Мои подозрения об истинной сути этой операции все усиливались. Но поскольку никто из власть имущих не желал прислушиваться к моим доводам, я решил вернуться к беспечальной жизни изгоя и лишь иногда ныл по поводу грядущего конца света.И из-за постоянных депрессий я чуть было не позволил ему случиться.Впрочем, у меня еще есть немного времени.
«Отмороженная» осторожно пробиралась между рифами Бровки; в штормовой пелене света на побережье практически не было видно. Мне не хотелось бросать якорь прямо в заливе — на случай, если Кофи по-прежнему на борту своей лодки. Он мог решить провести ненастный вечер в компании приятелей в задней части магазина, где Билли Малхолланд держал маленькую закусочную, предлагавшую посетителям алкогольные напитки, кофе и простую еду.Я пришвартовал «Отмороженную» за бухточкой, на которой стоит мой дом, и добрался до берега на надувной лодке. Мой дождевик являл собой настоящий склад необходимых предметов на все случаи жизни, во внутреннем кармане прятался нож. Ветер завывал, как некормленый лев, волны жадно лизали берег, практически добираясь до моего крыльца, но, несмотря на всю свирепость, не представляли реальной опасности. Как и все строения на острове, лачужка стояла на высоких сваях и противостояла любым погодным условиям. Добравшись до верхушки скального хребта, разделявшего наши с Кофи участки, я заметил тусклый блеск, пробивающийся сквозь заросли пальм, и удовлетворенно хрюкнул: всегда приятно заглянуть к старому другу домой.Шторм вокруг так грохотал, что не приходилось заботиться об излишних предосторожностях, и я спокойно подобрался прямо к порогу и осмотрелся. Ступени опасно покосились и могли заскрипеть в самый неподходящий момент; окна, выходящие на море, закрывали ставни. Я обошел домик вокруг и заглянул внутрь: мой приятель сидел в кресле перед ящиком и расслаблялся. В комнатной печке уютно горел огонь, с крыши текла вода и падала в подставленное ведро — видимо, Кофи так и не дочинил крышу, хотя мы с ним угробили на это целый день. В одной руке он сжимал стакан, в другой — бутылку и, не отрываясь, смотрел на экран, где резвые дамочки занимались непотребными делами.Я прокрался к входной двери и громко постучал, заорав при этом сдавленным хриплым голосом:— Кофи, открой, это Мимо! Помоги мне, черт подери!Дверь резко распахнулась. Я стоял в некотором отдалении, покачиваясь из стороны в сторону, опустив скрытое капюшоном лицо.— Что за черт? — любезно поинтересовался Кофи.— Помоги, друг, — промычал я и подался назад.Он вышел из дверного проема, а я мгновенно рванулся вперед и хорошенько врезал ему кулаком в челюсть. После такого удара обычный парень рухнул бы на пол, как мешок с песком (любой секретарь-растратчик неделю бы валялся в коме!), но Кофи Резерфорд только слегка покачнулся, зарычал и попытался схватить меня в свои медвежьи объятия. Пришлось нанести серьезный ущерб его возможному потомству; он скривился, но не остался в долгу — уже через секунду под моим левым глазом красовался фингал.Мы крутились друг против друга и наконец вместе рухнули на пол. Катаясь по деревянным доскам, каждый из нас не решался выпустить противника. Наконец Кофи схватил меня за уши и ударил пару раз головой о пол. В ответ я сломал ему палец. Он зарычал от боли, но тем не менее сжал мою шею локтем; я развернул голову, чтобы не задохнуться, и вцепился ногтями ему в лицо, одновременно проводя удар по ногам. Мы снова грохнулись на пол и покатились, разрушая на своем пути полусгнившие стойки. Оказавшись на краю, рухнули вниз и, пролетев метра два, приземлились на мокрый песок, твердый и жесткий, словно бетон.Я свалился прямо на Кофи, что, конечно, смягчило удар, но все равно на пару мгновений отрубился. Он застонал и остался лежать неподвижно. Через пару минут Кофи очнулся и пошевелился, бормоча: «О черт, черт, черт».В непроглядной тьме я по звуку определил, где у Кофи лицо, и сжал горло железной хваткой.— Хватит, хватит, — простонал он под тяжестью моего колена, давящего на грудь. — Я сломал гребаную ногу. И с рукой что-то не в порядке.— Если ты врешь… — прошипел я, но все-таки ослабил хватку.