В стесненных условиях города с самой лучшей стороны проявили себя и минометчики. Особенно батарея под командованием двадцатилетнего старшего лейтенанта П. А. Пономарева. Она не раз выручала из весьма сложных ситуаций батальон капитана А. Я. Обухова, которому была придана.
К исходу 15 февраля наше продвижение вперед несколько замедлилось. Связывает Южный вокзал, за который вот уже в течение всего дня безуспешно дерутся батальон капитана А. Я. Обухова и 78-й полк. А штаб дивизии то и дело запрашивает из Ольшан обстановку в районе вокзала, Что отвечать? Единственное: ждем обещанную артиллерию, готовим общий штурм.
Артиллерия подходит где-то уже во второй половине ночи. Вот теперь воевать веселее. Утром, после артподготовки, снова атакуем вокзал. И сразу же добиваемся успеха. Первыми в здание вокзала врываются штурмовые группы, за ними стрелковые роты Т. С. Петрова, А. Е. Гусарова, автоматчики А. В. Юрина.
Южный взят. И сразу же батальон Обухова устремляется к Николаевской площади. К центру города продвинулись и остальные батальоны полка. Наш командный пункт размещается теперь в доме номер 17, что на Московском проспекте.
16 февраля войска Воронежского фронта полностью очистили Харьков от немецко-фашистских захватчиков. Трудно представить наше ликование по этому поводу! Правда, радость тут же была омрачена одним печальным известием: погиб командир 81-го гвардейского стрелкового полка полковник П. К. Казакевич.
Это случилось, как мы потом узнали, в районе Ольшан, где полк Казакевича совместно с несколькими батальонами из стрелковой дивизии полковника И. В. Данилевича перекрывал противнику пути отхода на запад. Гитлеровцы здесь шли буквально напролом. Пустив вперед до 50 танков, а за ними моторизованную пехоту, противник очень скоро смял батальоны из дивизии Данилевича, но полк Казакевича стал для него непреодолимой преградой. Разгорелся упорный бой. Во время него осколками от снаряда, разорвавшегося вблизи наблюдательного пункта, и был убит П. К. Казакевич, а его заместитель по политической части Н. Е. Головашев тяжело ранен.
С этими офицерами меня связывала крепкая фронтовая дружба. Она зародилась еще с той памятной новогодней ночи, что мы вместе провели в обледенелой землянке на сторожевском плацдарме. И вот теперь Павла Константиновича нет в живых. В это трудно верилось. Но действительность, к сожалению, неумолима.
Родина высоко оценила ратные дела командира 81-го гвардейского стрелкового полка. Полковнику П. К. Казакевичу было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
* * *
Вечером 17 февраля наш полк в числе других частей дивизии покинул Харьков. Мы пошли дальше на запад, где нас с нетерпением ждали жители других оккупированных врагом советских городов и сел.
Но обстановка вскоре резко изменилась. 19 февраля немецко-фашистские войска неожиданно сами перешли в контрнаступление. Их удар пришелся по ослабленным соединениям правого крыла Юго-Западного фронта. Они отошли. В результате обнажился левый фланг и нашего, Воронежского фронта. И хотя его войска все еще продолжали продвигаться к Днепру, уже ясно обозначилась угроза выхода немцев к Харькову и Белгороду.
19 февраля наша дивизия была неожиданно передана в состав 3-й танковой армии. На первых порах это вызвало некоторые дополнительные трудности. Именно о них-то и шла речь на одном из совещаний у комдива, которое состоялось в ночь на 22 февраля в населенном пункте Федоровка.
Перед этим, развивая наступление из Харькова на Валки, наши полки с ходу захватили крупные села Новый и Старый Мерчик. Но вскоре под натиском превосходящих сил противника вынуждены были отойти к Люботинскому шоссе. Мой полк занял оборону в районе хутора Петровский. Держались из последних сил. Чувствовалась острая нехватка боеприпасов.
Как оказалось, в таком положении был не только наш, 73-й гвардейский. И другие командиры полков говорили на совещании о том же: нет боеприпасов, нечем воевать. Слушавший все эти упреки исполняющий обязанности начальника тыла дивизии капитан В. Ф. Писарев в конце концов не выдержал, заявил:
- А где я их возьму? Дивизию ведь передали Рыбалко. А его склады буквально у черта на куличках. Вот если б транспорта было побольше... А так... Одна у нас надежда - сороковая, наша бывшая, армия. Может, по старой памяти и выручат? У нее ведь снаряды в Казачьей Лопани, это все же не так далеко. Попробую договориться... Но и командиры полков должны мне помочь. Пусть находят лошадей, повозки, машины. Иначе...
