он, оказывается, внимательно слушал эфир.
— Полсотни семь… удаление семнадцать… ветер… — это снова появился диспетчер, он выводил самолет на посадку.
Кузьмич сбегал к прапорщику, который ходил вокруг диспетчерской. От него получил последние известия:
— Сажают их… Может, отдадут коровку-то?..
Женя и Раймо промолчали. Финну на вдруг проявившемся солнышке поплохе-ло: старые дрожжи сказались, да и недавняя водка без закуси делала свое дело. Он откинулся на спину, закрыл глаза и провалился…
…провалился в суету гона. Волка вели от оврага. Конные, уже не полагаясь на борзых, сами пытались отсечь матерого от оврага. Он скакал по стерне, вглядываясь в темную спину зверя…
Изменение в лае насторожило его. Так и есть! От оврага вторая свора подняла двух прибылых волков и направила гон прямо на их!
— Говнюки! — орал егерь. — Проорем матерого! Заходи! Заходи!.. Улю-лю-лю-лю! — он на что-то показывал и кричал, но его не слушали.
Старый волк с седой полосой на спине словно понял, что в этих двух случайно выгнанных из оврага прибылых его спасение: надо смешать гоны, свести их в один, который и пойдет за молодыми…
— Нет! — заорал он, предчувствуя такой ход событий. — Улю-лю-лю-лю!!!
Он натравил своих собак на матерого, что боком шел через поле, тяжело перепрыгивая через канавы и время от времени поворачивая к нему лобастую морду…
— Семенов! — заорали рядом…
…Семенов! — это Кузьмич подзывал к себе милиционера.
Тот не спеша подошел к ним.
— Ну, что там? — Кузьмич доверчиво посмотрел на сержанта.
— Твои дела? — сразу понял Семенов. — Ну ясно, твоя это корова полетела!.. Ну, Кузьмич, ну, ты даешь!.. Не только сам, а всех дерьмом вымажешь!
— Каким еще дерьмом? — запоздало, вслед милицейской спине проговорил тот.
Бомбардировщик тяжело сел на взлетную полосу и, поднимая пыль по бетонке, пошел тише, пока не застыл у края полосы. К нему тут же рванули три машины. В первой сидел гордый комендант и мрачный командир. Подъехала к самолету милиция. Кузьмич бросился было следом…
— Куда?! — рявкнул на него прапорщик, бежавший за машинами. — Прошу немедленно покинуть расположение части!
Прапорщик резким жестом показал, где надо выйти. Затем припустил дальше. Беднягу слегка бросало из стороны в сторону.
Мужики, спрятавшись в траве, смотрели, как экипаж бомбардировщика выстроился перед собравшейся у самолета комиссией — словно космонавты, рапортующие об успешном завершениии полета…
— По поступившим ко мне сведениям вы везете в бомболюке домашнее животное… — подполковник посмотрел на командира бомбардировщика.
— Мы?! — удивление командира было очень натурально. — Какое животное?
Комендант уже суетился под бомболюком, простукивая палкой металл — в бомболюке никто не отзывался.
— Товарищ подполковник, неужели я бы позволил… — начал командир корабля.
— Открыть бомболюки! — приказал подполковник.
Второй пилот быстро и весело нырнул в самолет.
Комендант все еще возился под бомболюком, неутомимо простукивая днище.
— Давай! — махнул рукой командир. Створки люка медленно стали расходиться…
— Смотрите сами… — невозмутимо предложил командир самолета.
На коменданта хлынула полужидкая субстанция. Он, чертыхаясь, отскочил в сторону.
Лица членов комиссии окаменели…
— Ну какая может быть… — продолжал говорить командир, стоя спиной к своему самолету.
— …корова! — вырвалось у всех с добавлением крепких слов.
Створки бомболюка полностью были раскрыты. В верхней его части стояла корова, упираясь копытами в боковые стенки — как гимнаст, выполняющий на кольцах упражнение “крест”. Глаза коровы были широко раскрыты. Казалось, она ничегошеньки перед собою не видит. Только из полуоткрытого рта ручейком текли слюни. Все вокруг было обильно вымазано навозом.
— Как же это она так? — вырвалось у подполковника.
— Я же говорил! — сказал стоящий в сторонке комендант, он чистил свой китель. — Если так будут использовать боевую технику…
— Откуда она здесь? — прервал его подполковник.
— Не могу знать! — с мертвым лицом произнес командир.
— Может, она сама… — предположил второй пилот, — гуляла рядом, вот и…
— Если бы сама, то парашют не забыла бы прихватить!.. — подполковник задумался.
Все молча ждали его решения. Корова слегка шевельнулась — видно, начала постепенно отходить от перенесенного полета… Странно промычала…
— На мясо ее! — решил подполковник. — Экипаж под арест. Домашний… — добавил он, увидев, как ретиво встрепенулся комендант.