— Слезь с меня и посмотри сам. Я никуда не пойду.— Не двигайся!Все еще восседая на нем, я вытащил из кармана маленький Фонарик и зажег его.Под нами оказалось настоящее ложе из сломанных перил, вполовину смешанных с песком. Кофи застонал, когда я поделился. Тогда я вытащил нож, поиграл им в свете фонарика и проговорил:— Я встаю.— Давай, давай.Нога его согнулась в колене под неестественным углом — то ли перелом, то ли серьезный вывих. Левая рука была серьезно повреждена и кровоточила, в нее воткнулась щепка размером с хороший армейский кинжал. Он потянулся к ране здоровой рукой — правда, со сломанным пальцем — и застонал.Встав на колени, я провел быстрый осмотр собственного организма: один глаз заплыл, на затылке ощущалась неслабая шишка, с разбитой губы капала кровь, уши горели. Дождевик оказался порван в нескольких местах и залит кровью — судя по всему, открылись и более ранние сегодняшние раны, но кости по счастью, не пострадали.— Как звали того парня, который приказал убить меня? — сурово проговорил я.Не отрывая взгляд от блестящего ножа, Кофи усмехнулся.— Ну и что? Ты исполосуешь меня, если я не признаюсь?— Мне нужно описание внешности и координаты на Большом Берегу.Кофи цыкнул зубом и пробормотал:— Твою мать! Ты почти вывихнул мне челюсть своим гребаным кулаком!— Валяй, рассказывай об этом типе.Лицо Кофи скривилось от боли, и он содрогнулся.— Знаешь, — начал он наконец, и голос его звучал очень удивленно, — похоже, мне неслабо досталось. Внутри чертовски больно!— Где?— Слева. Может, сломаны ребра. Ты здорово меня поколотил, но и сам огрёб. Ты бы видел свою рожу! — Он заржал, но тут же закатил глаза от очередного приступа боли. Как ни странно, Кофи спросил: — Как ты сам-то?— Нормально. Ты смягчил удар.— И тот тоже? — Он судорожно вздохнул и усмехнулся окровавленным ртом. — Ты не так прост, Ад. Помнишь: увернулся от морской жабы, выбрался с той проклятой кометы, разделался в Броном Элгаром… Черт подери, как ты облапошил этих рыбешек в Кладовке? Знаешь, парень, у тебя жизней больше, чем у нью-йоркского уличного кота.— Имя, — повторил я и поднес лезвие к его глазам, продолжая светить в лицо фонариком. С его темных щек стекала дождевая вода, смешиваясь со слезами и кровью. — Пожалуйста, Кофи.— Ну, ты даешь! — Он издал лихорадочный смешок. — Вежливый допрос! Ты что, спятил? Лучше бы хорошенько полоснул ножом! Не стесняйся, разделай меня, как бифштекс. Разве я этого не заслужил?— Мне нужна от тебя только информация.— А как же попытать? Неужели тебя нисколько не греет мысль о мщении? Я ведь продырявил тебя так, что ты бы помучился, прежде чем подохнуть. Давай же, заставь меня говорить. Может, у тебя кишка тонка?— Говори, Кофи, — угрожающе проговорил я, поднося нож к его глазу.— Если собираешься выколоть мне глаз, то валяй, — прохрипел он.Долгое время я не шевелился, потом убрал клинок в ножны и уселся на корточки, глядя на Кофи. Дождь по-прежнему лил как из ведра, волны бились в берег, над головой шумели широкие листья пальм. Я промок до нитки и к тому же потерял один ботинок; раны болели со страшной силой, кровь из них капала на распростертое подо мной тело.— Давай же, — выкрикнул Кофи.— Заткнись.Я вытащил телефон из кармана и попытался позвонить, но хрупкий пластиковый корпус безнадежно сломался — видимо, я не раз упал на него.— Твой телефон в доме?Он издал звук, похожий на всхлип, пытаясь вытащить больную руку.— На лодке, заряжается. Дома розетка не работает, я попросил Орена починить ее.— Замечательно. Лежи смирно.Чтобы позвать кого-нибудь на помощь, придется идти домой. Ближайший медицинский пункт находился на острове Ржаного Хлеба, то есть за триста километров. Лучше всего посадить Кофи на скоростной хоппер Мимо, а не ждать подмоги, но парню сначала необходимо прийти в себя.Посветив фонариком, я обнаружил второй ботинок и подобрал пару досок, чтобы сделать из них шину. Справиться с его переломами будет непросто, особенно такому медицинскому олуху, как я. Щепку нельзя оставлять в ране, хотя, конечно, рука будет страшно кровоточить, когда я достану ее. Я вытащил из-под Кофи кущу щепок и обломков и вместо них постелил дождевик. Пришлось отрезать рукав у свитера и порвать его на мелкие кусочки.