Крисси, в бриджах, резиновых сапогах, с расстегнутым воротом рубашки, мыла шваброй пустое стойло. Она бодро сказала:
– Привет, пришли, чтобы посмотреть, как я зарабатываю на хлеб? – А за спиной Марка изобразила Эмме, что умирает от любопытства. Как только работа закончится, Крисси с нетерпением будет ждать в «Милл-Хаус» Эмму с рассказом.
Три лошади вереницей влетели во внутренний двор после прогулки. Они все были роскошные животные, но один, темно-каштановый, атласно-блестящий, был особенно хорош.
– Ну что за красавец! – воскликнула Эмма. Она протянула руку, чтобы погладить его сверкающий бок, но Марк резко сказал:
– Не касайся его!
Повернувшись к нему, Эмма увидела, что на его щеке дергалась нервная жилка. Вокруг поднялась суматоха, лошадей поспешно увели. Марк спокойно сказал:
– Возвратимся назад?
Двигаясь по проходу, который вел мимо кухонь в зал, снова в гостиную, Эмма спросила:
– Ты ведешь меня назад, к Саре?
– Да.
– Думаю, что мне пора домой. Извини за лошадь.
Марк остановился:
– Ты поняла…
Она поняла, что это, должно быть, была лошадь, которая убила Гиллиан.
– Извини, – сказал он. – Конечно, ты не могла знать. – Он говорил с усилием. – Я не могу заставить себя избавиться от животного. Она очень любила его.
Если это был любимец Гиллиан, конечно, она обращалась с ним нежно, гладила его, как и Эмма собиралась сделать. Видимо вид девушки, стоящей рядом с этой лошадью, ласкающей именно это животное, возбудил в Марке болезненные воспоминания, тщательно запрятанные в глубины его сознания.
Довольно узкий проход был темен, и лицо Эммы оказалось затенено. Марк встал напротив Эммы, смотря на нее сверху вниз, и она осторожно спросила:
– Что ты собираешься делать теперь?
– У меня есть работа.
– Конечно есть. – Она столько раз мечтала быть рядом с Марком, иметь возможность успокаивать, помогать ему. – Но ты не должен замыкаться в себе. Не должен отгораживаться от людей.
Он поднял голову, она ждала его возражений, но Марк почувствовал, что тревога Эммы искренна, а мало кто из мужчин мог остаться равнодушным к ее трепетному вниманию.
– Пообедаешь со мной сегодня вечером? – Марк сказал это довольно резко.
– Если пригласишь.
– Я приглашаю.
Она почувствовала, что всю жизнь ждала этого момента – момента, когда она станет нужна Марку Хардичу. Если бы она могла помочь ему в его одиночестве! Для нее больше ничего и не надо. Она была бы так нежна, так осторожна, чтобы не причинять ему боли. Должно быть, судьба привела ее сюда в нужный момент. Она чуть не заплакала от счастья.
– В восемь, хорошо? – сказал Марк.
Она кивнула и улыбнулась, и они двигались по коридору дальше.
– Я только попрощаюсь с Сарой, – сказала Эмма.
– Я провожу.
– Не надо. У тебя много работы. Расстояние до моего дома не так уж велико. – Особенно через луг, но она лучше не пойдет через луг.
Как только они подошли к холлу, зазвонил телефон. В то время как Марк снимал трубку, чтобы ответить на звонок, Эмма вошла в гостиную. Сара все еще сидела у камина, но чашки уже были убраны, и она листала журнал. Увидев Эмму, она вытянула шею, ища Марка.
Эмма прошла через комнату.
– Спасибо за приглашение. Заходите теперь вы ко мне на чай, когда сочтете возможным.
В ответ Сара вскинула брови так, если бы ей предложили чай в доме, пользующемся дурной славой.
– Спасибо, – промолвила Сара Хардич холодно, – это восхитительно. Но у меня не будет свободной минуты в ближайшие дни…
– Понимаю, – сказала Эмма.
– Очевидно, вы опять увидитесь с Марком.
Эмма знала, что пылающие щеки выдают ее. Она ответила:
– Да.
Дверь в холл была открыта. Сара сидела, а Эмма стояла на некотором расстояний от нее. Сара говорила негромко, однако неистово.
– Вы – дура. Все будет как и в прошлый раз. – Она захлопнула журнал и уронила его на пол. – При виде вас он всегда будет думать о Гиллиан. Пока он с вами, он всегда будет думать о ней.
– Как в прошлый раз? – Голос Эммы был еще тише, чем у Сары, едва слышен. – Гиллиан мертва.
– Не для Марка, – сказала Сара.
Входя в комнату, он улыбнулся. Это была серьезная улыбка, обращенная к ним обеим, и Эмма спросила сама себя, случайно ли он поглядел сначала на пустой стул Гиллиан, прежде чем посмотрел на живых женщин.
