Была уже пара эксцессов!..) И обвинять во всем случившемся, по сути дела, некого, сама виновата: нашла перед кем душевный стриптиз устраивать! Прекрасно ведь знает , что люди не меняются - во всяком случае, не вот так по волшебству за один час...

Но мама, по всей видимости , с ней еще не закончила (все-таки Яна неплохо ее за эти годы изучила!). Войдя в комнату, мать по-дружески присела в скрипучее кресло напротив , как будто бы ничего особенного и не произошло минуту назад в гостиной:

- Про то, что ты говорила... Всё это очень красиво, но с такой философией далеко не уедешь.

Сил с нею пререкаться больше не было никаких , но Янка упрямо отчеканила, с независимым видом разглядывая потолок с висячей хрустальной люстрой :

- А я не хочу никуда ехать! Для меня это неважно.

- Что вообще для тебя важно?! - мама сорвалась на свой обычный крик . Тут бы собрать негустые остатки благоразумия и прикусить язык , но в Яну словно упрямый чертик вселился (или, по-простому да по-народному, неистребимый дух противоречия) :

- Ты всё равно не понимаешь! Что тебе ни говори!..

Вот эту тему поднимать не следовало: мама завелась пожарной сиреной еще громче, чтобы все соседи в радиусе километра услышали :

- Конечно, мать ничего не понимает! Только она одна всё понимает!..

- Ты слышишь только себя!!! - закричала Яна изо всех сил, перекрыв на секунду мамин высокий пронзительный голос. И в отчаянии выпалила то, что за последние полгода сотню раз рвалось наружу, не решалась только озвучить: - Из-за тебя у меня даже детства нормального не было! Каждый день после школы или гимнастика, или музыкалка, или английский! А жить когда, спрашивается?.. Ну ничего, теперь я буду делать только то, что хочу!

Выдав без передышки эту тираду, Яна подхватила с пола свою лицейскую сумку и стремглав ринулась к двери, а вслед неслось до боли знакомое:

- Я на тебя всю свою жизнь потратила! Всё , что угодно, лишь бы только Яночка занималась! Неблагодарная!..


...Как же всё могло так получиться? Жизнь, еще совсем недавно четкая и упорядоченная, летела "коту под хвост", как любит попрекать мама. Их Мастер Рейки сейчас бы, наверное, сказала: "Не проживайте жизнь за других людей." Пускай даже эти другие - твои дети; какая, собственно, разница?! Но только вряд ли мама это поймет, к сожалению...

Что самое обидное, кое в чем она права - не во всем, конечно , но всё-таки.. . Раньше перед Яной стояли конкретные цели и задачи, жизнь была расписана лет на десять вперед . Правда, не ей самой, а понятное дело кем: закончить лицей, поступить в универ на экономиста или бухгалтера. Получить диплом, удачно выйти замуж . Работать до пенсии... Ударно сыграть в ящик, протрудившись пятьдесят лет в одной и той же конторе, с восьми до пяти... Несчетное количество раз Янка слышала, как мама со вкусом расписывает ее , Янино, будущее (это у нее самая любимая фишка), и каждый раз прямо подташнивать начинало! То ли от громыхающего чем-то железным слова "экономика", то ли от этого "замуж " ... В общем, хороший бы экономист получился! А про остальное и говорить нечего. Почему-то так тоскливо и страшно становилось после маминых восторженных монологов , хоть волком вой...

Всего месяц назад Яна начала задумываться, чего же на самом деле хочет она - не какой-то там дядя с улицы, а она сама. Получилась далеко не экономика, ну прямо типичное "не то"! Попробовала поговорить на эту тему с мамой, а та, похоже , перепугалась, как в том докторском сериале , который Янка иногда слушает краем уха : "Мы ее теряем!" И сразу начала давить нахрапом и криком, чтоб настоять на своем, да только со Скорпионами так нельзя , дохлый номер: тут же подмывает сделать все наоборот! Наверно, уже чисто из вредности.

