Каждый камешек имеет сертификат происхождения и оплачен. Мне нужно перевезти эти камни в Германию и заложить на хранение в крупнейший немецкий банк. Тогда я получу в нём депозитный сертификат, который и предъявлю вместе с этим мандатом федеральному канцлеру. Иметь дело с человеком, который стоит почти четыре миллиарда марок ему будет куда приятнее, чем с пьяным русским, одетым в плисовые штаны, да, ещё с гармошкой в руках. Сами понимаете, для Гельмута Шмидта будет очень важным знать, что это деньги именно его визави Сергея Чистякова, а не деньги советского народа. Ну, и к тому же деньги к деньгам идут, Юрий Владимирович, именно эти на эти деньги я намерен создать концерн советского хай тека. Вы позволите провести мне такую финансовую операцию на Западе?
– Весьма заманчивая перспектива. – Сказал Андропов – Из этого может получиться очень тонкая оперативная игра. Советский Союз посылает в Западную Германию, в качестве специального посланника главы государства самого молодого члена политбюро за всю историю КПСС, миллиардера, да, к тому же с молодой красавицей-женой. Да, для Гельмута Шмидта ты будешь весьма весомой фигурой на переговорах даже без своего компьютера, а когда скажешь ему о том, кто ты такой на самом деле, то он непременно пойдёт с тобой на плодотворный контакт. Ну, что же, Сергей, я одобряю твой план. Паспорт для тебя уже готов, так что завтра мы сможем сыграть вашу свадьбу.
Сергей отрицательно мотнул головой и твёрдо сказал:
– Завтра мы с Юлей просто распишемся, Юрий Владимирович, а относительно нашей свадьбы у меня совсем другие намерения. Мы сыграем её после съезда, уже в новой стране. Сейчас речь идёт только об оперативной необходимости.
– Не слишком ли ты суров к себе, Серёжа? – Спросил Юрий Владимирович – Хотя правильно. Лично мне нравится, что ты ставишь интересы дела выше личных интересов. Но всё-таки позволь спросить, Сергей, почему бы тебе не взять ещё немного драгоценностей из Гохрана? Потом, когда всё уляжется, вернёшь. Пойми, Сергей, нам очень нужны денежные вливания именно сейчас, а кроме тебя этого никто не сможет сделать. Так что я сейчас же отдам такое распоряжение. Оперативная ситуация, дорогой мой, требует этого, поэтому не возражай.
Андропов поднялся из-за стола и они вместе вышли из его уже бывшего кабинета. В МИД они поехали в одной машине и кружным путём. Выехав через Новый Арбат на Садовое кольцо, водитель, как велел ему Юрий Владимирович, повернул не направо, а налево и они не спеша проехали по всему Садовому кольцу с расшторенными окнами. Сергей всю дорогу вертел головой и улыбался. Он прекрасно понял, что хотел сказать ему этим Юрий Владимирович и когда они вышли из правительственного лимузина, негромко обмолвился:
– Поверьте, Юрий Владимирович, пройдёт всего пять лет, и вы не узнаете Москвы. Это будет современный европейский город. Уже к Олимпиаде восьмидесятого года город очень сильно преобразится и нам будет чем встретить гостей со всей планеты. На этот раз никакого бойкота не будет и всё олимпийское золото будет наше, или почти всё, но самое главное, это будет не просто огромный праздник для советских людей, а демонстрация нашей силы и могущества и могущества не военного, а идеологического. Юрий Владимирович, когда я отправил отца и мать на месяц в Венецию, чтобы они провели там свой второй медовый месяц по случаю серебряной свадьбы, вернувшись оттуда он сказал мне, хотя и был доволен поездкой: – "Знаешь, Сергей, когда я был молодым мэнээсом, то я с червонцем в кармане чувствовал себя по настоящему гордым советским человеком, а в этой твоей Венеции, хотя ты нас и поселил в самом дорогом отеле, ощущал себя каким-то ничтожеством, – рассеянином, с карманами полными денег". Давайте сделаем так, чтобы все люди нас не боялись, а завидовали нам потому, что у нас есть социализм, а у них нету.