* * *
— Жива, милая!.. — пританцовывал Кузьмич, слушая рев коровы.
Ее спустили на землю и пытались отвести в сторону, но ноги ее плохо слушались. Комендант попытался сам оттащить корову, но она вдруг дернулась, вырвалась из рук коменданта и солдат и припустила через летное поле к лесу. Кто-то бросился бежать за нею, но догнать не мог: корова удалялась очень быстро…
Во двор хозяйства Кузьмича въехал милицейский “УАЗ”. Семенов солидно вышел из машины, открыл дверцу — из нее полезли Кузьмич, Раймо и Женя Качалов. Кузьмич держал руки за спиной, как заключенный.
Михалыч сидел за столом под навесом и чистил свой карабин “Тигр”. Рядом возился со своим “ИЖем” Лева Соловейчик. Филя, радостно залившись лаем, бросился к прибывшим.
— Пистолет приехали искать, — предположил Лева.
Он подошел к сержанту, пожал ему руку. Милиционер молча направился к столу…
— Да они пьяные, черти! — заорал Соловейчик, принюхиваясь к Кузьмичу. — Нам же на охоту! А вы — пить!
— Не только пить!.. — многозначительно добавил Семенов, по-хозяйски располагаясь за столом. Он достал ручку, листы протокола допроса. — Корову на военном самолете додумались возить!
— Кузьмич! — посмотрел на него Михалыч и рассмеялся. — Ты что, в самом деле?.. Это же байка! Этого не было… а вы?! Ха-ха-ха!
— Байка не байка, а факт нарушения налицо, — солидно произнес сержант Семенов.
— Я твои сапоги нашел, — подсел к ним Лева, понимая, что надо выручать друзей.
— И еще иностранного гражданина втравили в эту авантюру… — нахмурил свой ясный лоб милиционер. — Нехорошо!.. Прижать есть чем?..
Листки протокола допроса трепыхались на ветру, мешая писанию.
Лева тут же придавил их бутылкой с водкой. Милиционер осторожно дотронулся до бутылки.
— Холодная… — констатировал он. Лева умело прижал второй край листка стаканом. Для тяжести наполнил его водкой. Семенов смотрел на стакан, думал и сопротивлялся соблазну.
— Ну, за справедливость! — пришел ему на помощь Михалыч.
Отказаться от справедливости Семенов не мог, служил же ей… Остальные тоже поддержали.
Пес Филя сидел за столом, шея была подвязана белой салфеткой. Он ел из тарелки, куда Сергей Олегович подкладывал вилкой кусочки посочнее.
— Мне кажется, это уже было… — по-английски пробормотал Раймо. — Во сне или в реальности?
— Все было, Раймо… — отозвался, успокаивая его, Женя. — Мы живем вечно, только забываем иногда об этом… Все было. Все.
— Погоди, погоди! — это уже Лева успокаивал сержанта Семенова. — Потеряна улика — корова. Без нее следствие зайдет в тупик. Так?
— И пистолет… — добавил милиционер.
— Да, и табельное оружие — пистолет “Макарова”, — поправился Соловейчик. — Наша задача?..
— Найти пистолет “Макарова”… — проявил свои логические способности Семенов.
— И?!. — терпеливо ожидал Лева.
— И… корову! — дошло до Семенова.
Шли по лесу: прочесывали окрестности в поисках коровы и пистолета. Все, кроме Семенова, были с оружием. Милиционер нес авоську с хлебом и водкой. Раймо брел вместе с Женей, с трудом пробираясь через бурелом.
— Это охота? — спросил он Женю.
— Это мучение… — вздохнул Качалов в ответ. — Всё, бросаю пить и курить…
— Женя, это охота? — не унимался Раймо. — Что мы делаем?
— Если бы я это знал!.. — по-русски пробормотал Женя и по-английски громко пояснил: — Да, это русская национальная охота.
— Кузьмич говорил, что тут зверя нет… — удивился Раймо.
— В этом мы уже убедились… — снова по-русски пробормотал Качалов, а на английском добавил: — Для нашей национальной охоты главное — не зверь, а сам процесс. Ты ходишь, ищешь… можно ничего не делать, только ходи, двигайся, ищи…
— А это можно делать без водки? — поинтересовался Раймо.
Этот риторический вопрос так и остался без ответа: сзади раздался истошный крик, и тут же мимо финна с Женей промчался Семенов. Следом за ним несся огромный секач. Кто-то выстрелил в кабана, и тот кинулся за милиционером. Все бросились следом за этой парочкой.
— У меня только “пятерка”! — чал на бегу Сергей Олегович.
— А я вообще патроны не взял! крушенно откликнулся Михалыч.