- А я думаю, что командиров следует разгрузить от этих забот, - сказал присутствующий на совещании начальник политотдела дивизии П. Н. Павлов. Пусть уж лучше они продолжают руководить боевыми действиями своих полков. Обстановка ведь сложная, товарищи. Ну, а что касается обеспечения транспортом... Этим займемся мы, политаппарат дивизии. И немедленно! Время не ждет. На юге наши войска уже отходят к Северскому Донцу. Не ровен час, гитлеровцы вот эту синюю стрелу - ту самую, что у начальника оперативного отделения на карте, - перекинут в нашу сторону, тогда держись!
- Держаться-то будем, на то мы и гвардейцы, - задумчиво сказал командующий артиллерией дивизии полковник М. Ф. Гусельников. - Но долго ли? Ведь сейчас фактически воюет одна пехота. В частях и подразделениях почти нот противотанковых средств. Да и тридцатьчетверок давненько не бывало. Одно название, что вошли в состав танковой армии...
Словом, командир дивизии заверил нас тогда в том, что им будут предприняты все меры для обеспечения частей боеприпасами. А в заключение сказал:
- Ну а завтра, в день 25-й годовщины Красной Армии и Флота, будем воевать наличными силами и средствами. Все, что есть в транспорте дивизии, передаю в полки. Да и самим командирам частей следует поделиться друг с другом всем, чем можно. Мы должны снова отбить у противника Доброполье, Новый и Старый Мерчик и выйти к Валкам. Это и будет наш боевой подарок славной годовщине. - Сообщил:.. - Кстати, завтра у нас может появиться генерал Рыбалко. Так что всех прошу быть на своих местах...
И действительно, утром на НП моего полка неожиданно прибежал вестовой из батальона капитана М. С. Никифорцева. Еле переводя дух, доложил:
- Товарищ майор, к нам большое начальство заявилось. Приехали на бронетранспортере. Главный из них - низенький такой, - никак, генерал. Они сейчас там, у крайней хаты. Велели вам прибыть.
Взяв коня, я тотчас же помчался на окраину хутора Петровский, где у бревенчатого амбара в группе офицеров, одетый в бекешу, стоял командующий 3-й танковой армией. Генерал-лейтенант танковых войск П. С. Рыбалко действительно был низкого роста, с бритой головой и высоким, прямо-таки сократовским, лбом.
Его бледное лицо свидетельствовало о чрезмерной усталости. И лишь серые, глубоко посаженные глаза были полны жизни.
Командарм весьма дотошно расспросил меня об обстановке, приказал не на карте, а непосредственно на местности показать расположение огневых средств, как обеспечены фланги и взаимодействие с соседями. Поинтересовался наличием в полку противотанковых средств, порядком их предполагаемого использования. Убыл в свой штаб, располагавшийся в Мерефе, только после того, как началась общая атака дивизии.
Наш полк, наступая в центре ее боевого порядка, довольно успешно продвигался к Новому Мерчику и вскоре ворвался на его южную окраину. А в ночь на 25 февраля части дивизии овладели также и Валками.
В Валках мы находились не более суток. Но постарались и эту короткую передышку использовать с максимальной пользой. В частности, провести совещание с моими заместителями, начальниками служб, комбатами, выяснить их нужды, выслушать мнение каждого о только что прошедших боях.
Первым взял слово начальник артвооружения полка М. Д. Ханип. Он посетовал на то, что, несмотря на обещания, боеприпасов все-таки подвезли мало: всего 60-70 процентов от полного комплекта. Потому-то артиллеристы и не смогли как следует поддержать действия пехоты.
Кстати, на слабую поддержку, артиллеристов жаловались и некоторые комбаты. В частности, большие претензии на их счет высказали А. Я. Обухов и его замполит А. Б. Ибрагимов. Я понимал их. Наступая на самом ответственном участке, этот батальон понес значительные потери. И в то же время относить все это на долю только одних артиллеристов, якобы не сумевших вовремя погасить все огневые точки противника, было бы не совсем верно. Гитлеровцы ведь тоже воевать умеют, как и маневрировать своими огневыми средствами. И здесь как раз был тот самый случай. Ну а наши артиллеристы...
