К счастью, тоннель быстро закончился, машина преодолела подъём и выехала на кольцо. Здесь Анвар немного притормозил, чтобы подумать, в какую сторону ехать. Вправо дорога уходила только по набережной, развёрнутой в сторону порта, а ему требовался другой берег, занятый в этом направлении ремонтным предприятием. Оставался один путь — влево, через жилой квартал. Насколько следователь помнил, там был небольшой лесок, выходивший прямо к воде — излюбленное место спонтанных шашлыков для тех, кто жил и работал поблизости. Единственное подходящее место для встречи.
Анвар включил сигнал поворота, проехал по кольцу налево, оставил справа серое здание таможни и разогнался по довольно приличной дороге, тянувшейся между двух рядов тополей. Разогнался он зря — пришлось экстренно тормозить, когда дорога, как это принято в Питере, без предупреждения превратилась в танковый полигон. Машину тряхнуло так, что лязгнули зубы.
Самое обидное, что и здесь улица плавно упёрлась в закрытые железные ворота — тот самый лесок оказался на территории какого-то недавно созданного автотранспортного предприятия. Сотников развернулся и, проклиная информаторов, дорожные службы и вообще всех тех, кто скрывался за словом «они», поехал по колдобинам обратно. Не выезжая на хороший асфальт, он свернул влево, прямо к жилым девятиэтажкам, попетлял по узким дворикам и нашёл, наконец, место для стоянки, максимально близкое к заливу. Не слишком широкое открытое пространство заставили гаражами и завалили кучами мусора, битого кирпича и металлическими обрезками. Вместо приятного вида на море местным жителям предлагалось наблюдать почти постапокалиптическую картину. Тот самый пресловутый «вид на залив» превратился в едкую насмешку. Дальше Анвар пошёл пешком.
Гаражи выходили на круто обрывающийся вниз берег. Несколько рыбаков разматывали свои удочки, двое мужиков возились с надувной резиновой лодкой — хотели порыбачить на глубине. Метрах в ста от берега уже болтались на волнах несколько плоскодонок. Как можно есть выловленную здесь рыбу, Анвар не понимал, но рыбаки, очевидно, имели своё мнение на этот счёт. А может, удили просто из спортивного интереса, тут же выпуская пойманную рыбу. Ведь каждый развлекается по-своему.
Сотников минуту постоял, раздумывая, стоит ли искать дальше или проще всего расположиться здесь, в расчете на то, что информатор сам подойдёт, когда появится. Рассудив, что начальство всё равно просило не сильно гнать дело вперёд, следователь мысленно плюнул и пошёл вдоль обрыва, как раз в сторону теперь уже огороженного забором лесочка.
Чтобы добраться до облюбованного спуска к воде, пришлось перепрыгнуть канаву, прорытую в залив для стока излишков дождевой воды. Там Сотников спустился по валунам к самому прибою, встал на торчавшую под наклоном старую шпалу и ещё раз огляделся. Солнце пригревало всё сильнее, обещая тёплый день, но остывший за зиму залив всё ещё дышал холодом, заставляя ежиться даже под курткой. Придётся ждать, а значит, стоит расслабиться и получить от этого удовольствие.
Сотников спрыгнул со шпалы, высмотрел валун почище и посуше и уселся на него, любуясь видом бегущих волн и парусами первых яхт, открывших сезон. Если бы не грязь и мусор, можно было бы вполне вообразить, что сидишь здесь с девушкой, дышишь свежим и возбуждающим воздухом.
Но сточенный водой обрыв берега ясно указывал, что грунт здесь насыпной, а раньше это место использовали, как свалку. Сотников перевернул носком ботинка обломок кирпича, валявшийся под ногами, и с удивлением увидел на нём клеймо, гласившее, что он был изготовлен в Стрельне ещё в конце девятнадцатого века. Ничего себе, почтенный возраст! Много с тех пор мусора навезли, метра четыре в высоту, если судить по обрыву. Вот он, признак цивилизации. Найдутся ли в будущем археологи, желающие всё это раскапывать?
— Извините, огонька не найдётся? — послышался голос за спиной.
Анвар оглянулся и увидел пожилого мужчину, в тёмной кожаной куртке, с надвинутой на глаза кепкой, который спускался по осыпи, прыгая с камня на камень.
— Найдётся, почему же нет, — следователь достал из кармана зажигалку и бросил её мужчине.
Тот поймал пластмассовый прямоугольник на лету, прикурил, протянул обратно.
— Не холодно так стоять? — спросил он, затягиваясь.
