывается, выше тех, кто презрительно называет их «черномазыми». Взять хотя бы бирманцев из отделения Маунг Джи. Храбрые, исполнительные бойцы. А ведь буддизм, которому они поклоняются, не поощряет храбрость, дисциплину и подчинение — основу успешной борьбы. Закон Будды выступает против войны, войны любой, и из этого закона нет исключений. Поэтому каждый бирманец-буддист, который сражается против японцев, считается грешником. За доблестную смерть в бою ему не обещано награды в будущей жизни. Буддизм не дает права нападать и не помогает верующему защищаться. Бирманцы не сражались за веру, по они знают разницу между добром и злом. Только любовь к свободе толкнула их на эту борьбу. Алекс особенно гордился воинами нага — главной силой и основой своего отряда. Киенга научила их дисциплине и воинскому мастерству. Достаточно было одного взгляда или движения пальца, как они бросались выполнять приказ. Нага— непревзойденные мастера партизанской войны. Они знают каждый дюйм своей родной земли, а жизнь в джунглях научила их без страха глядеть в глаза опасности.
Но и за ними нужно внимательно наблюдать, чтобы хорошо знать все их печали и заботы. На то он и командир, чтобы видеть насквозь каждого своего солдата.Алекс побывал в сильно разросшемся хозяйстве Стива. У него была даже взрывчатка, и Алекс уже подумывал о дальнем рейде на железную дорогу. Прошел в роту Нгамбы, отдыхавшую после очередной операции. Воины чистили и смазывали оружие, закаливали на огне концы копий и стрел, штопали и стирали гимнастерки, брюки, чинили обувь, набивали патронами пулеметные магазины.
Потом вместе с Нгамбой Алекс принял беженцев. Это были шесть андами. Дозорные перехватили их поблизости и доставили в лагерь с черной повязкой на глазах. Андами, отдохнув после трудной дороги, рассказывали, как обошлись сними японцы, Жители деревни приютили небольшую группу джапони, выдававших себя за освободителей всех нага. Скоро в деревню пришли еще солдаты. Их становилось все больше, еды не хватало. Они стали брать рис, дичь, бананы, хватать женщин. Убили двух юношей, вступившихся за своих возлюбленных. Андами жаловались начальнику, но все оставалось по-прежнему. И вот терпение лопнуло, жители покинули селение. Джапони пытались помешать им. Тогда андами пошли на них с дахами и копьями, многие погибли.
Подобные истории стали повторяться все чаще. Японцы, очевидно, считали, что джунгли покорены, пора сбросить маску. Обнажался хищный оскал зверя. Казалось, не только людям, но и горам становится невмоготу. Горы не играли прежними красками. Они помрачнели, насупились, кутаясь в рваные темно-бурые плащи из тумана и дыма.
Мужественная борьба гарондов с захватчиками эхом перекатывалась по Нагаленду. Отчаянные налеты смельчаков, не побоявшихся бросить вызов японцам, прошедшим почти всю Азию, вызывали общее восхищение.
О самом Алексе распространялись легенды. Верили, что он может заговорить пули японцев и превращать их в капли воды, что победить его нельзя, ибо он сын неба и бессмертен; что он излучает невидимый свет, делающий людей счастливыми; что он. обладает магической силой излечивать все болезни прикосновением руки или одежды.
Когда эти слухи доходили до Громова, он не мог сдержать улыбки. «Смотри-ка, чуть не в пророки попал! Это я, Александр Громов, воинствующий безбожник! Ничего, Саша, терпи,— успокаивал он сам себя,— нужно так, нужно, понимаешь?— И сам отвечал:— Конечно, понимаю, знаю, что нужно, потому и терплю... А легко разве?»
Вечером из рейда возвратились Гаро и Жакунда. Они коротко доложили о своих успехах: сто пятьдесят уничтоженных солдат, десять взорванных мостов и складов, богатые трофеи, в том числе медикаменты и соль. Самое главное приберегли напоследок: с ними прибыли посланцы от долинных племен андами, земи, агоре.
Послы приступили прямо к делу. Они уполномочены выяснить возможность объединения племен для совместной борьбы против общего врага и просить Алиссандербонга возглавить этот союз. Гаронды должны стать ядром восставших
нага.От имени племени и кадонги выступила вождь Гаудили. — Сиеми готовы объединиться, готовы дать своих гарондов для освобождения всех нага,— сказала она.Встречу вождей племен для утверждения соглашения наметили через десять дней в деревне Хванде.
Только перед рассветом послы покинули лагерь. Алеке был так взволнован, что не мог больше уснуть. Присев на пороге пещеры, задумался. События развиваются, как он и предполагал. Все нага объединяются для борьбы с общим врагом. Зреет восстание. Он, Алекс, ждал этого.
Громов вспомнил, как еще мальчишкой приглядывался к простой плетеной корзине, которую отец повсюду возил с собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27