Я сказал ему, что наше разоблачение кандидата на пост министра оказалось очень выигрышным делом, но что у меня есть новые факты, которые помогут разоблачить его преемника. У шефа заблестели глаза. Да, это был горячий материал! Представляете, в самый разгар кампании за моральное очищение общества выясняется, что ее идеолог черен как мавр, а еще через несколько недель его преемник, которого партия провозгласила чуть ли не архангелом Гавриилом, тоже схвачен с поличным и барахтается в грязи.«Нет! – твердо сказал Рено.– Что означает это «нет»?– Ты ничего не сможешь доказать. Тот факт, что мальчик на меня похож, еще не говорит о том, что он мой сын.– А мы кое-что к этому добавим в качестве доказательства.Я снова показал ему фотографию.– Как ты думаешь, что скажут люди, когда увидят эту фотографию? Мой шеф поручил мне подать материал в виде фельетона, который будет публиковаться в отрывках, чтобы растянуть его на несколько номеров – это сразу увеличит наш тираж. Часть репортажей у меня уже готова, и как только я вернусь из Бурже, мы начнем публикацию. И тут уж придется всюду поставить точки над «i».Я увидел, что Рено лихорадочно ищет выход. Проще всего было умолять меня не делать этого, но он не мог, это было выше его сил. Он понимал, что я жду этого, и в глазах его застыл детский страх.– Я подам на тебя в суд! – пригрозил он. Я пожал плечами.– Так все говорят…Он чуть-чуть собрался с силами.– Но я непременно сделаю это и ни за что не соглашусь на мизерное возмещение убытков. Я потребую денег, столько денег, что это вконец погубит вашу газету.Я всегда испытываю жалость, когда слышу такие идиотские заявления.– Ты знаешь так же хорошо, как и я, – возразил я Полю, – что о возмещении убытков может идти речь, если человек незаслуженно опорочен, то есть в качестве доказательства приведены ложные факты, но мы не собираемся лгать. Дювивье же не попытался начать против нас процесс! Он просто не смог бы этого сделать, ибо все, что мы о нем писали, – чистая правда. – И я добавил: – Когда над головой Дювивье разорвалась бомба, наши читатели свалились со стульев. Они немедленно заклеймили и отвергли Иуду, а на его место призвали непорочного Парсифаля. Если же им станет известно, что у нашего Парсифаля есть внебрачный сын, от которого он отказался, и вместо того, чтобы взять мальчика в свой дом, упрятал его в приют, – я думаю, все, кто еще сохранил хоть какую-то веру в справедливость, отвернутся от тебя.– Ты преувеличиваешь. И ничего не сможешь доказать. Ничего. Может, ты и завоюешь широкого читателя, но судебный процесс выиграю я.– Какие еще нужны доказательства! У тебя есть внебрачный сын, и ты упрятал его в сиротский дом!– Я выиграю процесс! И это будет твоим концом! Подумай, прежде чем что-то начать. Предупреждаю, процесс кончится для тебя плохо!Оба мы прекрасно понимали, что не будет никакого судебного процесса.– Фу, Рено, ты просто жалок! Ну хотя бы попросил меня, разозлился или назвал бы проходимцем!Поль начал раздражаться.– Если ты будешь продолжать в том же духе, Сакс, ты об этом пожалеешь. Ты поплатишься за все.– Ну еще бы! Я уже не раз слышал, что мы, газетчики, за все поплатимся.– Я обещаю тебе это!– Другие тоже обещали! Я имею в виду – они все это себе представляли в своих мечтах, в своем воображении! И ничего… Если бы мы боялись вас, мы бы не были журналистами. Смысл нашей работы – обезвредить таких, как ты, лишить вас власти. Ибо те, кто дал вам эту власть, прочтут нашу газету и поймут: нет дыма без огня, пусть даже не все здесь правда. А уж в данном случае огня хватает!Поль разом сменил тон.– Послушай… – сказал он тихо. Он принялся умолять меня.– Ничего не выйдет, старина! – твердо стоял я на своем.Он перепугался до смерти.– Хорошо, – бормотал Поль, – я в твоих руках. Ты хочешь, чтобы я молил тебя о пощаде? Смотри, я делаю это. Я умоляю тебя, Пьер, умоляю!Впервые он назвал меня по имени. Я еще не видел более жалкой картины.– Ты ведь сам говорил, что существуют правила игры, и что ты со мной тоже не стал бы церемониться. Помнишь?Однако он не сдавался.– Я прошу не за себя!– За кого же? За тестя?– Нет.– За кого?– За Жаклин.– Не вмешивай в это дело Жаклин! – заорал я в бешенстве.