- Вас ведь поддерживала батарея лейтенанта Стеблинского? - вместо ответа спросил я Обухова.
- Да, батарея Стеблинского...
- Вот видите! Ведь ему генерал Шафаренко прямо на поле боя вручил орден Красной Звезды. Такое бывает не часто. А вы говорите, что он вас плохо поддерживал. Нет уж, капитан, в понесенных потерях ищите свой собственный промах.
Кстати, о командире батареи С. В. Стеблинском у нас говорили с большим уважением не только в полку, но и в дивизии. Смелый, волевой офицер, он мастерски руководил вверенным ему подразделением. Помнится, в период боев за Харьков его тяжело контузило. И все равно он наотрез отказался отправиться в госпиталь. Позднее, уже при форсировании Днепра, Сергей Васильевич снова проявил незаурядное мужество и героизм, за что был удостоен звания Героя Советского Союза.
26 февраля в полку состоялось еще одно мероприятие, памятное для многих. Был произведен прием отличившихся воинов в партию. Этой высокой чести удостоились старший лейтенант Петриченко, лейтенанты Сарычев, Овсянников, сержант Каинов и многие другие. Мы все хорошо знали этих людей, видели их в боях. На груди у каждого вступающего в члены ВКП(б) было по нескольку правительственных наград. Но, принимая на себя высокое звание коммуниста, они клялись перед своими боевыми товарищами, что будут еще упорнее громить ненавистного врага, если потребуется, отдадут свои жизни во имя полной победы над гитлеровскими захватчиками.
* * *
Утром 27 февраля 25-я гвардейская стрелковая дивизия была поднята по тревоге и, сдав занимаемый рубеж в районе Валок частям 69-й армии, взяла курс на Мерефу, Змиев.
Поздно вечером подошли к Мерефе, где располагался штаб 3-й танковой армии. Начштаарма генерал-майор Д. Д. Бахметьев лично встретил дивизию на окраине селения. Срочно вызвал к себе генерала П. М. Шафаренко.
Через полчаса, вернувшись от Бахметьева, Павел Менделеевич собрал у себя командиров частей и отдал боевой приказ. Из него я уяснил, что мой полк должен занять оборону по линии южная окраина Змиева, Замостье, Зидыш.
- Времени на организацию обороны у нас крайне мало, - сказал в заключение комдив. - Так что, пока нет непосредственного соприкосновения с противником, постарайтесь использовать каждую минуту.
...Наступило 2 марта 1943 года. На командный пункт полка прибыл генерал П. М. Шафаренко с группой офицеров, чтобы лично проверить готовность нашей обороны. Но едва мы приступили к осмотру позиций, как налетели вражеские самолеты. Посыпались бомбы. Воздушный налет пришелся по Змиеву, Замостью, Зидькам. Глухие разрывы доносились и со стороны Тарановки...
Как только фашистские самолеты, отбомбившись, улетели, на КП зазуммерил полевой телефон. Взяв трубку, я услышал в ней голос подполковника Н. Н. Петренко. Он попросил подозвать к аппарату комдива. Переговорив со своим начальником штаба, тот сообщил нам:
- В районе Шляховое и Валки противник прорвал-таки нашу оборону и устремился на Харьков. Полагаю, что гитлеровцы ударят и по Тарановке. Там уже замечено скопление их танков. Об этом только что доложил в штаб дивизии Билютин. Еду туда.
Но прежде чем уехать, сказал мне:
- А вы, товарищ Штыков, готовьтесь встретить врага на своем направлении. Больше того, продумайте план возможной контратаки на Тарановку и Соколово. Думаю, что скоро это понадобится.
Оставшись на КП один, я тут же позвонил Билютину. Захотелось более подробно ознакомиться с обстановкой в районе Тарановки.
Всегда спокойный, Кондратий Васильевич на сей раз был очень взволнован. Говорил отрывисто, поспешно. Чувствовалось, что ему не до меня.
- Атакуют, гады, со всех сторон... И танки, и самоходки, и бронетранспортеры с автоматчиками... Всего полно, как на параде, - говорил Билютин вперемежку с отдаваемыми им распоряжениями. - Эсэсовцы пьяные, прут в психическую... Только что одного такого субчика взяли в плен. Передо мной стоит. Хоть и наткнулся рылом на кулак, а морду воротит, что твой граф. Словно не он, а мы у него в плену...
