Долго задерживаться путники не стали — на таком жутком холоде! — и отправились дальше в путь. Неужели так оно и будет все шесть недель? — не без содрогания подумал Ривен и вытер нос, размышляя о темноволосой девушке, которая, возможно, бродит, босая, среди снегов. Но когда он попытался вспомнить ее лицо, перед мысленным взором его возникло лицо Мадры. Ее застенчивые глаза под черными бровями.
День близился к вечеру, и Таган поехал вперед, чтобы подыскать подходящее место для ночлега. Он не раз уезжал вперед в течение дня, а также в стороны, хотя Ривен даже представить себе не мог, что кто-то будет преследовать их в такую погоду. Наконец, всадники остановились у скопления валунов, в чахлых зарослях терновника. Крутой склон холма укрывал рощицу от ветра. Пока Ратаган, чертыхаясь и матерясь, пытался развести костер, все остальные принялись растирать лошадей и собирать хворост. Наконец язычок пламени соскочил с трута, и огонь охватил сухие завитки вереска. Когда пламя как следует разгорелось, в дело пошел и отсыревший хворост. Костер запылал на славу, к несказанному облегчению путников, сгрудившихся вокруг огня. Они расстелили свои дорожные пледы на земле и расселись вокруг огня. Не повезло только Римиру, которому досталось первому заступать в караул.
— Так сколько мы прошли сегодня? — спросил Ратаган, зевая во весь рот.
— Маловато. — Байклин подбросил в огонь хворосту. — Дальше местность уже ровнее, так что завтра пойдем побыстрее, а послезавтра уже выберемся на равнину.
— А потом? — спросил Ривен.
— Потом спустимся в Большой Дол и пойдем вдоль Великой реки вплоть до самого Талскера.
— Далековато. — Ратаган снова зевнул. — Таган говорит, кто-то за нами идет. — Все уставились на Ратагана, потом — на Тагана, который сидел, закутавшись в овечьи шкуры, и только пощипывал бороду своей загорелой рукой.
— Кто или что? — спросил Коррари. Отблески пламени сверкали в его рыжих волосах.
Таган пожал плечами.
— Не могу сказать наверняка. Но что-то там есть, в вересковых пустошах. За нами следят — это точно. Я чувствую чей-то взгляд.
— Может быть, стоит вернуться и устроить засаду, — предложил Дармид, такой же огненно-рыжий, как и его брат.
Таган покачал головой.
— Еще ничего не известно. У меня просто такое чувство… Охотничье чутье. Дайте мне сначала удостовериться, а потом уже можно и возвращаться. А то все же жалко проделанного пути.
— Мудрая речь, — отозвался Байклин. — Мне бы совсем не хотелось терять понапрасну время, если можно этого избежать. — Он подвинул котелок, над которым поднимался пар, поближе к огню. — Даже если все ныне здравствующие Снежные Исполины идут за мной по пятам, я все равно с места не сдвинусь, потому что мне необходимо поесть горячего, иначе я просто заледенею.
Они разделили между собой густую похлебку и принялись есть, макая в нее хлеб и облизывая пальцы. Ривен уже начал чувствовать уши и пальцы ног, которые постепенно отогревались.
— И это называется лето, — пробормотал он себе под нос.
Покончив с ужином, они разлеглись у огня, но заснуть никак не удавалось. Все же они согрелись и лежали теперь в затишке, слушая скорбные песни ветра. Лошади постоянно переминались с ноги на ногу. Кустарник, шумя ветвями, гнулся под ветром. Холод, исходивший от мерзлой земли, потихоньку просачивался сквозь плед, служивший Ривену постелью. Спина замерзла, и он подвинулся ближе к огню, мучась ноющей болью в костях и прикидывая, через сколько часов ему заступать на дежурство. Он устал, но сон никак не шел. Должно быть, это подкрадывающийся сзади холод его отгонял, хотя жар от костра опалял Ривену лицо.
Но сон все же пришел — незаметно. Льюб разбудил его, сообщив, что пора заступать в караул и что потом будет очередь Коррари. Ривен с трудом выбрался из-под пледа, и холод тут же вцепился в него. Весь дрожа, он нацепил меч и занял свой пост. Одиночество и студеная тьма угнетали его. Ветер поутих, и в вышине показались звезды.
Вслушиваясь в тишину снежных просторов, Ривен принялся ходить взад-вперед в круге света, льющегося от костра.
И вдруг он услышался хруст снежного наста во тьме.
Не волки. На этот раз — нет.
