– С большим удовольствием, миссис Уэстбрук, – ответил Фокс. – Мне не часто представляется возможность сопровождать по городу даму. В основном, приходится заниматься пьяными и ловить воров, так что это будет приятное разнообразие. Через два часа вас устроит? Я встречу вас у гостиницы.
День клонился к вечеру, и над просторами песчаных равнин катилось на запад по безоблачному небу солнце. Однако работа в золотоносных ямах не прекращалась. Комиссар Фокс с Джоанной шли по деревянным мосткам впереди, за ними следовали парами Бет с капитаном Филдингом и Эрик Грэхем в компании с темнокожим полицейским по имени Майкл. Воздух наполняли аромат кофе и запах пыли. По улице тяжелой поступью шли люди с лопатами и кирками, и взгляды их были прикованы к лежащим впереди золотоносным полям.
– Мистер Фокс, а кроме золота здесь что-либо добывается? – спросила Джоанна. – Опалы, например?
– Никогда не слышал об опалах в Западной Австралии, – покачал головой комиссар. – Если бы хоть раз их здесь нашли, начался бы новый приступ лихорадки!
Они вышли к северной окраине города, к каменистому склону холма, покрытого язвами заброшенных выработок. В этой унылой безводной местности не росли ни деревья, ни кустарники, и защиту от солнца можно было найти лишь в тени выходов скальных пород либо в неказистых убежищах, созданных руками человека, разбросанных по склону и внизу в лощине. Джоанна остановилась, разглядывая открывшуюся перед ней картину. Местность была сплошь занята аборигенами. Каменные постройки можно было пересчитать по пальцам, основная же масса жилищ представляла собой лачуги, сооруженные из сплющенных керосиновых фляг, причудливым образом соединенных деревяшек, клочков картона, материи и даже бутылок и банок. Дым, поднимавшийся от множества костров, закрывал лощину плотной завесой. Отчетливо слышалось жужжание мух, наполовину прирученные динго с выпирающими от худобы ребрами рылись в мусоре и отходах.
На всей картине лежала печать странной апатии. Джоанне представилось, что все обитатели этого поселения движутся, словно во сне: жесты их были замедленные, лица ничего не выражали. Сидевшие на стульях и на земле взрослые вели тихие разговоры, в пыли играли дети. Все без исключения были плохо одеты: женщины в платьях не по размеру, мужчины в разномастных пиджаках и брюках. У некоторых стариков на плечи были наброшены одеяла. Джоанна заметила несколько человек в шкурах кенгуру и опоссума.
– Мистер Фокс, как эти люди дошли до такого состояния? – тихо спросила Джоанна, когда они шли мимо жалких времянок.
– Много лет назад они пытались противостоять нам, когда первые белые стали селиться на землях аборигенов. Поселенцы в отместку жгли стоянки туземцев, разгоняли дичь. Когда опустели их охотничьи угодья, аборигены стали добывать пропитание, воруя на фермах, за что их ждало наказание. В конечном итоге им пришлось сдаться. Они решили, что смогут выжить, присоединившись к нам, подражая нам. Но они не знали, как это сделать. Они ходят в обносках, которыми их снабжает церковь, пытаются говорить по-английски, пьют, курят, но им никогда не стать такими, как мы.
Они остановились понаблюдать, как женщина пекла хлеб на горячих углях. Она была босая, в платье, сидевшем на ней мешком. Убогое жилище за ее спиной было составлено из упаковочных контейнеров с хорошо заметными словами: аделаидская компания-производитель. В укрытии, рассчитанном на одного человека, лежал рваный матрац с вылезающей из прорех набивкой. Женщина равнодушно взглянула на незнакомцев и вернулась к своему занятию. Джоанна с удивлением отметила, что мало кто из аборигенов обратил внимание на появление в их поселке компании белых.
– Мама, – тихо сказала Бет, – неужели этим бедным людям некому помочь?
– Вообще говоря, правительство проявляет заботу об аборигенах через Совет по защите прав аборигенов, который обеспечивает их пищей и одеждой, поддерживает их интересы в целом. Но справиться с застарелыми проблемами не так-то просто. Первые миссионеры ставили перед собой цель трудиться на благо не поселенцев, а коренных жителей. Но боюсь, что их добрые намерения не принесли ничего хорошего. К примеру, они настаивали, чтобы аборигены отказались от традиционных накидок из шкур кенгуру и одевались, как европейцы. Но у туземцев такие накидки предназначались для разных целей, в том числе они служили защитой от непогоды. Дождевая вода скатывалась с меха, и человек под ней оставался сухим. А одежда из ткани промокала насквозь, в результате многие заболели воспалением легких и умерли. Добрые намерения, миссис Уэстбрук, могут порой приводить к отрицательным последствиям.
