С восходом солнца кавалькада двинулась дальше. Выехав из лабиринта скал, ущелий и обрывов, Смит повернул к зеленым долинам. Сидевшему без седла на своей хромой кобыле Джиму было нелегко поспевать за ними, однако он всю дорогу ехал возле Жанны. Изредка перекидывались они парой слов, да и то лишь о том, как бы ловчее поспеть им за этим сумасшедшим Смитом. Жанна чувствовала себя гораздо крепче. Только теперь узнала она, сколь многое могла она вынести и как окрепла ее стройная фигура. Милю за милей длилась эта бесконечная езда, и, казалось, никогда не будет ей конца. Но неожиданно неутомимый Смит остановил свою лошадь, и еще до наступления темноты бандиты расположились на отдых.
Еды было немного, но бандиты не унывали и весело обсуждали долгожданное «завтра». Некоторые, чтобы сократить время, отказались от своих трубок и улеглись спать. И только один Гульден, не смыкая глаз сторожил золото.
Солнце красным светом залило долину Кэбин Галча. Пасущиеся бараны и овцы испуганно глазели на проезжавшую мимо кавалькаду. Роса дрожала в чашечках цветов, и птицы, весело порхая, пролетали над быстрыми, кристально чистыми ручьями. Смеющееся утро встало над Кэбин Галчем. Жанна вспоминала, как она разъезжала по этим полянкам. С какой сладостной дрожью приветствовала она лесок, где впервые заговорила с Джимом. Как много здесь происходило и что-то еще ждет их впереди!
Внезапно ее сердце сильно забилось. Громкий ясный призыв пронесся по поляне. На верхушке холма, подняв руку, весь в черном, стройный и властный стоял Келс, главарь Пограничного легиона.
Глава XIX
Усталые и запыленные всадники остановились перед террасой. Гульден звучно приветствовал Келса, и все бандиты единодушно присоединились к нему. Окрыленные своей удачей, они все еще видели в Келсе своего атамана. Однако тот не льстил себе напрасно. Он равнодушно прошел мимо тяжело нагруженной золотом лошади. Его глаза видели только одну Жанну.
— Девушка! Еще никогда меня так не радовал ни один человек! воскликнул он взволнованно. — Как это случилось? Я никогда больше не надеялся…
Джим нагнулся ближе, чтобы вовремя перебить его.
— Келс, это была грандиознейшая идея с твоей стороны посадить нас в ту карету, которую ты велел разграбить им, — сказал он, выразительно смотря ему в глаза, — мы едва остались целы. Как я ни ждал тебя, ты больше не пришел. Ребята не знали о том, что мы сидим в карете, и принялись начинять ее свинцом.
— Ага! Так вот как все сложилось, — медленно ответил Келс. — Но, Джим, самое главное ты сделал для меня: привез мне девушку. Я в большом долгу перед тобой, Джим.
— Расплатимся как-нибудь, — со смехом сказал Джим, слезая с лошади.
Внезапно Келс заметил, что несчастная Жанна совершенно падает от усталости.
— Жанна, милая, вы не ранены? — испуганно спросил он.
— Нет, я только страшно устала.
— Вижу, вижу! Идите ко мне! — И, заботливо сняв ее с седла, он почти донес ее на руках в прежнюю комнатку. Как все ей было знакомо здесь! Прошмыгнувшая по балкам белка приветливо фыркнула на нее. Ничего не изменилось с тех пор в этом уголке.
Келс несколько секунд держал Жанну в своих объятиях и хотел было прижать ее к себе, но не сделал этого.
— Как я рад вас видеть, Жанна. Я больше не надеялся на это… Но вы сперва отдохнете, а потом я приду, и вы мне все расскажете… Я только что завтракал, не хотите ли, чтобы я чего-нибудь достал для вас?
— Вы были здесь одни? — спросила Жанна.
— Да. Бейд и Красавчик…
— Гэй! Келс! — внезапно рявкнула банда в соседней комнате.
Он откинул край завесы, и Жанна увидела бандитов, окруживших стол, сплошь заваленный мешками с золотом.
Келс тихо присвистнул.
— Жанна, — сказал он, — сейчас начнется перепалка, но вы не бойтесь, я не забуду вас.
Однако, несмотря на искренность его слов, она почувствовала, как вид золота сразу же повлиял на него. Прежний странный ужас охватил ее душу. Едва Келс вышел, как она бросилась подслушивать.
— Всем поровну! — гудел гигант Гульден.
— Э, ребятки! — весело сказал Келс. — А не лучше ли вам сперва поесть?
Насмешки посыпались ему в ответ.
— Я нажрусь золота и буду сыт, — прибавил Бад.
