А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


- Рискну предположить, что ни то, ни другое, - заметил Билл. - Они просто делают свое дело. Все остальные могут отчаяться, опустить руки, сказать, что уже ничто не имеет значения, что мир катится ко всем чертям, что можно на все плевать, все себе позволить и при этом не нести никакого наказания, как это бывало раньше. Что можно пьянствовать, одурманивать себя наркотиками, насиловать, грабить, убивать, разрушать, сжигать, сровнять все с землей, если заблагорассудится. Но всегда найдутся и такие, которые постараются выполнить свой долг до конца, ответственные за свое дело люди, призванные поддерживать обычный порядок вещей, невзирая на вопли о конце света и не сворачивая с пути. Они понимают, что признать повседневную жизнь притворством, а всех людей лицемерами, играющими на публику, это - безумие. Так же как заявить: "Все, что мы делали до сих пор, - ложно. Только сейчас мы на верном пути". Они не сдадутся Расалому, хоть и мало, чтобы он ни обрушил на их головы. Некоторые из них сейчас там, возле этой проклятой трещины.
Кэрол вдруг обнаружила, что завороженно смотрит Билла. К горлу подступил комок, на глазах выступили слезы. Я знаю, ты один из них. Ее размышления прервали аплодисменты. Она обернулась. Джек и Глэкен хлопали в ладоши.
- Бьюсь об заклад, вы великолепно читали проповеди - сказал Джек.
Билл выглядел несколько смущенным:
- Простите, я, кажется, увлекся.
- Не стоит извиняться. Просто из ваших слов стало ясно, почему Расалом так сильно вас ненавидит. Те люди, о которых вы говорили, - единственная угроза его господству. Но их, к сожалению, мало. А будь побольше таких, кто держится до последнего, не поддается страху, способному отнять все, ради чего они жили, во что верили, у Расалома не осталось бы ни единого шанса. Увы! Такие люди встречаются редко. Разнузданность и анархия, зреющие на улице, подпитывают власть Расалома, помогают ему укорачивать дни, а страх и безумие, охватившие почти всех, придают Расалому силы. Так все и будет идти по кругу, пока он не окажется победителем.
Вспышка света привлекла внимание Кэрол. Она посмотрела в окно.
- Ой, поглядите!
Все подошли к окну, а Кэрол навела бинокль и увидела, как люди, собравшиеся на Овечьем Пастбище, поливают огнем чудовищ, вылетающих из недр земли.
- Будь я проклят! - воскликнул Джек. - Это же огнеметы! Огромные, как Кинг-Конг!
- Кажется, они делают свое дело, - сказал Билл.
И действительно, огонь делал свое дело. Насекомые, вылетающие из трещины, попадали под перекрестный огонь. Языки пламени струились в горловину трещины со всех сторон. Подпитываемое бензином из цистерн с помощью насосов, бушующее во всех направлениях пламя взяло трещину в огненное кольцо, которое поглощало насекомых, старающихся укрыться в ночной темноте. Облитые бензином или каким-то другим горючим, хлещущим из шлангов, насекомые вспыхивали и исчезали в темноте, извиваясь, корчась, кувыркаясь, пытаясь взлететь и снова падая, словно последние искры затухающего костра, поднятые ветром в воздух.
Радостное возбуждение овладело Кэрол. Эти твари подыхают! С ними можно справиться! Как они ждали этого момента! Ведь появился проблеск надежды!
- Вы понимаете, что это значит? - воскликнула Кэрол, опустив бинокль и повернувшись к остальным. - Если установить огнеметы вокруг каждой трещины...
- Ой, что там происходит? - перебил ее Джек.
Кэрол снова навела бинокль. Языки пламени становились все тоньше, они то всхлипывали, то гасли и исчезали в трещине. Или меняли направление, удалялись от нее, горящая жидкость залила всю траву вдоль оград. Вскоре Кэрол поняла, что происходит.
- Нет! - закричала она.
В бинокль ей удалось рассмотреть каких-то новых чудовищ, формой напоминавших луковицу. Туловища у них были массивные, лоснящиеся, со множеством ног, длиной с человека, а диаметром с человеческое бедро - они вылезали из трещины, извиваясь и скользя, ползли по траве, набрасывались на людей с огнеметами и разрывали их на части.
Кэрол отложила бинокль. Джек взял его, с минуту наблюдал за происходящим, потом передал бинокль Биллу.
- Каждую ночь появляются какие-нибудь новые чудовища - сказал он хриплым, слегка дрожащим голосом.
- И каждая ночь длиннее предыдущей, - подхватил Глэкен. - Но давайте отойдем от окна. Надо кое-что обсудить.