Когда они поднялись в кабинет Андрея Андреевича, то он встретил их там не один, а с несколькими своими сотрудниками. Сергею сразу же стало гораздо веселее, но вместе с тем у него по спине пробежал холодок. Ему, явно, должны были устроить сейчас суровый экзамен. Министр иностранных дел оказался совсем не таким суровым, как о нём вспоминали некоторые их его знакомых в Англии, Германии и США. Наоборот, он тепло поздоровался с ним, поздравил с прекрасным выстрелом на охоте и даже посетовал на то, что не был рядом в тот момент. Он представил Сергея, как нового члена политбюро и специального посланника главы государства, после чего представил ему и Юрию Владимировичу своих заместителей и помощников, после чего они расселись вокруг стола. Положив на стол толстую папку с досье на Сергея Александровича Чистякова, которое он передал Юрию Владимировичу, Андрей Андреевич сказал:
– Сергей Александрович, я внимательно изучил ваше досье и нахожу, что вы человек весьма компетентный. Особенно мне понравились ваши отчёты о переговорах с членами правительства полутора десятков государств. Вы действительно владеете семью языками, Сергей Александрович?
– Вообще-то я более или менее сносно разговариваю на девяти, но два из них, это кабардинский и карачаевский. – Ответил Сергей и добавил – Вряд ли мне придётся говорить на них за рубежом и тем более в Германии.
– А как у вас обстоит дело с немецким? – Спросил Андрей Андреевич и пояснил – Ведь вам придётся скорее всего разговаривать с федеральным канцлером с глазу на глаз.
Сергей слегка улыбнулся и ответил:
– Андрей Андреевич, я бегло говорю по-немецки, читаю на нём и пишу со словарём, но довольно быстро. Увы, мне даже в Германии гораздо чаще приходилось общаться с немцами на английском языке. Вот его я знаю очень хорошо и порой даже думаю на нём, но только тогда, когда оказываюсь в английской языковой среде. Говорят, что у меня к языкам талант.
Громыко улыбнулся гораздо шире и сказал:
– Это хорошо, Сергей Александрович. Пока мы с Юрием Владимировичем поговорим, пообщайтесь с моими сотрудниками на немецком языке. Они хотят задать вам несколько вопросов о Германии и вообще о Западной Европе.
Несколько вопросов вылились в четыре с половиной часа очень оживлённого разговора. Причём говорить в основном пришлось Сергею и не только говорить, но даже чертить схемы и сопровождать свой рассказ показом видеороликов на экране титанового ноутбука. Юрий Владимирович и Андрей Андреевич всё это время находились неподалёку и болели за него, словно Сергей был командой "Локомотив", выступающей на Кубке УЕФА. Ему было задано множество вопросов и на некоторые из них он давал совсем не те ответы, которые они желали услышать и несколько раз даже слегка повышал голос, но и в этом случае Сергей не горячился. Он говорил спокойным, ровным голосом, всё это время сидел строго выпрямившись и практически не жестикулировал, лишь изредка делая лёгкий жест правой рукой. Громыко это заметил и когда экзаменаторы развели руками, он отпустил их и сразу же спросил:
– Сергей, ты, случайно, не гипнотизёр?
Сергей удивлённо вскинул брови, улыбнулся и ответил:
– Нет, Андрей Андреевич, не гипнотизёр. Просто нас так учили в Оксфорде. Там нам говорили, что каменный сфинкс на переговорах добьётся куда большего успеха, чем крикливая ворона, размахивающая крыльями. Это просто привычка. Иногда это утомляет, но я же не каждый день веду переговоры, а в худшем случае через день. Вообще-то я могу провести за столом переговоров и восемнадцать часов, оставаясь неподвижным. Это не трудно, если знаешь, как правильно дышать. По цигуну. Легче всего мне вести переговоры с китайцами. Они сразу понимают, кто перед ними, но они очень неуступчивые. С немцами договариваться намного легче, но они не такие усидчивые, как китайцы. Зато самые кошмарные переговорщики это арабы. Те уже через час впадают в спячку и до них уже не достучишься.
Андрей Андреевич рассеялся громко и весело, после чего сказал, якобы промакивая носовым платком слёзы:
– Ты настоящая находка для дипломатии.
– И разведки. – Тут же добавил Юрий Владимирович.
Сергей отрицательно помотал головой и ответил:
– Нет, Юрий Владимирович, я прежде всего бизнесмен, а всё остальное это всего лишь дополнительные обязанности. Андрей Андреевич, я сдал экзамен?