— Ну, как хотите! — ответил Келс. — Бликки, достань со стены весы и принеси их… А кто имеет что-нибудь против того, что к вечеру я отыграю большую часть золота?
И снова насмешки были ему ответом.
— Какой дурак захочет сейчас играть?
— Эй, хозяин, я держу пари за тебя.
— Ха-ха-ха! Смотри, запоешь иначе к заходу солнца.
Затем настала тишина, прерываемая металлическим позвякиванием весов.
— Черт бы тебя побрал, хозяин, откуда ты только узнал об этой куче золота? — спросил Джесси Смит.
— Шпионил. Красавчик был вместе со мной.
— Надо выпить за здоровье Красавчика! — воскликнул один из бандитов.
— А кто отослал почту? — еще раз спросил любопытный Смит. — Все мешки с одним и тем же штемпелем.
— Они идут от одного человека, — ответил Келс. — Все золото проходит через старшину приисков Ольдер-Крика. Люди называют его Оуверлэнд, «Так-и-так».
Услышав это имя, Жанна даже привскочила. Густая краска залила ее лицо. Старого Билла Хоудли, ее дядю, всегда называли так. Неужели бандит говорил именно о нем? Вряд ли; это имя было довольно обычным в горах.
— Я частенько встречал этого Оуверлэнда, — заметил Бад.
— Кто-то проболтался, что легион хочет поохотиться за его золотом, — продолжал Келс. — Я думаю, за это мы можем послать на небо благодарность Рыжему Пирсу. Однако эта история с золотом благополучно сошла для нас. Вероятно, суматоха возле виселицы здорово напугала Оуверлэнда, ибо он решил со следующей же почтой отослать в Баннек свой золотой песок. И это удалось бы ему, не услышь Красавчик случайно этой новости.
Взглянув, Жанна заметила, что и Джим сильно заинтересован рассказом Келса. Однако, ей все еще не верилось, что этот Оуверлэнд был ее дядей…
Наконец Келс уселся за стол, а Бликки встал возле него с весами в руках. Остальные бандиты выстроились в ряд. Джим Клайв отошел в сторону настороженным и сосредоточенным зрителем.
— Всего нам не свешать на этих весах, — заметил Бликки.
— Ну, само собой, — ответил Келс. — Сначала мы поделим только маленькие мешки. Десять делений — десять равных частей… Вытряхивай мешки, Бликки, да поторапливайся… А не то Гульден задохнется от жадности… Пока мы будем делить золото, пусть кто-нибудь сготовит нам завтрак.
— Ха-ха-ха-ха!
— Ой-го-го-го!
— Кто хочет есть?
Бандиты толкались, хохотали и радовались, как школьники.
— Нет, я уж лучше посмотрю, как будут отвешивать мою часть, — заявил Бад.
Рука Келса вздрогнула, и, выхватив револьвер, он тяжело стукнул им по столу.
— Ты не доверяешь моей честности, Бад? — быстро и резко спросил бандит.
— Брось, хозяин, я просто сболтнул.
Это столкновение вызвало едва заметную перемену в настроении бандитов. Веселость и шутки прекратились. Гульден и его команда ближе подошли к столу. Лица сделались напряженными, хмурыми и подозрительными.
Скоро Келс закончил раздел золота, высыпанного из маленьких мешков.
— Это тебе, Гульден, — сказал он и подал великану один из мешков. — Джесси… Боссирт… Пайк… Бади… Бринерман… Бликки.
— На, Джим, будь с нами заодно, — добавил он, бросая ему мешок. Джим нагнулся, чтобы поднять его.
— Теперь один для Красавчика и один для меня, — продолжал Келс. — Бликки, выверни большой мешок!
И внезапно глазам Жанны представилась громадная груда золота. Глаза бандитов загорелись желтыми огнями. Казалось, какая-то угроза витала над их головами. Движения Келса сделались резкими и порывистыми. Большие капли пота выступили у него на лбу, руки задрожали.
Вскоре были поделены и большие мешки. Напряженность спала с лица бандитов. Однако они все еще не могли успокоиться и походили на свору ищеек. Вдруг Бликки перегнулся через стол и сильно стукнул кулаком.
— Хозяин, я кое-что вспомнил, — сказал он.
— Ну так валяй, — ответил атаман.
— Будет Гульден делить свой слиток?
— Да, если он честный парень.
Бандиты громкими криками поддержали замечание Келса. Гульден тяжелым шагом подошел ближе.
— А разве я не имею права по собственному усмотрению делать некоторые дела, если мне этого хочется? — спросил он.
— Нет. Я разрешил тебе только одно: убивать, когда тебе это захочется… Вот наше условие.
— А для чего убил я?
Никто не ответил ему.
