К тому же оставался еще и Пелопс. Если схватят хозяина, то не забудут и слугу, а это значило, что маленький учитель попадет на столб. Или на сковородку – как заблагорассудится Моканасу. Или Экебусу… Интересно, кто из двух шакалов остался в живых? Может, сторговались по новой и теперь ждут, когда он сунет голову в их сети?Бесшумно, словно призрак, Блейд обогнул первый ряд хижин. Из открытых дверных проемов доносился храп, но он разобрал и тихий шепот – кое-кто, наверно, чувствовал, что этой ночью затеваются опасные дела. Ночной тенью разведчик скользил от дома к дому, сжимая бронзовый клинок; однако и на улицах, и на ристалище было пусто. Никаких следов заговорщиков, жаждавших крови Моканаса! Подобравшись к его дому ярдов на тридцать, он замер, присев за углом ближайшей хижины. В окне фадранта по-прежнему мерцала свеча.Вдруг ему почудилось, что у самого входа, прямо на земле, темнеет какая-то масса. Нечто большое, неопределенных очертаний… Бревно? Нет… Слишком короткое и толстое для бревна… Труп! Обезглавленное человеческое тело! И на нем – что-то круглое, похожее на мяч… Блейд скользнул ближе и присмотрелся. Голова! Он не мог разглядеть в темноте лицо, но сразу узнал постамент, на который ее водрузили – торчавшее вверх объемистое брюхо Моканаса!Разведчик припал к земле, настороженно огляделся. Ни движения, ни звука вокруг; лишь от мертвого тела несло запахом свежей крови. Дом убитого фадранта ждал его, разинув двери, словно жадные челюсти; молчаливый и страшный, как притаившийся в засаде дракон. По спине Блейда пробежал холодок; все это сильно ему не нравилось.Он беззвучно подкрался к телу и встал на колени, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в темноте. Да, Моканас, без всякого сомнения! Лично, собственной персоной! Мощные волосатые лапы, кривые ноги и брюхо размером с бочку… Его голову заливала кровь, рот ощерился, глаза остекленели… На лбу что-то блеснуло, и Блейд увидел, что там висит то, что раньше болталось на шее – серебряная цепь, знак власти фадранта.Свет в окне на миг заслонила чья-то тень, и резкий повелительный голос громко произнес:– Ты, чужеземец, называющий себя Блейдом! Войди в дом! Не бойся, тебе ничего не грозит. Но оставь меч. Брось на землю у двери!Блейд колебался. В окне – по-прежнему никого; дом ждал, словно отверстая пасть неведомого чудища.Голос раздался вновь:– Повинуйся, Блейд! Я, Экебус, верховный фадрант, Страж Побережья, говорю от имени тайрины Сармы! Тебя не тронут. Ты находишься под ее защитой.Волна облегчения захлестнула разведчика. Зена! Его златовласая супруга! Значит, в Сармакиде все подготовлено… Зена призналась, что стала его женой, и получила согласие матери… Тайрина, видно, не такая бессердечная, как предупреждал Пелопс! Блейд, едва сдержав облегченный вздох, поднялся, швырнул тяжелый меч рядом с трупом Моканаса и решительно зашагал к двери. Мертвые глаза фадранта смотрели ему в спину, губы кривились в недоброй усмешке.Когда разведчик переступил порог, в большом помещении вспыхнула сразу дюжина факелов, на мгновение ослепив его. Сейчас, подумал он, надо держаться надменно, с невозмутимым высокомерием. Если потребуется – прикрикнуть, показать власть…В ожидании царских почестей он гордо приосанился, но в следующую секунду фадриты навалились на него со всех сторон. Ошеломленный, Блейд попытался отпрянуть в сторону, но солдат было слишком много, не меньше дюжины. Тогда он пустил в ход кулаки; его сбили вниз, на колени, он гневно рычал, ворочаясь под грудой навалившихся тел. В углу комнаты, как он успел заметить перед самым нападением, скорчился Пелопс. В цепях.Хрустели кости, тяжелое дыхание атакующих то и дело прерывал предсмертный вопль. Блейд яростно отбивался, ломая ребра, руки и ноги, наносил страшные удары в горло, в живот, в пах. Если бы он владел большим пространством!.. В этой дикой свалке он не мог использовать с должным эффектом свое смертоносное искусство. Нападающие давили массой; он падал, вставал, снова падал, погребенный под кучей стонущих, дергающихся, окровавленных тел. Его явно не собирались убивать – солдаты пользовались древками копий как дубинками. Град ударов обрушился на его голову и плечи; Блейд расставил пошире ноги и продолжал сопротивляться. С полдюжины трупов уже валялось на полу, искалеченные бойцы отползали к стенам, но подкрепления шли непрерывно – людей у Экебуса хватало.