Мимо них пролетел, ломая кусты, сержант. Следом мелькнул серый загривок кабана.
— Сетку бросай! Сетку! — заорал Семенову Кузьмич. — Он хлеб учуял!
— Бегает за хлебом?.. — не поверил Кузьмичу Сергей Олегович. — Какой-то странный зверь у тебя, Кузьмич, подобрался… Один водку любит, другой — хлебушка захотел…
По крику определили направление милиционера. Побежали туда. Вскоре, чуть в стороне от них показался Семенов.
— Сетку бросай! — снова заорал ему Кузьмич. — Бросай, кому говорят!..
— Не бросит… — заметил Соловейчик, — там же водка… С ней не сможет…
Сергей Олегович снова выстрелил. Семенов побежал прямо на выстрел. Кабан, соответственно, следом. Сергей Олегович, видя приближающегося милиционера и зверя, рванул от них. Теперь получалось, что двое преследуют одного. Тут и Сергей Олегович принялся кричать!..
Тогда все пустились вслед за Сергеем
Олеговичем, Семеновым и кабаном. Раймо ничего не понимал:
— Это и есть русская охота? — на бегу теребил он Качалова.
Тому недосуг было отвечать, он старался не перебить дыхания.
— Сетку бросай! Брось ему хлеб! — все орал Кузьмич.
Филя несся рядом, но голоса не подавал: понимал, что может стать очередной целью для секача.
Сергей Олегович, наконец, сообразил: он перестал петлять по мелколесью и быстро вскарабкался на ближайшее дерево. Следом за ним на это же чахленькое деревце полез и милиционер. Сумку из рук он так и не выпустил.
Секач с размаху ударил по стволу дерева. То угрожающе покачнулось. Семенов еще ретивее полез вверх, пока не уперся в зад Сергея Олеговича.
— Куда?! Тут же деревьев вокруг полным-полно! — закричал тот. — Чего ты сюда поперся?!
— Это не я! — ответно заорал Семенов, почему-то обращаясь вниз, к кабану. — Это он стрелял!..
— Бросай сетку! — пихнул его Сергей Олегович.
— Не я стрелял!.. — кричал сержант, не слушая совета.
Было ясно, что у милиционера заклинила голова с испугу.
Кабан стал быстро подрывать корни у дерева. Оно шаталось из стороны в сторону и тревожно трещало.
Семенов и Сергей Олегович дружно, не сговариваясь, закричали…
— Стреляй! — приказал Сергей Олегович, увидев, что дальше медлить нельзя. — Сержант Семенов, огонь!!!
Семенов послушно полез за пистолетом. Пальцы его непроизвольно разжались и выпустили сетку с продуктами.
Кабан клыками поддел сумку и стал рвать ее. Потом схватил буханку хлеба и поволок ее в чащу.
— Чем стрелять-то? — уже осмысленно глянул наверх милиционер. — Пистолет-то потеряли…
— Давай слезай, — потребовал Сергей Олегович, — а то чудом здесь держусь…
— Чудо-то не болит? — спросил совсем, видно, отошедший Семенов.
Они осторожно спустились на землю. К ним уже подбегали остальные всклокоченные охотники с Кузьмичом во главе.
— Говорили тебе — сетку бросай! — в сердцах проорал Кузьмич на сержанта.
— Бросили, Кузьмич, бросили… — разминая поясницу, подошел Сергей Олегович. — Как просил, так и сделали.
— И водку бросили! Водку-то зачем?! — возмутился Кузьмич, поднимая лохмотья авоськи с битыми бутылками.
— Зачем, зачем? — обозлился Сергей Олегович. — Может, он и не за хлебом бегал… Может, ему водка нужна была! Выпить и закусить захотел…
Все развернулись и пошли назад к дому.
— Женя, я не совсем понял смысла этой охоты… — признался Раймо.
— Смысл? Смысл в том, чтобы накормить зверя, — серьезно пояснил Женя.
— Это очень гуманно… — подумал финн.
Протрезвевшие и усталые охотники вернулись к хозяйству егеря. Молча разбрелись кто куда. Лева и Женя стали готовить оружие и лодки. Сергей Олегович прилег на сеновале.
Михалыч смотрел, как Раймо проверяет манок на утку. Подошел поближе, взял хитроумный свисток, подул в него, приноравливаясь. Филя, лежавший на земле неподалеку, тут же прореагировал — зарычал.
— Отличная вещь! — похвалил свисток Михалыч, отдавая его Раймо.
Семенов все бродил по двору в поисках своего табельного оружия.
* * *
Отдохнув с часок, стали грузиться в надувные лодки. В первой уселись Михалыч и Лева Соловейчик, во второй разместились Раймо, Женя и Кузьмич.