До чего же омерзительно было слышать, как он упоминает в этой ситуации имя жены!– Ты же говорил, что ненавидишь мелодрамы.Я вдруг осознал, что жена Поля, по всей вероятности, даже не знает о существовании его внебрачного сына.– Ты женился, даже не сказав жене о том, что у тебя есть сын?Поль опустил глаза.– Да. Моя жена ничего не знает. Я сотни раз хотел рассказать ей об этом, но не смог, у меня просто не хватило духу. Прошу тебя, не сможешь ли ты сделать так, чтобы не вмешивать в это дело Жаклин?Я подошел к окну. В какой-то момент я заколебался, но вдруг вспомнил, как он сказал о жене Дювивье: «Лучше бы она пораньше узнала о подвигах своего мужа. Все в конце концов выходит наружу».И тут вошла Жаклин.– О, ты здесь! – воскликнула она. – Поль, тебя к телефону.Увидев меня, она почему-то испугалась и явно не знала, как ей себя вести со мной.– Не обращайте на меня внимания, – буркнул я и поспешил удалиться». 5 – Итак, подведем итог, – сказал Маркус. – Вы сообщили этому человеку, что знаете о существовании его внебрачного сына и собираетесь опубликовать по этому поводу серию репортажей в вашей газете?– Да.– Он испугался и стал предлагать вам деньги, а потом просил отказаться от этой публикации?– Именно так.– Вы подумали сначала, что он боится потерять свое доброе имя и не хочет, чтобы об этой истории узнала жена?– Верно.– Расскажите, почему вы решили не печатать репортажи и обратились в полицию.По морщинкам, набежавшим вокруг глаз Рено, Маркус понял, что тот слушает очень внимательно.«Это как раз то, что ему хочется знать больше всего, – подумал инспектор. – Поль Рено хочет выяснить, почему Сакс обратился к нам. Он сбит с толку. Обычно в таких случаях газетчики не обращаются в полицию».– Не так давно, когда я вернулся в редакцию после обеда, секретарь передала, что звонили из Бурже и спрашивали меня. Звонивший назвался Рено. Он сообщил, что хотел бы срочно со мной встретиться и оставил номер телефона. Я позвонил ему.«Послушай, Пьер, – сказал он, – мы можем договориться». Мне было любопытно узнать, что он собирается предложить. «Каким образом?» – спросил я. Рено ответил: «Ты выполнишь все, что задумал, очернишь меня вовсю и на этом ставишь точку». Я сказал, что мы вовсе не собираемся чернить его. Ведь все, что мы опубликуем – чистая правда. «Да, – возразил Рено, – но правду можно сделать похожей на клевету». Я не понял, что он имеет в виду. «Измени название города и имя девушки. Для вас это не имеет значения, а для Жаклин будет выглядеть как обычная газетная утка, и она ничему не поверит». Я почувствовал, что в этой истории кроется еще что-то, и я поступил так, как обычно поступают в таких случаях – говоришь, что должен подумать и позднее позвонишь. В действительности же это не имеет ничего общего с какими-то раздумьями, просто мне надо было прибегнуть к помощи аппарата, который иногда играет очень полезную роль. Я имею в виду – мне понадобилось время, чтобы подключить к телефону магнитофон и записать весь разговор.– Что?! – вскричал Рено, вскочив со своего места.– Мы делаем так всегда, если чувствуем что-то подозрительное, – пояснил Пьер Сакс. – Это отличный способ документации. Раньше приходилось искать свидетелей, сейчас все стало проще. Магнитофон вы уже не уличите во лжи или соучастии.Маркус вынул магнитофон из ящика стола, снял крышку и включил его в сеть.– Что за глупые методы! – возмутился Рено.Маркус нажал на кнопку, и катушка начала вращаться. Сначала послышался глухой стук машинки, затем зазвучал голос Поля Рено:– Пьер… Так ты подумал?– О чем?– О том, что я тебе вчера предложил.– Повтори.Медленно, с нажимом Рено произнес:– Ты пишешь все, что угодно, только меняешь название города и имя девушки.– А какая тебе разница?– Это не для меня. Для Жаклин. Ты приводишь факты, но изменив имена. Публика устала от инсинуаций. Со мной все будет кончено, но Жаклин не поверит ни единому слову.– Я не согласен, – раздался голос Пьера Сакса. – Если я это сделаю, ты же потом свернешь мне шею. Мы очень редко используем вымышленные имена, в девяноста восьми процентах то, что мы печатаем, – правда. Единственное, что мы иногда применяем – это публикация информации с некоторым опозданием. Если я сейчас опубликую статью с вымышленными именами и ты привлечешь меня к суду, я погиб.