— Можешь держать фонарь?Он взял его здоровой рукой.— По поводу того парня с Большого Берега…— Пошел он к черту.Я вытащил моток скотча из рюкзака.— Что ты собираешься делать?— Меня кое-чему научили бойскауты…— Что ты так беспокоишься? — Он снова усмехнулся. — Ты ведь считаешь меня дерьмом собачьим.— Ничего подобного. Ты дерьмо гуппи.— Ха! Я знаю, что ты не смог бы пытать меня, сукин ты сын. Это унизило бы тебя, настоящего бойскаута! И у тебя есть хреновы моральные принципы!— Сейчас я подниму твою руку и вытащу эту деревяшку. Будет немного больно, но я постараюсь побыстрее.— Ма-а-а-ать! — завопил он, когда я приступил, и выронил фонарик.Я ухватил его и запихнул в рот: свет падал на потоки крови льющиеся из раны, но, судя по всему, артерию не задело, я подождал, пока кровь поутихла, то и дело прикладывая свежие куски тряпок. Вот сейчас мне бы пригодилась третья рука — похоже, как минимум одна кость у Кофи сломана. Кровотечение не остановилось полностью, но я все же замотал его предплечье лентой и зафиксировал шиной.— А теперь я разрежу тебе рубашку и посмотрю бок.— А ты не мог бы… — Кофи шептал едва слышно. — Найти место посуше? Я замерз.— Сейчас.Он стонал все время, пока я осматривал его повреждения: никаких поверхностных ран не было, и даже не осталось синяка.— Ребра болят, да? Ну-ка сделай вдох.— А-а… Господи, все плохо, Адик.— Точно. Я сам слишком слаб, чтобы отнести тебя в дом, но могу втащить тебя под него, чтоб хоть дождь не капал. Для начала наложу шину на ногу. Давай накройся моим плащом, а то совсем промокнешь.— Очень мило… — прохрипел он почти неслышно.Глаза его закатились, похоже, Кофи собирался отключиться. Одному Богу известно, во что превратились его внутренности после такого удара; может быть, повреждена печень или селезенка.Стараясь действовать быстро и аккуратно, я зажал его ногу между двумя шинами и замотал все это дело пленкой. Потом прикрутил сломанную руку к туловищу. Сломанный палец я трогать не стал — это сущий пустяк по сравнению со всем остальным.Перетащив Кофи в самое сухое место под полом, я, прихрамывая, поднялся в дом, собрал кое-какие пожитки — матрас, одеяла и большую лампу. Когда я вернулся, таща все это барахло, Кофи заметно посерел, на лбу выступил холодный пот. Я разрезал его мокрую одежду и вытер сухими тряпками. Он открыл глаза.— Адик…— Молчи. Я пошел к себе и…— Тот парень… он называл себя Ли. Гарт Винг Ли. Азиат, рост сто семьдесят пять сантиметров, тощий, может быть, имеет черный пояс, длинные черные волосы в хвосте. Остановился в «Лагуне Альгамбры», бунгало сорок. Но он собирался отваливать с СА. Наверное, уже… смылся.Я укутал его хорошенько одеялами и устроил нечто вроде домика, чтобы защитить от ледяных струй.— Спасибо, приятель. Я все выясню.— Смылся… — повторил он и замер.Мне это не понравилось, но я сам в тот момент едва держался на ногах. Наконец, обложив его со всех сторон, я ободряюще проговорил:— Держись, парень. Скоро вернусь.Кофи обмяк, словно кукла, глаза на сером лице недвижно уставились в одну точку. Я пощупал пульс на его шее, но оного не обнаружил.Стал бы я вызывать ему неотложку? Вряд ли — это все равно бы не помогло.Да и вообще — не такой уж я и бойскаут. ГЛАВА 4 Вернувшись к себе, я позвонил в отель «Лагуна Альгамбры» на Большом Берегу: гражданин Гарт Винг Ли действительно съехал всего какой-нибудь час назад. Сейчас он наверняка уже в космопорте или вообще успел раствориться в пустоте звездного пространства. Учитывая временные особенности моего физического состояния, следовать за ним было бы настоящим безумием. Только один человек мог мне помочь.А именно Джейк Силвер, суперинтендант микроскопической службы планетной безопасности. До недавнего времени он единственный на всей планете знал, кто в действительности скрывается под видом безнадежного пьяницы и бездельника Адама Сосульки. Несколько раз он обращался ко мне за помощью, когда дело касалось преступной деятельности корпорации. Мы даже разболтали друг другу один или два секрета.