А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Сопровождают же нас корифены. Объединились в некую микрогруппу. Этих красивых подружек ровно десять. Я пересчитывал их сотни раз и потому говорю так уверенно. А вообще, сразу сказать, сколько рыб, трудно. Они в вечном движении. В одно мгновение соберутся вместе и тут же метнутся в разные стороны. Похоже, наша лодка предоставляет им выгодные позиции, чтобы подстерегать кальмаров и летучих рыб. И видно, поэтому они не покидают нас. Обычно держатся в тени суденышка. У каждой свой характер и свой собственный стиль охоты. Одни высоко выпрыгивают из воды и преследуют жертву в воздухе. Более хитрые предпочитают стихию океана. Третьи охотятся попарно: одна подстерегает добычу в воде, другая – в воздухе.
Позади четыре недели – полная фаза Луны
Сейчас полнолуние. Проворные корифены, залитые лунным серебром, «летают» и ночью. (Планктон в вечной ссоре с луной. Она всегда мешает ему). Ночи светлые. Приятно нести вахту в такое время. Паруса хорошо видны, и малейшая в них перемена сразу бросается в глаза. Для темных ночей белые паруса не подходят. Цветные паруса легче наблюдать, и лучше видна их работа. Паруса на яхте, на которой мы собираемся совершить кругосветное путешествие, будут из алого дакрона. А сейчас у нас они пестрые: оранжевые, красно-бурые и белые. Цвет парусов очень важен. Удачно выбранные цвета снижают утомляемость. Люди привыкли считать, что парус должен быть непременно белым. Однако белые, паруса днем ослепляют. Красные же или оранжевые видны издалека и не раздражают глаза.
Жара. Ветер слабый. Лодка еле движется.
Джу

В пути тридцать дней и тридцать ночей
С утра нас эскортируют две акулы. Целый день наблюдала за ними. И вид, и нрав у этих хищниц неприятные. Тело акулы окрашено в желто-коричневый цвет, а конец спинного плавника имеет большое светлое пятно. Только это белое пятно время от времени и показывается над водой. Акулы не желают фотографироваться. Плывут неторопливо, но неотступно, всегда на одном и том же расстоянии от лодки. Одна из них – позади спасательного каната, другая – в нескольких метрах от левого борта. У меня такое чувство, будто они терпеливо и упрямо выжидают момент, когда кто-нибудь из нас свалится за борт. Снова надеваю страховочный пояс. У меня нет никакого желания оказаться в воде в подобной компании. Весь день следила за акулами, но так и не смогла понять, когда же и что они едят. Мне они кажутся тупыми и угрюмыми, похожими на тюремных надзирателей.
После обеда, часов в пять, около лодки разыгралась настоящая вакханалия. Дончо спал. Жалко, что он не видел, а я не смогла заснять увиденное на пленку. Некому было сменить меня у румпеля. А случилось вот что. Неожиданно налетело множество птиц, и началось сопровождаемое писком и криками пиршество. Океан вокруг забурлил. Птицы взмывали вверх с рыбой в клювах. Тысячи рыб пулей вылетали из воды. По-видимому, кто-то снизу преследовал их. Бедняжки! А здесь, над водой, их уже ждали птицы. Может быть, тогда и наши «телохранители» пировали? Я потеряла их из виду. Но вот опустились сумерки, птицы куда-то исчезли, все затихло. В океане воцарились мир и покой.
Еле дождалась, когда Дончо примет дежурство. Нестерпимо болит голова. Хоть жалуйся Дончо, хоть не жалуйся – ничто не поможет. Только зря его будешь расстраивать. А головные боли терзают меня каждый день. Всякий раз должна глотать по три таблетки седалгина, чтобы боль хоть немного утихла. Не очень-то помогает. Да и таблетки кончаются. Я же не рассчитывала, что со мной приключится такая беда.
Ночью одна из акул исчезла. Осталась более упрямая, та, что пристроилась за левым бортом. Не шелохнется, не посмотрит в нашу сторону. Будто она и не плывет, а течение само ее несет. Но не отстает ни на метр. Светит полная луна, и иногда над водой вспыхивает белое пятно акульего плавника.
Дончо

Нельзя расслабляться
В этих широтах сейчас ранняя осень. Солнце взяло нас в оборот, чтобы, видимо, навсегда внушить отвращение к тропикам. Жарит, словно юпитеры на киносъемочной площадке. Ветер слабый, не освежает. И мы вынуждены терпеть настоящее пекло. Лодка еле движется. Я надел пробковый шлем, но затылок жжет беспощадно. Время от времени обливаемся забортной водой. Помогает, но ненадолго. Тень только в рубке, однако там душно и влажно. Тень же от парусов, как нарочно, падает на воду. Неотступно сверлит мысль о сотрясении мозга у Джу. По опыту знаю, что больше всего ее мучает жара. Как ни распределяй дежурства, а солнце печет по двенадцать часов в сутки.
