— Но я не сомневаюсь, что вам будет очень интересно заняться детальным изучением его.
— Знаете, я с этого уже и начал, — произнес Брайан, разглядывая лицо Талли с холеной бородкой. — Например, этот замок великолепно спроектирован как крепость. Мне было бы чрезвычайно интересно узнать, от кого вы намеревались обезопасить себя.
— У нас здесь водятся несколько видов чрезвычайно опасных животных: гигантские гиены, саблезубые тигры, махайроды…
— Но, если я не ошибаюсь, замок более приспособлен для защиты от нападения людей?
Талли прикоснулся к своему ожерелью. Его глаза в смущении забегали по сторонам, но потом снова уставились на Брайана с самым правдивым и искренним выражением:
— Разумеется, сквозь врата времени к нам иногда прибывают не вполне устойчивые лица, и хотя мы прилагаем все усилия к тому, чтобы ассимилировать каждого вновь прибывающего, нам все равно приходится время от времени сталкиваться с неизбежной проблемой серьезных преступлений. Но вам, Брайан, нечего бояться. Вы и все остальные члены вашей группы можете чувствовать себя здесь в полной безопасности. Что же касается — гм! — возмутителей спокойствия, то они имеют обыкновение скрываться в горах или в каких-нибудь других отдаленных местах. Прошу вас, не беспокойтесь. Вы вскоре сами убедитесь, что в Изгнании все решают высококультурные люди. Повседневная жизнь у нас спокойна, насколько это возможно — гм! — в первозданной среде.
— Очень любезно с вашей стороны.
Талли покусывал кончик авторучки.
— Для наших досье… я хочу сказать, нам было бы очень полезно узнать, что именно из снаряжения вы захватили с собой.
— Вы хотели бы поместить мое снаряжение в общий склад, откуда его мог бы взять каждый желающий?
— О нет! — такая мысль привела Талли в состояние шока. — Уверяю вас, ничего подобного! Все путешественники во времени являются единственными и полноправными владельцами всего своего снаряжения. Ведь они должны выжить и стать полезными членами общества, не так ли? Если вы не хотите сообщать нам, что из снаряжения взяли с собой, я не стану настаивать. Иногда люди берут с собой какие-нибудь необычные книги, растения и вещи, которые представляют огромную ценность для всех. Если обладатели подобных редкостей или сокровищ соглашаются разделить их со всеми, то это способствует повышению качества жизни.
Талли виновато улыбнулся и приготовился записывать.
— Если не считать надувного тримарана и рыболовных принадлежностей, то в моем багаже нет ничего особенного. Диктофон с печатающим устройством. Библиотека и коллекция записей музыкальных произведений. Что же касается ящика шотландского виски, то его, должно быть, потеряли…
Талли отложил в сторону листок и авторучку и лучезарно улыбнулся:
— С вашим снаряжением все! Может быть, у вас есть какие-то вопросы, которые вы хотели бы задать мне?
— Пока вопросов немного. Не могли бы вы назвать общую численность населения?
— Вряд ли мы ведем точный учет. По многим причинам, как вы понимаете, это довольно затруднительно. Но, по разумным оценкам, у нас наберется около пятидесяти тысяч человек.
— Странно, мне казалось, что вас здесь должно быть больше. Не было ли у вас здесь каких-нибудь эпидемий?
— По всей видимости, нет. Наша обычная микроиммунизация и сопротивляемость организма, достигнутая с помощью генной инженерии, великолепно защищают нас здесь, в плиоцене, хотя самые первые путешественники, прибывшие в Изгнание, не пользовались защитой в столь полной мере, как те, кто прибыл за последние тридцать лет. Разумеется, вновь прибывшие, прошедшие омоложение в последние годы, могут рассчитывать на большую продолжительность жизни, чем те, кто проходил омоложение по более ранней технологии. В большинстве случаев — гм! — износ человеческого организма наступает у нас вследствие несчастных случаев.
Талли горестно покачал головой:
— Разумеется, у нас есть врачи. И медикаменты регулярно поступают через врата времени. Но мы не можем регенерировать тех, кто получил серьезные травмы. Мы живем в мире, который можно считать цивилизованным, но вряд ли можно назвать укрощенным, если вы понимаете, что я имею в виду.
— Понимаю. Позвольте задать вам еще один вопрос.