Зябко ежась, к нему приблизилась невысокая человеческая фигура. Закутанная в шкуры и обутая в высокие сапоги. Ривен вынул из ножен меч и наблюдал за ее приближением. Человек этот еле шел, и в нем было что-то знакомое. В тени блеснули глаза. Потом капюшон упал, открывая лицо, и Ривен увидел, что это — женщина с посиневшими от холода губами. Она рванулась к Ривену и упала ему на руки. Меч его соскользнул на землю.
— Матерь Божья! Мадра, что ты здесь делаешь?
Ее била неудержимая дрожь. Он помог ей присесть у костра и закутал ее в свой плед. Она не отпускала Ривена, вцепившись в него обеими руками.
— Обними меня, — прошептала она. Он попытался согреть ее, чтобы остановить эту жуткую дрожь. Она так и не разжала своих объятий, но теперь они уже не были такими отчаянными. Дрожь утихла. Он глядел на нее в свете костра. Никто не проснулся.
— Ты пошла за нами, — сказал он тихим шепотом.
Она кивнула.
— Я взяла тайком лошадь и кое-что из снаряжения, и шла за вами на расстоянии.
— Но почему?
— Я хотела быть рядом с тобой, поехать с тобой в горы.
— Ты с ума сошла. Из-за тебя нам придется теперь возвращаться в Рорим.
— Нет. — Лицо ее так и пылало, но голос был тих. — Обратно я не вернусь. Все равно я сбегу еще раз, и еще… пока ты не позволишь поехать с тобой.
— Я ничего не решаю — надо спросить у Байклина. Ты вообще представляешь себе, сколько нам ехать?
— А ты? Ты же вообще ничего тут не знаешь.
Он замолчал, отступив перед ее упорством, может быть, и потому еще, что его поразила ее любовь.
— Где твоя лошадь? — спросил он наконец.
— Там, за холмом. Мне, пожалуй, надо бы привести ее. А то она у меня захромала, а здесь могут быть волки.
— Нет, ты сиди. Я сейчас разбужу Коррари. Он все сделает. А ты грейся у костра.
— Я уже согрелась, — при этом слабая улыбка мелькнула на ее губах.
Утром, когда Байклин узнал о неожиданном прибавлении к их компании, он пришел в самое мрачное расположение духа. И рассердился ужасно. Зато Ратаган был очень доволен. Они даже поспорили. Таган обрадовался, что его подозрения нашли такое мирное разрешение. Мирканы хранили непроницаемое молчание, стражи сомневались. Но когда они снова отправились в путь, их уже было десять — не девять, — и у Ривена появилась попутчица, скачущая рядом с ним. Байклин продолжал хмуриться и что-то тихонько бормотал себе под нос, но в тот день они продвигались гораздо быстрее. Ветра не было, солнце даже припекало. Теперь всадники больше не кутали лица в шарфы и могли наслаждаться чудесными видами. В пронизанном солнечным светом воздухе от лошадей валил пар.
Ратаган поднял лицо к солнцу.
— Вот это уже похоже на добрую погоду. Хорошо, если бы она продолжалась подольше.
— Завтра начнем спуск в Большой Дол, — крикнул спереди Байклин. — Там уже будет потеплее, а если нам повезет, то и дорога полегче.
— И, может быть, попадется пивная… дабы приятнее было ехать, — добавил Ратаган и принялся что-то мурлыкать себе под нос.
Нападение случилось так неожиданно, что Ривен даже толком не успел испугаться. Сердце екнуло — серые твари ринулись на всадников, выскочив из-за прикрытия валунов. Лошадь Байклина попятилась, и он крикнул:
— Гриффеши!
В одно мгновение все смешалось. Злобные звери окружили лошадей. Объятые ужасом животные взбрыкивали и ржали. Все силы Ривена уходили теперь на то, чтоб удержаться в седле. Первыми спешились Льюб и Айса, и Ривен услышал знакомый свист и треск посохов мирканов. Мадра вцепилась в поводья, пытаясь не выронить их. Ее волосы разметались по плечам. А потом перед Ривеном возникла разверстая пасть — словно какой-то ночной кошмар. Второй уже раз он оказался лицом к лицу с гриффешем. Одним мощным ударом клыка зверь вспорол его штанину. Лошадь бешено завертелась на месте, но гриффеш вцепился крепко — когти одной его лапы рвали кожу седла, вторая вонзилась в икру Ривена. Он попытался дотянуться до меча, но не смог. Глаза зверя сверкнули, и Ривен почувствовал, как его острые зубы впились ему в ногу. Он уже начал терять сознание, но тут откуда ни возьмись появился Лиса и размозжил разъяренной твари голову. Та лишь пронзительно взвизгнула; тяжелое серое тело упало на землю и перевернулось под копытами лошади Ривена. Почти все всадники уже спешились и отчаянно сражались со стаей зверей. Ривен соскочил с седла и едва при этом не упал, но наконец-то ему удалось вытащить меч из ножен. Айса был тут же, рядом, и крушил все вокруг боевым посохом, давая выход своей ярости. Вцепившись левой рукой в поводья, Ривен махал мечом, нанеся несколько сильных и точных ударов.