— Нет, погода отличная, весна в самом разгаре. Дышу свежим воздухом.
— Оно так… Самое пакостное время. Только расслабился — получи воспаление лёгких. И вода, должно быть, холодная.
— Я же не собираюсь нырять, — пожал плечами Анвар. Он уже понял, с кем говорит, но обмен пустыми фразами — часть ритуала, который необходимо соблюдать, независимо от желания.
— Так ведь этому делу можно и помочь, начальник.
— А сил хватит?
— Да ты не кипятись, шучу.
— Я ценю юмор, но не люблю шуток. Не забывай об этом, — жёстко отрезал Анвар, придав лицу выражение «злобный кавказец».
— Всё, всё, молчу, начальник. Зачем звал, что хотел?
— Что знаешь про убийства? Последний месяц, может, два. Молодые люди, почти все до тридцати лет. Есть и девушки. Не блатные, не братки. По почерку — заказ, не бытовуха. Мне нужно всё — кто заказчик, почему именно эти люди, сколько их всего, и не будет ли продолжения.
Информатор присел на другой валун, поправил кепку, несколько раз затянулся сигаретой.
— Мало могу сказать, — проронил, наконец, нехотя.
— Не тяни, говори, что есть.
— Появилась в городе бригада. Кто, откуда, не скажу, не знаю. Спрашивать у нас, сам понимаешь, совсем не принято. Мигом без языка останешься.
— Ты и без вопросов часто знаешь такое, о чём и слышать не должен.
— Доброе слово и кошке приятно, — информатор расплылся в улыбке. — Есть таланты, а как же. Главное что? Главное — человека уважать, говорить с ним по понятиям. Тогда он тебе всё сам расскажет, как на исповеди.
— Так что за бригада? — настойчиво переспросил Сотников.
— Профессионалы. С нашими почти не контачили. Так, отметились у кого следует, предупредили, что свой интерес у них, что наши дела трогать не собираются.
— И им поверили?
— Видать, поверили, потому что начали они работать без помех. И, что самое главное, кое-кого заставили им информацию давать. А нужно им было искать людишек каких-то. По списку. Список я краем глаза видел, не читал, но видел, что фамилий там десятка два, а то и более… Что за люди, почему — не знаю. Но пошли по этому списку жмурики.
— Почему уверен, что именно по этому списку?
— Не уверен я, начальник. Но сам подумай, если человека валят, то обычно все знают, почему. Значит, есть какой-то интерес. А за этими, что тебе надо, никакого интереса. Понимаешь?
— Интерес есть всегда.
— Правильно, но то не нашего ума интерес, космический интерес, так я скажу. Нам то не понятно. Вот и вижу я, что по одному жмурику мне интерес понятен, а по этим — нет. Значит, не наших работа.
— Всё-таки, что это за бригада, откуда к нам? Сколько их?
— Не скажу, откуда. Сколько — могу только угадать, не светились они скопом. Но работали с клиентами по очереди. Никогда двоих сразу, только по одному. Если могли, делали несчастный случай.
— Ты хочешь сказать, что жертв больше, чем восемнадцать?
— Что хочу — я говорю, а ты уж сам понимай, как знаешь, начальник.
— Стволов с ними много?
— Я так понял, у каждого свой, — информатор бросил окурок в воду и поднялся.
— Понятно. Что ещё можешь добавить? — Сотников тоже встал.
— Начальник, я не ангел, но меня коробит, когда залётные голуби валят парней и девчонок в городе, где я родился. Не по-людски это… Если бы мог, я бы тебе больше сказал. Только бесполезно это.
— Почему же бесполезно?
— Чую я, что не твоего калибра дело. Если есть возможность, уходи от него. Заболей, в отпуск уйди. Мне-то без разницы, но все знают — мужик ты правильный, гонева за тобой никогда не было. А такой человек жить должен… Ну, бывай.
Сотников только хотел поинтересоваться, как информатор собирается уходить, как тот пробежал вверх по той самой наклонной шпале, торчавшей над водой, и спрыгнул в бесшумно подошедшую надувную лодку. В лодке уже сидели те самые рыбаки, что попались Сотникову по дороге сюда. Коротко взревел лёгкий подвесной мотор, и лодка пошла вдоль берега, подпрыгивая на волнах и быстро удаляясь.
Следователь посмотрел им вслед, вздохнул и побрёл обратно к машине. Как всегда, разговор с информатором оставил больше вопросов, чем дал ответов. Но, как и всегда, отработать эту ниточку было необходимо.