Гренфелл сунул руку в нагрудный карман и достал оттуда цветной портрет Мерседес Ламбаль.
— Не могли бы вы сказать мне, где я мог бы найти ее? Она прибыла сюда в середине июня этого года?
Талли взял портрет, долго смотрел на него широко раскрытыми глазами. Наконец он произнес:
— Я полагаю, вы найдете ее в… Мне кажется, она отправилась в наш главный город на юге. Я хорошо ее помню. Она произвела самое благоприятное впечатление на всех нас. Необычные таланты и дарования позволили мисс Ламбаль получить приглашение — гм! — стать помощником нашей администрации.
Брайан нахмурился:
— О каких необычных талантах вы толкуете?
В некоторой растерянности Талли пояснил:
— Видите ли, Брайан, наше общество весьма специфично и сильно отличается от привычного вам общества Галактического Содружества. У нас и потребности специфические. Вы поймете это позднее, когда получите более полные сведения от людей из столицы. С чисто профессиональной точки зрения вам предстоит провести увлекательнейшие исследования.
Талли выпрямился.
— А теперь передохните немного. Вас очень хочет расспросить кое о чем один человек, но это не займет много времени, после чего вы сможете присоединиться к своим компаньонам. Я зайду за вами через полчаса. Хорошо?
Еще раз одарив Брайана лучезарной улыбкой, Талли выскользнул из комнаты. Брайан подождал немного, а затем встал и, подойдя к двери, попробовал открыть задвижку. Она не поддавалась: он был заперт.
Брайан оглядел комнату в поисках своего альпенштока с железным наконечником. Альпенштока нигде не было. Брайан закатал рукав, чтобы проверить, на месте ли небольшой нож с выбрасывающимся лезвием, и ничуть не удивился, когда обнаружил, что ножны пусты. Итак, то, что он воспринял как «обработку пылесосом», в действительности было обыском с применением металлодетектора.
— Так вот каков этот плиоцен! — сказал себе Брайан.
И усевшись в кресло, принялся ждать.
ГЛАВА 2
Для Ричарда Форхеса психическая дезориентация при прохождении врат времени была чем-то вроде той, какую всякий раз приходится испытывать всем людям при возвращении космических кораблей в обычное пространство из квазимерного серого субпространства в рейсах со сверхсветовыми скоростями. Но в случае трансляции во времени дискомфорт длился во много раз дольше, чем при переходах в гиперпространство и обратно. Ричард также отметил, что серый туман при трансляции во времени обладает некоторыми специфическими особенностями. Явственно, хотя и смутно, ощущались последовательные повороты вокруг различных осей и сжатие. («Интересно, — подумал Форхес, — был ли каждый атом во Вселенной шесть миллионов лет назад чуть меньше, чем сейчас?») Серый туман стал не таким текучим и более хрупким («Может быть, мы плывем сквозь пространство и продираемся сквозь время?»), а охватившее его чувство, будто запас жизненной силы основательно уменьшился, великолепно согласовывалось с философскими представлениями о сущности Содружества.
Когда Ричард, пролетев небольшое расстояние по воздуху, приземлился на транзитную площадку в Изгнании, он уже полностью владел собой, как и подобает опытному космическому капитану после трансляции в пространстве. Отстранив руки услужливого стража, он самостоятельно вышел из сферы действия тау-поля и, пока провожатый бормотал какие-то объяснения, быстро произвел рекогносцировку местности.
Как и сообщил советник Мишима, долина Роны в эпоху плиоцена оказалась намного уже, а местность на западном фланге, где через много тысячелетий воздвигнут «Приют у врат», — более пологой и менее изрезанной потоками. В эпоху плиоцена это было плато, чуть заметно поднимающееся к югу. Форхес заметил и замок. Позади него, у самого горизонта дымились в лучах раннего солнца два огромных вулкана с покрытыми снегом вершинами. Тот, что к северу, — должно быть, Мон-Доре, вулкан подальше к югу — Канталь.
Повсюду зеленела трава, неподвижно замерли какие-то существа, похожие на кроликов и притворяющиеся, будто они камни. В лощине зеленела роща. Интересно, водятся ли здесь в лесах маленькие, похожие на обезьян рамапитеки?