Этот эксцентричный пятидесятилетний толстяк не лез из кожи вон, понимая, что на такой захолустной планетке совершенно не обязательно разворачивать бурную деятельность. Мне кажется, он в свое время нажил себе слишком могущественных врагов. Ну в точности как я.— Это Адик Сосулька с Бровки, — скороговоркой произнес я, как только он поднял трубку. Бедняга высиживал смену по десять часов в день. — У меня к тебе огромная просьба. Не шучу, честное слово. Проверь, улетел или нет некто Гарт Винг Ли. Если да, то узнай, куда именно. — Я быстренько набросал его описание. — А если этот парень еще здесь, то любыми правдами и неправдами задержи его. Он очень опасен и может попытаться покончить с собой.— Матерь Божия! — простонал Джейк. — Ты не провел дома и недели, а уже ввязался в какую-то пакость. Позволь тебе напомнить, что ты теперь изгой, а не спец из «Оплота», которому я должен ботинки лизать.— Джейк, не трать время попусту. Ли может оказаться следующим Бронсоном Элгаром. Один из моих друзей погиб по его вине. Ты просто должен поймать этого ублюдка.— «Должен» — это не то слово, которое я рассчитываю от тебя услышать, Адик.Изгои живут и умирают вне юрисдикции страховых компаний Содружества. А в обязанности полисмена свободной планеты не входит надевать на людей железные браслеты по просьбе бывшего копа.— Давай же, Джейк, ради Бога!После долгого молчания он все-таки ответил:— Я перезвоню, — и положил трубку.Я взял телефон с собой в ванную, принял горячий душ, вколол очередную дозу болеутоляющего и слегка подлечил свой многострадальный организм. Правый глаз превратился в некое буро-красное месиво; я щедро намазал его ранозаживляюшим бальзамом, приложил холодные примочки к фингалу и шишке и перевязал голову широким голубым платком. В таком виде я больше всего походил на капитана Кидда из комиксов. Разбитая губа и вновь открывшиеся порезы требовали антисептика, кровь сочилась из разбитых костяшек пальцев. Я даже намазал уши, чтобы они не горели так сильно.Натягивая сухую рубашку и свитер, я размышлял, что мне лучше сделать — рухнуть на кровать и отрубиться или все-таки влить в себя стакан молока с каким-нибудь печеньем, чтобы повысить уровень глюкозы в крови, а заодно утихомирить разбушевавшийся желудок. Я не ел с самого завтрака, но голода не чувствовал совершенно. Когда находишься на краю гибели, есть обычно не хочется.Телефон зазвонил, когда я еще не пришел к окончательному решению.— Джейк?Но это оказался Мимо. Я напрочь забыл о его приглашении поужинать и принялся искренне извиняться.— Сегодня выдался на редкость неудачный день, hombre. Мужчина (исп. )
Прости, но мне не удалось поймать ни одного зубохлопа на ужин.— Я приготовлю что-нибудь еще. Послушай, Адик, ты просто должен прийти. Мой коллега, о котором я говорил с тобой утром, очень жаждет с тобой встретиться.— Паршиво себя чувствую, к тому же совсем нет аппетита. Мне бы, конечно, очень хотелось поболтать с…— У него для тебя важные сведения. Ты очень устал — пусть так. Но ты просто обязан выслушать его. Мы сами придем к тебе.— Нет! — мгновенно воскликнул я. — Буду через пять минут.Вот черт! Я словно стоял одной ногой в гробу, а другой на банановой кожуре! По всему дому валялись окровавленные вещи, пол тоже приобрел красный оттенок. Я не собирался объяснять Мимо, что произошло между мной и Кофи. По крайней мере не в присутствии незнакомца.Вернувшись в ванную, я принял дозу стимулятора, но гадкое чувство во всем теле не исчезло. Дождевик превратился в лохмотья, поэтому я натянул старую желтую куртку, кроссовки без шнурков и в таком виде вышел в шторм. Едва я постучался, дверь распахнулась.— Входи! — приветствовал меня хозяин. — Снимай куртку, пошли, выпьешь что-нибудь. — И тут он заметил некоторые изменения в моем лице. — Madre de Dios Матерь Божья (исп. )
, что ты с собой сделал?— Это долгая история, и мне бы не хотелось рассказывать ее сейчас. Лучше налей мне стаканчик «Джека».Мы прошли в кабинет, где единственным источником света служили потрескивавшие в камине полешки. На диванчике перед огнем растянулся гость — невероятно толстый человек с бледной как смерть кожей. Или он просто не знает, что от лишнего веса можно избавиться с помощью простой операции метаболизма, или это один из тех извращенцев, которым просто нравится быть толстыми.Судя по всей его внешности, он принадлежит ко второму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
