° горы купцы везли масло, пряности, благовония, обратно Извращались с шерстью, кожей, смолой и нехитрыми горскими поделками фигурной резьбы. Вдоль тракта, прямой стрелой пересекавшего Эсвистранн, выстроились многочисленные лавки, таверны, постоялые дворы и перевалочные склады.
Лошади получили свою порцию овса в городской конюшне, а потом и мы отправились отобедать. По заверениям Таниуса, единственного из нас бывавшего в этих краях, лучшей таверной здесь считался «Купец», чьи постояльцы целиком и полностью соответствовали названию.
Как правило, вывеска заведения соответствует его названию, а иногда — и содержанию. Эта вывеска бросалась в глаза шагов за триста — дородный краснорожий купчина в красной же косоворотке держал в одной руке кружку размером с хороший бочонок, а в другой — окорок величиной со слоновью ногу. Внутри обстановка оказалась по-купечески кичливой и основательной: колонны из вековых сосен, массивные лавки и столы, длинная стойка, блистающая стеклом и медью. Безвкусные и пошлые картины на стенах изображали «лучшие сюжеты из жизни народа», то бишь пьянку и разврат. Тут даже был свой маленький оркестр — в дальнем углу уныло бренчала балалайка.
Таверна была забита народом — многие торговцы благо— , разумно пережидали здесь, пока в горах растает снег и пути станут свободны. В зале стоял беспрерывный гомон: одни спорили до хрипоты, другие бились об заклад, третьи заключали сделки и немедленно их «обмывали». По большому счету делать купцам было нечего, потому они беспощадно сражались со скукой залпами спиртных «боезапасов» из хозяйских погребов. Уже с утра многие постояльцы успели основательно «настреляться» и теперь во всю глотку орали непотребные песни. Окна заведения были наглухо закрыты, если вообще не заколочены, и в спертом воздухе витал головокружительный аромат жареного лука и перегара. Между столами усердно сновали служки-разносчики с подносами, наполненными еще дымящейся снедью и крутобокими глиняными кружками с пивом и перегоном. Тут же важно прохаживался хозяин, типичный трактирщик — пузо навыкате, засаленный фартук, маленькие осоловелые глазки и хитрющая морда. Из присутствующих на нас никто не обратил внимания — мало ли кто J на тракте околачивается? Но хозяин сразу приметил голодного клиента, оценил наметанным глазом, махнул одной рукой на свободный столик в углу, другой — громко щелкнул пальцами, направляя половых.
Не прошло и пяти минут, как перед нами дымилась гора жареной баранины и большое блюдо с тушеной капустой. Без каких-либо изысков, зато быстро и вкусно, особенно по сравнению с нашим опостылевшим походным рационом из гороха, ячменя и лежалой солонины. В придачу нам был поставлен небольшой бочонок местного пива, вполне сносного на вкус. Что еще нужно оголодавшему путнику, чтобы воспарить в небеса от счастья?
Наливаясь ячменным «счастьем» и набивая желудок, я краем уха вслушивался в разговоры за соседними столами. Что поделаешь — профессиональная привычка! О чем могут трепаться торговцы? О ценах, о товарах, о мелочном и придирчивом покупателе — о, это да, это у них в крови! Но еще я отметил следующее: то там, то тут в разговоре всплывали упоминания о какой-то банде, орудующей по ту сторону границы.
Казалось бы, эта тема давно набила оскомину. После войны банды в Зеленодолье были обычным явлением — одни появлялись, другие исчезали, разбитые или поглощенные конкурентами, против особенно крупных и наглых данийские рейдеры устраивали облавы. Но в общем-то за четырнадцать лет ничего не изменилось, и население приспособилось к такой неопределенной ситуации — посады опоясывались рвами и частоколами, города — крепостными стенами. Сами купцы нанимали вооруженную охрану, порою тех же бандитов, тряслись от страха на дорогах, но упорно тащили свой товар на Другой конец мира — немалые доходы стоили путевой нервотрепки.
Поскольку мы как раз направляемся в Зеленодолье, то стоит уточнить тамошнее положение дел. Ну а самые достоверные сведения, конечно, у хозяина. Тот, словно уловив мою мысль, Уже сам направлялся к нам, пробираясь между лавками.