Громыко кивнул головой, подошел к столу, нажал кнопку на пульте связи и приказал:
– Соедините меня с послом Западной Германии. – Когда по громко говорящей встрече ответили по-русски с сильным немецким акцентом, он сказал – Господин посол, с вами хочет встретиться специальный посланник главы нашего государства. Когда вы сможете его сегодня принять?
Посол в ФРГ Хайнц-Ульрих Зам помедлил несколько секунд и ответил Андрею Андреевичу:
– Господин министр, я смогу принять его в двадцать часов. Это не будет слишком поздно.
– В самый раз, господин посол. – Успокоил его Андрей Андреевич и добавил – Это ещё довольно молодой человек, но он уже член политбюро. Его зовут Сергей Чистяков. Всего вам наилучшего, господин посол. – Как только связь была выключена, Андрей Андреевич с улыбкой промолвил – Да, задали мы немцам работы. Они там сейчас забегают, как наскипидаренные.
Сергей облегчённо вздохнул и спросил:
– Юрий Владимирович, вы позволите мне отлучиться ненадолго? Я хочу сходить в храм, испросить благословления.
Андрей Андреевич слегка улыбнулся и бросил беглый взгляд на Андропова и тот, разведя руками, ответил:
– Хотя мы об этом ещё не объявляли, Сергей Александрович, но с этого дня у нас, как ты говоришь, свобода совести и вероисповедания, так что поезжай. Э-э-э, может быть мне позвонить в отдел ЦК, чтобы товарищи позвонили в церковь?
Сергей чуть ли не взмолился:
– Только не это, Юрий Владимирович, я же в храм хочу пойти, а не в какой-то притон.
– Хорошо-хорошо! – Смеясь воскликнул Андропов и строгим тоном добавил – Но запомни, Сергей, ровно в пятнадцать тридцать ты должен быть в Кремле. Мы будем ждать тебя.
Сергей вежливо склонил голову и не прощаясь вышел из кабинета Громыко, которого он так и не успел рассмотреть и лишь запомнил, что он выглядел очень старомодно, но при этом монументально. В приёмной его дожидался Николай и он пожалел, что не дал ему одного важного поручения. Спускаясь с ним в правительственном лифте, он спросил:
– Ты хоть поговорил по телефону с Геннадием Игоревичем?
Николай тут же ответил:
– Я только что вернулся от него, Сергей Александрович. Теперь у меня почти две роты бойцов под рукой.
Сергей обрадовано кивнул головой и уже выходя из здания, прежде чем сесть в лимузин, тих сказал:
– Коля, позвони из машины Геннадию Игоревичу и скажи ему, что для поездки в Германию тебе нужны двенадцать тяжелых бронежилетов, столько же титановых сфер с забралами и две дюжины "Стечкиных". Кстати, твои ребята как, обстрелянные? С двух стволов все стрелять умеют?
Николай остановился и встревоженным голосом спросил:
– Мы что, воевать туда едем, Сергей?
Сергей с притворной весёлостью рассмеялся и воскликнул:
– Николай, не смеши меня! – После чего серьёзным тоном добавил – Коля, сейчас в Германии разгул терроризма. Поэтому я и прошу тебя взять с собой лифчики и сбрую. К тому же я сегодня встречаюсь с послом Германии и скорее всего уже к вечеру америкосы будут знать об этом. Если мы прилетим туда с тяжелым вооружением, то они зассут нас трогать. Это только в кино у них Рэмбо крутой, а в настоящем бою они против нас и двух часов не продержатся. Они только и могут, что ковровые бомбардировки устраивать, да, наносить точечные удары.
Когда чёрный правительственный лимузин подъехал к старообрядческому храму возле Рогожского кладбища, народ, находившийся рядом, испуганно зашушукался. Однако, когда из лимузина вышел высокий молодой парень, одетый к строгий тёмно синий костюм и стал истово креститься на купола, да, ещё и кланяться в пояс, все умолкли. Он вошел во двор и снова перекрестился, а два его телохранителя смущённо опустили головы. После этого парень подал милостыню несколько старикам и старухам, сидящим на ступенях, причём червонцами, снова трижды перекрестился перед дверями, вошел в храм и там тоже перекрестился. Служба уже закончилась.
Пожалев об этом, Сергей, который бывал в храме всё же довольно редко, преимущественно на Рождество, Пасху и Троицу, подошел к фанерному ящика для пожертвований и незаметно затолкал в него пачку сторублёвок, после чего подошел к выгородке, за которой благообразная старушка торговала свечками, трижды перекрестился на образа за её спиной и тихо попросил:
– Матушка, дайте мне десять больших свечей и скажите пожалуйста, владыка сейчас в храме?