Стражи вели Брайана, Стейна и Фелицию по тропе к замку. Какие-то другие люди в белых одеждах помогали второй четверке вновь прибывших выбраться из сферы действия тау-поля. Интересно, кому принадлежит это место? Какому-нибудь плиоценовому барону? Есть ли здесь вообще аристократия? Сумеет ли он, Ричард, пробиться в нее? Разум подбрасывал все новые и новые вопросы, работая с давно забытым юношеским энтузиазмом, немало обрадовавшим Форхеса. Он сознавал, что с ним происходило: несколько запоздалый приступ излюбленной болезни космических путешественников, так называемая радость высадки на новую планету. Всякий, кому приходилось странствовать по просторам Галактики и терпеть скуку длительного пребывания в сером тумане, с особой охотой (быть может, даже с горячностью) принимался размышлять о предстоящей высадке на планете, которую никто не посещал. Хорошо ли там пахнет воздух? Стимулируют или угнетают процессы жизнедеятельности ионы в атмосфере планеты? Какое впечатление производят флора и фауна? Пригодны ли к употреблению продукты питания? Удастся ли людям успешно преодолеть все трудности и освоить планету? Уступчивы ли дамы?
Форхес просвистел сквозь зубы несколько тактов из непристойной старинной баллады и только теперь услышал беспокойный голос и почувствовал, что его тянут за рукав.
— Пойдемте, сэр. Ваши друзья уже отправились в замок. Нам тоже пора в путь. Вам следует отдохнуть, немного подкрепиться и, возможно, ответить на некоторые вопросы.
Страж был темноволосым человеком, хорошо сложенным, но излишне худощавым, моложавым, с глазами, безошибочно выдававшими недавнее омоложение. Ричард подумал, что белая туника, по-видимому, более подходящее одеяние в здешнем тропическом климате, чем его, Ричарда, камзол из черного бархата и тяжелая накидка.
— Не торопись, парень, дай мне немного оглядеться, — сказал Ричард, но страж настойчиво тянул его за собой. Не желая вступать в спор, Ричард двинулся по тропе, ведущей к замку.
— Место для крепости выбрано очень удачно. Замок господствует над всей окружающей местностью. Интересно, холм, на котором построен замок, естественный или искусственно насыпан? Как организовано водоснабжение? Далеко ли отсюда до ближайшего города?
— Полегче, сэр! Не столько вопросов сразу! Прошу вас следовать за мной, а в замке человек из комиссии, занимающейся сбором интервью у вновь прибывших, сумеет лучше, чем я, ответить на ваши вопросы.
— Ладно, тогда скажи мне по крайней мере как обстоит здесь дело… с этим самым, ты понял парень, о чем я спрашиваю? Я хочу сказать, что там, в настоящем, или будущем, или чем-то еще, как бы его ни называли, нам говорили, что отношение численности мужчин к численности женщин в плиоцене составляет примерно четыре к одной. И это, должен тебе сказать прямо, парень, чуть не отвратило меня от ухода в Изгнание. Если бы меня не вынуждали некоторые обстоятельства, то вполне возможно, что я вообще не отправился бы в Изгнание! Так насколько серьезна оценка четыре к одной? У вас есть женщины в замке?
Строго придерживаясь фактов, сопровождающий ответил Ричарду бесстрастным «служебным» голосом:
— Большинство персонала в замке либо гомофилы, либо автоэроты. Остальных обслуживает специальная команда специалистов по развлечениям из Ронии или Бураска. У нас нет мелких селений. Только большие города, существующие независимо друг от друга, и плантации. Те, кто служит в замке, почитают за счастье оставаться здесь. Нас щедро вознаграждают за нашу работу.
Едва заметно улыбнувшись, провожатый прикоснулся к своему ожерелью и с удвоенной силой повлек Ричарда по тропе.
— Судя по тому, что вы сказали, у вас сложилась четкая организация, — с сомнением произнес Ричард.
— Вы прибыли в чудесный мир и почувствуете себя счастливым, когда немного освоитесь с нашими порядками… Не обращайте внимания на медведесобак. Мы держим их для собственной безопасности. Напасть на нас они не могут.
Форхес и его провожатый спешно миновали наружную стражу, прошли под аркой ворот и опускающейся решеткой. Оказавшись за стенами замка, провожатый хотел было увлечь Ричарда на лестницу, ведущую во внутренние покои, но тот уперся:
— Полегче парень! Дай-ка мне получше рассмотреть это волшебное место!