«Отмороженная» осторожно пробиралась между рифами Бровки; в штормовой пелене света на побережье практически не было видно. Мне не хотелось бросать якорь прямо в заливе — на случай, если Кофи по-прежнему на борту своей лодки. Он мог решить провести ненастный вечер в компании приятелей в задней части магазина, где Билли Малхолланд держал маленькую закусочную, предлагавшую посетителям алкогольные напитки, кофе и простую еду.Я пришвартовал «Отмороженную» за бухточкой, на которой стоит мой дом, и добрался до берега на надувной лодке. Мой дождевик являл собой настоящий склад необходимых предметов на все случаи жизни, во внутреннем кармане прятался нож. Ветер завывал, как некормленый лев, волны жадно лизали берег, практически добираясь до моего крыльца, но, несмотря на всю свирепость, не представляли реальной опасности. Как и все строения на острове, лачужка стояла на высоких сваях и противостояла любым погодным условиям. Добравшись до верхушки скального хребта, разделявшего наши с Кофи участки, я заметил тусклый блеск, пробивающийся сквозь заросли пальм, и удовлетворенно хрюкнул: всегда приятно заглянуть к старому другу домой.Шторм вокруг так грохотал, что не приходилось заботиться об излишних предосторожностях, и я спокойно подобрался прямо к порогу и осмотрелся. Ступени опасно покосились и могли заскрипеть в самый неподходящий момент; окна, выходящие на море, закрывали ставни. Я обошел домик вокруг и заглянул внутрь: мой приятель сидел в кресле перед ящиком и расслаблялся. В комнатной печке уютно горел огонь, с крыши текла вода и падала в подставленное ведро — видимо, Кофи так и не дочинил крышу, хотя мы с ним угробили на это целый день. В одной руке он сжимал стакан, в другой — бутылку и, не отрываясь, смотрел на экран, где резвые дамочки занимались непотребными делами.Я прокрался к входной двери и громко постучал, заорав при этом сдавленным хриплым голосом:— Кофи, открой, это Мимо! Помоги мне, черт подери!Дверь резко распахнулась. Я стоял в некотором отдалении, покачиваясь из стороны в сторону, опустив скрытое капюшоном лицо.— Что за черт? — любезно поинтересовался Кофи.— Помоги, друг, — промычал я и подался назад.Он вышел из дверного проема, а я мгновенно рванулся вперед и хорошенько врезал ему кулаком в челюсть. После такого удара обычный парень рухнул бы на пол, как мешок с песком (любой секретарь-растратчик неделю бы валялся в коме!), но Кофи Резерфорд только слегка покачнулся, зарычал и попытался схватить меня в свои медвежьи объятия. Пришлось нанести серьезный ущерб его возможному потомству; он скривился, но не остался в долгу — уже через секунду под моим левым глазом красовался фингал.Мы крутились друг против друга и наконец вместе рухнули на пол. Катаясь по деревянным доскам, каждый из нас не решался выпустить противника. Наконец Кофи схватил меня за уши и ударил пару раз головой о пол. В ответ я сломал ему палец. Он зарычал от боли, но тем не менее сжал мою шею локтем; я развернул голову, чтобы не задохнуться, и вцепился ногтями ему в лицо, одновременно проводя удар по ногам. Мы снова грохнулись на пол и покатились, разрушая на своем пути полусгнившие стойки. Оказавшись на краю, рухнули вниз и, пролетев метра два, приземлились на мокрый песок, твердый и жесткий, словно бетон.Я свалился прямо на Кофи, что, конечно, смягчило удар, но все равно на пару мгновений отрубился. Он застонал и остался лежать неподвижно. Через пару минут Кофи очнулся и пошевелился, бормоча: «О черт, черт, черт».В непроглядной тьме я по звуку определил, где у Кофи лицо, и сжал горло железной хваткой.— Хватит, хватит, — простонал он под тяжестью моего колена, давящего на грудь. — Я сломал гребаную ногу. И с рукой что-то не в порядке.— Если ты врешь… — прошипел я, но все-таки ослабил хватку.— Слезь с меня и посмотри сам. Я никуда не пойду.— Не двигайся!Все еще восседая на нем, я вытащил из кармана маленький Фонарик и зажег его.