Но в этом жалком зрелище Джоанна видела больше, чем результат неудачи воплощения добрых намерений. Ничего не выражающие лица людей, мимо которых они держали путь, несли на себе печать поражения, словно окончательно сломленные жизнью, они потеряли к ней всякий интерес. Джоанна подумала, что и преступление деда, совершенное пятьдесят два года назад, могло сыграть свою роковую роль. А еще хуже, если среди них есть члены рода, в котором когда-то жили Мейкписы.
– Но что-то определенно можно сделать для этих людей. Нельзя ли вернуть их на земли предков?
– Даже если земля окажется свободной, миссис Уэстбрук, большинство из них не знают своих мест, – пояснил Фокс, отгоняя надоедливых мух. – Они не смогут распознать песенные линии – пути, соединяющие священные места.
– Можно выяснить, есть ли здесь выходцы из окрестностей Перта?
– Надо попытаться их расспросить. Другого пути нет. Мы не ведем их учет. Число их постоянно меняется. Они приходят и уходят по своей воле. Кто-то сегодня здесь, а завтра их уже и след простыл.
– Я ищу племя с тотемом кенгуру. Они должны помнить свой тотем.
Фокс покачал головой.
– Многие из них не знают даже названия своего племени.
– Я хочу поговорить с ними, – сказала Джоанна. – Хочу узнать, есть ли здесь кто-нибудь из Перта.
– Должен предупредить вас, миссис Уэстбрук, – заметил Фокс. – Эти люди приноровились говорить то, что вы хотите услышать. Поэтому нельзя полностью доверять их словам.
Под единственным деревом в лощине сидел старик с седой бородой, опускавшейся ниже пояса. Он курил трубку. Джоанна нашла в нем большое сходство с Иезекиилем. Эрик Грэхем, вооружившись карандашом, принялся что-то писать в блокноте.
– Ты говоришь по-английски? – спросил комиссар Фокс.
– Говорю, – ответил старик.
– Из какого ты племени?
Маленькие глазки буравили комиссара из-под нависших бровей.
– Старик, я здесь не по службе, – сказал Фокс, не дождавшись ответа. – Мы просто хотим кое-что узнать. Ты знаешь что-либо о роде Карра-Карра?
– Да, – последовал ответ. – Я знаю Карра-Карра.
– Мистер Фокс, спросите его, – взволнованно начала Джоанна, но Фокс ее остановил:
– Подождите, пожалуйста, миссис Уэстбрук. Старик, а ты знаешь место, куда тарелка убежала с ложкой?
– Да, знаю. Могу вас проводить туда.
– И конечно, за деньги, – буркнул Фокс и отвернулся. – Теперь, вы сами видите, миссис Уэстбрук, с чем можно столкнуться. Может быть, вам есть смысл поговорить с сестрой Вероникой. Она прожила в этих краях не один десяток лет. Возможно, ей известно что-либо.
– А кто она, сестра Вероника?
– Она одна из монахинь-католичек, которые устроили школу и больницу на краю города. Она живет здесь целую вечность. Если хотите, я могу вас проводить к ней прямо сейчас.
Они двинулись в обратный путь. Эрик Грэхем размышлял, будет ли ему о чем писать или нет, а капитан Филдинг остановился раскурить трубку. Внимание Бет привлек покосившийся столб. К нему было прибито несколько досок с коряво написанными на них названиями. На одном указателе значилось: «Бастард-Крик, 20 миль южн.». Бет не могла сдержать улыбки. Какой-то шутник переправил в названии букву, и получилось бранное слово. На других досках было написано: «Джонсонз-Уэлл», «Дурракаи» и «Лавертон».
Бет смотрела на эти доски с недоумением. Ей казалось, что они вообще указывают в никуда.
Монастырская школа своим видом приятно поразила Джоанну. Она ожидала увидеть нехитрую деревянную постройку среди сухого кустарника. Но перед ней предстала совсем иная картина. Несколько каменных зданий тесной кучкой расположилось на берегу водного источника, должно быть, единственного на многие мили вокруг. Когда Джоанна увидела растущие вдоль чистого ручья деревья и зеленеющую по его берегам траву, ей сразу же пришло в голову сравнение с оазисом. Фокс проводил их к большому обшитому досками дому с широкой верандой и жестяным баком на крыше для сбора дождевой воды. Выцветшая надпись над парадным входом гласила: КАТОЛИЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ СВ. АЛБАНА, ПАСТОР ОТЕЦ МАГИЛЛ СЛУЖИТ МЕССУ В ЧЕТВЕРТОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ КАЖДОГО МЕСЯЦА. Ниже шла другая надпись: ШКОЛА И БОЛЬНИЦА.