Сам он, завернувшись в длинный алый плащ, стоял в дальнем углу над сжавшимся в комок Пелопсом и презрительно усмехался. Наконец терпение фадранта истощилось, и он рявкнул:– Живей шевелитесь, болваны! Не можете совладать с одним человеком? Бейте древками в живот! Только не прикончите его! Кто ткнет острием, достанется капидам!Блейд, прихватив одного из фадритов за поясной ремень, швырнул обмякшее тело через всю комнату – в угол, в Экебуса. Страж Побережья проворно отскочил в сторону, губы его побелели от ярости.– Валите на пол и бейте! – завопил он. – Ногами, до крови! Но чтоб остался живой! И костей не ломать!Еще десяток солдат ринулся в схватку. По сравнению с Блейдом они выглядели почти карликами, но эти крепкие жилистые парни умели драться! Подгоняемые окриками фадранта, они метили теперь в живот, и после нескольких крепких ударов Блейд стал задыхаться. Наконец разведчика сбили на пол, древко копья опустилось ему на затылок, и он потерял сознание.Блейд не знал, сколько провалялся в беспамятстве – час, два? Очнувшись, он выяснил, что лежит на грязном, скользком от крови полу; и тот же сладковатый вкус крови, смешанный с запахами пота и мочи, стоял в воздухе. Его запястья и лодыжки охватывали бронзовые кольца; пропущенная через них цепь была несколько раз обернута вокруг его пояса. Он понял, что не сумеет справиться с этими оковами – звенья были толщиной в дюйм. Блейд глубоко вздохнул, перекатился на спину и замер.Он лежал в обширной комнате первого этажа, где Моканас обычно принимал почетных гостей и вершил суд и расправу над подчиненными. Сейчас тут не было никакой мебели, кроме табурета в углу, – ни лавок, ни столов, ни огромного кресла покойного фадранта; видимо, Экебус велел освободить поле грядущей схватки от лишних предметов. Где же он сам? Где солдаты? Куда девали Пелопса? Вспомнив о нем, Блейд застонал от бессилия и боли, потом попытался встать. Это почти удалось, но цепь потянула вниз, он потерял равновесие и снова распростерся на полу.Привлеченный грохотом, в комнату вошел человек, остановился у двери и, заложив большие пальцы за пояс, покачиваясь на носках, начал рассматривать Блейда, Ястребиный нос, острая бородка, хищное смуглое лицо… Экебус, Страж Побережья. Рослый, почти как сам Блейд, но более тонкий в кости. Наверно, он выглядел гигантом среди низкорослых жителей Сармы и вряд ли относился к чистокровным жителям страны. Но Пелопс утверждал, что верховный фадрант относится к благородной фамилии… Странно! Еще малыш говорил, что его называют Жестоким. Вот в это легко поверить… Черные глаза источают ледяную надменность, тонкие губы брезгливо поджаты… Знатный нобиль! И все же не чистой сармийской крови, решил Блейд; слишком высок и волосат.Наконец верховному фадранту надоело разглядывать пленника, и он соизволил открыть рот.– Неплохо тебя отделали, падаль… – Экебус склонил голову к плечу, любуясь на труды своих солдат. – Кстати, жирная мразь, твой сообщник, уже гниет в яме, так что лагерь в моих руках. Я здесь – и власть, и сила… Учти это!Блейд облизнул распухшие губы.– Учту. Мне кое-что рассказывали о тебе. Говорили, что Экебус жесток… А ты еще и лжец!Фадрант замахнулся, норовя попасть носком по лицу пленника, но тот угрожающе загремел кандалами.– Только попробуй! Ноги переломаю!Экебус отодвинулся. Он кивнул, высокомерно улыбнулся и пробормотал сквозь зубы:– А ты не шутишь, чужак! Ладно, я не стану тебя бить. Но запомни: будешь шуметь – получишь копье в живот. Тайрина велела доставить тебя в Сармакид живым, но что я могу сделать с непокорным рабом? Как-нибудь оправдаюсь, – он погладил бороду. – И еще. Не распускай язык, чужеземец.Блейд сверкнул глазами на фадранта.– Но ты обещал именем тайрины! Ты сказал, что меня не тронут, а потом велел избить до полусмерти! Если таковы милости владычицы, я лучше обойдусь без них.В углу зазвенели цепи. Оглянувшись, Блейд заметил Пелопса; тот уставился на него широко раскрытыми от ужаса глазами. Разведчик ободряюще подмигнул слуге.