Можно находиться только в хлопчатобумажной одежде. В Болгарии найти рубашку из хлопка – целая проблема. Шьют их у нас только из синтетики или из синтетики с хлопком. Единственная вещь из хлопка, которую продают, – это фланелевая майка. Какой-то продавец ради рекламы окрестил ее «потником». Чтобы запастись подходящей для экспедиции одеждой, нам пришлось сделать специальный заказ в ДСО «Младост». Джинсы – идеальные брюки. Если очень жарко, облачаемся в пижамы и становимся похожими на беглых каторжников. В очень знойные дни надо обязательно надевать легкую одежду. Это намного снижает утомляемость, и воды тогда пьешь меньше. И то и другое чрезвычайно важно.
Ночью едва не свалился за борт. Океан был спокоен, и я принялся приводить в порядок паруса. Во весь рост прошелся по крыше рубки. Это большой успех. Когда возвращался, шальная волна неожиданно подбросила лодку. Я не был пристегнут страховочным поясом, сорвался и полетел за борт. В последнюю секунду успел ухватиться за грота-шкот. Окунулся в воду по грудь. Как говорится, отделался легким испугом. Джу спокойно спала. При таком слабом ветре прошло бы минут десять, пока она поняла, что меня нет в лодке. Очень сомневаюсь, что Джу смогла бы услышать мои крики и прийти на помощь. Лишний раз убедился: в океане необходимо всегда быть начеку. Опасны именно такие моменты, когда тебе хорошо и ты позволишь себе расслабиться. Когда я шел к парусам, то радовался, что удалось пройти по рубке во весь рост. На обратном пути от удовольствия даже подпрыгивал и… чуть не распрощался с лодкой. А ведь мы остерегаемся, боясь вывалиться за борт. Первым делом – обязательно привязываемся. Дополнительно к тому тащим за лодкой длинный канат: в случае чего можно ухватиться за него. Кроме того, у каждого из нас на груди прикреплен особый электрический фонарик. Это моя гордость. Такой фонарик дает сильный пульсирующий свет. По моим расчетам, все эти меры предосторожности на 80 процентов оберегают нас от всяких случайностей, гарантируют безопасность. Оставшиеся 20 процентов приходятся на особо тяжелые случаи: если сорвешься и ударишься головой. Тогда уж тебе не помогут ни канат, ни фонарик, ни страховочный пояс. В эту экспедицию Джу не везет: она угодила именно в эти 20 процентов. И пожалуй, даже превзошла их: ее парусом швырнуло за борт.
Постыдно слабый ветер. За сутки печатаем около 35 миль. До сего времени мы не проходили меньше. Не считая, конечно, периодов полного штиля. Сегодняшний океан можно сравнить разве что с Черным морем. Тогда, во время экспедиции «Планктон-II», мы впервые испытывали корабельную спасательную шлюпку в условиях потерпевших кораблекрушение. Предоставил ее нам Болгарский морской флот. Шлюпку сняли с пассажирского судна «Георгий Димитров». Мы пользовались ею, пока судно находилось на ремонте. После экспедиции шлюпка снова заняла свое законное место под № 3 на правом борту судна. Мы гордимся этим простым фактом. И по сей день эта шлюпка служит в качестве спасательной лодки. Пока мы совершали на ней плавание, она именовалась «Джу-III». Но теперь ее перекрасили, надпись «Джу-III» замазали. Я не представляю себе, чем бы название лодки «Джу-III» могло помешать туристам, какие бы оно создало для них неудобства, если бы люди знали, что их спасательная шлюпка под парусом впервые в истории пересекла Черное море? Ведь до сих пор ни одно судно в мире не располагает подобным экспонатом – столь успешно испытанной спасательной лодкой.
Акулы не дремлют
Мы находимся почти на самой середине пути. Когда доберемся до Таити? Остается еще 2800 миль. Удастся ли попасть на Маркизские острова? Эти вопросы не дают покоя.
До Маркизских островов каких-нибудь 2000 миль. Столько же до Южной Америки. Самые близкие к нам острова – острова Пасхи и Сала-и-Гомес. До них 1300 миль.