– Монахини живут вон в том здании, – указал мистер Фокс, поднимаясь со своими спутниками по ступенькам веранды. – Но думаю, сестру Веронику мы найдем здесь. Она в больнице с утра до вечера.
Джоанна удивилась еще больше, оказавшись в прохладном тихом вестибюле, где пахло лимонной мастикой и цветами. Как на приисках, так и в лагере аборигенов пыли и мух было предостаточно, но сюда, на этот форпост религии, существовавший заботами двенадцати преданных своему делу монахинь, как объяснил Фокс, пыли и мухам доступа не было.
Сестра Вероника в свои неполные семьдесят лет выглядела здоровой и крепкой. Белые одежды подчеркивали ее загар, и, хотя полные тягот годы жизни под солнцем пустыни не могли не оставить след, безупречность ее речи приводила в изумление.
– Приятно видеть тебя, Пол, – обратилась она к Фоксу, пожимая ему руку. – Ты у нас нечастый гость.
Фокс представил Джоанну, капитана Филдинга и юную Бет. Эрик Грэхем старался остаться незамеченным и держал наготове блокнот с карандашом.
– Миссис Уэстбрук разыскивает след своих деда с бабушкой, возможно, побывавших в этих краях много лет тому назад, – объяснил комиссар Фокс. – Их звали Джон и Нейоми Мейкпис. Какое-то время они жили с аборигенами в месте с названием Карра-Карра.
– Сожалею, – сказала монахиня, порывшись в памяти. – Мне не приходилось слышать фамилию Мейкпис, и я не знаю, где находится Карра-Карра. Но, может быть, вам стоит расспросить аборигенов, что живут за городом…
– Мы там уже были, – сказала Джоанна. – Но я там ничего не добилась.
– Но если вы сообщите мне какие-либо подробности, это, возможно, освежит мою память, – предложила сестра Вероника, заметив разочарование своей собеседницы. – Я как раз шла сменить в палате сестру Агату. Пойдемте со мной и поговорим по дороге.
Они вышли с обратной стороны здания во двор к дорожке, что проходила через лужайки, радующие глаз сочной зеленью. Деревья с красными, похожими на ершики соцветиями, и шелест листьев на ветвях эвкалиптов высоко над головой напоминали Джоанне «Меринду».
– Какое красивое место, – похвалила она. – Насмотревшись на город и прииски, трудно представить, что рядом может находиться такой прелестный уголок.
– У нас здесь нет недостатка в воде. Бастард-Крик, что находится в двадцати милях отсюда, питают воды подземной реки, которая течет под землей по пещерам в известняке. Мы можем выращивать здесь все, что захотим.
– Вам очень повезло, что у вас есть такой участок, сестра.
– Земля нам не принадлежит, миссис Уэстбрук, – сказала Вероника. – Власти колонии разрешили устроить здесь больницу, чтобы оказывать помощь нескольким золотоискателям, имевшим в этом районе участки для разработки. А затем началась золотая лихорадка, и у нас оказалось полно работы. Нам постоянно приходится перевязывать раненные головы и ноги. И все из-за неосторожного обращения с лопатами и кирками!
– Я уверена, что все очень благодарны вам и другим сестрам за помощь.
– Скучать нам не приходится, уверяю вас. Но у нас возникли трудности, миссис Уэстбрук. На власти оказывают давление золотодобывающие компании, которым хочется вытеснить нас отсюда. Наш орден не располагает большими средствами, и тех небольших сумм, что выделяют нам, хватает только на приобретение медикаментов и самого необходимого. Я представить себе не могу, куда мы денемся, если нас выселят отсюда.
Они прошли небольшое ухоженное кладбище, миновали теплицу, где трудились монахини в белых одеждах, огород и двор с разной живностью.
– Мы стараемся сами себя обеспечивать, – сказала Вероника. – Но годы идут, и мы не молодеем. Самой младшей из нас пятьдесят. Нам сложно из-за недостатка средств привлекать молодых сестер.
Они подошли к деревянному домику с табличкой над дверью: «Больничная палата».