В приемной покойного Моканаса было сейчас светло – во всех медных кольцах на стенах торчали факелы. Верховный фадрант подвинул к себе табурет на трех ножках, уселся и склонил голову, чтобы лучше видеть пленника. Затем Экебус стащил свой серебристый шлем, инкрустированный самоцветами; в пляшущем свете факелов он сверкал голубыми и зелеными искрами.– Меня поразила легкость, с которой ты убивал моих людей, – произнес фадрант после паузы. – Восемь трупов! И два десятка покалеченных! Клянусь милостью Бека, они были сильными мужчинами! – он поджал бескровные губы, – Хотя я не питаю дружеских чувств к тебе, это производит сильное впечатление. Подобного воина не было в Сарме! Правда ли, что ты с таким же умением обращаешься с клинком?Блейд бросил на него угрюмый взгляд.– Сними цепь и дай мне меч, тогда узнаешь.Холодные темные глаза скользнули по могучей фигуре пленника, тонкие губы опять сжались.– Я не склонен рисковать. По приказу тайрины – да будет милостив к ней Бек! – мне надо доставить тебя в Сармакид в целости и сохранности. Она хочет поглядеть на тебя… А зачем – это ты узнаешь в столице. Там и показывай свою удаль! Выйдешь на арену, когда прибудет дорогой гость… – Экебус усмехнулся, – Черный Оттос, владыка Тиранны. И благодари богов! Если б не этот приказ тайрины, ты валялся бы сейчас в выгребной яме с Моканасом… голова – в одном конце, все остальное – в другом.Блейд взглянул на съежившегося от страха Пелопса. Маленький сармиец не отрывал глаз от своего хозяина, голова его мелко тряслась. Блейд ободряюще подмигнул ему и снова перевел взгляд на Экебуса.Верховный фадрант вытащил из-под нагрудника пергаментный свиток, расправил его на колене и начал читать, с трудом разбирая сложную вязь письмен в неверном свете факелов. Он читал без выражения, монотонно и негромко. Суть приказа владычицы заключалась в том, что Блейда, чужеземца, выброшенного на берег штормом и пребывающего среди рабов-гладиаторов в Барракиде, следует задержать и немедля доставить в столицу.На этой фразе голос фадранта чуть дрогнул, и Блейд решил, что его златовласая супруга успешно выполнила свою задачу. Интересно, подумал он, что слышно про любимого братца-близнеца? Начаты ли поиски? Оставалось надеяться, что Зена не забыла, как безутешно тоскует ее муж по своему исчезнувшему родичу.Экебус закончил чтение:– … сей свиток и приказ великой тайрины передать означенному Блейду, чужеземцу, через Моканаса, фадранта Барракида.Разведчик злобно ухмыльнулся, не обращая внимания на боль в разбитых губах.– Что-то не похоже на историю, которую рассказывал мне Моканас. Не припоминаешь? О бунте рабов, о маленьком представлении, под конец которого мне должны были выпустить кишки…Пелопс тихо взвыл в своем углу, зазвенел цепями и начал чертить в воздухе священные знаки. Экебус небрежно швырнул свиток на окровавленный пол.– Да, припоминаю… был такой план. Пока гонец не привез послание тайрины. А до того я мог прирезать тебя по собственному усмотрению – лишь бы не вмешался Моканас.Это Блейд уже понял.– Потому-то ты и хотел его купить! Но толстяк оказался хитрецом… Ты, правда, еще хитрее!Экебус поднялся на ноги и пинком отшвырнул табурет; на лице его играла самодовольная улыбка.– Моканас – болван, а не хитрец. Я знаю его давно… Выродок, пытавшийся пролезть в благородные! Нет, он дважды болван, если решил состязаться в хитрости со мной! Я-то не доверял ему с самого начала. Он подсылал шпионов на побережье, но и у меня хватает своих людей в Барракиде. На сей раз мои сработали лучше, и Моканас отправился в яму. Жаль, что не вместе с тобой! Однако, сьон Блейд, – губы фадранта тронула хитрая усмешка, – ты еще можешь пожалеть, что я не прирезал тебя вместе с Моканасом.Он звонко хлопнул в ладоши. В комнате появился десяток фадритов, вытащивших Блейда с Пелопсом на улицу.Разведчик кивнул на маленького сармийца:– Что будет с ним? Он – мой слуга и приятель. Я хочу, чтобы с ним хорошо обращались.Экебус презрительно поморщился.– Я не намерен заботиться о беглом рабе, даже если он твой приятель. С ним будут обращаться точно так же, как с тобой.