— Почтенные господа, всегда рад видеть таких гостей под Фишей моего дома. Все, что мы можем предложить, сиречь скромная еда и крыша над головой, — к вашим услугам! — Подобострастно изогнулся толстяк. — Вот только времена нынче неспокойные, сами понимаете-с. Все стали товаров расплачиваться, деньги берегут-с. Чем платить изволите-с? — напрямую осведомился он, настороженно посматривая на огромный меч Таниуса, на котором до сих пор виднелись бурые разводы от волчьей крови.
— Золотом! — буркнул Таниус, небрежно бросая монету.
— Да неужели?! — с издевкой осведомился трактирщик, тыкая пальцем в монету. — Нынче какие-то мерзавцы вот таких же свинцовых фальшивок начеканили во множестве, причем эти подделки от настоящих денег не отличишь, пока не расплавишь. Кто докажет, что это — действительно золото?
— Этого доказательства тебе достаточно?! — рявкнул Таниус, распрямившись во весь свой огромный рост и нависнув над трактирщиком, как горный орел над полевым кроликом. Капитанский плащ распахнулся, и на плече сверкнул офицерский кулон командира королевской стражи.
— Ой! — вякнул трактирщик, кровь разом отхлынула с его жирной, лоснящейся морды. — Виноват, вашблагородие! Простите, ваша милость, извините меня, дурня бестолкового! — запричитал он, вновь и вновь отвешивая поклоны, однако марка таинственным образом исчезла со стола. — Для вас — все самое лучшее. Лотта, деточка, обслужи высоких господ из столицы!
Откуда ни возьмись выпорхнула симпатичная темноглазая девчушка лет четырнадцати с хрустальными бокалами на подносе и граненой бутылью в руке. Очевидно, она была обучена и подготовлена именно для таких «особых» случаев, так как разливала вино с потрясающей точностью, вровень с краем, не пролив при этом ни капли.
— Данийское темное вековой выдержки, разлито в год великой битвы на Багряной, вот поглядите-с — даже печать есть на донышке. Редкое вино, сейчас такое ни за какое золото не купишь, — похвастался толстяк, а его и без того круглая рожа расплылась широчайшей улыбкой до размеров хорошего блина.
Странное оно какое-то, на кровь похожее, но на вкус прекрасно и букет просто головокружительный. Лотта крутилась вокруг стола угрем и беспрерывно строила глазки Таниусу, а тот вгрызся в баранье ребрышко, не обращая на изведшуюся девушку ровным счетом никакого внимания. Сам хозяин продолжал усердно гнуть спину и раболепно улыбаться с такой силой, что я начал беспокоиться, не свело ли ему челюсти.
— Любезный, просветите нас, что это за банда, о которой говорят все вокруг? — спросил я, разряжая неудобную ситуацию.
— О, их кодла уже набила оскомину купцам. Еще зимой на тракте было все спокойно, откуда только эти лиходеи взялись на нашу голову? На их счету уже несколько разграбленных караванов, а охрана, надо вам сказать, там была немаленькая — до полусотни опытных и хорошо вооруженных наемников. Единственное, что мы знаем о них, — то, что верховодит в банде некий Бубай — огромный, страшный, волосатый здоровяк из леса… Жуть! Вот потому и дрожат купцы, как осиновый лист на ветру, — в Фацению пока ходу нет, а назад никто не поедет, будучи в здравом уме.
— Но мы не какие-нибудь трусливые лоточники! — взвился Штырь. — Постоять за себя сумеем!
— Втроем, что ли? — ухмыльнулся трактирщик. — Да лесные стрелки из вас дикобразов сделают!
— Кто кого сделает, еще неизвестно… — пробормотал маленький вор, однако развивать тему не стал.
Пока мы болтали с хозяином, Таниус, взгромоздясь на стойку, гаркнул так оглушительно, что разношерстная публика за столами сразу стихла и выжидательно уставилась на крикуна.
— Слушайте меня, добрые люди! Я говорю во имя и от имени Его Величества! Нам нужен проводник в Зеленодолье. Оплата такова, что любому из вас хватит на всю жизнь. Есть тут добровольцы? — прокричал Таниус, подбрасывая в руке увесистый позвякивающий мешочек. Поначалу купцы чесали затылки и бороды в раздумье, но потом ответы посыпались градом:
— Сами мы не местные…
— И едем вообще в другую сторону!
— У нас еще есть голова на плечах, не хотелось бы ее потерять за кордоном!
— Ищи дураков в другом месте!
— Эй, красавчик, т-ты здесь никт-то, п-н-нял!
