Край, воспетый Джеком Лондоном, встретил воздушных путешественников негостеприимно. Стихии неистовствовали. Добравшись с величайшими трудностями в Ситку, измученные тяжелой дорогой летчики почти 8 часов спасали свои машины от ударов штормового ветра и высоких волн.
Погода несколько утихомирилась лишь 13 апреля. Около 9 часов утра четверка взлетела и взяла курс на Кордову – до нее 760 километров. И снова туман, густые хлопья снега, почти полное отсутствие видимости. Летчики едва не столкнулись, потеряли ориентировку. Короткая остановка в Кордове – и вперед, на Сьюард. Экипажи торопятся оставить позади Аляску, завершить самый сложный, северный этап перелета. Однако удача им изменяет: на флагманском самолете резко упало давление масла в моторе и пришлось сесть в одной из бухточек. При осмотре мотора экипаж обнаружил в картере большое рваное отверстие. Одновременно отказало устройство запуска мотора, впрочем, при пробитом картере это уже не имело значения. Летчики заночевали в кабине самолета, жестоко страдая от холода. На следующий день их взяли на борт подошедшего эсминца, а самолет отбуксировали в ближайшую деревню на побережье. Туда был доставлен новый мотор, и после его установки, 25 апреля, «Сиэтл» пустился догонять своих улетевших коллег. Однако провидение уготовило ему новые испытания. Идя от Чигника в Датч-Харбор над горами в очень плохих метеоусловиях, майор Мартин задел правым поплавком за вершину горы – и от самолета осталась груда обломков. К счастью, экипаж пострадал несильно. Оставив разбитый самолет, летчики начали выбираться к людям через глубокие снега и туманы. Десять дней продолжалось это изнурительное путешествие двух голодных и усталых людей, и лишь 9 мая экипаж вышел к деревне на побережье.
Произошел обмен телеграммами.
Мартин – правительству: Самолет в полной негодности. Спасением жизни обязаны имевшейся при нас провизии. Истощены. Нашли пищу. Ждем распоряжений.
Ответ из Вашингтона: Мы рады и благодарим судьбу, что оба вы здоровы и невредимы. Вера в вас не угасла. Вы доказали это сами. Хотели бы видеть вас продолжающими полет. Самолет будет послан вам на восток в наиболее подходящий пункт, из которого вы можете продолжить путешествие с остальными вашими товарищами.
Но продолжить перелет Мартин уже не смог. Генерал Патрик назначил руководителем группы лейтенанта Ловелла Смита.
Посадка в Чичагове на острове Атту 9 мая подвела итог первому сложнейшему этапу перелета: более чем за месяц машины пролетели 6172 километра, пробыв в воздухе в среднем 61 час 53 минуты.
Долетев от Атту до острова Парамушир, в Большой Курильской гряде (1440 километров за 12 часов 5 минут), экипажи «Дугласов» стали первыми, кто пересек по воздуху Тихий океан из Америки в Азию.
Двадцатого мая самолеты достигли окрестностей Токио. Здесь машины осмотрели, отремонтировали, сменили моторы и основательно подготовили к дальнейшему перелету. Летчикам пришлось выслушать немало высокопарных речей и принять множество подчеркнутых знаков внимания. Им сообщили, что, узнав о перелете, десятки пилотов из разных стран мира загорелись желанием облететь Землю и некоторые из них уже двинулись в путь. Естественно, тут же стали приходить сообщения об авариях и катастрофах. Так, к моменту прибытия американских летчиков в Токио разбился в Бирме самолет англичанина майора Стюарта Мак-Ларена. К счастью, сам Мак-Ларен остался жив и относительно здоров. На посадке в районе Шанхая разбил свою машину француз капитан Пелле де Ойси. Стартовали в кругосветный перелет летчики Португалии, Италии, Аргентины. «Кругосветка» входила в моду.
Первого июня три самолета во главе с «Чикаго» взяли курс на Шанхай. Китайцы также очень торжественно встречали воздушных путешественников. Прилетев в Гонконг, экипажи опять провели ремонт и тщательный осмотр своих машин.
Хайфон. Здесь летчики узнали новость: их португальские конкуренты-«кругосветчики», майоры В. Пайес и С. Бейрес, прилетели в Рангун. В отличие от американцев они отправились вокруг Земли с запада на восток.
