А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Бывало, в удачные скачки, все обитатели, включая садовников и кухарок, не говоря уж о конюхах и домашней прислуге, получали по своим ставкам сказочные проценты. Такое легкое богатство, падающее ниоткуда, весьма развращало людей.
После провала двух заездов в Честере, опекуны стали рыться в бумагах и обнаружили, что в отчетах мистера Чарльза Бенсона не всегда сходятся концы с концами. Когда Отмеченный проиграл скачку, это ударило мистера Бенсона по карману так же сильно, как и его хозяина. Чтобы отдать деньги, вложенные в ставки и взятые перед этим в долг под честное слово, мистер Бенсон воспользовался имевшимися в его распоряжении хозяйскими деньгами, надеясь через несколько месяцев вернуть их. Неудача, постигшая хозяина, помешала ему осуществить свое намерение. Мистеру Бенсону угрожало судебное разбирательство, но делу не был дан ход благодаря вмешательству миссис Бенсон, которая принесла в покрытие долга все свои сбережения и предложила удерживать ее жалование кухарки на протяжении нескольких лет, пока не будет выплачено все до последнего пенни.
Вскоре после этого старик Бенсон скончался, а эсквайру Грибеллу снова повезло на скачках, и вся история отошла в область предания – стала просто легендой семейства Бенсонов, но только не для миссис Бенсон. Для нее это была незаживающая рана, и чтобы спасти сына Стивена от опасных влияний, которые, как она считала, были причиной гибели его отца, миссис Бенсон отклоняет все предложения сэра Грибелла сделать что-нибудь для Стивена.
Вопреки ее воле, он стал обучаться верховой езде: у него были задатки и рассчитывали, что он станет жокеем. Но к великой радости матери его высокий рост закрыл для него дорогу к скачкам. Миссис Бенсон пристроила сына в Брайтон – рассыльным в контору адвоката…
Простите меня, мистер Стоун, за столь подробное описание, ибо в противном случае вам могут быть непонятны некоторые поступки Стива, и моя реакция на них.
Словом, гостиница наша возрождалась, поступили первые заказы на обслуживание и началась счастливая полоса нашей жизни. Мне приходилось делать все: стоять за конторкой администратора, покупать продукты для кухни, решать проблемы поддержания чистоты и уровня обслуживания. Стивен тоже вертелся без остановки. Мало-помалу наше положение упрочилось настолько, что мы смогли нанять полный штат прислуги. К этому времени, вы знаете из моего предыдущего письма, мистер Стоун, у нас уже была малютка – Джеймс. Все шло как нельзя лучше.
Но человек, выросший в имении Грибелла и не знавший с юных лет ничего, кроме лошадей, не мог измениться настолько, чтобы быть неуязвимым к этой пагубной страсти. Мистер Бенсон и раньше частенько ездил на скачки, делая ставки на небольшие суммы. Всяко бывало, признаться, но меня это до поры до времени не беспокоило. Ведь у мужчин своя, иная жизнь, свои увлечения и интересы.
У нас стали появляться какие-то личности, как их называл Стивен, – «носители информации». Они подолгу что-то вычисляли, спорили, яростно доказывая свои точки зрения. У этих гостей даже имен не было. Конечно, имена у них когда-то были, но знали друг друга они только по прозвищам и кличкам. Постороннему человеку даже непонятно было, где идет разговор о людях, а где о лошадях. В основном – это были его старые знакомые по имению Грибеллов. Мистер Бенсон обычно бросал дела и говорил:
– Пойдем ко мне в буфетную, выкурим трубочку. А мистер Леопольд расскажет нам, в каком весе ехал сегодня утром мистер Надувало.
– Я принял скачку, как было велено, – с охотой начинал тот, кого все называли Надувало. – Рыжий был почти на корпус впереди меня, и лошадь у него перла так, что из шкуры выпрыгивала. Старик стоял у трехчетвертной отметки, а Рыжий туда легко довел, во потом они поехали дальше – так было велено, – а тут Демон выиграл на полкорпуса. Хотя вообще-то Рыжий мог объехать его.
– Объехать? – вскидывался Демон. – Да когда мы были в четверти мили от финиша, – я уже наддал, а он даже опомниться не успел, и я кончил броском на последних пятидесяти ярдах в полкорпусе от него.
– Известно, – вмешивался мистер Леопольд, – что Осенний Лист может сделать милю. Верно, разница у всех у них была порядочная. К тому же, по-моему, прикидка была на три четверти мили. Зачем лошадей зря трепать?