На гимнастику мама ее привела в четыре года. Сначала отдала на спортивную, Янка даже какие-то соревнования там выиграла (хоть и была, кажется, самой маленькой среди участников). Помнит лишь , как одним махом пробежала по чудовищно высокому бревну, а потом долго висела на брусьях , делая "уголок" . Незнакомые взрослые со здоровенными секундомерами столпились вокруг и ждали, когда же девчушка не выдержит и упадет, но Яна держалась до последнего, хоть и нестерпимо , до судорог, болели и отнимались руки... В награду за свое невиданное мужество получила почетную грамоту (мама еще долго ей хвалилась перед всякими залетными знакомыми) и белобрысую куклу Сашку, похожую на Буратино, со складными руками и ногами . (Все подружки в детсаду обзавидовались , ходили следом хвостом и упрашивали дать "подержать". Особенно Галька канючила, она в этом деле спец... Вот ведь, на заре туманной юности - а настолько врезалось в память!)

Что и говорить, мама была полна самых радужных надежд, но всего через год Яну с этой спортивной гимнастики "поперли" . Тренер заявила, что у девочки слишком хрупкие, тонкие в кости руки - а вдруг надломятся, когда будет делать стойку?.. "Я не хочу потом за нее отвечать!" - это Яна помнит превосходно, и еще ярче - впервые в жизни чувство предательства с миндально-горьким привкусом, как от раскушенной вишневой косточки. Совсем недавно все в один голос уверяли, что она такая многообещающая, везде ей прямая дорога, а теперь бац - и за бортом, никому не нужна...

Зато матушка , как всегда, не растерялась и определила ее на художественную гимнастику в том же самом спортивном клубе "Динамо", что неподалеку от дома . Там сразу пошло на лад , Янка была довольна, бегала почти каждый день после школы . (Разве что тренера слегонца побаивалась, дама попалась крутого характера : такой бы спецназовцев тренировать, а не субтильных девчонок!) Но только полгода назад всё самым неожиданным образом оборвалось, точно отрезало. Яна никому об этом не рассказывала, да и вряд ли бы кто понял ... Покрутили бы пальцем у виска , как Галькин Андрэ: дескать , "лечиться , лечиться и лечиться!" Но что-то в тот раз произошло , ранней весной на городских соревнованиях , и поставило на маминых спортивных надеждах жирную окончательную точку...

Янка разминалась, пристроившись в углу в плотно забитом гимнастками маленьком зале. Вот-вот намечался ее выход: после долгих мучительных колебаний она остановилась-таки на упражнении с лентой. За номер без предметов была полностью спокойна (техника у нее хорошая, справится), а вот лента - это серьезней , здесь нужна полная концентрация... Только настроилась на рабочий лад, как подскочила та самая мужеподобная тренерша Лариса Павловна и принялась давать последние наставления - главное, что вовремя:

- Только смотри, не растягивай! В темпе, с выражением , с улыбкой ... Запомни: нам надо первое место!

Сердясь, что ее отвлекают, Яна не удержалась, брякнула на автопилоте :

- А если не первое? Что тогда, застрелиться?

- Я не поняла, что это за настрой? Думаешь, я просто так тебя столько лет тренировала? Вот сегодня мы и посмотрим, на что ты способна! Серьезных противников здесь нет , одна мелочовка ...

Лариса Павловна еще долго и упоенно о чем-то разлагольствовала - про момент истины или что-то в этом роде, - но Яна уже не слушала, настроение упало ниже абсолютного нуля: "Ей до меня никакого дела нет, главное - чтоб место заняла! А как я живу, что меня волнует - ей это всё до лампочки..."

Звучало , конечно, глупее некуда , Янка и сама отлично понимала: ну действительно, какое тренерше до нее дело?.. А потому решила выложиться на полную, пускай даже просто для себя - да ну их всех с этим местом к соответствующей бабушке!

Начало прошло удачно: лента, казалось, была продолжением руки, сама взлетала и приземлялась точно там, куда ее мысленно посылали. Но тут взгляд случайно упал на Ларису Павловну в дверях громадного полупустого зала: та делала непонятные судорожные движения руками , сжимая что-то в воздухе, словно невидимую гармошку. Пухлые ладони мелькали туда-сюда, как в сурдопереводе на канале новостей, затем короткий наманикюренный палец выразительно постучал по циферблату наручных часов. "Не растягивай!" - услышала Яна где-то внутри . Лента внезапно обрела независимость и упала совсем в другую сторону, а судьи всё смотрели и смотрели неумолимыми глазами , и время растянулось до бесконечности...