Отец Эммы смотрел телевизор, когда она вернулась. Он оторвался, чтобы спросить:
– Чай у Хардичей оправдал ожидания? – И улыбнулся так, что она не смогла не улыбнуться в ответ. Его улыбка была улыбкой поддержки.
Она сказала:
– Фантастично! – И описала длинную комнату и Сару Хардич в ее резном кресле. Потом Эмма взгромоздилась на подлокотник его кресла. – Я пригласила Сару Хардич на чай, но не волнуйся, она не придет.
– Только ты и Сара Хардич, не так ли? – спросил отец с хитринкой.
– И Марк. – Тон Эммы был как бы небрежен. Она взяла газету, посмотрела программу телевидения и добавила: – Я обедаю с Марком сегодня, – равнодушно так, между прочим.
– М-м-м… ты? – пробормотал отец. Он не забыл, как Эмма покинула дом, убегая от неразделенной любви к Марку Хардичу, от его помолвки и его обручения. Однако он поинтересовался, куда они отправляются.
– Понятия не имею, – сказала Эмма беспечно. – Но постараюсь вернуться не очень поздно. – Она слезла с подлокотника. Душа ее пела, глаза светились. Радость переполняла ее. – Ложись спать, не дожидаясь меня, – сказала она и тут же рассмеялась: – Ты все сделаешь наоборот, конечно.
– Нет, – сказал отец. – Вспомни прошлый раз, когда ты ездила с Корби на ярмарку.
– Обстоятельства меняются, – сказала Эмма.
Она чувствовала вину по отношению к Корби. Ей было почти жаль, что она не сказала Саре: «Он не обманул моего отца. А вы не нуждаетесь в земле». Но Сара бы использовала это в своих целях, а это нарушило бы отношения с Марком.
Ситуация была достаточно опасной. Марк мог или замкнуться, или вернуться снова к своим друзьям и коллегам. У него было множество друзей. Эмма не сомневалась, они сделают все, чтобы он вернулся в свой круг общения. Они принадлежали, как говорила Сара, к одной социальной прослойке. И Гиллиан также.
Так как Эмма Чандлер собиралась стать главной женщиной в жизни Марка Хардича, ей необходимо было быть дипломатичной. Встать на защиту человека, которого Марк ненавидит так сильно, – это была бы большая глупость.
Да Корби и не нуждался в ее защите. Ему не было дела до Хардичей. Он тоже ненавидел их. Марка, по крайней мере. Эмма не участвовала в этой схватке. Она ничего не сказала против Корби. Она оказалась в таком положении, что вообще не смогла ничего сказать.
– Корби… – прервал отец ее размышления. – Я сказал… О, ничего, не имеет значения… – покачал головой.
– Говорили о Корби, – сказала Эмма. – Сара Хардич считает, что ты был не в своем уме, когда продал ему луг и мельницу, и она не винит тебя. Она также думает, что между Корби и мной что-то есть. Ей кажется, что он слишком много времени проводит в нашем доме.
Оба этих сообщения весьма развлекли отца: прощение и подозрения Сары. Он рассмеялся:
– Интересно, что на это скажет Корби.
– Не говори ему. – Эмма пожалела, что проболталась. – Это глупо, но я не хочу, чтобы он думал, что мы обсуждали его.
– Но вы обсуждали?
– Нет. Говорила Сара. Сара вела разговор во время чая. Она начала с продажи мельницы, и это привело прямо к Корби. Она не сказала так прямо, что он и я закадычные друзья, но, конечно, подразумевала это.
Отец извлек из кармана трубку и зажег спичку:
– О чем же вы говорили?
– Ни о чем, – сказала Эмма. – Марк молчал. Болтала только Сара.
– А потом Марк Хардич пригласил тебя на ужин, значит, ты сумела разубедить его.
– Разубедить? – отозвалась она эхом. Она знала, что он подразумевал. Он высказал ее собственные мысли.
– Не поверю, чтобы Марк хорошо относился к тому, кто дружит с Корби.
– Я не легкомысленная девчонка! – буркнула Эмма, думая, что он рассмеется.
Но он не засмеялся. Он сказал:
– Не торопись терять, Эмми. Прежде выясни, что ты приобретешь.
Она сказала тихо:
– Я иду на ужин со старым другом. Не может быть разговоров о потерях и приобретениях.
– Все равно надо все хорошенько взвесить, – сказал отец.
Когда неизвестно, куда вы пойдете на ужин, выбор одежды усложняется. Эмма осмотрела платяной шкаф. Неизвестно, будут ли они ужинать в ресторане или каком-нибудь кафе. Она решила одеться просто и со вкусом. В платье и жакете, которые она выбрала, трудновато было повернуться, но сидела эта одежда изящно, и в ней был какой-то шарм. Она знала, что Марк Хардич не приветствует, если дама вертится по сторонам.