– Миссис Уэстбрук, в какое время здесь находились ваши дед с бабушкой? – спросила Вероника.
– Между 1830 и 1834 годами.
– И вы говорите, они жили где-то в этих местах вместе с аборигенами?
– Возможно, но с уверенностью говорить не могу. Сестра Вероника остановилась и посмотрела на Джоанну.
– Если они были здесь в то время, миссис Уэстбрук, то их путь лежал через Перт тогда же, когда там была и я. В Австралию я приехала в семнадцать лет молодой послушницей. Я и со мной еще две сестры прибыли с первыми поселенцами. Три года мы прожили в поселении Перт, а затем отправились на восток, где основали ферму и школу для детей поселенцев. Подождите, кажется, я что-то припоминаю.
Джоанна ждала, а тем временем солнце скрылось за деревьями и неожиданно начал затихать беспрерывный шум, доносившийся с ближних приисков.
– Это было в 1834 году, – сказала сестра Вероника. – Мне запомнился год, потому что как раз в то время я принимала монашество. Из пустыни тогда привезли маленькую девочку, белую, и лет ей было около четырех. Состояние ее было ужасное. Физически с ней все было в порядке, о ней хорошо заботились, но вот когда дело доходило до расспросов о родителях, с ней неизменно случались истерики. Она была настолько напугана, что нам с трудом удавалось разобрать, что она хочет сказать. Помню, она пыталась рассказать о собаках, диких собаках, и огромной змее. Но больше всего нас поражало то, что она не говорила по-английски, а только на наречии аборигенов!
Власти направили ребенка к нам, чтобы мы присмотрели за ней, пока ее можно будет посадить на корабль, идущий в Англию. Нам сказали, что у нее там живут родственники. Этот ребенок мог иметь отношение к вашим деду с бабушкой?
– Это их дочь и моя мать, – проговорила Джоанна, ее охватило сильное волнение. Так, значит, они были здесь все-таки. Они точно шли этим путем. А если так, то Карра-Карра должна находиться где-то недалеко.
– Что теперь вы собираетесь делать, миссис Уэстбрук?
– Я должна выяснить, куда они отправились и где жили.
– Сомневаюсь, что вам что-то удастся узнать: ведь прошло столько лет.
– Там что-то есть, сестра. Моя мать верила, что ее там что-то ждет, и теперь у меня такое чувство, что это ждет и меня.
Маленькие умные глаза сестры Вероники всматривались в лицо Джоанны.
– Так, значит, это духовное странствие? – спросила она. – Мне показалось, я почувствовала это, когда мы обменивались рукопожатиями. В вас я чувствую целеустремленность, миссис Уэстбрук. Возможно, в этом есть предопределенность, ощущение своей судьбы. – Она посмотрела на Бет. – И судьбы вашей дочери, полагаю. Господь привел вас сюда не без причины.
– Что-то меня сюда привело, – сказала Джоанна, – потому что это путешествие длится уже много лет. И начала я его не совсем по своей воле. И моя мать ощущала такую же тягу.
– Понимаю, – улыбнулась Вероника. – Много лет назад мне тоже было суждено приехать сюда. Я родом из богатой семьи, миссис Уэстбрук. И могу сказать, что была в молодости весьма недурна собой. У меня было много возможностей, но я была призвана приехать сюда, чтобы нести в этот дикий край Божью доброту и любовь.
– Что вы будете делать, если вас все же вынудят уйти отсюда?
– Тогда мы найдем другое место. Нам всегда это удавалось. – Она взяла Джоанну за руку. – Да будет Господь с вами в вашем путешествии, моя дорогая. Я буду молиться, чтобы вам удалось найти то, что вы ищете.
27
– Не нравится мне все это, и даже очень, – вздохнул Хью, закончив осмотр павшей овцы. Он встал на колени, чтобы лучше рассмотреть раны животного. Характер язв на коже и клочьями лезущая шерсть указывали на поражение личинками мясной мухи. Поднявшись с колен, он снял перчатки и окинул взглядом печальную картину. Повсюду лежали мертвые овцы. Живые тоже выглядели не намного лучше, так что не приходилось надеяться, что они протянут долго.
Хью добирался в «Меринду» пять недель и сразу с дороги оседлал коня и поскакал на пастбища к Джеко. Не прошло и часа, как он понял, что положение значительно сложнее, чем ему представлялось. По всему району наблюдался массовый падеж овец. Животные гибли сотнями. Они валились замертво все в язвах, сплошь покрытые кишащими личинками, а шерсть лезла с них клочьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60