– Я так полагаю, – замечал Надувало, – что лошади испытывались с разницей в один стоун, и если Серебряное Копыто, мог побить Осеннего Листа с этим весом, то у него большие шансы на скачках в Гудвуде…
Вот такая тарабарщина, мистер Стоун, в которой, как вы заметили, и ваше имя упоминалось, хотя это всего лишь условная мера веса. Не могу сказать, что обстоятельства, описываемые мною, как-то влияли на нашу жизнь. Нет, Стивен был заботливым и внимательным ко мне и к Джейн. Но эти бесконечные визиты и частые поездки на скачки беспокоили меня. Я благодарила Бога, за то, что он не позволил построить в Торки ипподром и этой братии приходилось ездить в Лондон или по всему графству, смотря где проводились дерби.
Теперь, по прошествии всего этого кошмара, мне кажется, что главной пружиной наших несчастий был этот самый мистер Леопольд.
– А почему вы называете этого человека мистер Леопольд? Ведь его зовут мистер Рэпдал? – спросила я как-то у Стивена.
– Да, потому что ходят слухи, будто он богат, как Леопольд Ротшильд, – улыбнулся Стив. – Выиграл кучу денег и на Городских и на Пригородных. Жаль, что ты не видела, было что посмотреть.
Позднее мистер Леопольд был предметом восхищения окружающих. Его рассказы о скачках, которые он наблюдал на протяжении более тридцати лет, неизменно возбуждали всеобщий интерес. Ему довелось видеть самых знаменитых лошадей, клички которых были занесены в Племенную книгу Англии. Лошади эти принадлежали лучшим конюшням, он сам их выдерживал, сам на них скакал, и был воистину неисчерпаемым кладезем разных забавных историй о лошадях и их хозяевах.
По настоянию мистера Бенсона, Леопольд перевез к нам несколько самых важных из своих реликвий. В буфетной воцарились темный глухой шкаф и деревянное кресло, покрытое волчьей шкурой. Все любили посидеть и потолковать в буфетной. Маленький человечек с занятным лицом поудобнее устраивался в кресле и, поджав под себя ноги, и покуривая свою глиняную трубку, принимался обсуждать веса следующего большого Гашихапа.
Если кто-нибудь пытался ему возражать, он подходил к шкафу и извлекал из его темных недр кипу журналов «От старта до финиша» или подшивку «Спортсмена».
Шкаф мистера Леопольда! Ни один человек ни разу за все сорок лет его жизни в конном спорте не получил права заглянуть в этот шкаф. Мистер Леопольд зорко охранял от посторонних глаз это таинственное хранилище всякой всячины, из которого он мог, казалось, извлечь все, что ему необходимо: от скобяных товаров до фармацевтики. Не будь мистера Леопольда, Стивен, я думаю, никогда не вернулся бы к своим греховным привязанностям. Он не вернулся бы к игре на скачках. Имя мистера Леопольда было овеяно тайной, вокруг него и его разговоров в буфетной плелись легенды. А для меня эта маленькая комната, где в воздухе плавали клубы табачного дыма и на столе стояли стаканы, стала символом греха и соблазна.
Любезный мистер Стоун! Извините меня за то, что, наверное, употребляю недопустимые выражения и определения, но разговоры о скачках стали частью моей жизни. Мне тяжело об этом вспоминать, но вы же знаете, что у меня никого нет и мне некому, кроме вас, рассказать о своих бедах. Я так несчастна, так одинока в этом доме, что уже не в силах терпеть. Мне захотелось поговорить с вами, чтобы ни о чем не думать. Семь лет я все терпела, держалась. Хорошо, когда у нас была возможность заплатить слугам, а сами уж как-нибудь, нередко и вовсе сидели с пустым кошельком. Но все это были пустяки по сравнению с вечной тревогой… Он возвращался с очередных скачек белый, как мел, падал на стул и говорил: «Обскакал на голову у самого финиша» или «Сошел, а ведь шутя мог бы обскакать их всех». Я всегда старалась быть ему хорошей женой, утешала, как могла, когда он говорил: «Потерял весь доход на полгода вперед. Не знаю, как мы протянем». Разве расскажешь обо всем, мистер Стоун, чего я натерпелась? Сотой доли не передашь. Кто поймет, как страдает жена, если муж играет на скачках?! Как вы думаете, мистер Стоун, что я должна была чувствовать, когда однажды ночью он разбудил меня и говорит: «Я не могу умереть, Эмили, не попрощавшись с тобой и Джейн».