Внезапно твари обратились в бегство и исчезли так же стремительно, как и появились. Стая рассеялась и растворилась в лабиринте валунов и расселин чуть выше по склону. Камни из-под их лап с грохотом сыпались вниз. На поле сражения осталось около дюжины трупов гриффешей.
Всадники кое-как успокоили лошадей. На боках и животах у некоторых из них зияли глубокие царапины. Ривен осмотрел свою ногу. Сапог был разорван полностью, словно он был сшит из тонкой бумаги, икра лишь поцарапана. Ему стало как-то не по себе, когда он вспомнил этих мерзкий тварей… так близко… Его замутило.
Байклин сел в седло. Стражи тут же последовали его примеру.
— Поторапливайтесь! — крикнул он. — Они скоро вернутся, и их будет больше. Мы должны спешить, чтобы спуститься в долину засветло.
Все тут же расселись по коням и, не теряя времени, двинулись следом за ним. Вниз по склону, — галопом, — туда, где холмы расступались и среди снега виднелись проталины. Лошадям, как и всадникам их, не терпелось скорее убраться подальше от места схватки. Снег так и летел из-под копыт.
— Посмотрите туда, на вершины по левую руку! — крикнул Коррари.
Там что-то двигалось среди скал. Какая-то серая колышущаяся масса. Всадники пришпорили лошадей.
Пошел снег, опускаясь белыми хлопьями на землю, ложась на ресницы. Всадники спешились и повели лошадей под уздцы. Льюб с Ратаганом прикрывали тылы. Местность здесь была поровнее, валунов — меньше. Байклин прикинул, что от места нападения зверей их теперь отделяли примерно три мили. Его раненый гриффешем конь припадал на одну ногу, и Байклин объявил привал.
— Разобьем лагерь здесь, — устало вымолвил он. — Нужно поберечь лошадей, иначе нам не на чем будет ехать. Таган, Дармид, Коррари. Обойдите тут вокруг, осмотритесь. — Бородатый страж кивнул и ушел вместе со своими юными товарищами. Все остальные принялись расседлывать лошадей и разводить огонь. Снова поднялся ветер. Его завывания разносились по всей округе. Ривен попытался хоть как-то зашить свой сапог и штанину. Льюб и Римир распаковали кусок парусины, пропитанный воском, и принялись сооружать что-то похожее на навес, чтоб защититься от снегопада. Байклин обрабатывал раны у лошадей какой-то сильно пахнущей мазью, которую выковыривал из деревянной коробочки и втирал в кровоточащие царапины. Животные вздрагивали под его прикосновениями, но Айса крепко держал и поглаживал их, что-то ласково нашептывая им на ухо.
Мадра помогала Ратагану разводить огонь. Когда Ривен закончил возиться со своей изодранной одеждой, — вышло довольно посредственно, хотя сделать лучше в этих условиях было трудно, — он тоже принялся бродить вокруг лагеря, собирая хворост. Неподалеку от лагеря он набрел на пересохшее русло речки. Вдоль его берегов поднимались потемневшие остовы давно высохших деревьев. Ривен наломал добрую охапку ветвей и притащил ее в лагерь, свалив у костра. Мадра с Айсой присоединились к нему, и втроем они натаскали целую кучу сухих сучьев. Над землей сгущались сумерки. Снег повалил сплошной пеленой, погода ухудшилась. Когда они вернулись в лагерь с последней охапкой, Байклин сказал, чтобы больше они никуда не ходили, и втянул носом воздух. Он беспокоился — разведчики уже давно должны были вернуться. В этот раз развели костер побольше, чтобы во тьме указать им дорогу назад к лагерю. И еще для того, — подумал Ривен про себя, — чтоб отпугнуть стаи гриффешей, которые, вполне вероятно, преследуют их. Даже если вероятность нападения была невелика, все равно следует принять меры…
Вскоре в лагерь вернулись Таган и двое его товарищей — все в снегу. Они отряхнулись перед огнем и укрылись под навесом.
— К югу отсюда есть следы, — сообщил Таган, растирая руки. — Но из-за снега мы не смогли пройти по ним так далеко, как хотелось бы. Небольшая стая. Голов, может быть, восемь. Но не те, с которыми мы сражались. По крайней мере еще одна стая шла по нашему следу. Этот буран, вполне вероятно, их остановит, но все равно сегодня ночью нам следует быть начеку.