Старушка ответила ему:
– Да, мил человек, в храме. Скоро обедать пойдёт.
Сергей взял её за руку и взмолился:
– Матушка, вы не спросите, даст ли он мне своё благословление. Понимаете, мне на днях лететь в чужую страну по поручению правительства и поэтому я очень хочу, чтобы он благословил меня. Если владыка спросит, мол кто таков, то скажите, Сергей Чистяков пришел, новый член политбюро, мне матушка, сегодня в Кремле ещё и эту должность принять нужно будет. Тяжела будет ноша, мне бы благословение владыки получить, а уж сил я у Господа и сам попрошу. Не для себя, для России.
Сергей нагнулся, поцеловал руку старушке, снова перекрестился и пошел ставить свечку перед иконой Николая Угодника, истово крестясь и шепча:
– Святой Николай Угодник моли за меня Господа…
Положив пять свечей на полку, чтобы их могли взять неимущие, он поставил свечку перед иконой Богоматери, Иоанна Крестителя, Святой Троицей и перед Спасом Нерукотворным, как всегда привык делать это. Перед этой иконой он встал на колени и крестясь трижды коснулся пола. Николай и Геннадий смущённые этим стояли поодаль и молчали. Когда Сергей встал, его плеча коснулась чья-то рука. Он быстро повернулся и увидел перед собой владыку в чёрной монашеской рясе и клобуке, но без посоха. Он быстро встал перед ним на колени и тихо попросил:
– Владыка, благословите меня.
Тот ласково улыбнулся и спросил:
– Значит в Германию летишь, отрок?
Сергей закивал головой и ответил:
– Да, владыка.
– Великое дело ты свершить мечтаешь, Сергий. – Мягко сказал владыка – Два христианских народа объединить и договор с Германией заключить. Благословляю тебя на то, отрок Сергий. Лети с миром и ничего не бойся и прежде всего того, о чём думаешь. Господь убережет тебя, а мы молиться за тебя будем.
Владыка перекрестил его и коснулся рукой лба Сергея, а он жадно поймал его руку и поцеловал её, потом встал и поцеловал большой нагрудный серебряный крест владыки и сказал:
– Благодарю вас, владыка.
На что тот ответил:
– Иди с Богом, отрок, и ничего не бойся. Правда на твоей стороне, а с нею Бог. Возьми крест нательный и больше не теряй его. – Владыка протянул Сергею серебряный крест на шелковом гайтане и лукаво улыбаясь добавил, слегка посмеиваясь – Да, в следующий раз не приходи к благословению с босой мордой. Впрочем, я тебя прощаю, отрок, тебе ведь с иноверцами встречаться приходится.
Владыка кивнул ему головой, повернулся и ушел в алтарь, а Сергей прямо в храме надел на шею крест, со слезами на глазах вышел из храма, снова крестясь всякий раз, сел в лимузин и облегчённо вздохнул. Николай, крутя головой, спросил его:
– И чем это ему не понравилась твоя физиономия?
Он ответил ему с улыбкой:
– Всё правильно, Коля, старообрядцы все с бородами ходят.