Помолчал, видимо что-то высматривая со своего КП, и заговорил опять, уже спокойнее:
- Особенно плохи у меня дела на юго-западной окраине Тарановки. Что-то я там недосмотрел. Вон комбат Петухов докладывает: "Атакуют танки, более двух десятков". А чем их отбивать? Артиллерии-то почти совсем нет. Да и пехоты не густо. - Окреп голосом: - Но будь спокоен, Штыков. Ведь мы все-таки гвардия! Хотя... Ты все же, Николай Григорьевич, будь готов помочь...
Горячий бой вскоре захлестнул всю Тарановку. Трудно пришлось 78-му полку. И все-таки бойцы Билютина продолжали держаться, проявляя при этом массовый героизм и мужество. Об одном из таких эпизодов мне бы и хотелось рассказать.
...Их было всего лишь двадцать пять гвардейцев во главе со своим командиром взвода лейтенантом Петром Широниным. Они занимали оборону несколько на отшибе от основных сил полка, прикрывая у Беспаловки перекресток железнодорожной и шоссейной дорог, связывающих Лозовую с Харьковом.
И случилось так, что именно эта горстка храбрецов, вооруженная винтовками, автоматами, ручными пулеметами да противотанковыми гранатами, имевшая всего лишь одну противотанковую пушку, приняла на себя удар 25 танков и до полутора батальонов пехоты.
И все-таки враг здесь не прошел. После боя из группы в живых осталось лишь пятеро - П. М. Широнин, И. Г. Вернигоренко, И. П. Букаев, А. М. Тюрин и А. Ф. Торопов. Это были те, кому довелось увидеть позорное бегство фашистов с поля боя. Остальные пали смертью храбрых, до конца выполнив свой солдатский долг перед Родиной.
Это было в марте. А в середине мая в дивизию пришел Указ о присвоении всем двадцати няти широнинцам звания Героя Советского Союза. Этой же высшей награды Родины удостоился и командир 78-го полка гвардии полковник К. В. Билютин.
* * *
В тот же день, 2 марта, когда начались тяжелые бои под Тарановкой, в полк позвонил начальник штаба дивизии подполковник Н. Н. Петренко и сообщил, что с завтрашнего утра нашим правым соседом станет батальон... чехословаков. Полагая, что ослышался, я переспросил его. Но Петренко подтвердил:
- Да, чехословаки. Впрочем, по этому поводу ждите письменных указаний. - И положил трубку.
И действительно, вскоре пришло такое указание. В нем говорилось буквально следующее: "Довести до всего личного состава, что но решению партии и правительства на территории Советского Союза ведут и будут вести борьбу с оккупантами иностранные части..."4 Кроме того, командирам частей предписывалось срочно ознакомить своих солдат и офицеров с чехословацкими опознавательными знаками и их паролем - "Свобода". Как мы потом узнали, этот пароль совпадал с фамилией командира чехословацкого батальона.
Наших новых соседей я увидел уже на следующее утро, когда с офицерами штаба и комбатами проводил рекогносцировку южнее Соколове. На чехословаках шинели английского покроя цвета хаки, светло-желтое снаряжение с двумя наплечными ремнями, русские шапки-ушанки с металлическими кокардами. Все вооружены нашим, отечественным оружием.
Тогда, в период мартовских боев, мне не удалось войти в личный контакт с их командиром Людвиком Свободой, хотя не раз приходилось разговаривать по телефону как с ним, так и с его заместителями. Наша встреча состоялась значительно позже, уже в конце войны, когда советские войска вступили на территорию Чехословакии. В марте же сорок третьего по распоряжению командира дивизии я просто послал к чехословакам для знакомства и увязки совместных действий своего заместителя Б. М. Генералова и помощника начальника штаба полка Н. Н. Щербакова.
Наши товарищи многое узнали тогда о новых боевых соратниках и их командире. Среди чехословаков кроме Людвика Свободы кадровыми офицерами были его заместитель Богумир Ломский, начальник штаба батальона Отокар Рытирж, начальник разведки Войша Эрбан, командиры подразделений Отокар Ярош, Ян Кудлич, Ярослав Лом, Антонин Сохор и другие. В батальоне, насчитывавшем около тысячи человек, имелось несколько десятков коммунистов, в том числе участников войны в Испании. Однако подавляющее большинство личного состава освоило лишь азы военного дела и, конечно, не имело боевого опыта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19