Байклин кивнул.
— Дежурить будем по двое. Сейчас поужинаем и тогда уже распределим караулы.
Навес удерживал тепло костра. Стреноженные лошади, как и костер, давали путникам защиту от холодного ветра и излучали тепло. Под навесом было несколько тесновато, но зато теплее. Пока они расстилали свои плащи и пледы, Ратаган и Айса доставали съестные припасы для всего отряда. Мадра легла рядом с Ривеном, и он не стал возражать, когда она укутала их обоих одним пледом и теснее прижалась к нему.
С наступлением темноты снег повалил еще гуще, наметая сугробы вокруг их убежища и шипя на огне. Первыми в караул заступили Ратаган с Льюбом. Остальные лежали, прислушиваясь к шуму ветра, хлопающего парусиной. Мысли о стаях гриффешей, рыщущих где-то поблизости, не давали уснуть. Ратаган стоял, протянув руки к огню, — отблески пламени плясали на лезвии его топора, — и глядел куда-то в даль, где во тьме кружилась метель.
— Нелегкая будет ночка, — объявил он. — До рассвета далеко. Надо бы скрасить досуг. Как насчет доброй истории? У кого-нибудь наверняка отыщется в запасе история, чтобы потешить честную компанию.
Никто не ответил. Гигант наклонился и подбросил в костер полено.
— Жалкие людишки.
— У меня есть история, — вызвался вдруг Льюб. В неверном свете костра лицо его, изборожденное морщинами, оставалось абсолютно непроницаемым.
— Это история о мирканах. О тех временах, когда они впервые пришли в Мингниш, чтобы служить людям Большого и малых Долов. — Он умолк на мгновение, вперив взгляд в огонь. — Мирканы, созданные из камня, вытесанного гномами и расколотого Исполином, поселились в широком доле Глен-аррика, в том самом месте, которое потом получило название Меркадол и называется так до сих пор. По всему Долу вплоть до границ той земли, что теперь именуют Дринаном, выстроили мирканы свои дома, и главным их городом стал Дан Меркадол. Там они и жили, и жили в достатке, но одолело их беспокойство, ибо сказано было, что сотворил Всевышний мирканов и наделил их жизнью неспроста, но с определенной целью. И цель эта, говорили, как-то связана с самим сотворением их. С тем, как оно произошло. А были они — и есть — люди отважные, энергичные и бесстрашные. Но не для того они были созданы, чтобы пахать землю. Не стали они и великими охотниками. Лишь одно дело спорилось в их руках. Лишь одно славно у них выходило — убийство. И вот порешили они, что пойдут они войском, и завоюют всю землю, и будут править ею; и в том усмотрели они свою миссию в мире. Но кое-кто усомнился, и один из них, Рол — великий воин и вождь — отверг то предубеждение, что толкало мирканов на кровавые тропы войны, ибо устал он от убийств и больше не хотел убивать. И вот он ушел в горы — к гномам, хранителям древней мудрости, чтоб поучиться у них уму-разуму.
И пришел Рол в Гресхорн, и бродил по ущельям, и поднимался к вершинам, и силы его были уже на исходе. Когда же стало ему совсем тяжко, лег он в снег и приготовился к смерти, ибо гномов он не отыскал, а возвращаться обратно к той жизни, которую вел когда-то, — жизни насилия и крови, — Рол не хотел. Однако случилось так, что гномы сами нашли его, привели в свои жилища, согрели и накормили, и спросили потом, зачем он пришел, ибо никто из смертных равнины не заходил еще так далеко в сердце гор. И тогда он спросил их, для чего были созданы мирканы, а гномы в ответ рассмеялись.
— Если бы мы это знали, мы бы узнали тогда и то, для чего сами живем на свете, и раскрыли бы тайну, что стоит за самой жизнью, — так сказали они. — Но никому из живущих на земле не дано это знать.
Тогда в отчаянии Рол спросил, что может сделать он для людей, кроме того, чтобы убивать.
И вновь рассмеялись они.
— Не нам отвечать на вопрос твой. Ибо ты уже знаешь ответ. К чему было так далеко ходить, чтобы его получить? Загляни лучше в себя. Посмотри, что тебе было дано, и воспользуйся даром сим мудро.
С тем они и оставили его.
И пошел он назад к своему народу, и немало трудностей встретил он на своем пути. А когда пришел он в Меркадол, то сказал мирканам, чтобы те больше не убивали людей, что не стоит пытаться сорвать тот плод, которой и так уже в их руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48