После посещения храма он позвонил из машины Юле и попросил её спуститься в ресторан и заказать обед в отдельном кабинете на всех. Через двадцать минут Сергей рассказывал о том, какой экзамен ему учинили в МИДе. После обеда он поехал сразу в Кремль, где пробыл не более часа. Леонид Ильич вручил ему партбилет и поздравил с тем что он единогласно избран членом политбюро, состав которого сократился. Смотрины прошли успешно, только очень уж зажатыми выглядели большинство членов политбюро, которые боялись сказать лишнее слово. Лишь три человека, Брежнев, Андропов и Громыко были раскованными, полностью уверенными в себе, острили и громко смеялись. Никаких особенных напутствий они ему не давали, но при этом чуть ли не требовали добиваться максимальных результатов. Сергей, как всегда, был сдержан, а когда Леонид Ильич потребовал от него, чтобы он посильнее накрутил немцам хвоста, сказал про себя: – "А вот с этим я полностью согласен, Леонид Ильич, хвоста я им точно накручу, причём так, что вы потом даже не поверите в то, что мы там отчебучили". После этого он поговорил пару часов с поговорил с Андроповым и тот сделал ему куда более важное напутствие, сказав в самом конце:
– Сергей, мы обсудили нашу политику в отношении арабских друзей и пришли к выводу, что их нужно резко одёрнуть для их же собственного блага. Андрей Андреевич на следующей недели вызовет их послов и проведёт с ними консультации по этому вопросу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
– Весьма заманчивая перспектива. – Сказал Андропов – Из этого может получиться очень тонкая оперативная игра. Советский Союз посылает в Западную Германию, в качестве специального посланника главы государства самого молодого члена политбюро за всю историю КПСС, миллиардера, да, к тому же с молодой красавицей-женой. Да, для Гельмута Шмидта ты будешь весьма весомой фигурой на переговорах даже без своего компьютера, а когда скажешь ему о том, кто ты такой на самом деле, то он непременно пойдёт с тобой на плодотворный контакт. Ну, что же, Сергей, я одобряю твой план. Паспорт для тебя уже готов, так что завтра мы сможем сыграть вашу свадьбу.
Сергей отрицательно мотнул головой и твёрдо сказал:
– Завтра мы с Юлей просто распишемся, Юрий Владимирович, а относительно нашей свадьбы у меня совсем другие намерения. Мы сыграем её после съезда, уже в новой стране. Сейчас речь идёт только об оперативной необходимости.
– Не слишком ли ты суров к себе, Серёжа? – Спросил Юрий Владимирович – Хотя правильно. Лично мне нравится, что ты ставишь интересы дела выше личных интересов. Но всё-таки позволь спросить, Сергей, почему бы тебе не взять ещё немного драгоценностей из Гохрана? Потом, когда всё уляжется, вернёшь. Пойми, Сергей, нам очень нужны денежные вливания именно сейчас, а кроме тебя этого никто не сможет сделать. Так что я сейчас же отдам такое распоряжение. Оперативная ситуация, дорогой мой, требует этого, поэтому не возражай.
Андропов поднялся из-за стола и они вместе вышли из его уже бывшего кабинета. В МИД они поехали в одной машине и кружным путём. Выехав через Новый Арбат на Садовое кольцо, водитель, как велел ему Юрий Владимирович, повернул не направо, а налево и они не спеша проехали по всему Садовому кольцу с расшторенными окнами. Сергей всю дорогу вертел головой и улыбался. Он прекрасно понял, что хотел сказать ему этим Юрий Владимирович и когда они вышли из правительственного лимузина, негромко обмолвился:
– Поверьте, Юрий Владимирович, пройдёт всего пять лет, и вы не узнаете Москвы. Это будет современный европейский город. Уже к Олимпиаде восьмидесятого года город очень сильно преобразится и нам будет чем встретить гостей со всей планеты. На этот раз никакого бойкота не будет и всё олимпийское золото будет наше, или почти всё, но самое главное, это будет не просто огромный праздник для советских людей, а демонстрация нашей силы и могущества и могущества не военного, а идеологического. Юрий Владимирович, когда я отправил отца и мать на месяц в Венецию, чтобы они провели там свой второй медовый месяц по случаю серебряной свадьбы, вернувшись оттуда он сказал мне, хотя и был доволен поездкой: – "Знаешь, Сергей, когда я был молодым мэнээсом, то я с червонцем в кармане чувствовал себя по настоящему гордым советским человеком, а в этой твоей Венеции, хотя ты нас и поселил в самом дорогом отеле, ощущал себя каким-то ничтожеством, – рассеянином, с карманами полными денег". Давайте сделаем так, чтобы все люди нас не боялись, а завидовали нам потому, что у нас есть социализм, а у них нету.
Когда они поднялись в кабинет Андрея Андреевича, то он встретил их там не один, а с несколькими своими сотрудниками. Сергею сразу же стало гораздо веселее, но вместе с тем у него по спине пробежал холодок. Ему, явно, должны были устроить сейчас суровый экзамен. Министр иностранных дел оказался совсем не таким суровым, как о нём вспоминали некоторые их его знакомых в Англии, Германии и США. Наоборот, он тепло поздоровался с ним, поздравил с прекрасным выстрелом на охоте и даже посетовал на то, что не был рядом в тот момент. Он представил Сергея, как нового члена политбюро и специального посланника главы государства, после чего представил ему и Юрию Владимировичу своих заместителей и помощников, после чего они расселись вокруг стола. Положив на стол толстую папку с досье на Сергея Александровича Чистякова, которое он передал Юрию Владимировичу, Андрей Андреевич сказал:
– Сергей Александрович, я внимательно изучил ваше досье и нахожу, что вы человек весьма компетентный. Особенно мне понравились ваши отчёты о переговорах с членами правительства полутора десятков государств. Вы действительно владеете семью языками, Сергей Александрович?