В последних словах фадранта Блейд уловил зловещий намек. * * * Длинная колонна измученных людей раненой змеей извивалась по пыльной бурой равнине. Они шли по-двое, и от первой до последней пары протянулась длинная тяжелая цепь. Каждый узник был закован в кандалы, соединенные с ней; они тащили этот груз уже пятый день и сейчас еле переставляли ноги. Колонну сопровождал большой отряд солдат, немилосердно подгонявших рабов древками, когда те сбивались с темпа. Верховный фадрант Экебус либо ехал впереди, либо гарцевал вдоль линии невольников на том самом белом жеребце, которого Блейд видел под ним раньше.Хозяин и слуга составляли одну из пар в середине колонны. Путь до Сармакида был неблизким, и уже на исходе первого дня маленький сармиец стонал от усталости и клялся, что не может пошевелиться. Блейд, как умел, успокаивал его, пока не заставил пообещать, что тот все же попытается идти дальше. Самочувствие Пелопса внушало тревогу, и разведчик не знал, доберется ли его слуга до побережья. Он все еще нуждался в нем; хотя Пелопс был слабым человеком, в сармийских делах он разбирался отлично. Кроме этих прагматических соображений, имелась и еще одна причина: к немалому своему удивлению Блейд вдруг понял, что привязался к робкому маленькому учителю. Он совсем не хотел, чтобы фадриты забили Пелопса насмерть посреди степи.Гладиаторов хорошо кормили, воды тоже было вдоволь. Экебус старался, чтобы бойцы не потеряли форму и с блеском выступили во время празднества и честь Оттоса, владыки Тиранны. Но если раб падал больше трех раз, его отвязывали и вели к верховному фадранту, чтобы тот лично убедился, достоин ли гладиатор столичной арены. Делалось это с впечатляющей простотой; Экебус с размаха бил раба в грудь, и если тот оставался на ногах, то мог продолжать путь на волокуше, запряженной парой лошадей. Если человек падал, солдаты пускали в ход пики. В первый день Блейд насчитал больше дюжины мертвых тел.Ему пришлось отдать Пелопсу большую часть своего рациона; он не сомневался в исходе проверки, которую мог учинить Экебус. Однако Пелопс свалился в первый же день, и еще раз – во второй. Экебус, обычно разъезжавший вдоль колонны, в этот момент оказался рядом, и на его узких губах заиграла довольная усмешка. Теперь Блейд шагал, поддерживая одной рукой цепь, свисавшую с пояса Пелопса.Когда фадрант в очередной раз проезжал мимо, его взгляд вновь остановился на маленьком учителе.– Скоро эта мразь клюнет землю в третий раз, – зловеще пробормотал он.Блейд вздрогнул и поднял мрачный взгляд на Экебуса.– Я могу нести его, сьон! Он совсем не тяжелый.Тот отрицательно покачал головой и рассмеялся.– Это запрещено. Каждый сам за себя, и если он еще раз упадет, то подвергнется испытанию. Неужели ты сомневаешься в моем милосердии?Блейд попробовал сплюнуть, но горло у него пересохло – последнюю порцию воды он отдал Пелопсу. Жест, однако, выглядел достаточно красноречивым.Экебус снова рассмеялся и, подозвав двух фадритов, что-то тихо приказал им. Теперь эта пара постоянно держалась рядом, словно два волка, подстерегающих усталую овцу. Стиснув зубы, разведчик запустил пальцы в бороду, уже порядком отросшую, курчавую и всклокоченную, затем дернул цепь, прикрепленную к наручникам Пелопса. Он должен довести его до Сармакида! В том поединке, который они с Экебусом вели за жизнь этого малыша, каждый глоток воды и каждая унция веса значили так много!– Шагай! Ты должен идти, малыш! – рявкнул Блейд. – Все очень просто – шаг, еще шаг и еще один. Думай только об этом. Когда соберешься падать, предупреди меня. Я помогу.– О, великодушный сьон, – простонал Пелопс, – брось меня… Я не заслужил такой заботы… Я умру здесь… смерть от копья лучше огненного чрева Тора…– Все равно я буду тебя тащить, – мрачно пообещал разведчик. – Я не могу тебя оставить, малыш, других друзей у меня нет.Пелопс споткнулся, и он натянул цепь, не давая сармийцу свалиться на землю. Наблюдатели, к счастью, были заняты; они по очереди прикладывались к фляге с подозрительным содержимым и не смотрели по сторонам.– У тебя есть Зена, – простонал Пелопс, судорожно ловя ртом горячий воздух. – Хотя я не понимаю… – он замялся.– Я тоже не понимаю, – согласился Блейд. – Что-то здесь не то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26