— Но вы не можете… — воскликнул провожатый и умолк, поняв, что спорить с Ричардом бесполезно.
Форхес настоял на своем. Нахлобучив поплотнее шляпу с пером, он бегом устремился 6о внутренний двор замка, словно не замечая тяжести рюкзака, висевшего у него за плечами. Громко стуча каблуками по каменным плитам, Ричард пронесся под опускаемой решеткой. Было раннее утро, и весь двор покрывала тень, отбрасываемая стенами высотой в два этажа, с четырьмя угловыми башнями. Внутренний двор имел форму квадрата со стороной почти в восемьдесят метров. В центре плескался фонтан, окруженный деревьями в каменных кадках. Деревья на одинаковом расстоянии друг от друга высажены по периметру внутреннего двора. Одну сторону двора занимал большой загон, обнесенный узорчатой решеткой из камня. В одной половине загона толпилось несколько десятков больших четвероногих животных неизвестного Ричарду вида. Другая половина загона оставалась пустой.
Услышав голоса преследователей, Ричард нырнул в какую-то галерею, опоясывавшую внутренний двор с трех сторон.
Пробежав небольшое расстояние, он свернул в боковой коридор, заканчивающийся тупиком. По обе стороны коридора были расположены двери. Они вели в апартаменты в толще стен.
Форхес распахнул первую попавшуюся дверь, проскользнул внутрь и закрыл ее за собой.
В комнате было темно. Ричард стоял, затаив дыхание, и хорошо слышал, как голоса преследователей приблизились, а затем затихли в отдалении. На этот раз пронесло: ему удалось сбежать от преследователей. Надолго ли? Ричард нащупал карман рюкзака, в котором у него припрятан фонарик. Но тут раздался едва слышимый звук, и кромешную тьму прорезала узкая полоска света: кто-то очень медленно открывал дверь, ведущую в комнату из внутренних покоев. Полоса света становилась все шире, и вскоре Ричард оказался как бы в луче прожектора.
На пороге внутренних покоев возник женский силуэт. Женщина казалась очень высокого роста. На ней была тончайшая накидка без рукавов из какой-то струящейся ткани. Лица ее не было видно, но Ричард почему-то сразу решил, что женщина должна быть необычайно красивой.
— Леди Эпона, — произнес Ричард, сам не ведая почему.
— Можешь войти.
Такого голоса Ричарду еще не приходилось слышать. Его музыкальный тембр был таким многообещающим и манящим, что Ричард сразу же потерял голову. Он бросил свой рюкзак и двинулся навстречу силуэту. Расстояние между ним и таинственной незнакомкой не изменилось ни на дюйм: он медленно надвигался, она медленно отступала в глубь внутреннего покоя. В свете множества ламп сверкали и переливались бело-золотые полотнища полога, сквозь которые виднелась огромная постель.
Женщина протянула к Ричарду руки. Ее бледно-голубая мантия свободными складками ниспадала до самого низа. Длинные желтые полосы, струившиеся с плеч, создавали подобие крыльев. Шея была украшена золотым ожерельем, а на светлых волосах сверкала золотая диадема. Волосы длинные, почти до пояса, и, насколько Ричард мог верить своим глазам, под тонкой тканью мантии угадывалась высокая грудь.
Женщина оказалась ростом почти на полметра выше Ричарда. Глядя на него сверху вниз нечеловеческими сверкающими глазами, она сказала:
— Подойди поближе.
Ричард почувствовал, как все вокруг закружилось. Глаза незнакомки сверкали все ярче, каждое прикосновение нежной кожи доставляло невыразимое наслаждение. Восторг, переполнявший Ричарда, становился все больше, пока он не провалился в пучину блаженства. Захлестнувшая его радость была столь велика, что он едва не распрощался с жизнью.
— Еще! Еще! — требовательно взывала незнакомка.
Ричард пытался продлить острое наслаждение, но не мог.
И тогда светлый поток изливающегося на него невыразимого блаженства в мгновение ока превратился в сметающий все на своем пути вихрь, обрушившийся с вскриками, руганью и слезами, но не на его вконец обессилевшее тело, а на нечто такое, что было внутри него, никчемное, сжавшееся от ужаса и страшившееся заслуженного наказания. Раздавленное, жалкое и смешное, это бесформенное нечто становилось все меньше и меньше, сжималось и съеживалось, пока не исчезло окончательно, сопровождаемое ослепительной вспышкой боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
— Знаете, я с этого уже и начал, — произнес Брайан, разглядывая лицо Талли с холеной бородкой. — Например, этот замок великолепно спроектирован как крепость. Мне было бы чрезвычайно интересно узнать, от кого вы намеревались обезопасить себя.