Пакостная складывалась ситуация. Выходило так, что выйти на «гастролёров» получилось бы только после очередного преступления. Получается, это серийные убийства, а в таком деле нужны факты. Ну а откуда ж им взяться, кроме как с места очередного убийства. И, опять же, как быть с начальством? Программу «Сито» запустить явно не позволят. Сиди, стало быть, и жди, пока появится в сводке сообщение ещё об одном трупе. Хорошо, если найдутся улики, а если нет? Ждать следующего? А если «гастролёры» уже отработали всю программу и разъехались по разным городам нашей необъятной страны?
Сотников сел в машину, завёл двигатель, аккуратно развернулся и вырулил на дорогу в город. Он ехал машинально, пытаясь хоть как-то свести всю имевшуюся информацию в одно целое. Занятие, конечно, совершенно, бесполезное на данном этапе следствия, но часто помогает определить хотя бы направление, куда рыть.
Следователь ехал медленно и только собирался сворачивать на Фонтанку, когда зазвонил мобильник. Чертыхаясь, Сотников вытащил из кармана телефон, одновременно подыскивая место для парковки, говорить в движении он терпеть не мог. Место нашлось сразу за съездом с моста в конце Старо-Петергофского проспекта.
— Слушаю, — произнёс следователь в трубку, когда машина остановилась.
— Это следователь Сотников? — незнакомый голос был глубоким и ленивым. Анвар даже улыбнулся, потому что голос до боли ясно напомнил Шефа из мультфильма о приключениях капитана Врунгеля, смотренного и в детстве, и в зрелом возрасте.
— Да, это Сотников. С кем говорю?
— В данный момент времени совершенно не важно, с кем ты говоришь, Сотников. Важно, что ты делаешь.
— А вот с этого места поподробнее, пожалуйста, — Анвар ни на секунду не позволил себе думать, будто это какой-то розыгрыш.
— Ты смелый человек. Умный и удачливый, — голос сделал паузу, будто затягиваясь сигаретой, — но не бессмертный.
— Ну что ж вы так, без предисловий сразу к угрозам переходите? О чём речь? Я кого-то обидел, старушку толкнул?
— И не слишком сообразительный, — голос продолжил, словно не слыша Сотникова.
— Вот что, прекрасный незнакомец. Или переходи к делу, или не отнимай у меня время, — у Анвара начало заканчиваться терпение.
— Не дерзи, Сотников. Ты зачем суетишься? Ты не понял, что это дело мёртвое? Тебе же всё вчера объяснили. Медаль хочешь? Не будет в этом деле медали. Максимум — это эпитафия на могиле. Успокойся, пока тебе по-хорошему предлагают. Всё будет адекватно оценено, не обидят, не переживай. А дело оставь.
— Ну, это не разговор. Я что, должен вот так сразу испугаться и нырнуть на дно?
— Я тебя не пугаю, Сотников. Ты — человек известный, кому, как не мне знать, что тебя на испуг брать бесполезно. Предупреждаю, чувствуешь разницу? Можно сказать, переживаю за тебя.
— Не убедительно. А ты сам-то что об этом деле знаешь? Ты один из гастролёров? Или заказчик?
— Я тебе предупредил. Ты подумай над моими словами. Одним следователем в Особом отделе меньше, одним больше — разницы никакой. А вот жизнь у тебя одна. И я тебе сильно советую её беречь, не расходовать без необходимости. Не твоего калибра это дело.
— Как ты говоришь? Не моего калибра? Что-то подобное я сегодня уже слышал…
— Вот видишь, есть рядом с тобой умные люди, дают тебе хорошие советы. Не пренебрегай ими.
И незнакомец отключился.
Сотников посмотрел на экран мобильника — номер, конечно же, не определился. Опять-таки, можно было через руководство надавить на операторов мобильной связи и найти, в конце концов, звонившего, если будет повторный звонок, но… Не «можно было», а «можно было бы», если б не тот факт, что начальство само не погладит инспектора по голове за его активные действия.
Никакого чувства испуга разговор в душе Анвара не оставил. Слишком мягко и спокойно говорил незнакомец. Без экспрессии. Именно поэтому Сотников принял его угрозы всерьёз. Какие-то мощные силы стояли за убийствами, хорошо осведомлённые и уверенные в себе до наглости. Он включил сигнал поворота, вырулил на набережную Фонтанки и поехал в офис, намереваясь теперь раскрыть это дело, во что бы то ни стоило.