Под нами оказалось настоящее ложе из сломанных перил, вполовину смешанных с песком. Кофи застонал, когда я поделился. Тогда я вытащил нож, поиграл им в свете фонарика и проговорил:— Я встаю.— Давай, давай.Нога его согнулась в колене под неестественным углом — то ли перелом, то ли серьезный вывих. Левая рука была серьезно повреждена и кровоточила, в нее воткнулась щепка размером с хороший армейский кинжал. Он потянулся к ране здоровой рукой — правда, со сломанным пальцем — и застонал.Встав на колени, я провел быстрый осмотр собственного организма: один глаз заплыл, на затылке ощущалась неслабая шишка, с разбитой губы капала кровь, уши горели. Дождевик оказался порван в нескольких местах и залит кровью — судя по всему, открылись и более ранние сегодняшние раны, но кости по счастью, не пострадали.— Как звали того парня, который приказал убить меня? — сурово проговорил я.Не отрывая взгляд от блестящего ножа, Кофи усмехнулся.— Ну и что? Ты исполосуешь меня, если я не признаюсь?— Мне нужно описание внешности и координаты на Большом Берегу.Кофи цыкнул зубом и пробормотал:— Твою мать! Ты почти вывихнул мне челюсть своим гребаным кулаком!— Валяй, рассказывай об этом типе.Лицо Кофи скривилось от боли, и он содрогнулся.— Знаешь, — начал он наконец, и голос его звучал очень удивленно, — похоже, мне неслабо досталось. Внутри чертовски больно!— Где?— Слева. Может, сломаны ребра. Ты здорово меня поколотил, но и сам огрёб. Ты бы видел свою рожу! — Он заржал, но тут же закатил глаза от очередного приступа боли. Как ни странно, Кофи спросил: — Как ты сам-то?— Нормально. Ты смягчил удар.— И тот тоже? — Он судорожно вздохнул и усмехнулся окровавленным ртом. — Ты не так прост, Ад. Помнишь: увернулся от морской жабы, выбрался с той проклятой кометы, разделался в Броном Элгаром… Черт подери, как ты облапошил этих рыбешек в Кладовке? Знаешь, парень, у тебя жизней больше, чем у нью-йоркского уличного кота.— Имя, — повторил я и поднес лезвие к его глазам, продолжая светить в лицо фонариком. С его темных щек стекала дождевая вода, смешиваясь со слезами и кровью. — Пожалуйста, Кофи.— Ну, ты даешь! — Он издал лихорадочный смешок. — Вежливый допрос! Ты что, спятил? Лучше бы хорошенько полоснул ножом! Не стесняйся, разделай меня, как бифштекс. Разве я этого не заслужил?— Мне нужна от тебя только информация.— А как же попытать? Неужели тебя нисколько не греет мысль о мщении? Я ведь продырявил тебя так, что ты бы помучился, прежде чем подохнуть. Давай же, заставь меня говорить. Может, у тебя кишка тонка?— Говори, Кофи, — угрожающе проговорил я, поднося нож к его глазу.— Если собираешься выколоть мне глаз, то валяй, — прохрипел он.Долгое время я не шевелился, потом убрал клинок в ножны и уселся на корточки, глядя на Кофи. Дождь по-прежнему лил как из ведра, волны бились в берег, над головой шумели широкие листья пальм. Я промок до нитки и к тому же потерял один ботинок; раны болели со страшной силой, кровь из них капала на распростертое подо мной тело.— Давай же, — выкрикнул Кофи.— Заткнись.Я вытащил телефон из кармана и попытался позвонить, но хрупкий пластиковый корпус безнадежно сломался — видимо, я не раз упал на него.— Твой телефон в доме?Он издал звук, похожий на всхлип, пытаясь вытащить больную руку.— На лодке, заряжается. Дома розетка не работает, я попросил Орена починить ее.— Замечательно. Лежи смирно.Чтобы позвать кого-нибудь на помощь, придется идти домой. Ближайший медицинский пункт находился на острове Ржаного Хлеба, то есть за триста километров. Лучше всего посадить Кофи на скоростной хоппер Мимо, а не ждать подмоги, но парню сначала необходимо прийти в себя.Посветив фонариком, я обнаружил второй ботинок и подобрал пару досок, чтобы сделать из них шину. Справиться с его переломами будет непросто, особенно такому медицинскому олуху, как я. Щепку нельзя оставлять в ране, хотя, конечно, рука будет страшно кровоточить, когда я достану ее. Я вытащил из-под Кофи кущу щепок и обломков и вместо них постелил дождевик. Пришлось отрезать рукав у свитера и порвать его на мелкие кусочки.— Можешь держать фонарь?Он взял его здоровой рукой.— По поводу того парня с Большого Берега…— Пошел он к черту.