— У нас здесь водятся несколько видов чрезвычайно опасных животных: гигантские гиены, саблезубые тигры, махайроды…
— Но, если я не ошибаюсь, замок более приспособлен для защиты от нападения людей?
Талли прикоснулся к своему ожерелью. Его глаза в смущении забегали по сторонам, но потом снова уставились на Брайана с самым правдивым и искренним выражением:
— Разумеется, сквозь врата времени к нам иногда прибывают не вполне устойчивые лица, и хотя мы прилагаем все усилия к тому, чтобы ассимилировать каждого вновь прибывающего, нам все равно приходится время от времени сталкиваться с неизбежной проблемой серьезных преступлений. Но вам, Брайан, нечего бояться. Вы и все остальные члены вашей группы можете чувствовать себя здесь в полной безопасности. Что же касается — гм! — возмутителей спокойствия, то они имеют обыкновение скрываться в горах или в каких-нибудь других отдаленных местах. Прошу вас, не беспокойтесь. Вы вскоре сами убедитесь, что в Изгнании все решают высококультурные люди. Повседневная жизнь у нас спокойна, насколько это возможно — гм! — в первозданной среде.
— Очень любезно с вашей стороны.
Талли покусывал кончик авторучки.
— Для наших досье… я хочу сказать, нам было бы очень полезно узнать, что именно из снаряжения вы захватили с собой.
— Вы хотели бы поместить мое снаряжение в общий склад, откуда его мог бы взять каждый желающий?
— О нет! — такая мысль привела Талли в состояние шока. — Уверяю вас, ничего подобного! Все путешественники во времени являются единственными и полноправными владельцами всего своего снаряжения. Ведь они должны выжить и стать полезными членами общества, не так ли? Если вы не хотите сообщать нам, что из снаряжения взяли с собой, я не стану настаивать. Иногда люди берут с собой какие-нибудь необычные книги, растения и вещи, которые представляют огромную ценность для всех. Если обладатели подобных редкостей или сокровищ соглашаются разделить их со всеми, то это способствует повышению качества жизни.
Талли виновато улыбнулся и приготовился записывать.
— Если не считать надувного тримарана и рыболовных принадлежностей, то в моем багаже нет ничего особенного. Диктофон с печатающим устройством. Библиотека и коллекция записей музыкальных произведений. Что же касается ящика шотландского виски, то его, должно быть, потеряли…
Талли отложил в сторону листок и авторучку и лучезарно улыбнулся:
— С вашим снаряжением все! Может быть, у вас есть какие-то вопросы, которые вы хотели бы задать мне?
— Пока вопросов немного. Не могли бы вы назвать общую численность населения?
— Вряд ли мы ведем точный учет. По многим причинам, как вы понимаете, это довольно затруднительно. Но, по разумным оценкам, у нас наберется около пятидесяти тысяч человек.
— Странно, мне казалось, что вас здесь должно быть больше. Не было ли у вас здесь каких-нибудь эпидемий?
— По всей видимости, нет. Наша обычная микроиммунизация и сопротивляемость организма, достигнутая с помощью генной инженерии, великолепно защищают нас здесь, в плиоцене, хотя самые первые путешественники, прибывшие в Изгнание, не пользовались защитой в столь полной мере, как те, кто прибыл за последние тридцать лет. Разумеется, вновь прибывшие, прошедшие омоложение в последние годы, могут рассчитывать на большую продолжительность жизни, чем те, кто проходил омоложение по более ранней технологии. В большинстве случаев — гм! — износ человеческого организма наступает у нас вследствие несчастных случаев.
Талли горестно покачал головой:
— Разумеется, у нас есть врачи. И медикаменты регулярно поступают через врата времени. Но мы не можем регенерировать тех, кто получил серьезные травмы. Мы живем в мире, который можно считать цивилизованным, но вряд ли можно назвать укрощенным, если вы понимаете, что я имею в виду.
— Понимаю. Позвольте задать вам еще один вопрос.
Гренфелл сунул руку в нагрудный карман и достал оттуда цветной портрет Мерседес Ламбаль.