— Я хорошо помню, что я сказал, и поэтому оставлю этот слиток у себя.
Одно мгновение царила угрожающая тишина.
— Вот как? Теперь его карты открылись, хозяин, и все, что ты велишь — будет исполнено! — раздраженно сказал Бликки.
— А, пусть его! — презрительно ответил Келс. — Я отыграю этот слиток у него и поделюсь с бандой.
Громкое «ура» было ответом на его слова, и только Гульден мрачно уставился в одну точку. Келс поднялся, и своей красивой сильной рукой помахал у него под носом.
— Я выиграю твой слиток! — воскликнул он. — Говори, согласен ты или нет?
— Вперед! — вдруг взревел Гульден и со страшной силой швырнул золото об стол.
Бандиты, толкаясь и бранясь, старались отвоевать наиболее близкие места за столом.
— Я участвую в этой игре! — крикнул Бликки.
— Все мы примкнем к ней, — заявил Джесси Смит.
— Валяй! — согласился Гульден.
— Но невозможно же играть всем сразу, — запротестовал Келс. — Давайте разделимся на две партии.
— Нет!
— Ну в таком случае, пока я буду грабить одних, другие пусть отправляются завтракать.
— Правильно сказано — грабить, — многозначительно воскликнул Бад. — Ты очень точно стал выражаться, Келс. Мне кажется, что за этой игрой следует смотреть в оба.
— Это второй раз, Бад, — гневно и с угрозой ответил бандит. — Берегись третьего раза.
— Ребята! Тяните, кто будет сейчас играть и кто потом! — крикнул Бликки, швыряя на стол колоду карт.
С поспешностью, словно они тянули жребий на жизнь или смерть, бандиты бросились к картам. Бад, Бриверман, Джесси Смит и Бади Джонс оказались не включенными в игру.
— Бади, вы можете распрячь лошадей и выгнать их пастись.
Бад скроил кислую физиономию, но два других охотно отправились исполнять приказание. И игра началась; только один Клайв стоял в стороне. Все бандиты молчали; время от времени их руки протягивались над столом, и фигуры настороженно склонялись вперед. Бликки сидел, словно околдованный, жадный и напряженный. Джесси Смит был холодным и хитрым игроком; Боссирт и Пайк — два мерзавца, которых Жанна почти совсем не знала, совсем потеряли головы. Постепенно Келс превратился в странного, слабого, охваченного азартом человека; он всегда выглядел таким, когда садился играть в карты.
Вышедшие к лошадям бандиты вернулись, неся за собой тяжелые тюки. Порывисто вскочив, Бад побежал к ним и вернулся к столу, держа в руках бутылку с виски.
— Виски! — воскликнул Келс. — Уберите его! Мы не можем играть и пить в одно и то же время.
— А ты посмотри на меня! — ответил Бликки.
— Пусть их пьют себе, — заявил Гульден. — Тем скорее мы заберем их золото и тогда сыграем с тобой.
Келс не сказал больше ни слова. Игра продолжалась и он становился совершенно другим человеком. И сам не замечая того, он начал пить. Страх Жанны увеличился. Она чувствовала надвигающуюся катастрофу. Что думал Джим в эту минуту? Вспомнив его лицо, она поняла, что он испытывает то же самое.
Пролежав долгое время на своей постели, Жанна все сильнее и сильнее ощущала какую-то странную тягу наблюдать за Келсом и Гульденом. Под конец эта потребность сделалась просто невыносимой. Ее судьба и жизнь зависели от этих двух игравших мужчин.
Встав, она подошла к своему месту наблюдения, и то, что она увидела, наполнило ее внезапным ужасом. Почти незаметная и неуловимая перемена в Келсе теперь выделялась с резкой и устрашающей отчетливостью. Груды золота, равные шансы играющих и пьяная отрава в черных бутылках — все это превратило каждого бандита в игрушку его собственных диких страстей. Исключением являлся только Гульден. Он был такой же, как и всегда. Но при взгляде на окружающих холод пробежал по телу Жанны. Келс был мертвенно бледен и восторжен. Нетрудно было понять, что он выигрывал. Бликки осатанел от злости. Джесси Смит выглядел еще мрачнее и свирепее, чем обычно, но его хладнокровие исчезло. Ненависть светилась во взгляде, которым он окидывал Келса, когда тот требовал от него золота. Бади Джонс и Бриверман чуть не падали в обморок от жгучего нетерпения в ожидании своей очереди. Бад тоже сидел за столом, и его лицо исказилось от какой-то внутренней страсти. Жанна видела, что он проигрывал. Проигрывали также Пайк и Боссирт; хмуро стоя в стороне, они следили за своими тающими запасами золота с болезненной ревностью и злостью. Охваченный этой напряженной атмосферой, Джим стоял, нервно стиснув кулаки; его лицо побледнело, глаза сверкали. А игра продолжалась. С громким треском летели карты, кулаки яростно ударяли по столу, слышались глухой стук кожаных мешков с золотым песком, свирепые проклятия проигравших и грубые взрывы радости сгребавших золото счастливчиков.