На пути из Хайфона в Сайгон забарахлил мотор у «Чикаго». Смит посадил машину в одну из лагун и, убедившись, что из мотора вытекла охлаждающая жидкость, залил систему охлаждения морской водой. Но вскоре после взлета радиатор мотора снова потек, мотор затрясло, он задымил. Лететь дальше было нельзя. Опять вынужденная посадка. Два других самолета сели рядом с командиром, перегрузили на борт «Чикаго» всю пресную воду, а сами улетели в ближайший порт за новым мотором.
Однако Смит не терял времени попусту. Он решил отбуксировать самолет к ближайшему городу, дабы обеспечить себя и напарника едой и питьем, а самолет (после смены мотора) – горючим. Буксировка «Чикаго» представляла собой красочное зрелище. Три лодки туземцев тянули самолет из лагуны в лагуну. На передней лодке сидел вождь племени, бил в барабан и раскачивался в такт. Юные жены вождя били ладонями по воде, а любимая жена, сидя позади вождя, поддерживала огонь в его курительной трубке. Летчики расположились на нижнем крыле, спрятавшись от палящего солнца в тени верхнего крыла. Таким способом самолет был отбуксирован почти на 25 миль. Наконец на эсминце был доставлен новый мотор. Тройка продолжила свое путешествие.
В Бирме в борт «Нового Орлеана» врезалась лодка, основательно повредив его обшивку, – хозяин лодки загляделся на самолеты. К тому же Смит пал жертвой туземного гостеприимства – слег с дизентерией. Тем временем, взлетая с китайской территории, потерпели аварию Пайес и Бейрес. Мак-Ларен ожидал прибытия в Бирму нового самолета.
Починили «Новый Орлеан», выздоровел Смит, и полетели на Калькутту, посадка в которой завершала первую половину маршрута американцев. Здесь экипажи сменили поплавки на колеса – впереди был большой перелет над сушей. Пришло известие, что Мак-Ларен, получив новый самолет, разбил его и вновь сидит в ожидании следующего, на сей раз на севере Китая.
Опять не повезло Смиту. Едва оправившись от дизентерии, он, поскользнувшись в темноте, упал и сломал ребро. Несмотря на боль в груди, летчик возглавил 1 июля следующий этап перелета – на Индию. В Илахабаде, первом индийском городе, экипажи подстерегала неожиданность: после посадки с «Бостона» кроме экипажа сошел... журналист, корреспондент «Ассошиэйтед Пресс» Линдон Уэллс. С некоторых пор неутомимый представитель прессы с завидным упорством и изобретательностью сопровождал летчиков буквально по пятам, используя любые виды попутного транспорта. Исчерпав все возможности, он спрятался в багажном отделении «Бостона» и совершил свой первый перелет. Оценив по достоинству самоотверженность журналиста, летчики постарались заручиться разрешением руководства перелетом и включить Уэллса в состав экипажа. Пока пришел отказ из Вашингтона, Уэллс – уже не «зайцем», а в составе экипажа – пролетел на «Бостоне» всю Индию.
Не закончились и злоключения «Нового Орлеана». При перелете из Амбалы в Карачи мотор машины задымил, затем у него оторвались два цилиндра, пробив при этом большие дыры в крыле. Посадка в выжженной солнцем степи дорого обошлась бы летчикам, и Нельсон принял решение лететь «до победы». Когда самолет все же сел в Карачи, летчиков трудно было узнать: их с ног до головы залило моторным маслом. Представьте себе жару, стоящую в это время года в Индии, и боль от ожогов бьющим из мотора маслом – и вы поймете, что довелось пережить летчикам. В Карачи сменили мотор «Нового Орлеана» и устремились на Багдад.
В дальнейшем перелет протекал относительно благополучно. Константинополь – Бухарест – Будапешт – Вена. 27768 километров от старта. 116 дней пути, или 233 часа 8 минут в воздухе.
После Вены – Страсбург, Париж, встретивший американских летчиков воздушным эскортом. Французы как раз праздновали 14 июля – День взятия Бастилии. Прилет «кругосветчиков» добавил радости.
Шестнадцатого июля перелет через Ла-Манш в Лондон. (Это событие совпало с 15-летним юбилеем перелета Блерио.) В Лондоне колеса заменяют на поплавки – впереди 9600 километров над Атлантикой. Машины подвергли капитальному ремонту. Вдоль трассы полета расставили военные корабли.
