– Хорошо.
Он открыл платяной шкаф и достал куртку.
– Я провожу вас до машины. Как знать, кто бродит по улицам в этот час.
Они спустились по лестнице, вышли на мокрую улицу, храня угрюмое молчание. Пока они шли, Джуди ногами расшвыривала коричневые листья. Ей казалось, что она провела вместе с Беном Мессером не только один вечер. Стояла легкая дымка. У машины оба остановились и никак не могли распрощаться. Появление Джуди в квартире Бена не стало случайностью: они многое сказали друг другу, обнажили свои чувства. Теперь Джуди знала тайны Бена, в его жизни она перестала быть случайной знакомой.
Ростом он был на голову выше ее, поэтому ему приходилось смотреть сверху вниз, чтобы улыбнуться ей. На его очках собирались капельки воды, затуманивая обзор, но он видел, что она улыбается ему в ответ. Они смотрели друг на друга, и это молчаливое общение имело для них особый смысл.
Наконец она пробормотала: «Спокойной ночи» – и села в машину. Бен отошел, пока она разогревала двигатель, помахал рукой, когда машина тронулась с места.
Наблюдая, как задние фары исчезают в конце темной улицы, Бен пробормотал: «Шалом» – и неторопливо пошел в сторону дома.
9
Бен чувствовал себя ужасно, когда проснулся следующим утром. После того как Джуди ушла, он еще долго не ложился и допил оставшееся в бутылке вино, он закрыл лицо руками и долго плакал. Где-то за полночь ему пришло в голову, что за шестнадцать лет он не пролил ни слезинки, а сегодня плакал уже дважды. Бен погрузился в тревожный сон. Снова ему не давали покоя странные сны. Возникали сценарии, в которых он играл разные роли: сначала он играл сам себя, затем – Давида, затем – покойного отца, затем – погибшего брата. На него нахлынули все более удручающие воспоминания. Чем больше он ворошил прошлое, тем больше наплывало воспоминаний. Вдруг оказалось, что все попытки обуздать и скрыть неприятное прошлое ни к чему не приводят, но по неведомой причине Бен не мог остановить этот поток воспоминаний.
В десять часов он читал лекцию о том, как классический греческий язык может оказаться полезным археологу. Бен демонстрировал слайды и говорил монотонным голосом. Мысли его витали далеко. Он продолжал думать о Давиде, расположившемся у ног Елеазара на портике храма Соломона. Он думал о том, как Давид таскает вдове воду. Об искренней любви Елеазара к младшему ученику, о Ревеке…
Позднее в своем кабинете, закрывшись на замок, Бен размышлял, окутанный облаком дыма, и совсем забыл о времени и нынешних реалиях.
Двадцать один год назад, когда он шлепал по коричневой жидкой грязи Бруклина, дети польских иммигрантов кричали Бену и Соломону: «Мы доберемся до вас, убийцы Иисуса!»
В тот вечер на кухне за скромным ужином Бен спросил мать, что этим хотели сказать польские мальчишки. Роза Мессер отложила в сторону вилку, нож и устало взглянула на сына.
– Бенджамен, гои поклоняются мертвому еврею и утверждают, что мы убили его.
– Где это произошло? В Польше?
Скупая улыбка появилась на сморщенном лице матери.
– Нет, Бенджамен. Евреев в Польше убивали гои. Человек, о котором они говорят, жил много веков назад. Римляне распяли его за то, что он громко выступал против Цезаря. Однако эту историю, – она печально покачала головой, – с годами исказили и виновниками смерти Иисуса сделали евреев.
Бен никогда не слышал эту историю об Иисусе и не мог взять в толк, что в ней такого, раз миллионы христиан верят в это. Роза Мессер знала не очень много и упрощенно понимала события. Поскольку у Бена не было друзей среди неевреев, он стал искать ответа за пределами дома.
– Бенджамен Мессер, ты не должен пятнать себя, прислушиваясь к словам гоев, – говорил один из его учителей в ортодоксальной школе. – Достаточно знать, что они осквернили заветы Авраама и вместо них придумали собственные лживые заветы. С гоями можно бороться, изучая Тору и соблюдая ее законы.
Бен нигде не смог удовлетворить свое горячее желание узнать больше о том Иисусе, которого чтят христиане, поэтому он решил сам прочитать их Писания. Уединившись как можно дальше от еврейских глаз, в поле зрения которых он мог попасть, Бен сидел в публичной библиотеке и читал Новый Завет.
