Она вжала голову в плечи и попробовала заткнуть уши. Она не могла вынести происходившее.
Корби сказал:
– Она ходила, да. Если бы она умерла на неделю позже, она преподнесла бы вам в подарок это. Я писал ее портрет, Эмма.
Эмма медленно открыла глаза.
– Посмотрите на него, – сказал Корби.
Он убрал незаконченный холст с мольберта и заменил его портретом Гиллиан, переставив мольберт так, чтобы он стоял в центре комнаты.
Эмма слышала дыхание Марка. Гиллиан была красива. Ее золотые волосы были словно нимб святых. Ее лицо было бледно и совершенно, высокие скулы, как у Эммы, и мягкий, слабовольный рот ребенка.
– Теперь вы видите, почему вы никогда не будете на нее похожи? – сказал Корби. – Красива, как картина, и слабовольна, как вода. Она была хорошим ребенком и хорошей девочкой. Я был рад видеть ее снова после долгого перерыва. – Он повысил голос. – Она стала бы очаровательной старухой, если бы дожила. Она всегда боялась лошадей, Хардич, но она никогда не говорила вам этого. Лошади были вашей жизнью, поэтому Гиллиан поехала верхом.
– Нет! – воскликнул Марк.
Корби продолжал яростно:
– Если бы вы были способны чувствовать, вы бы знали. Вы любили ее по-своему, думаю, и она любила вас по-своему. Она говорила о вас, в то время как я рисовал ее. Главным образом беспокоилась, соответствует ли она тому идеалу, на котором вы женились. Я не думаю, что она жалела меня, скорее я жалел ее много раз.
Он подходил к ним, говоря это. Теперь двое мужчин стояли совсем близко, и Марк Хардич поднял руку, словно собираясь дать пощечину Корби.
Первый раз на памяти Эммы Марк был близок к потере самообладания. Корби не сделал попытки защититься. Он стоял опустив руки, и Марк, опустив руку, повернулся к Эмме.
– Только дотроньтесь до Эммы, и я убью вас, – сказал Корби.
Она затрясла головой, глядя на Марка. Он никогда не выглядел более красивым, более выдающимся. Хардич из Хардичей. Ему никогда в жизни не приходилось бороться за что-нибудь. Вдруг она поняла, что он ничего не может поделать с Корби.
Он понял ее жест. Что ж, это будет потеря для Эммы, а не для него. И не спеша вышел из мельницы, шагая, как всегда, с достоинством. Он не поверил сказанному. Ущербный человек, лишенный воображения.
Эмма сказала мягко:
– Это было слишком сильно сказано для него.
– Рад, что вы так думаете, – произнес Корби. – Давайте проясним обстановку. Ответьте мне на один вопрос. Вчера вечером вы убежали потому, что находите меня таким отталкивающим?
– Нет, – сказала она. – Нет.
Он улыбнулся:
– Хорошее начало. Вы находились в безопасности, я бы не стал использовать шанс. Если бы я так поступил, вы вернулись бы к Марку Хардичу, и свет потемнел бы для меня.
Она подумала: «Если бы ты обнял меня и сказал, что любишь, свет не померк бы для меня. Хотя, может быть, звезды посыпались бы с неба».
– У меня есть соперник? – спросил он.
– Ни о ком не могу думать в настоящее время.
– Я люблю вас, Эмма. Уж сейчас вы не убежите от меня. Даю вам время на размышление. Вы подумаете? – Он повернул ее лицо к свету и серьезно вгляделся в него. – Без вас я чувствую себя слепым.
– Я… – начала она, и тут кто-то постучал в дверь мельницы.
– Не будем им открывать, – сказал Корби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Корби сказал:
– Она ходила, да. Если бы она умерла на неделю позже, она преподнесла бы вам в подарок это. Я писал ее портрет, Эмма.
Эмма медленно открыла глаза.
– Посмотрите на него, – сказал Корби.
Он убрал незаконченный холст с мольберта и заменил его портретом Гиллиан, переставив мольберт так, чтобы он стоял в центре комнаты.
Эмма слышала дыхание Марка. Гиллиан была красива. Ее золотые волосы были словно нимб святых. Ее лицо было бледно и совершенно, высокие скулы, как у Эммы, и мягкий, слабовольный рот ребенка.
– Теперь вы видите, почему вы никогда не будете на нее похожи? – сказал Корби. – Красива, как картина, и слабовольна, как вода. Она была хорошим ребенком и хорошей девочкой. Я был рад видеть ее снова после долгого перерыва. – Он повысил голос. – Она стала бы очаровательной старухой, если бы дожила. Она всегда боялась лошадей, Хардич, но она никогда не говорила вам этого. Лошади были вашей жизнью, поэтому Гиллиан поехала верхом.
– Нет! – воскликнул Марк.
Корби продолжал яростно:
– Если бы вы были способны чувствовать, вы бы знали. Вы любили ее по-своему, думаю, и она любила вас по-своему. Она говорила о вас, в то время как я рисовал ее. Главным образом беспокоилась, соответствует ли она тому идеалу, на котором вы женились. Я не думаю, что она жалела меня, скорее я жалел ее много раз.
Он подходил к ним, говоря это. Теперь двое мужчин стояли совсем близко, и Марк Хардич поднял руку, словно собираясь дать пощечину Корби.
Первый раз на памяти Эммы Марк был близок к потере самообладания. Корби не сделал попытки защититься. Он стоял опустив руки, и Марк, опустив руку, повернулся к Эмме.
– Только дотроньтесь до Эммы, и я убью вас, – сказал Корби.
Она затрясла головой, глядя на Марка. Он никогда не выглядел более красивым, более выдающимся. Хардич из Хардичей. Ему никогда в жизни не приходилось бороться за что-нибудь. Вдруг она поняла, что он ничего не может поделать с Корби.
Он понял ее жест. Что ж, это будет потеря для Эммы, а не для него. И не спеша вышел из мельницы, шагая, как всегда, с достоинством. Он не поверил сказанному. Ущербный человек, лишенный воображения.
Эмма сказала мягко:
– Это было слишком сильно сказано для него.
– Рад, что вы так думаете, – произнес Корби. – Давайте проясним обстановку. Ответьте мне на один вопрос. Вчера вечером вы убежали потому, что находите меня таким отталкивающим?
– Нет, – сказала она. – Нет.
Он улыбнулся:
– Хорошее начало. Вы находились в безопасности, я бы не стал использовать шанс. Если бы я так поступил, вы вернулись бы к Марку Хардичу, и свет потемнел бы для меня.
Она подумала: «Если бы ты обнял меня и сказал, что любишь, свет не померк бы для меня. Хотя, может быть, звезды посыпались бы с неба».
– У меня есть соперник? – спросил он.
– Ни о ком не могу думать в настоящее время.
– Я люблю вас, Эмма. Уж сейчас вы не убежите от меня. Даю вам время на размышление. Вы подумаете? – Он повернул ее лицо к свету и серьезно вгляделся в него. – Без вас я чувствую себя слепым.
– Я… – начала она, и тут кто-то постучал в дверь мельницы.
– Не будем им открывать, – сказал Корби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19