– Вообще-то я более или менее сносно разговариваю на девяти, но два из них, это кабардинский и карачаевский. – Ответил Сергей и добавил – Вряд ли мне придётся говорить на них за рубежом и тем более в Германии.
– А как у вас обстоит дело с немецким? – Спросил Андрей Андреевич и пояснил – Ведь вам придётся скорее всего разговаривать с федеральным канцлером с глазу на глаз.
Сергей слегка улыбнулся и ответил:
– Андрей Андреевич, я бегло говорю по-немецки, читаю на нём и пишу со словарём, но довольно быстро. Увы, мне даже в Германии гораздо чаще приходилось общаться с немцами на английском языке. Вот его я знаю очень хорошо и порой даже думаю на нём, но только тогда, когда оказываюсь в английской языковой среде. Говорят, что у меня к языкам талант.
Громыко улыбнулся гораздо шире и сказал:
– Это хорошо, Сергей Александрович. Пока мы с Юрием Владимировичем поговорим, пообщайтесь с моими сотрудниками на немецком языке. Они хотят задать вам несколько вопросов о Германии и вообще о Западной Европе.
Несколько вопросов вылились в четыре с половиной часа очень оживлённого разговора. Причём говорить в основном пришлось Сергею и не только говорить, но даже чертить схемы и сопровождать свой рассказ показом видеороликов на экране титанового ноутбука. Юрий Владимирович и Андрей Андреевич всё это время находились неподалёку и болели за него, словно Сергей был командой "Локомотив", выступающей на Кубке УЕФА. Ему было задано множество вопросов и на некоторые из них он давал совсем не те ответы, которые они желали услышать и несколько раз даже слегка повышал голос, но и в этом случае Сергей не горячился. Он говорил спокойным, ровным голосом, всё это время сидел строго выпрямившись и практически не жестикулировал, лишь изредка делая лёгкий жест правой рукой. Громыко это заметил и когда экзаменаторы развели руками, он отпустил их и сразу же спросил:
– Сергей, ты, случайно, не гипнотизёр?
Сергей удивлённо вскинул брови, улыбнулся и ответил:
– Нет, Андрей Андреевич, не гипнотизёр. Просто нас так учили в Оксфорде. Там нам говорили, что каменный сфинкс на переговорах добьётся куда большего успеха, чем крикливая ворона, размахивающая крыльями. Это просто привычка. Иногда это утомляет, но я же не каждый день веду переговоры, а в худшем случае через день. Вообще-то я могу провести за столом переговоров и восемнадцать часов, оставаясь неподвижным. Это не трудно, если знаешь, как правильно дышать. По цигуну. Легче всего мне вести переговоры с китайцами. Они сразу понимают, кто перед ними, но они очень неуступчивые. С немцами договариваться намного легче, но они не такие усидчивые, как китайцы. Зато самые кошмарные переговорщики это арабы. Те уже через час впадают в спячку и до них уже не достучишься.
Андрей Андреевич рассеялся громко и весело, после чего сказал, якобы промакивая носовым платком слёзы:
– Ты настоящая находка для дипломатии.
– И разведки. – Тут же добавил Юрий Владимирович.
Сергей отрицательно помотал головой и ответил:
– Нет, Юрий Владимирович, я прежде всего бизнесмен, а всё остальное это всего лишь дополнительные обязанности. Андрей Андреевич, я сдал экзамен?
Громыко кивнул головой, подошел к столу, нажал кнопку на пульте связи и приказал:
– Соедините меня с послом Западной Германии. – Когда по громко говорящей встрече ответили по-русски с сильным немецким акцентом, он сказал – Господин посол, с вами хочет встретиться специальный посланник главы нашего государства. Когда вы сможете его сегодня принять?
Посол в ФРГ Хайнц-Ульрих Зам помедлил несколько секунд и ответил Андрею Андреевичу:
– Господин министр, я смогу принять его в двадцать часов. Это не будет слишком поздно.