Я вытащил моток скотча из рюкзака.— Что ты собираешься делать?— Меня кое-чему научили бойскауты…— Что ты так беспокоишься? — Он снова усмехнулся. — Ты ведь считаешь меня дерьмом собачьим.— Ничего подобного. Ты дерьмо гуппи.— Ха! Я знаю, что ты не смог бы пытать меня, сукин ты сын. Это унизило бы тебя, настоящего бойскаута! И у тебя есть хреновы моральные принципы!— Сейчас я подниму твою руку и вытащу эту деревяшку. Будет немного больно, но я постараюсь побыстрее.— Ма-а-а-ать! — завопил он, когда я приступил, и выронил фонарик.Я ухватил его и запихнул в рот: свет падал на потоки крови льющиеся из раны, но, судя по всему, артерию не задело, я подождал, пока кровь поутихла, то и дело прикладывая свежие куски тряпок. Вот сейчас мне бы пригодилась третья рука — похоже, как минимум одна кость у Кофи сломана. Кровотечение не остановилось полностью, но я все же замотал его предплечье лентой и зафиксировал шиной.— А теперь я разрежу тебе рубашку и посмотрю бок.— А ты не мог бы… — Кофи шептал едва слышно. — Найти место посуше? Я замерз.— Сейчас.Он стонал все время, пока я осматривал его повреждения: никаких поверхностных ран не было, и даже не осталось синяка.— Ребра болят, да? Ну-ка сделай вдох.— А-а… Господи, все плохо, Адик.— Точно. Я сам слишком слаб, чтобы отнести тебя в дом, но могу втащить тебя под него, чтоб хоть дождь не капал. Для начала наложу шину на ногу. Давай накройся моим плащом, а то совсем промокнешь.— Очень мило… — прохрипел он почти неслышно.Глаза его закатились, похоже, Кофи собирался отключиться. Одному Богу известно, во что превратились его внутренности после такого удара; может быть, повреждена печень или селезенка.Стараясь действовать быстро и аккуратно, я зажал его ногу между двумя шинами и замотал все это дело пленкой. Потом прикрутил сломанную руку к туловищу. Сломанный палец я трогать не стал — это сущий пустяк по сравнению со всем остальным.Перетащив Кофи в самое сухое место под полом, я, прихрамывая, поднялся в дом, собрал кое-какие пожитки — матрас, одеяла и большую лампу. Когда я вернулся, таща все это барахло, Кофи заметно посерел, на лбу выступил холодный пот. Я разрезал его мокрую одежду и вытер сухими тряпками. Он открыл глаза.— Адик…— Молчи. Я пошел к себе и…— Тот парень… он называл себя Ли. Гарт Винг Ли. Азиат, рост сто семьдесят пять сантиметров, тощий, может быть, имеет черный пояс, длинные черные волосы в хвосте. Остановился в «Лагуне Альгамбры», бунгало сорок. Но он собирался отваливать с СА. Наверное, уже… смылся.Я укутал его хорошенько одеялами и устроил нечто вроде домика, чтобы защитить от ледяных струй.— Спасибо, приятель. Я все выясню.— Смылся… — повторил он и замер.Мне это не понравилось, но я сам в тот момент едва держался на ногах. Наконец, обложив его со всех сторон, я ободряюще проговорил:— Держись, парень. Скоро вернусь.Кофи обмяк, словно кукла, глаза на сером лице недвижно уставились в одну точку. Я пощупал пульс на его шее, но оного не обнаружил.Стал бы я вызывать ему неотложку? Вряд ли — это все равно бы не помогло.Да и вообще — не такой уж я и бойскаут. ГЛАВА 4 Вернувшись к себе, я позвонил в отель «Лагуна Альгамбры» на Большом Берегу: гражданин Гарт Винг Ли действительно съехал всего какой-нибудь час назад. Сейчас он наверняка уже в космопорте или вообще успел раствориться в пустоте звездного пространства. Учитывая временные особенности моего физического состояния, следовать за ним было бы настоящим безумием. Только один человек мог мне помочь.А именно Джейк Силвер, суперинтендант микроскопической службы планетной безопасности. До недавнего времени он единственный на всей планете знал, кто в действительности скрывается под видом безнадежного пьяницы и бездельника Адама Сосульки. Несколько раз он обращался ко мне за помощью, когда дело касалось преступной деятельности корпорации. Мы даже разболтали друг другу один или два секрета.Этот эксцентричный пятидесятилетний толстяк не лез из кожи вон, понимая, что на такой захолустной планетке совершенно не обязательно разворачивать бурную деятельность. Мне кажется, он в свое время нажил себе слишком могущественных врагов. Ну в точности как я.