Его учителя и раввины твердили, что Тору можно защитить от гоев, если знать ее наизусть, твердо соблюдать ее законы и не поддаваться заразительному влиянию учения христиан. Но это не удовлетворило Бена. Любопытство толкнуло его на поступок, от которого старейшины пришли бы в ужас. Бен душой чувствовал, что защитить Тору от гоев можно, если знать, что они говорят и во что верят. Врага тоже следует изучать.
Бен, одержимый любопытством и неукротимым желанием понять, что разделило евреев и христиан, одним зимним днем прочитал весь Новый Завет.
В дверь постучали, раздался знакомый голос:
– Доктор Мессер? Вы дома?
Бен вскочил и впустил Джуди Голден.
– Доктор Мессер. Сейчас четверть третьего. Я подумала, что вы можете оказаться здесь…
– Что? – Он посмотрел на часы. – Боже мой, о чем это я думаю?
– Все ждут вас в аудитории…
– Пошли. – Он схватил портфель, и они тут же вышли в коридор.
Рассыпавшись в извинениях перед студентами, Бен как-то нескладно начал читать лекцию. Он был совсем не готов к ней, но природная сообразительность помогла придать ей вид упорядоченного изложения. Его взгляд часто останавливался на Джуди Голден, которая не отрываясь смотрела на него. Говоря, Бен внимательно следил за временем.
Скоро принесут почту. Придет шестой свиток и пролежит на почте, пока он не придет туда с желтеньким листком извещения. И снова с ним заговорит Давид бен Иона.
Давид бен Иона. Вчера Бен видел его во сне. Ему приснилось, что он стал Давидом и вернулся в Иерусалим, где бродит по улицам вместе с Саулом и Ревекой. Ему снились теплые вечера в Магдале, и Роза Мессер жарила рыбу на открытом огне. Во сне у него появилось много братьев, сестер и он наслаждался счастливым детством. Сон о Давиде бен Ионе оказался столь приятным, что, проснувшись этим утром и обнаружив, что это всего лишь сон, Бенджамен был раздосадован.
Наконец лекция завершилась, в течение двух часов молодому ученому никак не удавалось привести свои мысли в порядок. Ему было нелегко, ибо мысли все время возвращались к Давиду, матери или детству в Бруклине. Бену пришлось сильно напрягаться, чтобы не заблудиться в другом времени. И когда лекция все же завершилась, он схватил портфель и выбежал из аудитории раньше, чем студенты успели встать.
Итак, четырнадцатилетний Бенджамен Мессер, стараясь понять, почему гои испытывают к нему ненависть, даже не зная его, прочитал Новый Завет.
Сначала Бен пришел в замешательство, ибо первые четыре части, именуемые Евангелиями, не очень согласуются между собой. Казалось, что между ними много несоответствий. Та часть, которая называлась «Деяния святых апостолов», казалась интересным эпизодом истории. Однако следовавшие затем послания, ведшие к откровениям, не содержали никаких сведений о человеке по имени Иисус. Поэтому Бену пришлось полагаться на четыре Евангелия, но он не смог, хотя искренне пытался, найти в них фундамент одной из величайших религий в мире.
То, что Иисус был хорошим евреем, не вызывало сомнений. Также стало ясно, что он, скорее всего, был раввином. Однако то обстоятельство, что суд над ним происходил по заранее написанному сценарию, было не совсем понятным. Юному Бену показалось, что здесь что-то не так: созыв синедриона ночью, то место, где римский прокуратор обращается к толпе с просьбой вынести приговор, наказание распятием вместо того, чтобы побить камнями до смерти. Он читал и перечитывал эти Евангелия много раз и уже почти знал их наизусть. Бен понимал, что именно они породили антисемитизм среди христиан. Ибо если верить этим книгам, то евреи были виноваты в убийстве своего Христа. А может, все было иначе. Юный Бен инстинктивно почувствовал нелогичность хода суда и вынесения последующего смертного приговора, но он не смог из-за недостатка в знаниях точно определить основные противоречия. Только через много лет, когда Бен учился в колледже, он все же добрался до истины.