Это было после того, как Арлекин проиграл скачку на Ливерпульский кубок. «Ты не должна плохо думать обо мне, Эмили, но мне так тяжело, что я не могу больше жить. Лучше уж уйти совсем». Так он говорил во мраке ночи, не обращая внимания на то, что я почти теряла сознание от страха и волнения. Он, оказывается, принял опий и пришел прощаться.
Тут уж и за врачом посылать было поздно. Я вскочила, поставила чайник на огонь и заставила его выпить воды с солью несколько стаканов, один за другим, пока весь желудок не промыли. Если бы я могла думать только о себе, мне было бы все равно, но у нас ведь девочка была только шести лет. Как же он не думает о ней? Стивен был бы самым лучшим мужем, если бы не этот порок, но он не мог противиться своей страсти, как пьяница не может оторваться от стойки.
Когда выпадали редкие удачи, все вокруг преображалось. Люди расправляли спины, глядели веселей. Золото позвякивало в карманах, оно заставляло чаще биться сердца, делало тверже шаги, рождало улыбку на губах, звенело радостным смехом. Доброе золото выпадало ласковым живительным дождем, действовало, как наркотик, окрашивало все вокруг в светлые, радужные тона и люди смеялись над своими вчерашними страхами и не помнили, почему жизнь могла казаться такой жестокой и беспросветной.
Копыта лошадей приносили, бывало, столько денег и столько волнений, что никакая торговля, никакое ремесло не могли с ними состязаться. Копыта лошадей поднимали в воздухе пыль, и она золотым покровом оседала на все вокруг. В один из таких удачных периодов Стивен как-то спросил:
– Эмми. Не хочешь поехать на дерби? Это будет большое событие. Хочешь посмотреть, а?
– Не хочется мне, что-то, Стив, торчать там целый день.
– Я-то буду занят, но Дэконермейн или Кетли могут тебя сопровождать.
– Нет, Стивен, спасибо, – сказала я ему.
– А с кем же ты хотела бы поехать?
– Но меня совсем туда не тянет, Стив.
Он помолчал и сказал:
– А все-таки странно, что все время ты варишься в этом соку и ни разу не видела скачек.
Прошло несколько дней, и однажды утром Стивен, вскочив с постели, сказал:
– Вставай, Эмми, похоже, денек будет что надо!
В этот день я впервые увидела праздничную сторону этого мира, в котором жил мой муж. Накануне в буфетной был большой переполох. Оказалось, что жокей перспективного скакуна, набрал несколько лишних фунтов весу. Это зародило в сердцах обитателей буфетной отчаянный страх. Было проведено строжайшее расследование и вынесен вердикт: немедленно согнать вес.
Для начала в этого парня влили добрую толику горькой соли, проследив, чтобы он выпил все до последней капли. Когда это снадобье оказало свое действие, Демона, так звали мальчишку, послали прогуляться до Портслейда и обратно, напялив на него две тяжелые шубы и дав ему в провожатые мистера Надувало, длинные ноги которого неутомимо отмеряли милю за милей. К их возвращению были приготовлены две огромные перины, и мистер Леопольд вместе с мистером Надувало уложили Демона между ними. Как только было замечено, что пот на его лбу просыхает, мистер Леопольд тотчас велел вскипятить для него большую чашку чая.
– Вот так и Старик сгонял, бывало, когда брал призы в Ливерпуле, – приговаривал мистер Леопольд.
– Демон сам во всем виноват, – сказал мистер Надувало. – Не будь он так прожорлив, не пришлось бы ему потеть, а нам – хлопотать и тревожиться.
– Прожорлив, – передразнил несчастный паренек, снова обливаясь потом после чашки чая. – Да я уже три месяца в глаза не видел настоящего обеда!
– После скачек – пожалуйста! – сказал мистер Надувало. – Может, положить грелку под перину? Как вы считаете, мистер Леопольд? Что-то он начинает остывать.
– Остывать? – взвыл Демон. – Самим бы вам попасть в такое пекло! Христа ради, мистер Леопольд, не велите ему подходить ко мне с грелкой!
– Не подымай столько шума! – сказал мистер Леопольд.
– Если не будешь делать, что тебе говорят, – снова получишь стакан слабительного и отправишься на прогулку до самого Лондона, черт побери.
– В жизни не слыхал ничего подобного! – возмутился мистер Надувало. – В наше время никто не интересовался мнением жокея. Просто заставляли делать то, что считалось нужным.