— Не могли бы вы сказать мне, где я мог бы найти ее? Она прибыла сюда в середине июня этого года?
Талли взял портрет, долго смотрел на него широко раскрытыми глазами. Наконец он произнес:
— Я полагаю, вы найдете ее в… Мне кажется, она отправилась в наш главный город на юге. Я хорошо ее помню. Она произвела самое благоприятное впечатление на всех нас. Необычные таланты и дарования позволили мисс Ламбаль получить приглашение — гм! — стать помощником нашей администрации.
Брайан нахмурился:
— О каких необычных талантах вы толкуете?
В некоторой растерянности Талли пояснил:
— Видите ли, Брайан, наше общество весьма специфично и сильно отличается от привычного вам общества Галактического Содружества. У нас и потребности специфические. Вы поймете это позднее, когда получите более полные сведения от людей из столицы. С чисто профессиональной точки зрения вам предстоит провести увлекательнейшие исследования.
Талли выпрямился.
— А теперь передохните немного. Вас очень хочет расспросить кое о чем один человек, но это не займет много времени, после чего вы сможете присоединиться к своим компаньонам. Я зайду за вами через полчаса. Хорошо?
Еще раз одарив Брайана лучезарной улыбкой, Талли выскользнул из комнаты. Брайан подождал немного, а затем встал и, подойдя к двери, попробовал открыть задвижку. Она не поддавалась: он был заперт.
Брайан оглядел комнату в поисках своего альпенштока с железным наконечником. Альпенштока нигде не было. Брайан закатал рукав, чтобы проверить, на месте ли небольшой нож с выбрасывающимся лезвием, и ничуть не удивился, когда обнаружил, что ножны пусты. Итак, то, что он воспринял как «обработку пылесосом», в действительности было обыском с применением металлодетектора.
— Так вот каков этот плиоцен! — сказал себе Брайан.
И усевшись в кресло, принялся ждать.
ГЛАВА 2
Для Ричарда Форхеса психическая дезориентация при прохождении врат времени была чем-то вроде той, какую всякий раз приходится испытывать всем людям при возвращении космических кораблей в обычное пространство из квазимерного серого субпространства в рейсах со сверхсветовыми скоростями. Но в случае трансляции во времени дискомфорт длился во много раз дольше, чем при переходах в гиперпространство и обратно. Ричард также отметил, что серый туман при трансляции во времени обладает некоторыми специфическими особенностями. Явственно, хотя и смутно, ощущались последовательные повороты вокруг различных осей и сжатие. («Интересно, — подумал Форхес, — был ли каждый атом во Вселенной шесть миллионов лет назад чуть меньше, чем сейчас?») Серый туман стал не таким текучим и более хрупким («Может быть, мы плывем сквозь пространство и продираемся сквозь время?»), а охватившее его чувство, будто запас жизненной силы основательно уменьшился, великолепно согласовывалось с философскими представлениями о сущности Содружества.
Когда Ричард, пролетев небольшое расстояние по воздуху, приземлился на транзитную площадку в Изгнании, он уже полностью владел собой, как и подобает опытному космическому капитану после трансляции в пространстве. Отстранив руки услужливого стража, он самостоятельно вышел из сферы действия тау-поля и, пока провожатый бормотал какие-то объяснения, быстро произвел рекогносцировку местности.
Как и сообщил советник Мишима, долина Роны в эпоху плиоцена оказалась намного уже, а местность на западном фланге, где через много тысячелетий воздвигнут «Приют у врат», — более пологой и менее изрезанной потоками. В эпоху плиоцена это было плато, чуть заметно поднимающееся к югу. Форхес заметил и замок. Позади него, у самого горизонта дымились в лучах раннего солнца два огромных вулкана с покрытыми снегом вершинами. Тот, что к северу, — должно быть, Мон-Доре, вулкан подальше к югу — Канталь.
Повсюду зеленела трава, неподвижно замерли какие-то существа, похожие на кроликов и притворяющиеся, будто они камни. В лощине зеленела роща. Интересно, водятся ли здесь в лесах маленькие, похожие на обезьян рамапитеки?