– В самый раз, господин посол. – Успокоил его Андрей Андреевич и добавил – Это ещё довольно молодой человек, но он уже член политбюро. Его зовут Сергей Чистяков. Всего вам наилучшего, господин посол. – Как только связь была выключена, Андрей Андреевич с улыбкой промолвил – Да, задали мы немцам работы. Они там сейчас забегают, как наскипидаренные.
Сергей облегчённо вздохнул и спросил:
– Юрий Владимирович, вы позволите мне отлучиться ненадолго? Я хочу сходить в храм, испросить благословления.
Андрей Андреевич слегка улыбнулся и бросил беглый взгляд на Андропова и тот, разведя руками, ответил:
– Хотя мы об этом ещё не объявляли, Сергей Александрович, но с этого дня у нас, как ты говоришь, свобода совести и вероисповедания, так что поезжай. Э-э-э, может быть мне позвонить в отдел ЦК, чтобы товарищи позвонили в церковь?
Сергей чуть ли не взмолился:
– Только не это, Юрий Владимирович, я же в храм хочу пойти, а не в какой-то притон.
– Хорошо-хорошо! – Смеясь воскликнул Андропов и строгим тоном добавил – Но запомни, Сергей, ровно в пятнадцать тридцать ты должен быть в Кремле. Мы будем ждать тебя.
Сергей вежливо склонил голову и не прощаясь вышел из кабинета Громыко, которого он так и не успел рассмотреть и лишь запомнил, что он выглядел очень старомодно, но при этом монументально. В приёмной его дожидался Николай и он пожалел, что не дал ему одного важного поручения. Спускаясь с ним в правительственном лифте, он спросил:
– Ты хоть поговорил по телефону с Геннадием Игоревичем?
Николай тут же ответил:
– Я только что вернулся от него, Сергей Александрович. Теперь у меня почти две роты бойцов под рукой.
Сергей обрадовано кивнул головой и уже выходя из здания, прежде чем сесть в лимузин, тих сказал:
– Коля, позвони из машины Геннадию Игоревичу и скажи ему, что для поездки в Германию тебе нужны двенадцать тяжелых бронежилетов, столько же титановых сфер с забралами и две дюжины "Стечкиных". Кстати, твои ребята как, обстрелянные? С двух стволов все стрелять умеют?
Николай остановился и встревоженным голосом спросил:
– Мы что, воевать туда едем, Сергей?
Сергей с притворной весёлостью рассмеялся и воскликнул:
– Николай, не смеши меня! – После чего серьёзным тоном добавил – Коля, сейчас в Германии разгул терроризма. Поэтому я и прошу тебя взять с собой лифчики и сбрую. К тому же я сегодня встречаюсь с послом Германии и скорее всего уже к вечеру америкосы будут знать об этом. Если мы прилетим туда с тяжелым вооружением, то они зассут нас трогать. Это только в кино у них Рэмбо крутой, а в настоящем бою они против нас и двух часов не продержатся. Они только и могут, что ковровые бомбардировки устраивать, да, наносить точечные удары.
Когда чёрный правительственный лимузин подъехал к старообрядческому храму возле Рогожского кладбища, народ, находившийся рядом, испуганно зашушукался. Однако, когда из лимузина вышел высокий молодой парень, одетый к строгий тёмно синий костюм и стал истово креститься на купола, да, ещё и кланяться в пояс, все умолкли. Он вошел во двор и снова перекрестился, а два его телохранителя смущённо опустили головы. После этого парень подал милостыню несколько старикам и старухам, сидящим на ступенях, причём червонцами, снова трижды перекрестился перед дверями, вошел в храм и там тоже перекрестился. Служба уже закончилась.
Пожалев об этом, Сергей, который бывал в храме всё же довольно редко, преимущественно на Рождество, Пасху и Троицу, подошел к фанерному ящика для пожертвований и незаметно затолкал в него пачку сторублёвок, после чего подошел к выгородке, за которой благообразная старушка торговала свечками, трижды перекрестился на образа за её спиной и тихо попросил:
– Матушка, дайте мне десять больших свечей и скажите пожалуйста, владыка сейчас в храме?
Старушка ответила ему:
– Да, мил человек, в храме. Скоро обедать пойдёт.