Она была возбуждена, конечно. То, что должно произойти вечером, будет иметь важное значение. Это был второй шанс, который выпадает немногим.
Она лежала в ванне. Волосы накручены на бигуди. Просто убивала время, отмокая в воде, когда услышала вопль Крисси:
– Эмма!
Черт бы побрал Крисси! Эмма отозвалась:
– Сейчас! – И неохотно вышла.
Когда она вошла в гостиную, Крисси нетерпеливо потребовала:
– Ну? Что вы делали в конюшнях в полдень?
– Сара Хардич пригласила меня на чай.
– Я не могу поверить в это! – Глаза Крисси блестели. – А может это было приглашение мистера Хардича?
– Сара пригласила меня. – Эмма любила Крисси. Она была очень симпатичная девочка, щедрая, любящая, но бестактная. Эмма чувствовала сильное нежелание обсуждать Марка Хардича с нею. Но было бы неприятно, если бы ей не поверили, что у нее сегодня свидание с Марком. Эмма сказала: – Я увижу Марка в восемь часов.
– О! – Крисси причмокнула губами. – Высший класс!
– Мы только ужинаем вместе. – Это она сказала уже для отца. – Не стоит поднимать шум из-за этого.
– Но… – Крисси была решительна, – уже несколько месяцев мистер Хардич никуда не выходит. После несчастного случая. У него, конечно, с тех пор не было девушки.
Боже, как они все раздували случившееся! Если Марк узнает, то все закончится. Эмма попросила:
– Пожалуйста, не говори никому, Крисси.
Крисси обещала:
– Ни слова. Куда вы идете?
– Я не знаю.
– Что ты наденешь?
– О, костюм, платье. Я не знаю.
Крисси сказала внезапно:
– С волосами, уложенными так, ты похожа на нее.
Волосы Эммы все еще были весьма неаккуратно собраны в пучок и кое-как заколоты шпильками. Ее губы внезапно пересохли.
– На кого?
– На госпожу Хардич.
– Гиллиан? – Она припомнила фотографию и не увидела никакого сходства. Никто не говорил об этом. Она сказала: – Но она была блондинка.
– Да, – сказал Крисси. Она закусила губу, глубокомысленно изучая Эмму. – Не могу объяснить… Возможно, форма твоего носа. Какое-то неуловимое сходство.
Томас Чандлер вошел в комнату, и Крисси сказала:
– Посмотри, папа, когда у Эммы закручены волосы, разве не походит она на госпожу Хардич?
Возможно, в этом была причина, по которой Марк заметил Эмму три года назад и пригласил ее сегодня вечером?
– Я этого не нахожу, – безапелляционно произнес отец.
– Высокие скулы, – продолжала Крисси. – Возможно, они.
Эмму вдруг забил озноб. Ей было как-то неприятно походить на жену Марка. Ей хотелось, чтобы Крисси наконец остановилась.
– Не хочешь чашечку чаю? Поставь чайник, сделай милость, а я поищу журнал, который у меня есть для тебя. – И Эмма ушла в гостиную.
Журнал был где-то здесь, но, главное, она ушла от Крисси. Она подошла к журнальному столику. Зеркало висело над ним, и она подняла голову, чтобы посмотреть на свое отражение.
Она видела свое собственное лицо, видела комнату за собой, камин. И Корби, сидящего около него.
– Жаль, мой цветочек, но сравнение не поможет. Последняя госпожа Хардич была сама красота, – сказал он.
– Почему вы не сидите дома вечером? – вспылила она.
– Кто бы говорил!
– Кто вам сказал? – Это было уже чересчур. – Мой отец, полагаю. – Она стала раздраженно рыться в кипе журналов, ища номер для Крисси. – И если вы будете все еще здесь, когда Марк позвонит, пожалуйста, держитесь вне его поля зрения!
Корби усмехнулся и нарочито смиренно ссутулил плечи:
– Не подобает мне вставать на пути господина Хардича.
Эмма нашла журнал, свернула его в трубочку и, смеясь, швырнула вверх, так что он просвистел мимо головы Корби.
– Говорил ли вам кто-нибудь, что вы – особо тяжелый случай?
– Мне все равно, что обо мне говорят.
– Это заметно.
Она пошла к двери, а он тихо сказал:
– Эмма…
– Да?
– Не верьте всему, что слышите.
– Слышу о чем?
Он не улыбался. Он сидел не двигаясь. И внезапно она почувствовала такую тяжесть, как если бы она никогда не видела его раньше, а тут зашла в эту комнату в собственном доме и вдруг нашла там этого загорелого человека, ожидающего ее.