После соревнований Лариса Павловна к ней и близко не подошла, сделала вид, что не заметила. Стояла в десятке метров, презрительно развернувшись спиной, и поздравляла кого-то другого с первым местом ... То и дело поводя богатырскими плечами, громогласно восклицала свое коронное, набившее оскомину еще с пяти лет: "Девочка должна быть изящная, как статуэточка!" Незнакомые девчонки по соседству украдкой хихикали, подталкивая друг дружку локтями, и то одна, то другая грациозно вытягивали ноги с натянутым носком, изображая "статуэточку". А Янка , сидя на позорной скамье и стаскивая с себя получешки, с предельной ясностью поняла, что больше туда не вернется. Опять противный вкус миндаля во рту и тяжесть в груди в том самом месте, как в детстве на спортивной гимнастике... Что-то не складывается у нее со спортом, типичное не то. Да что за наваждение, и прицепилось же это "не то"!



Глава шестая. Дуб


Выйдя замуж, Царевна-Лягушка
сильно скучала по родному болоту.

(Козьма Прутков )


"Здравствуй, Дуб!"

"Здравствуй, Яночка! Давно тебя не было видно..."

"Извини, что не заходила. Я по тебе соскучилась..."

"Я по тебе тоже," - он дружелюбно-приветственно зашелестел огромной кроной, девочка запрокинула голову и всё смотрела ввысь - туда, где сквозь зеленую листву пробивались тонкие лучики света. Тупая боль возле сердца успела поутихнуть, Янка всем телом ощущала исходящий от Дуба невидимый мощный поток - он струился через нее и напитывал каждую клеточку прозрачной светлой энергией. Краешком глаза Яна видела свою ауру, та разрасталась как на дрожжах. "Какая я большая..." - промелькнула зачарованная мысль и исчезла, внутри опять стало кристально чисто и спокойно.

"Вот теперь ты готова," - удовлетворенно прошелестел он.

"Я еще немножко посижу?" - с вопросительной интонацией подумала Яна и почувствовала, как Дуб вздохнул от смеха, по резной листве пробежал легкий ветерок.

"Никогда раньше не знала, что деревья умеют смеяться!"

"Никогда раньше не думал, что люди умеют слушать! - подхватил он. Немного помолчал в задумчивости и добавил: - С тобой хотят поговорить, ты разве не чувствуешь?"

"Где?" - она закрутила головой, но никого подходящего для разговора не обнаружила. Лишь две молодые мамы расположились неподалеку с летними колясками и обсуждали свои бесконечные однообразные проблемы, да малыши резвились у подножья дуба. Один белоголовый карапуз раскинул руки и с жужжанием закружил неподалеку от Яны - вероятно, изображая самолет. "Привет!" - мысленно окликнула она, малыш встрепенулся и с удивлением уставился на нее голубыми глазенками. И заулыбался, затем, похоже, застеснялся и спрятался за маму, а та всё рассказывала подруге свою историю без начала и конца:

- Вчера отец его наказал, поставил в угол, так он стоял-стоял, а потом и говорит: "А у тебя душа не болит... на меня смотреть?"

"Ух ты, - ошарашенно сообразила Янка, - вон оно что! Вот это мальчик..."

- Сколько это ему? - сочувственно покачала головой вторая женщина, постарше на вид, покачивая в коляске мирно спящего щекастого младенца.

- Три года. А что ж будет дальше, ты представляешь?..

Малыш опять закружил возле Яны, закидывая светлую головку и размахивая руками, постепенно подбираясь к ней ближе и ближе. Самой бы так повертеться!.. В какое-то мгновение головка ребенка мягко засветилась нежно-сиреневым, красивейшего оттенка цветом. В него вплетались яркими нитями фиолетовые сполохи, всё это сказочным образом мерцало и едва заметно переливалось... Аура была мощная и чересчур для такого крохи большая - раза в три шире, чем у взрослых.

Через несколько секунд сияние исчезло: мальчонка опять стал симпатичным карапузом, а Дуб - просто громадным трехсотлетним деревом. Янка в недоумении потрясла головой и на всякий случай потерла глаза, пытаясь сообразить: было это на самом деле или от всех треволнений померещилось?.. ("Шарики за ролики закатились", дурачились они с брательником в детстве.) С другой стороны, не зря ведь Мастер рассказывала, что фиолетовый цвет - самый высокий по вибрациям, цвет седьмой чакры. Как же она называется?.. Такое название смешное...