Кэрол охотно отошла от темного окна. Она села рядом с Биллом почти прижавшись к нему. В комнате было тепло, но ее бил озноб. Хотелось, чтобы Билл обнял ее. Сегодня ей был так одиноко.
Джек уселся напротив, Глэкен остался стоять.
- Завтра Джек отправляется в центральную часть Тихого океана с жизненно важной для всех нас миссией. Но если даже он привезет ожерелья, боюсь, этого окажется недостаточно. Есть еще один необходимый компонент. И чтобы добыть его надо отправиться в противоположном направлении. Джек не успеет выполнить обе миссии - времени мало. Кто-то должен взять на себя эту задачу. - Все взгляды устремились на Билла, и у Кэрол внутри все замерло.
- А далеко ехать?
- В Румынию.
Кэрол стиснула руку Билла. Нет!
- Но как я туда доберусь? Ведь авиалинии...
"Он уже все решил, - подумала Кэрол. - Еще до того, как к нему обратились".
- Я знаю пилотов, - сказал Джек, - это - два брата. Они мои должники. Однажды кое-что сделал для них. Они входят в летный состав на Лонг-Айленде.
- Они все еще делают вылеты?
Джек улыбнулся:
- О таких, как они, вы как раз только что говорили. Да, они занимаются своим делом. Несмотря ни на что. Братья Эш - Фрэнк и Джо, никогда не идут на попятную - полагаю, они просто не способны на это.
- Фрэнк и Джо, - повторил Билл, - прямо как братья Харди. Но они ваши должники. Возьмут ли они на борт меня?
Джек кивнул:
- Да, за хорошую цену. Я только что переговорил с ними. Они не в восторге от перспективы лететь в Восточную Европу. Но за кругленькую сумму золотом готовы это сделать.
- Золотом? - переспросил Билл. - Но у меня нет...
- У меня его навалом, - сказал Глэкен. - Вы согласны лететь?
- Конечно, - ответил Билл.
- Билл! - воскликнула Кэрол, еще крепче сжав его руку. - Подумай хорошенько!
- О чем тут думать? - Он посмотрел на нее своими чистыми спокойными голубыми глазами. - Кто-то должен это сделать. Почему не я? Я устал чувствовать себя пятым колесом в телеге. Хочу сделать что-нибудь полезное. А здесь, черт возьми, это невозможно.
"Ты мне нужен", - подумала Кэрол и сама удивилась, как много чувства вложила в эти слова.
- Ведь тебя могут убить.
- Нас всех рано или поздно убьют, если мы не примем необходимых мер. Когда я вылетаю и когда доберусь туда? - Он повернулся к Глэкену.
- Вы отправитесь завтра утром.
"Только не завтра!" - Кэрол еле сдерживалась.
- ...И вы найдете в горном ущелье кусочки металла - обломки меча, разлетевшегося вдребезги полстолетия назад.
- Все до единого?
- Нет, только несколько. Нужен лишь образец.
От прогремевшего взрыва задрожали стекла. Кэрол бросилась к окну вслед за Глэкеном, Джеком и Биллом.
Внизу, на Овечьем Пастбище, пламя взвилось в самое небо. Взорвалась цистерна с горючим. В свете огня Кэрол даже без бинокля рассмотрела ползающих тварей. Они покрыли улицы поблескивающим, волнистым ковром.
Кэрол подняла голову. Над крышами домов поднялась огромная оранжевая луна. Сегодня она была какой-то особенной...
- Что случилось с луной? - спросила Кэрол.
Все подняли вслед за ней головы. Но только Джек понял, что произошло:
- Профиль - человеческий профиль исчез с поверхности Луны. Боже праведный - даже Луна изменилась!
- Луна не изменилась, - раздался вдруг бесстрастный голос у нее за спиной.
Кэрол вскрикнула от удивления, когда, обернувшись, увидела перед собой Ника. Его взгляд был прикован к Луне.
- Она осталась прежней, - продолжал он. - Только повернулась. Сейчас вы видите так называемую обратную сторону Луны.
Кэрол со смутным страхом наблюдала за этим извечным символом романтической любви.
Даже Луна отвернулась от нас.
- Возьмите меня с собой, - попросил Ник Билла. - Без меня вы все равно ничего не найдете.
От Кэрол не ускользнуло, как внимательно смотрит на Ника Билл, и она вопросительно взглянула на Глэкена. Немного помедлив, Глэкен прибавил:
- Думаю, он прав. Он ускорит ваши поиски. А любой выигрыш во времени сейчас очень важен.