Стражи вели Брайана, Стейна и Фелицию по тропе к замку. Какие-то другие люди в белых одеждах помогали второй четверке вновь прибывших выбраться из сферы действия тау-поля. Интересно, кому принадлежит это место? Какому-нибудь плиоценовому барону? Есть ли здесь вообще аристократия? Сумеет ли он, Ричард, пробиться в нее? Разум подбрасывал все новые и новые вопросы, работая с давно забытым юношеским энтузиазмом, немало обрадовавшим Форхеса. Он сознавал, что с ним происходило: несколько запоздалый приступ излюбленной болезни космических путешественников, так называемая радость высадки на новую планету. Всякий, кому приходилось странствовать по просторам Галактики и терпеть скуку длительного пребывания в сером тумане, с особой охотой (быть может, даже с горячностью) принимался размышлять о предстоящей высадке на планете, которую никто не посещал. Хорошо ли там пахнет воздух? Стимулируют или угнетают процессы жизнедеятельности ионы в атмосфере планеты? Какое впечатление производят флора и фауна? Пригодны ли к употреблению продукты питания? Удастся ли людям успешно преодолеть все трудности и освоить планету? Уступчивы ли дамы?
Форхес просвистел сквозь зубы несколько тактов из непристойной старинной баллады и только теперь услышал беспокойный голос и почувствовал, что его тянут за рукав.
— Пойдемте, сэр. Ваши друзья уже отправились в замок. Нам тоже пора в путь. Вам следует отдохнуть, немного подкрепиться и, возможно, ответить на некоторые вопросы.
Страж был темноволосым человеком, хорошо сложенным, но излишне худощавым, моложавым, с глазами, безошибочно выдававшими недавнее омоложение. Ричард подумал, что белая туника, по-видимому, более подходящее одеяние в здешнем тропическом климате, чем его, Ричарда, камзол из черного бархата и тяжелая накидка.
— Не торопись, парень, дай мне немного оглядеться, — сказал Ричард, но страж настойчиво тянул его за собой. Не желая вступать в спор, Ричард двинулся по тропе, ведущей к замку.
— Место для крепости выбрано очень удачно. Замок господствует над всей окружающей местностью. Интересно, холм, на котором построен замок, естественный или искусственно насыпан? Как организовано водоснабжение? Далеко ли отсюда до ближайшего города?
— Полегче, сэр! Не столько вопросов сразу! Прошу вас следовать за мной, а в замке человек из комиссии, занимающейся сбором интервью у вновь прибывших, сумеет лучше, чем я, ответить на ваши вопросы.
— Ладно, тогда скажи мне по крайней мере как обстоит здесь дело… с этим самым, ты понял парень, о чем я спрашиваю? Я хочу сказать, что там, в настоящем, или будущем, или чем-то еще, как бы его ни называли, нам говорили, что отношение численности мужчин к численности женщин в плиоцене составляет примерно четыре к одной. И это, должен тебе сказать прямо, парень, чуть не отвратило меня от ухода в Изгнание. Если бы меня не вынуждали некоторые обстоятельства, то вполне возможно, что я вообще не отправился бы в Изгнание! Так насколько серьезна оценка четыре к одной? У вас есть женщины в замке?
Строго придерживаясь фактов, сопровождающий ответил Ричарду бесстрастным «служебным» голосом:
— Большинство персонала в замке либо гомофилы, либо автоэроты. Остальных обслуживает специальная команда специалистов по развлечениям из Ронии или Бураска. У нас нет мелких селений. Только большие города, существующие независимо друг от друга, и плантации. Те, кто служит в замке, почитают за счастье оставаться здесь. Нас щедро вознаграждают за нашу работу.
Едва заметно улыбнувшись, провожатый прикоснулся к своему ожерелью и с удвоенной силой повлек Ричарда по тропе.
— Судя по тому, что вы сказали, у вас сложилась четкая организация, — с сомнением произнес Ричард.
— Вы прибыли в чудесный мир и почувствуете себя счастливым, когда немного освоитесь с нашими порядками… Не обращайте внимания на медведесобак. Мы держим их для собственной безопасности. Напасть на нас они не могут.
Форхес и его провожатый спешно миновали наружную стражу, прошли под аркой ворот и опускающейся решеткой. Оказавшись за стенами замка, провожатый хотел было увлечь Ричарда на лестницу, ведущую во внутренние покои, но тот уперся:
— Полегче парень! Дай-ка мне получше рассмотреть это волшебное место!
— Но вы не можете… — воскликнул провожатый и умолк, поняв, что спорить с Ричардом бесполезно.