– Ты же знаешь, что я этого не сделаю. Не забудь, что тебе известны настоящие имена, и в случае, если я тебя продам, ты их раскроешь.– Это уже что-то.– А что касается суммы, которую я сегодня утром написал, я выплачу ее.На минуту повисло молчание. Пьер Сакс взглянул на Маркуса и улыбнулся.– Я не решался. Колебался. Ведь это было неплохое предложение!Затем снова зазвучал голос Поля Рено:– Пьер…– Да?– Ну что ты на это скажешь? Ты начнешь эту кампанию, ты разоблачишь меня, но ты не приведешь никаких доказательств. И публика не станет их требовать. Я гарантирую: судебного процесса не будет, а ты получишь эти деньги.– Где ты достанешь такую сумму?– Мой дом и моя загородная вилла…– Я должен переговорить с шефом.– В таком случае, ты не получишь денег. Если ты все это устраиваешь один – деньги твои.– Это рискованно.– Ничуть. То, что тебе удалось узнать в Бурже, ты никому не рассказывал?– Нет.– Тогда ты можешь смело изменять имена, и никто об этом не узнает. Никто, кроме того человека из Бурже. А он не откажется нам подыграть, если ему посулить деньги, ведь все это для него не имеет особого значения.Снова наступила небольшая пауза.– Хорошо, я буду действовать один, – прозвучал голос Сакса. – Но я должен проинформировать об этом шефа.– Только не называй ему имен. Чем меньше людей их будут знать, тем лучше…– Посмотрим, что мне удастся сделать.– Постарайся…– Ничего не могу обещать.– Ну, пожалуйста!– Я предложу это шефу, но настаивать не буду. Как бы не вызвать у него подозрений. Он за километр чует взятку.– Пьер…– Да?– Но я даю тебе очень большую сумму…– Я сказал, что сообщу шефу об этом, больше я ничего не могу обещать… – Послышался щелчок, очевидно, повесили трубку.– Понимаете, – сказал Сакс, когда Маркус остановил магнитофон, – после этого телефонного разговора я долго ломал голову, почему он так упорно хотел скрыть настоящие имена участников этой истории.– В магнитофонной записи не говорится о настоящий именах, – резко возразил Рено, речь шла об именах, связанных с Бурже.Маркус повернулся к Полю Рено.– Вы подтверждаете, что это был ваш голос?– Конечно, – кивнул тот.– Вы знали некую Марию-Терезу Сенье из Бурже?– Извините, – сдержанно произнес. Поль Рено, – я бы не хотел вспоминать эту старую историю.– Ваши разговоры с Пьером Саксом носили в основном деловой характер?– Да.– Он их правильно передал?– Да, да, да! – разозлился Поль Рено. – Я не понимаю, почему вы подняли шум по этому поводу! Ну что вы нашли в этой истории? Кто-то распространил мерзкую сплетню и попытался облить меня грязью из-за того, что в Бурже у меня была любовница по имени Мария-Тереза Сенье. У меня есть достаточно оснований не упоминать название города Бурже и имя Сенье и не связывать их с моим именем, вот я и попросил заменить их другими, несуществующими, вымышленными именами. Что здесь крамольного?– В определенном смысле, да, – сказал Маркус. – Нас, собственно, интересует, почему вы так упорно избегаете упоминания города Бурже и имени этой девушки.– Да просто не хочу, чтобы моя жена обо всем этом узнала! Я же ясно сказал. Если в статье будет упомянут Бурже и имя Сенье, то…– То? – спросил Маркус.– Но это же ясно! – нервно произнес Поль Рено. – Жаклин все узнает!– Иначе говоря, ей станет известно, что в сиротском доме в Бурже есть мальчик, как две капли воды похожий на вас… А если речь будет идти о другом городе, она просто узнает, что где-то есть мальчик в силу странного совпадения удивительно похожий на вас. Я думаю, в любом случае она захочет на него посмотреть.– Но есть еще одно обстоятельство, – сказал Поль Рено. – Члены моей партии сразу же захотят проверить, правду ли пишет «Хет Споор». В Бурже они без труда отыщут такого мальчика, в другом городе – нет. А я, таким образом, смогу все отрицать. Для читателей это не имеет особого значения, они всегда охотно верят сплетням, и мое опровержение не дойдет до них. А Жаклин успокоится.– В обоих случаях вы не станете министром, – уточнил Маркус, – и в обоих случаях Жаклин внимательно рассмотрит фотографию мальчика.– И все же есть разница! – настаивал Поль Рено.