Вдруг Бад вскочил и, перегнувшись через стол, сжав дрожащими пальцами свои карты, с искаженным яростью лицом и горящими глазами уставился на Келса.
— Вот! — хрипло крикнул он, страстно швыряя ему свои карты.
— Ни к черту не годятся! — насмешливо ответил Келс. — Нет ли чего получше?
Бад низко перегнулся, стараясь заглянуть в карты Келса. Затем, побелев, он выпрямился и уставился на него.
— Ты разорил меня… Ограбил… у меня ничего больше нет! — с пеной у рта гаркнул он.
— Не было ничего легче добиться этого. Проваливай вон из игры! — с ликующим презрением ответил Келс. Его охватил не азарт, а страсть остаться победителем.
— Ты плутуешь! — вне себя крикнул Бад.
Это обвинение подействовало на окружающих, как электрический удар. Глубокая тишина прерывалась тяжелым дыханием. Келс остался все таким же бледным и торжествующим.
— Хорошо, Бад, — ответил он, но его тон не подходил к его странному взгляду. — Это был третий раз!
Как удар молнии, грянул выстрел. Бад повалился прямо на Гульдена, и тот одним движением руки отбросил в сторону смертельно раненого повара. Тяжело грохнувшись на пол, Бад больше не шевельнулся.
— Дайте мне виски! — с хриплой дрожью в голосе приказал Келс. — И поехали дальше!
— Можно мне примкнуть теперь? — жадно спросил Бади Джонс.
— Нет, погоди еще, — ответил Гульден.
— Скоро Бликки ляжет на обе лопатки, — воскликнул Келс. Что-то насмешливое прозвучало в его голосе. Золото больше не интересовало его, он упивался самой борьбой.
— Хозяин, от одной крупицы счастья ты уже задрал нос, — с мрачной презрительностью вставил Джесси Смит. — Еще немного, и твое сердце провалится в штаны.
Золото кучами лежало на столе; но оно было лишь средством для достижения цели. Оно было ничем.
— Гульден, перемени игру, как желают эти господа! — издевался Келс.
— Двойную ставку! Тяните! — загремел в ту же секунду гигант.
Выдержав еще несколько ходов, Бликки поднялся из-за стола, проигравшись до копейки. Огорченный бандит готов был пойти в эту минуту на всякую низость и преступление, но он молчал и только хмуро следил за всеми.
— Хозяин, не пора ли нам начинать? — осведомился Бади Джонс.
— Ой, Бади, никак тебе надоело твое золото? — ответил Келс. — Подожди, пока я оберу Гульдена и Джесси.
Счастье восстало и против Смита. Сперва он проиграл Гульдену, затем Келсу и наконец поднялся, побежденный, но не надломленный. Он жадно схватил бутылку с виски.
— Ребята, мне кажется, что счастливой стезе Келса я гораздо лучше посочувствую, если сам перестану играть, — сказал он.
Главарь бандитов посмотрел на него со сдержанным гневом, как будто насмешливое предсказание Смита о его провале уже давало себя чувствовать.
— Ко мне, друзья, ко мне и посмотрите на настоящую игру, — сказал он.
В эту минуту у Келса было в два раза больше золота, чем у Гульдена. Громадная куча маленьких мешков лежала перед ним.
Бандиты расплачивались уже целыми мешками. Кто открывал самую большую карту, тот выигрывал. Первые четыре раза Келс выиграл. Его лицо сияло. Он проигрывал и снова брал свое назад. Все столпились вокруг игроков, но только Джонс и Бриверман проявляли еще прежнюю алчность. Все остальные молчали. В воздухе повисла гнетущая напряженность. Вдруг Гульден начал без перерыва выигрывать, и поза Келса изменилась. Было жутко смотреть, как слабел этот человек, как под ударами капризной фортуны он постепенно терял мужество. Наконец половина набранного им золота перешла к Гульдену. Гигант был по-прежнему неуязвим. Он принимал свои потери так же, как и выигрыши, — с полным равнодушием. Руки Келса тряслись, но Гульден оставался все таким же спокойным и уверенным. Келса тошнило от его способности одинаково принимать и победу, и поражение. Самообладание настоящего большого игрока выражается не в терпеливом отношении к своим потерям, а наоборот, в редком даровании оставаться спокойным в минуту полной победы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25