Сергей взял её за руку и взмолился:
– Матушка, вы не спросите, даст ли он мне своё благословление. Понимаете, мне на днях лететь в чужую страну по поручению правительства и поэтому я очень хочу, чтобы он благословил меня. Если владыка спросит, мол кто таков, то скажите, Сергей Чистяков пришел, новый член политбюро, мне матушка, сегодня в Кремле ещё и эту должность принять нужно будет. Тяжела будет ноша, мне бы благословение владыки получить, а уж сил я у Господа и сам попрошу. Не для себя, для России.
Сергей нагнулся, поцеловал руку старушке, снова перекрестился и пошел ставить свечку перед иконой Николая Угодника, истово крестясь и шепча:
– Святой Николай Угодник моли за меня Господа…
Положив пять свечей на полку, чтобы их могли взять неимущие, он поставил свечку перед иконой Богоматери, Иоанна Крестителя, Святой Троицей и перед Спасом Нерукотворным, как всегда привык делать это. Перед этой иконой он встал на колени и крестясь трижды коснулся пола. Николай и Геннадий смущённые этим стояли поодаль и молчали. Когда Сергей встал, его плеча коснулась чья-то рука. Он быстро повернулся и увидел перед собой владыку в чёрной монашеской рясе и клобуке, но без посоха. Он быстро встал перед ним на колени и тихо попросил:
– Владыка, благословите меня.
Тот ласково улыбнулся и спросил:
– Значит в Германию летишь, отрок?
Сергей закивал головой и ответил:
– Да, владыка.
– Великое дело ты свершить мечтаешь, Сергий. – Мягко сказал владыка – Два христианских народа объединить и договор с Германией заключить. Благословляю тебя на то, отрок Сергий. Лети с миром и ничего не бойся и прежде всего того, о чём думаешь. Господь убережет тебя, а мы молиться за тебя будем.
Владыка перекрестил его и коснулся рукой лба Сергея, а он жадно поймал его руку и поцеловал её, потом встал и поцеловал большой нагрудный серебряный крест владыки и сказал:
– Благодарю вас, владыка.
На что тот ответил:
– Иди с Богом, отрок, и ничего не бойся. Правда на твоей стороне, а с нею Бог. Возьми крест нательный и больше не теряй его. – Владыка протянул Сергею серебряный крест на шелковом гайтане и лукаво улыбаясь добавил, слегка посмеиваясь – Да, в следующий раз не приходи к благословению с босой мордой. Впрочем, я тебя прощаю, отрок, тебе ведь с иноверцами встречаться приходится.
Владыка кивнул ему головой, повернулся и ушел в алтарь, а Сергей прямо в храме надел на шею крест, со слезами на глазах вышел из храма, снова крестясь всякий раз, сел в лимузин и облегчённо вздохнул. Николай, крутя головой, спросил его:
– И чем это ему не понравилась твоя физиономия?
Он ответил ему с улыбкой:
– Всё правильно, Коля, старообрядцы все с бородами ходят.
После посещения храма он позвонил из машины Юле и попросил её спуститься в ресторан и заказать обед в отдельном кабинете на всех. Через двадцать минут Сергей рассказывал о том, какой экзамен ему учинили в МИДе. После обеда он поехал сразу в Кремль, где пробыл не более часа. Леонид Ильич вручил ему партбилет и поздравил с тем что он единогласно избран членом политбюро, состав которого сократился. Смотрины прошли успешно, только очень уж зажатыми выглядели большинство членов политбюро, которые боялись сказать лишнее слово. Лишь три человека, Брежнев, Андропов и Громыко были раскованными, полностью уверенными в себе, острили и громко смеялись. Никаких особенных напутствий они ему не давали, но при этом чуть ли не требовали добиваться максимальных результатов. Сергей, как всегда, был сдержан, а когда Леонид Ильич потребовал от него, чтобы он посильнее накрутил немцам хвоста, сказал про себя: – "А вот с этим я полностью согласен, Леонид Ильич, хвоста я им точно накручу, причём так, что вы потом даже не поверите в то, что мы там отчебучили". После этого он поговорил пару часов с поговорил с Андроповым и тот сделал ему куда более важное напутствие, сказав в самом конце:
– Сергей, мы обсудили нашу политику в отношении арабских друзей и пришли к выводу, что их нужно резко одёрнуть для их же собственного блага. Андрей Андреевич на следующей недели вызовет их послов и проведёт с ними консультации по этому вопросу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53