Наконец самолеты стартовали к Исландии и сразу же попали в плотный туман. «Чикаго» и «Бостон» набрали высоту 750 метров и вышли к чистому небу, а «Новый Орлеан» исчез. Опасаясь беды, Смит и Вайд повернули самолеты назад и возвратились к месту старта. А экипаж «Нового Орлеана» и не думал терпеть бедствия. Летя в тумане, Нельсон упорно выдерживал заданный курс и, когда туман отступил, достиг побережья Исландии. Узнав, что у Нельсона все в порядке, Смит и Вайд на следующий день снова полетели на Исландию. Через час сел в океане Вайд – на самолете отказал топливный насос. При посадке машина зарылась в огромную волну и перевернулась. К счастью, запас плавучести торчащего из океана хвостом кверху самолета оказался достаточным. Целый день Вайд и его напарник Окден боролись с огромными волнами, почти потеряв надежду на спасение. Только к вечеру подошли к месту посадки крейсер и эсминец, подняли на борт экипаж. Самолет попытались буксировать, но волны сделали свое дело. Самолет затонул.
Экипажи «Чикаго» и «Нового Орлеана» в Рейкьявике ожидали прибытия крейсера с Вайдом и Окденом. Предвидя трудности длинного пути, летчики использовали свободное время на тщательную подготовку своих машин. В ожидании и трудах прошли три недели. В Рейкьявике американцы встретились с итальянскими «кругосветчиками». Лейтенант Антонио Локателли с тремя членами экипажа на летающей лодке «Дорнье Балл», вылетев из Пизы, достиг в эти дни Рейкьявика. Пришла печальная новость из Южной Азии: взлетая в Ханое, разбился аргентинский летчик-«кругосветчик» майор Педро Занни.
На рассвете 21 августа «Чикаго» и «Новый Орлеан» с примкнувшим к ним итальянским самолетом направились к Гренландии. Однако более современный итальянский самолет вскоре после взлета ушел вперед. Американцы же, войдя в густой туман, потеряли друг друга. «Чикаго» первым достиг Гренландии, а вскоре после его посадки в гавани Фридрлхсдала туда же прилетел и «Новый Орлеан». Итальянский экипаж пропал. Сведений о нем не было трое суток. Как выяснилось позже, «Дорнье Балл» сел в 120 милях от Гренландии в штормящем океане. Когда через трое суток летчиков подняли на борт американского крейсера, машину пришлось бросить – до такой степени она была изуродована мощными волнами.
Близость родных берегов не сделала полет легким. После взлета у «Чикаго» отказал бензонасос, и Лесли Арнольд, второй член экипажа, более трех часов вручную подкачивал топливо в мотор. Вдобавок мешал встречный ветер. Наконец показалась Северная Америка. Здесь к двум самолетам присоединился третий – «Бостон-2», который получили Вайд и Окден.
К Бостону тройка самолетов подошла в сопровождении эскорта из тринадцати военных машин. На аэродроме в Бостоне десятки тысяч людей встречали летчиков. Был устроен артиллерийский салют и фейерверк. Дальнейший полет через всю страну в Сиэтл стал сплошным триумфом. Воздушные эскорты, аэродромы, усыпанные розами, поцелуи «мисс Сан-Франциско» и первых красавиц других городов, подарки, горячие объятия и рукоплескания...
В Сиэтл «кругосветчики» прилетели 28 сентября, оставив за плечами 44320 километров, 363 часа 7 минут летного времени. Всего их «воздушная одиссея» длилась 176 дней. В счете, предъявленном Конгрессу, перелет оценивался суммой 177480 долларов. Таковы итоговые цифры. И хотя до финиша добрались два из четырех экипажей, даже при частой смене моторов, это не умаляет заслуг участников архисложного и очень долгого перелета. Пресса всего мира отдавала должное воле и смелости американских экипажей, и только французы, привыкшие быть всегда в авангарде мировой авиации, отреагировали на перелет в завистливо-критичных тонах, утверждая, что американцы выбрали для перелета маршруты, не несущие в себе ничего поучительного, и к тому же потеряли так много времени, что даже скомпрометировали самолет как средство сообщения (в то время при помощи обычных средств сообщения можно было объехать вокруг света в 60-70 дней, а воздушное путешествие американцев продолжалось шесть месяцев).
КАВАЛЕР ОРДЕНА ВОСХОДЯЩЕГО СОЛНЦА
Японцы представили меня к высшей своей награде – ордену Восходящего солнца, но тогда наша страна не принимала наград капиталистических государств и орден заменили... серебряными вазочками,– рассказывал М. М. Громов, вспоминая дни, проведенные в Токио после завершения первого советского группового сверхдальнего перелета из Москвы в Страну восходящего солнца.