Кэрол снова повернулась к окну, оперевшись на руку Билла. Озноб не проходил, наоборот, стал еще сильнее. Она смотрела на незнакомые очертания лунного рельефа, и вдруг у нее перехватило дыхание. Что-то отвратительное, темное, огромных размеров плыло по небу, заслонив лунный свет. Оно продвигалось медленно, похожее на темный саван, простирая на все свою гигантскую тень, потом вдруг исчезло, и луна снова стала видна.
Кэрол поежилась и почувствовала на своем плече руку Билла. Но даже это не смогло унять бившую ее дрожь.
Киноафиша:
Кинотеатр под открытым небом Джо Боба, специальный выпуск:
"Исторгнутые из глубин" (1969) Нью Уорлд
"Полет" (1958) Двадцатый век Фокс
"Возвращение из полета" (1959) Двадцатый век Фокс
"Kvpc воздушного корабля" (1965) Липперт/Двадцатый век Фокс
"(Ночные чудовища" (1962) Хаммер Юниверсал
"Неземные" (1965) Элайд Артистс
2. Церемонии
Мауи
- Бати, это дар специально для нас! Сама Пеле подаёт нам знак!
Голос Моки был едва слышен в сотрясающем землю реве вулкана. Одетый только в мало, он стоял около руин туристического центра, расположенного на краю проснувшегося вулкана Халеакала. Его покрытое потом тело блестело в красноватом свете мерцающих внизу огней. Крепкое, мускулистое, оно было отчетливо видно на фоне темного неба - все, вплоть до мельчайших изгибов.
Два желтых камня в его ожерелье горели каким-то внутренним огнем. Оно и понятно. Эти ожерелья изрядно поработали на Моки. Совсем недавно он вылез из кратера с ожогами второй степени по всему телу. Но волдыри тут же стали уменьшаться, обгорелая кожа шелушилась и отслаивалась, а под ней открывалась чистая, свежая.
Калабати отошла назад, не выдержав жара, и с беспокойством подумала о Моки. Как он изменился! Это был уже совсем не тот человек, которого она любила и с которым прожила последние несколько лет. Какой-то чужой, с расстроенной психикой, черпающий свои навязчивые идеи из окружающего их сумасшествия.
Еще вчера она за него боялась. Но сегодня уже боялась его самого. Катаклизмы, уничтожившие Большой остров и вернувшие к жизни Халеакалу, видимо, помутили его разум.
Было и еще одно чувство, примешивающееся к страху, усугубляющее ее тоску, - гнев. Почему? Почему именно сейчас? Почему природа выбрала именно это время, чтобы сойти с ума? Было ли это совпадением? Или роком? Неужели то непосильное бремя, которое заключала в себе ее карма, - а она прекрасно отдавала себе отчет, насколько ее карма отягощена совершенными ею за сто пятьдесят лет поступками, - неужели это бремя в конце концов обрушилось на нее?
- Что все это значит, Моки? - спросила она, иронизируя над ним. - Что за знак посылает тебе богиня огня?
- Она больше не хочет, чтобы я покидал Мауи и собирал лаву на Килауеа, потому и разрушила Килауеа и послала огонь на подступы к моему жилищу.
Калабати в растерянности покачала головой. Маниакальные идеи Моки перешли уже границы. Сколько тысяч людей погибло на Большом острове во время взрыва? А сколько нашло свою смерть здесь, на Мауи, в районах, не защищенных от извержения Халеакалы? Халеакала собрала страшный урожай жертв. Хана была стерта с лица земли, Семь Священных озер погребены под тоннами пепла и грязи, выброшенными во время извержения и залитыми потоками лавы, которые заполнили долину Кипахулу, затопили долину Вахой и вылились в море. Согласно выпускам новостей, все южное побережье острова, от трещины Каупо до Нануалеле, представляло собой резервуар, заполненный жидкой лавой.
Значит, все это для того, чтобы Моки не покидал Мауи? К счастью, лава потекла по старым руслам. Но если бы она устремилась в восточном направлении, густонаселенная центральная долина превратилась бы в огромную братскую могилу. Однако Моки и этому нашел объяснение: Пеле соблаговолила пощадить Моки и его вахине.
Да, Моки преобразился, но и в себе самой Калабати стали подмечать перемены. Внутреннее равновесие и душевный покой были нарушены, и она уже чувствовала, как разбегаются мысли по старым, проторенным тропкам, и она опять становится расчетливой и холодной.
Калабати поежилась на ветру. Она стояла на высоте почти двух тысяч миль над уровнем моря, где было холодно, защищенная от жара вулкана. Ей хотелось бежать, но куда? Новости с материка пугали ее. Не исключено, что на островах будет гораздо безопаснее, но только не с Моки. Он стал опасен подобно взрывчатке, способной в любой момент сдетонировать и разнести в клочья все вокруг.