– Да, – согласился Пьер Сакс, – разница есть… очень маленькая разница, но что кажется мне очень странным, ты за такую малость предложил мне целое состояние, и если захочу, я смогу потребовать и больше…– Ну этого-то ты понять не можешь! – разозлился Поль Рено. Ты не можешь понять, что можно пойти на многое… из-за любви. Это тебе недоступно.– В самом деле, нет! – подтвердил Пьер-Сакс. – Но и тебе это недоступно тоже, вот в чем весь ужас!– Что ты имеешь в виду?– Ты не тот человек, который способен пожертвовать всем своим состоянием ради любви к женщине. Ты из тех, кто охотнее вместе с женщиной получает и состояние.– Еще одно слово и… – оборвал его Рено. – Я уже сотни раз слышал, что женился на Жаклин де Шадрон, потому что она дочь председателя партии…– Нет, нет, ты, возможно, любишь ее. Говорят, существуют люди, у которых все в жизни складывается удачно и при этом всегда случайно. Я же думаю, что любую ситуацию можно заранее просчитать, если хорошенько пошевелить мозгами. – Сакс покачал головой и продолжал: – У меня в голове не укладывается, Рено, что ради того, чтобы твоя жена посмотрела на фото мальчика не слишком внимательно, ты готов отдать все свое состояние и даже влезть в долги!– Что тебе еще от меня нужно? – в голосе Поля Рено зазвучала нескрываемая враждебность.– Хочу, чтобы ты назвал истинную причину, почему ты не желаешь упоминания в моих статьях города Бурже и имени Сенье.– Какую причину ты имеешь в виду, могу я узнать?– Я побывал в Бурже, чтобы выяснить это.– Выяснил?– Думаю, что да. Для этого мне потребовалось две недели. За это время ты звонил мне три раза, и я в конце концов сказал тебе, что, вероятнее всего, не буду публиковать свои статьи и позднее объясню тебе, почему. Ты очень обрадовался. Ты был настолько рад, что забыл про всякую осторожность и даже не задумался, что означает это «почему». А истина заключается в том, что я раскопал такие факты, что лучше к ним не прикасаться, чтобы не обжечься. Именно поэтому я пришел не к тебе, а сюда. И теперь ты, в соответствии с законом, будешь вынужден сообщить полиции некоторые сведения.– Какие сведения? – спросил Поль Рено, не сводя с него глаз. 6 – Прошу ответить, – сказал Маркус, – что ответил ты Марии-Терезе Сенье, когда она сообщила о ребенке?– Должен признаться, я струсил, – нервно произнес Поль Рено.– И что ты ей ответил?– Что я должен подумать, – сказал Рено, покраснев.– Что было потом?– Потом я исчез. Все было так, как ты сказал: я изменил имя. Я ведь занялся политикой, и мне необходимо было быть осторожным. Политику ничего не стоит вляпаться в скандал!Он на минуту замялся.– Не правда ли, это звучит странно, после того, что я сделал с Дювивье?– Тебя не было возле этой женщины, когда родился ребенок?– Нет.Поль сцепил пальцы и с трудом выдавил:– Нет смысла просить тебя, Марк, понять меня. Я должен признать, что был нечестен и труслив. Как ты говорил, Марк, я попробовал успокоить себя: нет смысла жениться на этой девушке, потому что этот брак не будет счастливым, ведь я не любил ее, вернее, любил не по-настоящему, это была всего-навсего банальная интрижка. Я пытался убедить себя, что не должен на ней жениться во имя моей семьи и моей карьеры. Ни к чему хорошему это не приведет. И я скрылся. Уполз. Иногда мне казалось, что это всего лишь ужасный сон, что скоро настанет пробуждение и все будет как раньше. Но это был не сон.– Да, было бы прекрасно, если б это был сон, – пробурчал Маркус.– Что ты сказал, Марк?Инспектор пропустил его вопрос мимо ушей.– Ты потом еще встречался с девушкой? – спросил он.– Да.– Когда?– Позднее. Вернее, когда было уже слишком поздно.– Что значит «слишком поздно»?– Она умерла.– Причина?– Неудачные роды.– А ребенок?– Был отдан ее родителям. Я предлагал свою помощь, но они отказались.– Почему же мальчик оказался в сиротском доме?– Думаю, родители девушки умерли, и ребенка отдали в сиротский дом. Я собирался что-нибудь сделать для него, но когда это случилось, я был уже женат и… я опять постарался скрыться.– Мальчик не знает, что ты его отец?– Нет… Думаю, что не знает. Мне неизвестно, что ему наговорили.Маркус взял досье и стал его листать.– Итак, девушка уже умерла, когда ты надумал ее навестить?– Да.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12