Малыш замер возле Яны, приподняв домиком светлые бровки, и с любопытством ее разглядывал своими круглыми глазенками. Мальчонкина мама его издали окликнула, словно приревновала:
- Егорка, пошли домой! - с поразительной прытью вскочила со скамейки, бесцеремонно схватила малыша за руку и потащила за собой, волоча свободной рукой коляску и что-то сердито сынишке вычитывая. "Наверно, из тех, кто коня на скаку остановит... ну, и как там далее по тексту!" - неодобрительно заключила Яна. Мальчуган упирался изо всех сил и, кажется, собирался зареветь, вот уже и маленький ротик плаксиво скривил... Янка едва успела помахать рукой на прощанье.

- Ему девочка понравилась, - непонятно кому сообщила сердобольная подруга мальчонкиной мамаши, удаляясь за ними к выходу из парка.

- Пошли, Егор, завтра еще придем! - в последний раз донесся издали энергичный женский голос, прерываемый басовитым ревом, и аллея опустела.

Яна всё смотрела в задумчивости им вслед, погрузившись в свои мысли, забыв на минуту, где находится. И вдруг за спиной раздался незнакомый ломающийся голос, вырвал ее из оцепенения:

- А Вы знаете, что Вы неправильно сидите?

- Не знаю, - она подняла голову: над ней стояли двое парней в темно-синей форме курсантов "мореходки", то бишь мореходного училища. Совсем еще мальчишки, первый или второй курс, вон даже лопоухие уши так смешно оттопыриваются, поддерживая бескозырки... Один с рыжими бровями и разудалыми веснушками по всему лицу по-свойски присел рядом на краешек скамейки (соблюдая, правда, кое-какую дистанцию):

- Все сидят лицом наружу, а Вы внутрь.

- А может, это они все неправильно сидят? - резонно возразила Янка.

Следует заметить, Дуб заслуженно считался любимым местом отдыха горожан. Под ним легче всего было назначать свидания и деловые встречи, уж точно не разминешься:

"Где встречаемся?"

"У дуба."

"Лады!"

Еще с незапамятных времен Дуб опоясывала выкрашенная в веселый зеленый цвет скамейка, на ней бы добрая сотня человек разместилась. Янка улыбнулась: однако, неплохой способ завязать разговор!.. ВИдение на этот раз по какой-то загадочной причине не включалось, ребята выглядели абсолютно нормально. (Ну и правильно: надо почаще давать ей передышку, а то и так временами опасается за свой здравый рассудок!) Пока суд да дело, рыжий парень - опять не слишком церемонясь - живо перекинул ноги в отутюженных форменных брюках на другую сторону скамьи и умостился уже поближе к ней:

- Ну, тогда и я тоже сяду. Раз такое дело... А как Вас зовут?

"А вот это уже зря!" - Яна вскочила на ноги и подобрала с травы свою побывавшую во многих переделках лицейскую сумку:

- Мне пора! К дому, родному дому.

Парень всё-таки изловчился, выкрикнул вслед (видать, из тех экстремалов, что любят ломиться на красный):

- А где Вы живете? Может, нам по пути!

Янка помахала им издали рукой:

- Счастливо!

И успела уловить прямо в свою спину обиженное:

- У девушки нет настроения...

"Если бы Галька это видела, я б сейчас выслушала... - закружились каруселью унылые мысли. - Ну нет у меня никакого желания знакомиться!"

И, скажем прямо, здесь даже не в рыжем пареньке дело, он-то как раз в полном порядке. (В прошлый раз на аэробике специально поднимали эту тему - ждали Иру, инструктора, надо ж было чем-то языки занять... И все девчонки дружно согласились, что рыжие - они самые классные. В смысле, самые веселые.) Просто каждый раз как бы цветной монитор в голове включается, и на нем послушно высвечивается надпись: "Мое" или "Не мое". Но в основном почему-то "Не мое"...

Яна сокрушенно вздохнула еще в сто пятый раз: даже с Дубом забыла попрощаться, эх!..


В квартире было темно и по-нежилому тихо, только у Янкиной двери наискось лежала слабая полоска света. "Не спит, редиска!" - понял Володя и тихонько заглянул в комнату. Так и есть: малая, облаченная в светло-розовую пижаму, скрючилась у компьютера буквой "зю", не заметила даже, как он вошел. На экране мерцало что-то разноцветное и трехмерное, неожиданно красивое - шипастые шарики и звезды слепили глаза, переливаясь всеми цветами радуги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20