Но сейчас она не может его оставить. До тех пор, пока на нем ожерелье. Оно принадлежит ей, и она без него не уйдет. Но как вернуть ожерелье? Как незаметно стащить колокольчик у кошки? Может быть, потихоньку снять с него ожерелье во сне? Но на это она не решалась. С тех пор как безумие овладело Моки, он почти не спал. И если очнется от своего короткого забытья и заметит пропажу, бросится в погоню за ней. И тогда сделает то, чего она больше всего боится. Сорвет с ее шеи ее собственное ожерелье и будет наблюдать, как обрушатся на нее ее сто пятьдесят лет. Сам он не очень состарится без ожерелья, потому что носил его всего несколько лет. Калабати превратится в дряхлую старуху прямо у него на глазах.
Она не может так рисковать. Поэтому она набралась терпения и ждала подходящего момента.
Вдруг Калабати поняла, что они не одни на краю кратера. К ним присоединилась группа мужчин разного возраста, в традиционных гавайских одеждах. Предводимые своим алии, пожилым человеком с прической вождя и в головном уборе из перьев, они приближались к тому месту, где, глядя на огонь, стоял Моки. Алии обратился к нему, и тот обернулся. До нее доносились обрывки традиционной гавайской речи, но смысл сказанного она не смогла разобрать.
Окончив разговор, Моки повернулся и пошел к ней, вниз по склону. Остальные остались у края.
- Бати. - Голос его звучал глухо, на губах блуждала идиотская улыбка, глаза лихорадочно бегали. - Ты видела их? Это последние из исконных гавайцев. Они приплыли сюда из Ниихау в поисках Мауи.
- Они нашли его, - сказала Калабати, - вернее, то, что oт него осталось.
- Я говорю не про остров - они ищут Мауи-бога. Ты же знаешь эту легенду?
- Да, конечно.
Однажды, давным-давно, Мауи, озорной полинезийский полубог, забрался на вершину Халеакалы, обиталища солнца, чтобы выполнить свой сыновний долг. Его мать пожаловалась, что дни слишком коротки и она не успевает готовить, наводить чистоту и просушивать одежду из тапы, и Мауи решил что-то придумать. Как только первый луч солнца достиг вершины, Мауи заарканил его с помощью лассо. Солнце молило его освободить, но Мауи сделал это, лишь когда солнце пообещало удлинить день, замедлив свой ход по небосклону.
- Ниихаусцы говорят: дни стали короче, потому что солнце нарушило свое обещание, и они пришли помочь Мауи, когда он будет снова ловить солнечный луч. Они спрашивают, не видел ли я Мауи.
Калабати посмотрела в ту сторону, где стояли мужчины в убранстве из перьев и с копьями, и почувствовала к ним жалость.
- И что же ты им ответил? - спросила Бати.
- Пока ничего. Я просто не знал, что сказать. Но теперь знаю.
Калабати не понравился его взгляд.
- Я боюсь тебя спрашивать, что ты собираешься им сказать.
Он еще шире улыбнулся:
- Я собираюсь сказать, что я - Мауи.
- Ох, Моки, не надо с ними играть. Ведь и так все идет хуже некуда.
- А кто играет? Я ощущаю внутри у себя какую-то странную силу. Мне кажется, я могу быть Мауи, или по крайней мере его человеческим воплощением. Говорю тебе, Бати, - это не случайно, что я оказался в этом месте именно сейчас. Возможно, мне подают знак.
Калабати схватила его за руку и попыталась увести.
- Моки, нет. Возвращайся домой. Работай над скульптурой, которую ты начал.
- Потом. - Он высвободил руку. - Сначала скажу им, кто я такой.
Она смотрела, как он идет к краю кратера, поворачивается к мужчинам лицом, как бьет себя в грудь и указывает вниз, на пламя, потом вверх, на ночное небо. Гавайцы попятились и стали шептаться. Потом алии подал знак одному из мужчин помоложе, тот шагнул вперед и вонзил в грудь Моки копье.
Калабати закричала.
Сознание его замутнено, но он по-прежнему контролирует себя.
Расалом растворился. Все его ткани - кости, мозг, внутренние органы, нервы - превратились в жидкость. То, что раньше было Расаломом, теперь покоится в оболочке, подвешенной к втулке колеса с четырьмя спицами - его бывшего тела. Спицы становятся толще, длиннее, каменное чрево расширяется, чтобы вместить его выросшее тело. Теперь это пещера. Она простирается бесконечно далеко вниз, туда, где полыхает холодное пламя. Ледяное мерцание обдает холодом оболочку, в которой растет его тело и рождается новая плоть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47