— Это Адик Сосулька с Бровки, — скороговоркой произнес я, как только он поднял трубку. Бедняга высиживал смену по десять часов в день. — У меня к тебе огромная просьба. Не шучу, честное слово. Проверь, улетел или нет некто Гарт Винг Ли. Если да, то узнай, куда именно. — Я быстренько набросал его описание. — А если этот парень еще здесь, то любыми правдами и неправдами задержи его. Он очень опасен и может попытаться покончить с собой.— Матерь Божия! — простонал Джейк. — Ты не провел дома и недели, а уже ввязался в какую-то пакость. Позволь тебе напомнить, что ты теперь изгой, а не спец из «Оплота», которому я должен ботинки лизать.— Джейк, не трать время попусту. Ли может оказаться следующим Бронсоном Элгаром. Один из моих друзей погиб по его вине. Ты просто должен поймать этого ублюдка.— «Должен» — это не то слово, которое я рассчитываю от тебя услышать, Адик.Изгои живут и умирают вне юрисдикции страховых компаний Содружества. А в обязанности полисмена свободной планеты не входит надевать на людей железные браслеты по просьбе бывшего копа.— Давай же, Джейк, ради Бога!После долгого молчания он все-таки ответил:— Я перезвоню, — и положил трубку.Я взял телефон с собой в ванную, принял горячий душ, вколол очередную дозу болеутоляющего и слегка подлечил свой многострадальный организм. Правый глаз превратился в некое буро-красное месиво; я щедро намазал его ранозаживляюшим бальзамом, приложил холодные примочки к фингалу и шишке и перевязал голову широким голубым платком. В таком виде я больше всего походил на капитана Кидда из комиксов. Разбитая губа и вновь открывшиеся порезы требовали антисептика, кровь сочилась из разбитых костяшек пальцев. Я даже намазал уши, чтобы они не горели так сильно.Натягивая сухую рубашку и свитер, я размышлял, что мне лучше сделать — рухнуть на кровать и отрубиться или все-таки влить в себя стакан молока с каким-нибудь печеньем, чтобы повысить уровень глюкозы в крови, а заодно утихомирить разбушевавшийся желудок. Я не ел с самого завтрака, но голода не чувствовал совершенно. Когда находишься на краю гибели, есть обычно не хочется.Телефон зазвонил, когда я еще не пришел к окончательному решению.— Джейк?Но это оказался Мимо. Я напрочь забыл о его приглашении поужинать и принялся искренне извиняться.— Сегодня выдался на редкость неудачный день, hombre. Мужчина (исп. )
Прости, но мне не удалось поймать ни одного зубохлопа на ужин.— Я приготовлю что-нибудь еще. Послушай, Адик, ты просто должен прийти. Мой коллега, о котором я говорил с тобой утром, очень жаждет с тобой встретиться.— Паршиво себя чувствую, к тому же совсем нет аппетита. Мне бы, конечно, очень хотелось поболтать с…— У него для тебя важные сведения. Ты очень устал — пусть так. Но ты просто обязан выслушать его. Мы сами придем к тебе.— Нет! — мгновенно воскликнул я. — Буду через пять минут.Вот черт! Я словно стоял одной ногой в гробу, а другой на банановой кожуре! По всему дому валялись окровавленные вещи, пол тоже приобрел красный оттенок. Я не собирался объяснять Мимо, что произошло между мной и Кофи. По крайней мере не в присутствии незнакомца.Вернувшись в ванную, я принял дозу стимулятора, но гадкое чувство во всем теле не исчезло. Дождевик превратился в лохмотья, поэтому я натянул старую желтую куртку, кроссовки без шнурков и в таком виде вышел в шторм. Едва я постучался, дверь распахнулась.— Входи! — приветствовал меня хозяин. — Снимай куртку, пошли, выпьешь что-нибудь. — И тут он заметил некоторые изменения в моем лице. — Madre de Dios Матерь Божья (исп. )
, что ты с собой сделал?— Это долгая история, и мне бы не хотелось рассказывать ее сейчас. Лучше налей мне стаканчик «Джека».Мы прошли в кабинет, где единственным источником света служили потрескивавшие в камине полешки. На диванчике перед огнем растянулся гость — невероятно толстый человек с бледной как смерть кожей. Или он просто не знает, что от лишнего веса можно избавиться с помощью простой операции метаболизма, или это один из тех извращенцев, которым просто нравится быть толстыми.Судя по всей его внешности, он принадлежит ко второму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42