Всегда ли тут такие слабые ветры во время полнолуния? Так было и в начале путешествия. Где-то я читал, что в полнолуние здесь свирепствуют бури. А у нас и так и этак. Но мы будем готовы ко всему. Я рад и этим 40 милям, что проходим теперь. Хотя ветер и слабый, но дует непрерывно. Нам и не нужен более сильный. Я ведь не знаю, на что способна наша самодельная гик-мачта. Пока что держится прилично. Но мачты, к сожалению, ломаются без предупреждения.
Стоит лишь облакам закрыть солнце, как ветер тотчас усиливается. На восходе и на закате можно наблюдать тот же эффект. По-видимому, он характерен для всех водоемов.
Появились акулы. Небольшие. Одна – метра полтора в длину, другая – метра два. Плывут рядом с лодкой. Похоже, не спешат, потому что успевают еще и покачаться на волнах. Создается впечатление, что движутся они почти без усилий.
Корифены оказались смелыми. Грозу океана – акул – встретили куда спокойнее, чем мы. Жизнь идет нормально. Акулы делают вид, что рядом нет никаких корифен, корифены не замечают акул. Мы же наслаждаемся хорошей погодой и радуемся возможности передохнуть.
Когда питаются акулы? Я еще ни разу не наблюдал, каким образом они нападают на свою жертву. С виду такие ленивые, что их можно принять за вегетарианцев или предположить, что они набивают брюхо планктоном. В действительности планктоном питаются лишь китовые и гигантские акулы. Это миролюбивые великаны, на которых отчасти похожи теперь и мы с Джу. Ведь китовые акулы питаются исключительно планктоном. Мелкие же акулы – хищники. Об их жадности ходят легенды. Один водопроводчик рассказывал мне, будто в акульих желудках находили фотоаппараты, сковородки и даже биллиардные шары. Я доверительно сообщил ему, что однажды в чреве акулы обнаружил препарированного ежа. Он обиделся. И зря. Так рождаются морские легенды. Я убежден, что большая часть из них выдумана от скуки. А придумали их моряки, которым осточертело однообразие корабельной жизни и хочется услышать хоть что-нибудь новое и интересное. Легенды о Фата-моргане и Летучем Голландце – подлинные случаи, но расцвеченные фантазией. Миражи и покинутые суда и по сегодняшний день можно встретить в морях и океанах. А насколько интереснее проходят ночные вахты, когда ждешь, что в любой момент можешь повстречать Летучего Голландца. И время бежит незаметно, когда рассказываются легенды. И любой может добавить к услышанному нечто свое.
Небо облачное. Прохладно. Радость для путешественника.
Лодка идет хорошо.
Чувствуем себя отлично. Бодрые, веселые, улыбающиеся.
По моим расчетам, к концу мая, то есть через 45 дней, мы должны быть у Таити. Если разминемся с Маркизскими островами. До Маркизских же островов добираться еще дней 35–40. Все зависит от ветра, надежности мачты и т. д.
Намного ли я ошибаюсь в расчетах? Полагаю – нет. Врожденный оптимизм не мешает мне трезво оценивать положение. Как бы ни было приятно считать себя мечтателем, я остаюсь человеком действия и объективно рассчитанных возможностей. И честное слово, уже сам процесс выбора оптимального варианта для задуманного дела доставляет мне огромное удовольствие. Может быть, именно поэтому меня не тяготит подготовка к любой экспедиции. Вот и сейчас я уже думаю о том, что необходимо сделать, прежде чем мы отправимся в кругосветное плавание. Нужно избежать любых погрешностей, потому что с нами будет путешествовать и наша Улыбушка – дочурка Яна.
Тревога
Мы все еще ни разу не встретили судна, не слышали и гула самолета.
Продолжаем ежедневные наблюдения за загрязнением океана. К счастью, здесь нет и следа «человеческой деятельности». Повстречали лишь один-единственный жалкий нейлоновый мешочек, который свидетельствовал, что XX век – век пластмассы.
Ночью по радиоприемнику я услышал позывные радиомаяка острова Пасхи. Поразительно, ведь нас разделяют свыше 1000 миль. Видимо, произошло невероятное усиление мощности радиоволн, и они распространились на значительно большие расстояния.
В последнее время бреюсь через три дня. Куда-то запрятал лезвия. Испытываю неприятное ощущение, будто лицо покрыто грязью. Хоть бы скорее найти пропажу.
Как быстро меняются настроение и состояние духа.
Джу чувствует себя плохо. Все у нее болит. Еле держится на ногах.
Джу

Близость
«Наша» акула не покидает нас. Я уже к ней привыкла, но видеть ее все же неприятно.
В Карибском море акулы изящней, стройнее и поэнергичней. А вид «нашей» как бы говорит: «Рано или поздно, но вы свалитесь за борт. Я подожду».