В действительности все было очень просто. Евангелия пестрели ошибками и искажениями истины. Сначала возникла проблема синедриона – еврейского высшего суда, якобы созванного ночью. Но в действительности этого не было. Вторая проблема: если еврейские вожди обвинили и осудили Иисуса за богохульство (как это описано в Евангелии от Марка 14:64), тогда его надо было приговорить к смерти забиванием камнями. Третья проблема: казалось, что обвинение Пилата против него носило политический характер и отличалось от обвинения синедриона (Евангелие от Марка 15:1–2). Четвертая проблема: о личности Пилата известно много из описаний древних историков. Однако то обстоятельство, что такой расчетливый и высокомерный человек обратился к толпе евреев, чтобы посоветоваться, какой приговор вынести Иисусу, кажется верхом нелепости. И пятая проблема: распятие являлось исключительно римским видом наказания, которое применяли только римляне за предательство. На виселице над головой Иисуса была прибита табличка с определением его преступления – он был царем евреев. Нет сомнения, что это и было явным предательством.
Итак, возникает вопрос: как же могло случиться, что евреи приговорили Иисуса к смерти?
Еще долго после того, как заглох мотор, Бен продолжал сидеть в своей машине и смотреть в темноту подземного гаража. Если искать решение проблемы в Евангелиях, то его там не найдется, ибо они содержали лишь нелогичные и сбивающие с толку противоречия. Однако ответ можно было легко найти, если рассматривать Евангелия в рамках соответствующих периодов истории.
Евангелие от Марка было написано вскоре после разрушения Иерусалима. В то время в Риме преобладали резкие антиеврейские настроения. Раз никак не удавалось обратить неевреев в новую веру – христианство, раз римский губернатор и убил их мессию, Марк всего лишь снял ответственность с Пилата и переложил ее на евреев. Этот простой выход сделал его Евангелие приемлемым для Рима.
Медленно приближаясь к дому, Бен печально покачал головой. Так кто же убил Иисуса?
К большому потертому конверту, который выпал из его почтового ящика, была прикреплена полоска бумаги, на которой сосед Бена что-то в спешке нацарапал. Почтальон приходил снова с еще одним заказным письмом и уже хотел оставить в почтовом ящике Бена извещение на желтой бумаге, как того случайно заметил сосед. Он снова расписался за получение.
Бен с чувством безграничной благодарности схватил конверт. Он купит соседу самую дорогую бутылку вина, какую удастся найти!
Бен быстро взбежал по лестнице, влетел в квартиру, опустился в кресло и вскрыл конверт. В нем он нашел обычную плохо напечатанную записку от Уезерби и еще один запечатанный конверт – пухлый, должно быть, в нем много фотографий; Бен выбросил записку Уезерби, не читая ее, вскрыл второй конверт и осторожно вытащил фотографии.
Знакомый почерк Давида бен Ионы.
Ревека была робкой и спокойной девочкой, в моем присутствии она часто застенчиво прятала лицо за вуалью. Не знаю, когда я впервые влюбился в нее, но моя любовь постепенно становилась все сильней. Я не знаю, какие чувства Ревека испытывала ко мне, ибо она часто опускала глаза, когда я смотрел на нее. Я считал ее хрупкой, маленькой птичкой, такой изящной и бесценной. У нее были маленькие руки и ноги и крохотные веснушки на лице. Всякий раз, когда я ловил на себе взгляд этих чудесных бледно-зеленых глаз, мне казалось, что я видел в них радость.
Мне следовало быть счастливым оттого, что я люблю нежную Ревеку, однако я таковым не был, ибо мысли о ней мешали мне сосредоточиться на учебе. Елеазар заметил это и дал мне мудрый совет. Но следовать ему было нелегко. Мне было семнадцать лет, и я с радостью взял бы Ревеку в жены. Но что я мог предложить ей?
Я был беден. Поскольку я изучал Тору, то мне приходилось жить скромно и радоваться тому, что мне выпала честь прислуживать раввину. Моя одежда была грубой и простой. Встречая ее, я всякий раз пытался не показывать протертые края плаща или места, которые я заштопал. Похоже, Ревека не обращала внимания на мою бедность, но я все же сомневался, может ли она стать моей невестой при таких обстоятельствах.
Мне предстояло учиться у раввина еще несколько лет, прежде чем я стану сам себе хозяином, и даже тогда, когда я стану знатоком Торы, мне потребуется время, чтобы заработать столь необходимые Ревеке деньги и завоевать уважение.