Читатель, хотя бы поверхностно знакомый с историей авиации, поймет, что выполнение такого грандиозного перелета в 1925 году, да еще всего за 37 дней, было настоящим подвигом.
Михаил Михайлович Громов. Советский летчик номер один. Фигура столь колоритная, что невозможно удержаться от желания познакомить читателя хотя бы кратко с жизнью этого замечательного человека.
Михаил Михайлович вырос в интеллигентной семье. Отец – военный врач, человек чрезвычайно интересный, увлеченный, каждую минуту отдающий делу. Мать – медсестра, вложившая всю свою душу в воспитание детей. Мальчик рос очень любознательным, увлекался музыкой, физкультурой, живописью, любил животных. (Кстати, эти увлечения Михаил Михайлович пронес через всю свою жизнь.)
Мечта об авиации пришла в 11 лет, когда была сделана своими руками первая летающая моделька. В 15-летнем возрасте Михаил, благодаря отцу, попал на военный аэродром, и выбор был сделан окончательно. После реального училища – Громов студент Московского Высшего технического училища, слушатель теоретических курсов, организованных «отцом русской авиации», Н. Е. Жуковским. На всю жизнь сохранил Михаил Михайлович глубокое уважение к своим первым учителям, лекции которых он слушал на курсах: Н. Е. Жуковскому, В. П. Ветчинкину, А. А. Микулину, Б. С. Стечкину, В. С. Кулебякину.
Весной 1917 года – первый в жизни полет с одним из старейших русских летчиков Б. И. Российским, пока еще в качестве пассажира. Учеба в Центральной Московской авиашколе. И вот уже сФарман-4» послушно выполняет все желания своего юного пилота.
Октябрьская революция застала Громова в период его становления как военного летчика. Экзамен сдан блестяще, и молодого человека оставляют работать инструктором в школе. Такой чести и до нашего времени удостаиваются только лучшие из лучших выпускников авиаучилищ. Летчик-инструктор – труднейшая и почетнейшая должность в авиации всего мира. Именно эти люди изо дня в день терпеливо и настойчиво делают из мальчишек, в большинстве своем никогда даже не сидевших в кабине самолета, летчиков. Спросите любого летчика – каждый назовет вам фамилию человека, давшего ему путевку в небо, и каждый помянет его добрым словом.
Громову пришлось поработать летчиком-инструктором не только в Московской авиашколе. Летал он и в Серпуховской авиационной школе стрельбы и воздушного боя. Интересный факт: здесь, в Серпухове, в летной группе Михаила Михайловича учился Валерий Павлович Чкалов. По воспоминаниям Громова, Чкалов летал напористо, храбро, но бесшабашно и несколько грубовато – такой уж был у него характер. И сработаться с ним было не так-то легко. Но именно в те дни окрепло взаимное уважение летчика и его инструктора.
Мы специально привели здесь эту короткую, но в высшей степени точную характеристику В. П. Чкалова, для того чтобы читатель смог рельефнее представить себе Михаила Михайловича Громова, обладавшего характером, пожалуй, диаметрально противоположного свойства. Сам он был о себе такого мнения: На земле я слыл за человека до застенчивости скромного, но в воздухе стремился раскрыть все свои способности и замыслы. Да и смог ли бы я стать настоящим испытателем(эти слова Громова относятся ко времени начала его работы в качестве летчика-испытателя – А. В.), если бы летал ничем не отличаясь от других и не показывая своего мастерства? Конечно, нет... После испытаний очень сложного самолета «Фоккер Д-13» для меня не существовало никаких трудностей в пилотировании любых самолетов, малых или больших, с любым количеством моторов. Нужно, я это хорошо понял, лишь одно: устойчивость во всех осях самолета. Остальное – чутье к самолету. Это уже свойство не самолета, а летчика, человека.
Но вернемся к перелету Москва – Токио (в советской литературе его называют перелетом Москва – Пекин). Это был первый и, пожалуй, единственный сверхдальний групповой перелет разнотипных самолетов: в группе из шести машин было четыре типа самолетов. И если, скажем, в более поздние годы знаменитые итальянские воздушные «армады Бальбо» имели в своем составе два-три типа самолетов, то это были машины, близкие по своим летным характеристикам, тогда как в групповом перелете 1925 года участвовали машины с резко отличающимися летными возможностями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34