— Засунь свое злато себе в…
Последний ответ потонул в возмущенном гвалте, и я так и не узнал, куда наш доблестный капитан должен был засунуть кошелек с золотом. Кто-то смачно харкнул Таниусу на сапог и пьяная толпа довольно заржала и загыкала. Тут же нашлись «достойные» подражатели — в Таниуса полетели обглоданные кости и объедки, самый отважный запустил кружкой, но с пьяного глазу промахнулся и попал прямехонько в затылок своему «собрату», сидевшему за передним столиком. Тот обиженно хрюкнул и хлопнулся лицом в тарелку, а его товарищи вскочили и бросились искать обидчика, развешивая оплеухи всем, кто попался на пути. Какой-то полоумный и вдрызг пьяный недомерок вскочил на столешницу и дурным голосом заорал: «Понесла-ась!», после чего, зажав сардельку между ног, принялся скакать по столам и истошно гикать. В общий бедлам внес свою лепту и проснувшийся оркестр в составе балалайки, дуды и пищалки. Среди мающейся от безделья торговой братии желающих размять кулаки оказалось достаточно, и вскоре в таверне развернулось натуральное побоище.
Таниус, видимо, сроду не слыхавший подобных оскорблений, окрасился багрянцем, взревел, как подстреленный лось, и ринулся на обидчиков прямо по столам. Какой-то худосочный тип возомнил себя героем и схватил Таниуса за грудки — в следующее мгновение он, взмыв под потолок, грянулся прямо на наш стол, перебил весь хрусталь и окатил меня потоком тушеной капусты. Нагадив от души, «герой», видимо, решил, что с него хватит, тихо сполз под стол, да так там и остался. Бутылка с багрянцем все ж таки уцелела — я вовремя успел убрать ее со стола.
В это время Таниус, раскидывавший орду пьяных купцов, нашел себе достойного противника — из глубины зала на него попер огромный шарообразный браток, наматывая на ходу кушак на кулак. Но он не рассчитал, что капитан Фрай окажется таким быстрым, а потому, получив могучий удар в челюсть, отлетел, сметая своей тушей столы, лавки и тех, кому не повезло оказаться у него на пути.
Получившие первую порцию тумаков, но еще не угомонившиеся купцы сменили тактику — лихая четверка с лавкой наперевес бросилась на Таниуса, словно с тараном на ворота. Тот удачно увернулся, и «штурмовая бригада» на полном ходу влетела в кухню, откуда донесся ужасный грохот и яростные вопли поваров, перемежающиеся звучными ударами кастрюль и сковородок о головы дебоширов.
Еще один дохляк в желтом кафтане, подвернувшийся под капитанский удар с разворота, влетел на наш стол и смел с него все, что еще там оставалось, опять же, кроме сосуда с драгоценной жидкостью — его я спас в последнюю секунду. Но эта «канарейка» продолжила свой «полет» и смачно врезалась в спину колдуну-хиггу, сидевшему за соседним столиком. Сей достойный представитель своего ремесла, очевидно, мнил себя орлом — перья у него разве что из ушей не торчали. Но сейчас он хорошо надрался, имел помятый вид и больше походил на ощипанную курицу.
Обратив свой гордый орлиный взгляд в сторону нежданного удара, первым он увидел меня и с пьяного глазу решил, что именно я сейчас покушался на его драгоценную жизнь. Пернатый пропойца немедленно вытащил свой магический жезл, более похожий на обычную дубину, скорчил противную харю и загундосил какое-то заклятие.
Хотя я и понимал, что магия направлена на меня и последствия ее воздействия могут быть малоприятными, но мне было жутко интересно смотреть, как этот чудила колдует над своей палкой. А у него что-то не клеилось, заклинатель грустно посмотрел на свое «орудие» и заныл:
— Моя волсебная палоцка… Она не работает… — Тут он вновь посмотрел на меня остекленевшим, безумным взглядом и возопил: — Это ты ее сгласил! Задусу, гаденыс-с-с!
Он отшвырнул дубинку и рванулся ко мне, рассыпая перья, третьим шагом наступил на свою же одежду и растянулся промеж лавок. Хорошо еще, что псих не додумался применить свою «палоцку» по ее прямому назначению, а именно для вскрытия черепной коробки. Я спокойно смотрел на весь Этот балаган, подбирая предмет потяжелее, и когда чародей подобрался на доступное расстояние, я с размаху врезал ему по морде тяжелым медным подносом. Поднос и лицо слегка обменялись рельефами, после чего пернатый «маг» уверенно сполз под стол, откуда вскоре донесся его каркающий храп,
Позади меня вопли и взвизги периодически разрывали воздух — прикрывавший мою спину Штырь исполнял там свой членовредительский танец, после которого кто-то из его «партнеров» отскакивал с вывихнутой рукой, кто-то отползал с негнущейся ногой, а кто-то даже и отползти был не в состоянии.