В обед пошел дождь и до вечера уже не прекращался. Погода меняется по той же схеме, как и в прошлом месяце. Во время полнолуния безветренно, после ветер усиливается, потом почти неделю льет дождь, и затем начинается очень сильный ветер.
Льет беспрерывно. Несу вахту, а меня всю трясет. Знаю, что это не пройдет даром. Давно уж простудилась, но не сказала Дончо. Думала, что поправлюсь. Сейчас болит грудь, даже дышать тяжело. Этот дождь доконает меня. Еще девчонкой я однажды посреди зимы полезла в Искыр купаться, чтобы доказать, что мне нисколько не страшно и не холодно. В результате заболела плевритом, и теперь, когда простужаюсь, болит в груди.
Ночью легли в дрейф. Дождь продолжает лить. И никакого ветерка. Дончо растер меня спиртом. Натянул шерстяную одежду, и всю ночь я старательно потела. Это был кошмар. Крыша рубки протекает, льет прямо на постель. А Дончо закутал меня вдобавок нейлоновой пленкой. Но всякий раз, когда я встаю, чтобы переодеться в сухое, забываю о пленке, и вся собравшаяся на ней вода выливается на меня. Я настолько промокла, что мне уже все равно.
Дончо чрезвычайно внимательный, ласковый и добрый. Когда увидел меня мокрой, пожелтевшей и в лихорадке, у него даже слезы выступили на глазах. Сказал, что я для него единственная на всю жизнь и самое дорогое существо на всем свете.
Расхворалась я вопреки собственной теории, согласно которой если человек собран, то никогда не простудится. Может быть, заболела потому, что здесь слишком большая влажность, а может, из-за того, что частенько потная сижу на ветру или купаюсь. Возможно, болезнь началась еще раньше, когда полили дожди, но я боролась с ней и только внешне выглядела здоровой. Во всяком случае, теперь-то она меня свалила окончательно.
Дончо
Дождь не перестает уже около четырех часов. Джу в горячке. Ее трясет. Температура держится высокая.
Я взял на себя и ее вахту и дежурю по 8 часов. Промок до нитки. Решили лечь в дрейф. Никогда этого не делали, но сейчас нет иного выхода. Лучше добраться до цели на неделю позже, чем выбиться из сил. Волны небольшие, и лодка не должна опрокинуться. «Джу» сразу же повернулась бортом к волне, однако ее не заливает.
Джу
Все по-прежнему. Идет дождь. Дончо по 12 часов на вахте. Готовит мне пищу, кипятит чай. Я лежу. Не могу шевельнуть ни рукой, ни ногой. Сильно ослабла. Конечно, это не лечение, а скорее изгнание злых духов. Но думаю, что и это помогает. Теперь глотаю тетрациклин.
Должна выздороветь, встать. Больше, чем когда-либо, мне нужно быть сейчас здоровой.
Не знаю, как проходит день. Засыпаю, пробуждаюсь, снова погружаюсь в забытье. Пытаюсь улыбнуться Дончо.
17 марта вышли из Кальяо. Сегодня 17 апреля. Как же там беспокоятся о нас! Ведь не подаем о себе никаких вестей!
Дончо
Всю ночь шел проливной дождь. Джу не в состоянии даже шевельнуться. Всюду сыро. Рубка протекает. Одеяла мокрые, я тоже промок до костей. Вскипятил чай. Сегодня Джу пусть лежит. Ее вахту возьму на себя.
С 7 утра до 19 вечера не выпускаю из рук румпель. Каждый час по 30–40 минут идет дождь, потом перестает. Как будто специально рассчитывает, чтобы я все время был мокрый. Джу по-прежнему в постели. Голова у нее болит зверски. Чувствует себя виноватой. Боится, что я переутомлюсь. По глазам вижу, как ей хочется хоть чем-нибудь помочь мне. Я вынужден нести двойную вахту. Спешим, торопимся. Нельзя терять время. Если болезнь Джу осложнится, то каждый потерянный час может оказаться роковым. Нет никакой возможности дать сигнал бедствия. Снова принимаю пессимистический вариант. Конечно, шансы на выздоровление большие, но могут быть и осложнения после болезни. Джу крайне переутомлена и совсем обессилела. До сего времени я ни разу не позволил себе идти на неоправданный риск, когда надеешься лишь на счастливую звезду. Во мне все бунтует против подобной безответственности. Вполне достаточно и того большого и неизбежного риска, который мы приняли на свои плечи уже тем, что находимся в открытом океане на простой спасательной лодке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42