Она быстро вышла, не дожидаясь ответа на свой вопрос.
Глава 5
Свидание Эммы с Марком прошло так, как она и предполагала. С того момента, как она открыла дверь и пошла к автомобилю рядом с ним, возникло чувство, что это случалось много раз раньше. Между ней и Марком Хардичем никогда не прерывалась связь – это она знала точно.
Они поехали в ресторан, что находился в городе приблизительно в десяти милях от Хардичей. Марка там не знали, но его вид и манеры, несомненно, произвели впечатление на официанта, и он сопроводил их к лучшему из свободных столиков. Он оказался в самом центре зала, и Марк указал на другой, расположенный в углу и затененный колонной.
Когда же они остались одни, Марк сказал:
– Ты не против этого перемещения? Я не хотел бы, чтобы ты подумала, что я прячусь.
– Я не против, – сказала Эмма. Из чувства самосохранения она не возражала Марку. Она хотела быть наедине с ним.
Это был тихий ужин. Марк Хардич уже привык за эти полгода обедать в одиночестве или с сестрой. Эмма ощутила это. Поэтому было безопаснее говорить поменьше, предоставляя Марку выбор тем.
Только когда Марк вез Эмму домой, он слегка расслабился. Уже у дома он спросил, хотела бы она сходить на концерт на следующей неделе. Послушать Баха. Она, конечно, хотела. Все равно куда, все равно на что. Лишь бы Марк был рядом.
Следующим утром, когда она смотрела в окно на «Хардич-Хаус», радость переполняла ее, как три года назад. Она громко смеялась, широко раскрывала руки, словно пыталась обнять весь мир. А затем она вспомнила про мельницу. Мельница была на месте, конечно. Она всегда была видна, все годы она смотрела мимо нее на «Хардич-Хаус», но Корби сумел сделать так, что теперь нельзя было считать мельницу просто фоном.
Даже с такого расстояния он мог бы видеть ее в окне почти танцующей, в очень легкой ночной рубашке. Она уронила руки и пошла одеваться, думая при этом, что сейчас она согласна с Сарой Хардич – лучше бы отец продал луг Марку.
Из-за Корби могли возникнуть проблемы. Марк не заговаривал о нем вчера вечером, и Эмма чувствовала, что и ей лучше избегать этих разговоров. Но Сара будет ждать своего шанса. Если что-либо подтверждающее более тесные отношения Эммы и Корби достигнет Сары Хардич, она сделает все, чтобы Марк тоже был в курсе. А вдруг Сара вообще наймет частного детектива. Это была сумасшедшая мысль, но присутствие Корби все-таки создавало проблемы.
Придя домой в понедельник вечером, она снова нашла его в кухне и вздохнула:
– Я знаю, что вы готовите обед время от времени, но никто не предупреждал меня о сегодняшнем вечере.
– Никто ничего и не готовил, – сказал он, – это – холодная говядина, а ваш отец занят с Серой Леди. Он нашел кого-то знающего и пошел разузнать о ней.
– А что вы делаете здесь?
– Он попросил, чтобы я сообщил вам.
– Но почему он не оставил записку?
Корби пожал плечами:
– Спросите его. Сегодня не ваш день рождения, не так ли?
– Нет. А что?
– Кто-то прислал вам цветы днем.
Это мог быть Дэвид Хавкинс – один из нескольких экс-поклонников, от которых Эмма уехала. Но вдруг это Марк? Ее «Где?» было произнесено с затаенным дыханием.
– В ванне, – сказал Корби.
Огромный букет белых роз, столь совершенных, что она едва смела коснуться их. Она взяла крошечный конверт и открыла его дрожащими пальцами. «Спасибо, Эмма. Марк », – было написано на открытке внутри.
Она была на седьмом небе от счастья. О, как она была счастлива!
– Спасибо – за что? – произнес Корби с любопытством, прочитав открытку, так как Эмма все еще держала ее в руке, и она непроизвольно отдернула руку.
– Как вы смеете? – прошипела она.
– Вы должны признать, что это похоже на компромисс.
Спасибо. За первую брешь в каменной стене одиночества, за понимание, за заботу… Это не имело смысла для Корби, и она не хотела ничего обсуждать с ним.
Она нежно подняла букет. Должно быть, в нем три или четыре дюжины роз. Слишком красивый, чтобы быть реальным. Она забеспокоилась. Цветы будут увядать, и она потеряет первый подарок Марка.
Корби наклонялся вперед, нависая темной головой над белыми цветами.
– Никакого аромата, – сказал он. – Но шипов также нет.
Она сказала жестко:
– Не касайтесь моих цветов!
– Что же будет, если дотронусь?
Она испугалась на мгновение, что он заберет их у нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19