– Знаю я, чем это кончится, – ворчал паренек. – Я так ослабею, никуда не буду годен в дерби.
Мистер Леопольд и мистер Надувало переглянулись. По-видимому, они уловили некий резон в словах мальчишки и грелку убрали.
Ах, мистер Стоун! Никогда еще дерби не возбуждали такого интереса, как в тот раз. Четыре фаворита! Отдать предпочтение кому-то одному, казалось, невозможно. На Форзаца, взявшего недавно приз в две тысячи, ставили два к одному. На Старинный Перстень, который на последующих скачках почти без тренировки обошел Форзаца на голову, ставили четыре к одному. Такие же ставки держались на Диадему, победившую в двух скачках. И, наконец, Ежевика, блестящий призер в Ньюмаркете, собрала семь к одному!
Когда мы приехали на станцию назначения, было всего начало седьмого утра. Но в этот ранний час мимо здания вокзала уже текла толпа. Машины застревали в живой реке и выглядели как разноцветные камни, которые обтекал людской поток. Все спешили туда, где развевались флаги и слышались хлопки бичей.
Группа полицейских тщетно пыталась установить хоть какой-то порядок в этой толпе. Лучи солнца уже покрывали листву тонкой рассветной позолотой и на красноватую землю ложились прозрачные тени. Но вскоре знойный солнцепек дороги отогнал поэтическое настроение. Кроны деревьев и придорожная трава были белыми от осевшей на них пыли. По обочинам расположились разносчики со своим товаром. Из беседок, превращенных на скорую руку в лотки с прохладительными напитками, доносились запахи пива и апельсинов.
Но вот живая изгородь кончилась, и я увидела, что мы стоим на вершине залитого солнцем холма. Мистер Джой, сопровождавший меня, пояснил:
– Белое здание – это главная трибуна. А чуть подальше – финишный столб.
– А откуда они побегут?
– Во-он оттуда, – мистер Джой махнул рукой в сторону горизонта. – От той группы деревьев. Пойдут прямо через дроковую пустошь к повороту.
Огромная толпа людей заняла вершину противоположного холма. За холмом был виден край плато, поднимавшегося вверх, кое-где поросшего кустарником и опоясанного на горизонте деревьями.
Вычурно одетые мужчины стояли на высоких табуретах вдоль ограды. У всех были огромные бутоньерки в петлицах, большие полевые бинокли через плечо и сумки. Над каждым красовался транспарант: «Джек Харнер, Мэрилебон. Все ставки оплачиваются», «Тон Вуд, владелец знаменитого боксерского клуба в Эпсоне», «Джейм Уэбстер, комиссионер, Лондон»… Это были букмекеры, как сказал мистер Джой. Они громко выкрикивали ставки и потряхивали полными монет сумками, чтобы привлечь к себе внимание клиентов.
– Чем могу служить сегодня, сэр? – наперебой кричали они, заприметив брошенный в их сторону взгляд какого-нибудь хорошо одетого господина. – На дерби, на дерби, играйте на дерби…
Даль тонула в знойном мареве. А в долине, на всем пространстве квадратной мили реяли флаги и полотнища реклам, колыхалась толпа.
– Вот и вы! Чем могу служить, уважаемые дамы? Десять к одному, минус три-четыре процента. Подойдет вам?
– Корзинка с закуской подошла бы вам куда больше, – улыбнулась я, разглядывая удивительный наряд букмекера, который Стив никогда дома не надевал. Выглядел он ослепительно: клетчатый костюм с зеленым мягким галстуком и желтым цветком в петлице. На голове – белый цилиндр с золотой надписью на кокарде: «Мистер Стивен Бенсон, Торки».
Подбежал какой-то малый, позвякивая двумя монетками по полкроны.
– Какая ставка на фаворита?
– Два к одному, – крикнул Стивен. Монетки исчезли в его сумке, а он, ободренный, стал выкрикивать еще громче: – Старая фирма, старая фирма, ставьте в дерби на старую фирму!
Но тут, перекрывая гул толпы и крики букмекеров, раздался далекий удар колокола.
– Пошли, пошли, – раздались крики рядом и покатились с холма, затихая вдали.
Наступила тишина, восприятие окружающих обострилось. Толпа неистовствовала где-то там за холмом и звуки начавшейся скачки, перекатываясь в пространстве, приближались к вершине, где мы стояли. Где-то далеко внизу появились разноцветные комочки, которые быстро росли и вскоре уже можно было разглядеть скакунов – стройных, подтянутых, с развевающимися гривами и хвостами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33