Я так пишу, мой сын, потому что это имеет прямое отношение к тому, что случилось впоследствии и стало решающим поворотом в моей жизни. Я сам, хотя и невольно, стал причиной следующего события, о котором ты должен знать правду, да и подлинную причину, почему я взялся за эти папирусы.
Но пока я должен рассказать, к чему привели моя бедность и любовь к Ревеке.
Свободное время, которое нам теперь предоставлял Елеазар, мы с Саулом проводили беззаботно. Каждую неделю один день и один вечер мы были свободны от учебы и бродили по улицам Иерусалима, осматривали сады за городскими стенами или ходили в гости к друзьям. Пробиваясь через толпу на рынке, мы чувствовали резкие запахи экзотической пищи, дорогих духов, дубленой кожи и человеческого пота. Мы видели необычные места – рынки невольников, ворота, через которые каждый день приезжали чужестранцы, красивых неевреек в паланкинах, заклинателей змей, уличных музыкантов и римских солдат в красных накидках.
Иерусалим с множеством лиц, голосов и цветов все время привлекал нас. Тем не менее я больше всего думал о Ревеке. Я навещал ее при первой возможности, стараясь не давать повода для сплетен, ибо мы не были обручены. А Елеазар часто говорил мне: «Давид бен Иона, ты не должен допустить, чтобы это страстное увлечение отлучило тебя от Торы. Если ты хоть раз уклонишься от почитания Закона Божьего, если ты отойдешь от него до такой степени, что навлечешь позор на себя, то получится, будто ты плюнул в храме. Ибо знаток Торы стоит выше всех в одном отношении: он живет на этой земле, дабы охранять завет Авраама и следить за тем, чтобы избранный народ не покинул Бога. Если из-за любви к Ревеке ты подведешь людей, то ты подведешь Бога и тебе не будет прощения».
«Но что же мне делать, раввин? Она все время не выходит у меня из головы. А когда я сижу рядом с ней, то чувствую странную слабость в своих чреслах».
Он ответил: «Все Божьи люди не раз в своей жизни испытывают соблазны и должны побороть их. Соблюдать Божий Закон нелегко, и именно поэтому мы стоим выше остальных людей. Смотря на наше поведение, они будут следовать Торе. А Тора должна стоять на первом месте, Давид. Если ты откажешься от нее ради этой девочки, то тебе лучше было не явиться на этот свет».
В моей душе шла борьба. Я не мог пойти на компромисс. Я должен продолжать учебу и забыть о Ревеке. Однако это было выше моих сил. И однажды ночью, мой сын, плоть одержала победу над духом. Мы с Саулом поели оливок в одном из садов за городской стеной у мужчины, который жил один и любил наше общество. Когда солнце начало садиться, этот мужчина попросил нас побыть с ним еще немного, ибо он было одинок, и предложил нам свое лучшее вино. Мы с Саулом пили мало вина, ибо Елеазар постоянно напоминал нам о слабости Ноя. Мы остались, выпили с ним вина, но не собирались долго задерживаться. Однако оказалось, что нам захотелось выпить еще, когда вино разогнало нашу кровь. Мы остались и вкушали вино старого торговца.
Когда мы все же ушли, я уже был навеселе и плохо владел собой. С другой стороны, вино, видно, почти не подействовало на высокого и сильного Саула. Мы пели песни, пока шли по извилистым и узким улочкам Иерусалима и в конце концов случайно набрели на таверну, пользовавшуюся дурной славой. Никто из нас раньше не бывал в подобных местах, и наше любопытство росло, пока мы стояли у входа, смотрели на свет, горевший внутри и прислушивались к радостным голосам. Это Саул предложил войти и посмотреть, что там происходит. Я охотно согласился.
Сначала все удивились, подобных нам здесь не видели – два плохо одетых человека с длинными черными бородами и вьющимися бакенбардами. Неевреи редко видели учеников раввина в своей среде и пригласили нас сесть и поговорить с ними. Они принесли нам кружки, наполненные неразбавленным вином. Сначала мы хотели отказаться от него, но все же выпили. После этого мы начали откровенно глазеть на молоденьких девушек, танцевавших с обнаженной грудью и позволявших незнакомым людям трогать себя. Нас с Саулом это поразило и в то же время зачаровало. В этой битком набитой таверне были погонщики верблюдов, римские солдаты и другие люди, повидавшие мир и многое знавшие. Они рассказывали нам о других народах, живших на краю света, о морских чудовищах и мифических животных, о далеких местах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32