Форхес настоял на своем. Нахлобучив поплотнее шляпу с пером, он бегом устремился 6о внутренний двор замка, словно не замечая тяжести рюкзака, висевшего у него за плечами. Громко стуча каблуками по каменным плитам, Ричард пронесся под опускаемой решеткой. Было раннее утро, и весь двор покрывала тень, отбрасываемая стенами высотой в два этажа, с четырьмя угловыми башнями. Внутренний двор имел форму квадрата со стороной почти в восемьдесят метров. В центре плескался фонтан, окруженный деревьями в каменных кадках. Деревья на одинаковом расстоянии друг от друга высажены по периметру внутреннего двора. Одну сторону двора занимал большой загон, обнесенный узорчатой решеткой из камня. В одной половине загона толпилось несколько десятков больших четвероногих животных неизвестного Ричарду вида. Другая половина загона оставалась пустой.
Услышав голоса преследователей, Ричард нырнул в какую-то галерею, опоясывавшую внутренний двор с трех сторон.
Пробежав небольшое расстояние, он свернул в боковой коридор, заканчивающийся тупиком. По обе стороны коридора были расположены двери. Они вели в апартаменты в толще стен.
Форхес распахнул первую попавшуюся дверь, проскользнул внутрь и закрыл ее за собой.
В комнате было темно. Ричард стоял, затаив дыхание, и хорошо слышал, как голоса преследователей приблизились, а затем затихли в отдалении. На этот раз пронесло: ему удалось сбежать от преследователей. Надолго ли? Ричард нащупал карман рюкзака, в котором у него припрятан фонарик. Но тут раздался едва слышимый звук, и кромешную тьму прорезала узкая полоска света: кто-то очень медленно открывал дверь, ведущую в комнату из внутренних покоев. Полоса света становилась все шире, и вскоре Ричард оказался как бы в луче прожектора.
На пороге внутренних покоев возник женский силуэт. Женщина казалась очень высокого роста. На ней была тончайшая накидка без рукавов из какой-то струящейся ткани. Лица ее не было видно, но Ричард почему-то сразу решил, что женщина должна быть необычайно красивой.
— Леди Эпона, — произнес Ричард, сам не ведая почему.
— Можешь войти.
Такого голоса Ричарду еще не приходилось слышать. Его музыкальный тембр был таким многообещающим и манящим, что Ричард сразу же потерял голову. Он бросил свой рюкзак и двинулся навстречу силуэту. Расстояние между ним и таинственной незнакомкой не изменилось ни на дюйм: он медленно надвигался, она медленно отступала в глубь внутреннего покоя. В свете множества ламп сверкали и переливались бело-золотые полотнища полога, сквозь которые виднелась огромная постель.
Женщина протянула к Ричарду руки. Ее бледно-голубая мантия свободными складками ниспадала до самого низа. Длинные желтые полосы, струившиеся с плеч, создавали подобие крыльев. Шея была украшена золотым ожерельем, а на светлых волосах сверкала золотая диадема. Волосы длинные, почти до пояса, и, насколько Ричард мог верить своим глазам, под тонкой тканью мантии угадывалась высокая грудь.
Женщина оказалась ростом почти на полметра выше Ричарда. Глядя на него сверху вниз нечеловеческими сверкающими глазами, она сказала:
— Подойди поближе.
Ричард почувствовал, как все вокруг закружилось. Глаза незнакомки сверкали все ярче, каждое прикосновение нежной кожи доставляло невыразимое наслаждение. Восторг, переполнявший Ричарда, становился все больше, пока он не провалился в пучину блаженства. Захлестнувшая его радость была столь велика, что он едва не распрощался с жизнью.
— Еще! Еще! — требовательно взывала незнакомка.
Ричард пытался продлить острое наслаждение, но не мог.
И тогда светлый поток изливающегося на него невыразимого блаженства в мгновение ока превратился в сметающий все на своем пути вихрь, обрушившийся с вскриками, руганью и слезами, но не на его вконец обессилевшее тело, а на нечто такое, что было внутри него, никчемное, сжавшееся от ужаса и страшившееся заслуженного наказания. Раздавленное, жалкое и смешное, это бесформенное нечто становилось все меньше и меньше, сжималось и съеживалось, пока не исчезло окончательно, сопровождаемое ослепительной вспышкой боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54