В это время купец-громила, очухавшийся от первого удара, вновь атаковал Таниуса, вокруг которого уже валялась большая куча бесчувственных тел. Драка в зале к тому времени слегка приутихла, поэтому битва гигантов заинтересовала всех, а наиболее азартные купцы даже начали делать ставки — кто кого завалит.
Конечно, я поставил на Таниуса, и не из чувства патриотизма, а лишь потому, что знал: в равной схватке побеждает тот, у кого с мозгами получше. В данный момент преимущество было на стороне капитана Фрая, поскольку его противник был порядком пьян. Однако силушки ему было не занимать, и после длительного обмена ударами здоровяк обхватил Таниуса за пояс, пытаясь сжать в костоломном захвате. Но он неосмотрительно оставил руки Таниуса свободными и тотчас получил оглушительный удар по ушам.
Купец взвыл и ослабил хватку, а Таниус, отвесив ему еще несколько оплеух, внезапно схватил его за шиворот и ремень и бросил через себя на стол. Увы, этот стол оказался моим. Хоть он и был сбит из брусьев толщиной в ногу, но такого удара не выдержал и подломился На этот раз я не успел поймать граненую бутылку — она взлетела под потолок и там застряла в светильнике, а ее драгоценное содержимое тонкой струйкой вылилось на лицо павшему гиганту.
Я вдруг ощутил легкое покалывание в затылке — кто-то здесь собирался оборвать человеческую жизнь. Я вцепился взглядом в толпу и тут же нашел их — несколько людей в походной одежде, сидевших у входной двери, явно не местных. Но опоздал — высокая фигура в серой рясе священника, чье лицо скрывал капюшон, вышла в центр зала, резко хлопнула в ладони и крикнула: «Замри!»
Казалось, все застыло на какое-то мгновение, даже музыка замерла длинной, протяжной нотой. И в это затяжное мгновение человек в черной широкополой оперенной шляпе и длинном черном плаще метнул кинжал прямо в грудь Таниусу. Лезвие летело медленно, нехотя, но вместе с тем оно было быстрее крика.
Нет! Кинжал клюнул туда, где было сердце, и… отскочил, уязвленный. Вспомнилось, что, снимая латы, Таниус всегда надевал под одежду тонкую кольчугу. Не зря, стало быть.
Подельники человека в черном вытянули ножи и мечи, но подоспевший Штырь уже кидал двуручник капитану. Меч летел по дуге, крутясь и вращаясь, и Таниус сумел ухватить его только за самый конец ножен. Клинок выскочил из них, пролетел еще несколько шагов и попал в придурка, что скакал козлом на столах, причем противовес шмякнул как раз туда, где этот охальник пристроил сардельку.
Таниус успел добраться до оружия прежде, чем убийцы — до него, рассек воздух стальной петлей и обрушил сокрушительный удар на ближайшую скамью, разрубив ее надвое. Купцы разом отхлынули от него во все стороны, кто-то в сутолоке свалился и отчаянно заверещал, но хозяин, весь побелевший от страха, тем не менее самоотверженно бросился наперерез.
— Только без крови! Только без жертв! Только не здесь! — жалобно кричал он, хватая Таниуса за руки.
При виде огромного меча купцы разом протрезвели и толпой рванулись к дверям, увлекая за собой и странного монаха, и черных убийц, и мой так и не полученный выигрыш. Через пару минут, кроме нас и трактирных работников, в зале остались лишь те, кто самостоятельно уйти был уже не в состоянии.
Таниус резко всадил клинок в ножны и теперь стоял посреди разбитой утвари и неподвижных тел, тяжело дыша и вращая глазами, — он еще не отошел от схватки. Тут его внимание привлек купец-гигант, который под душем из благо-Родного вина очухался и теперь шел на капитана, покачиваясь из стороны в сторону. Таниус потянулся к мечу, но передумал, взял лавку, примерился и засадил «богатырю» прямо в брюхо. Тот ухнул и отлетел, проломив перегородку, прямо под ноги наяривающим музыкантам. До чего ж крепкий орешек попался — он, полежав минутку, вновь приподнялся, в этот момент солист, коварно ухмыльнувшись, исполнил свой последний аккорд — балалайкой по голове.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56