— Семенов, за старшего остаешься! — напутствовал Кузьмич. — Серегу не буди, пусть отдыхает, набегался сегодня… А это еще зачем? — он поднял со дна лодки спиннинг.
— Это мой, — по-английски пояснил Раймо. — Я хочу половить рыбу.
— На утку идем… — нахмурился Кузьмич. — Рыба — это баловство. Да у нас ее и нет совсем, рыбы-то…
— Это мы уже слышали… Ушел зверь, на дальний кордон ушел… — глядя вдаль, задумчиво произнес Качалов. — А за зверем, наверное, и рыба подалась…
Егерь пропустил мимо ушей иронию, сквозившую в словах Евгения, и закричал генералу, хотя вторая лодка была совсем рядом:
— Михалыч! Вы на Глухие идите, а мы за мыском станем, в камышах. С таким-то манком иностранным все утки наши будут!
— С Богом! — махнул рукой генерал. Лодки почти синхронно отошли от берега и полетели по глади воды. Лица у охотников были серьезны. Они внимательно смотрели по сторонам, сжимая в руках ружья. Своим видом они напоминали рейнджеров, только Кузьмин в ватнике и ушанке не вписывался в общий антураж.
Над поверхностью воды стелился легкий туман. Мимо борта лодки пролетали низкие, поросшие кустарником, берега. У протоки разделились.
Кузьмич махнул рукой — “глуши мотор!”. Лодка тяжело и послушно осела, резко замедляя ход. По инерции прошли еще несколько метров вдоль высоких камышей.
Медленно развернулись и на веслах стали грести от старого камыша к узким просветам между островками…
— Здесь, — прошептал Кузьмич, оглядываясь.
Раймо посмотрел на него и достал манок.
— Ну, вот и сбылась… мечта идиота… — прошептал Качалов, приготавливая свою вертикалку. — Давай…
Нежные звуки покрякиванья раздались над водой. Раймо добросовестно свистел в манок, прислушиваясь — не ответит ли кто на его зов. Звук легко и быстро летал над зеркалом воды. На него отзывались то ли настоящие утки, то ли эхо…
Невдалеке послышалось отчетливое кряканье. Где-то рядом даже прошлепали по воздуху крылья. Снова ответный зов долетел до них. Все сосредоточились. Раймо посвистал еще раз.
— Из-за мыска идут… — пригнул голову Кузьмич, — не одна идет…
Раймо вновь стал приманивать. Теперь уже ответные кряканья раздавались все ближе и ближе. Вдруг где-то рядом взлетела жирная, отяжелевшая на летних харчах утка. Все вздрогнули, но она прошла на темном фоне деревьев, почти незаметная в сумерках, — и никто даже не повел в ее сторону ружьем.
— Давай, давай… — попросил жестом Кузьмич Раймо.
Снова терпеливо приманивали. Кряканье стало раздаваться все ближе и ближе, всего в нескольких метрах от них, за ближайшей стеной камышей. Раймо еще раз подманил. За камышами ответили, шлепнуло, плеснуло что-то…
Нервы у Кузьмича не выдержали: он поднял свою винтовку и пальнул в легкое шевеление. Раз! Потом еще!
Раздался дикий свист — как будто проткнули сразу несколько резиновых камер.
— Мать вашу! — заорал Лева Соловейчик.
Из камышей, куда палил Кузьмич, выползла лодка с Левой и генералом. Корпус ее был пробит во множестве мест. Жалкие попытки Михалыча и Соловейчика заткнуть решето пробоин руками выглядели нелепо.
Лодка медленно, но неуклонно погружалась под воду.
— Какая сволочь стреляла?! — неистовствовал Лева. — Убью гада! Пасть порву!!!
— Вы чего сюда приперлись?! — перешел в нападение Кузьмич. — Договорились же: вы в Глухих стоите, мы — здесь.
— А здесь, по-твоему, что?! — орал Лева. — Это же и есть Глухие! Абориген хренов!
— Вы целы? — выгребал к тонущей лодке Качалов. — Никого не задело? Ми-халыч, ты как?
— Глухие вон где!.. — орал Кузьмич. — А здесь… это…
Он огляделся и растерянно сел на дно лодки, губы его что-то беззвучно шептали.
Лева и генерал быстро перебросили оружие и вещи в целую лодку, затем перебрались и сами. Раймо успел привязать к тонущей лодке линь — та медленно скрывалась под водой. Пришлось даже потравить веревку, глубина оказалась приличная.
— Ты, Кузьмич, каким номером палил? — поинтересовался Михалыч, провожая глазами пузырики воздуха, что обильно пошли из-под воды в месте, где утонула лодка.
— “Пятерка”, — тускло ответил Кузьмич.
— Кучно пошла!.. — похвалил генерал.
1 2 3 4 5 6 7 8