К сожалению, именно у Анвара Сотникова абсолютно отсутствовал дар предвидения.
243 часа до перехода
Остров Дассенайленд, Южная Африка
Солнце палило нещадно, но чернокожие рабочие, казалось, не замечали жары. Они методично делали свою работу, то есть копали отсюда и до вечера. Конечно, стоило Мугаби отвернуться, как они норовили облокотиться на лопату и предаться созерцанию океанского прибоя, бившегося о скалы там, далеко внизу. Постоянный южный ветер не приносил прохлады, но приятно пах морской солью и йодом, придавая силы. Впрочем, для рабочих это не был каторжный труд, выматывающий и истощающий, как в каменоломнях или на стройке. Наоборот, для любого местного жителя такая работа, что манна небесная. Археологи хорошо — по местным меркам — платили, не требовали надрываться с утра до ночи, а когда находили что-нибудь интересное, вообще разгоняли рабочих по хижинам и доставали свои лопатки и кисточки, чтобы копаться в песке самостоятельно. А хижины так только назывались — это были добротные сборные домики, лёгкие, но прочные. Ещё два десятка лет назад в них жила охрана, рабочих туда и близко не пускали. Тогда здесь тоже много копали, но не искали сохранившиеся предметы древнего быта, а добывали изумруды открытым способом. Не очень хорошие, мелкие и мутные, они, тем не менее, неплохо продавались, так что владельцы острова и карьера не жаловались. Потом всё изменилось, остров перешёл в государственную собственность, белых немножко прижали, а карьер забросили. Хотя и сейчас нет, нет, да и найдёт какой-нибудь отлынивающий от дела землекоп пару грязных осколков. Их можно продать в Кейптауне и получить несколько американских долларов, которые, в свою очередь, охотно принимали в барах и забегаловках.
Так что, с какой стороны не посмотри — одни преимущества, в любой европейской стране рабочие держались бы за такую работу изо всех сил. Но только не в Южной Африке.
Роберт Мугаби порой выбивался из сил, пытаясь заставить землекопов выполнять необходимую норму, чтобы не слишком отклоняться от графика раскопок. Японец хорошо платил, но даже его терпение имело свои границы. А ведь на эти деньги рассчитывал весь университет. Вот и приходилось покрикивать, а то и угрожать, хоть Мугаби и не любил такой подход.
Мугаби отдал ещё несколько распоряжений, поставив своих помощников, тоже сотрудников Кейптаунского университета, присматривать за их выполнением, а сам направился к потрёпанному лендроверу, приткнувшемуся к старой вышке, где ещё совсем недавно постоянно дежурили вооружённые часовые. Теперь она просто служила ориентиром при передвижении по острову.
Лендровер чихнул, изрыгнул облако копоти, но завёлся исправно. Мугаби со скрежетом воткнул передачу и поехал по укатанной грунтовой дороге на север, в старую виллу, которую занимал теперь господин Сузуки.
Дорога тянулась через чахлый рыжий лесок, плавно огибая выход твёрдого песчаника, а примерно в середине острова поднималась на невысокий холм, откуда открывался вид на всю округу. Лес продувался и просвечивался насквозь, как и многие подобные заросли в африканской саванне, не давая ни тени, ни приюта живности. Правда, всё живое съели давно, ещё в годы апартеида. С вершины холма хорошо просматривалась северная бухта Весбаай, утопавшая в зелени белая двухэтажная вилла и несколько заброшенных бараков, часть из которых превратили в склады. Когда-то в вилле находились офисы компании, которая занималась разработкой месторождения изумрудов, потом какой-то предприниматель пытался организовать в ней небольшой отель, надеясь превратить Дассенайленд в место элитного отдыха. Затея провалилась, но зато вилла отлично сохранилась, постоянно поддерживаемая в порядке. Чуть дальше, в бухте, возле длинного дощатого причала, посвёркивала отблесками в остеклении надстройки большая яхта «Посейдон», которую доктор Мито Сузуки арендовал в Кейптауне для нужд экспедиции.
Спустившись с холма и преодолев второй лесной массив, немного погуще южного, Мугаби свернул влево, заехал во двор виллы и припарковался в тени высоких и раскидистых крон специально завезённых и высаженных предпринимаетелем-неудачником деревьев. Всего дорога заняла не более семи-восьми минут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Анвар включил сигнал поворота, проехал по кольцу налево, оставил справа серое здание таможни и разогнался по довольно приличной дороге, тянувшейся между двух рядов тополей. Разогнался он зря — пришлось экстренно тормозить, когда дорога, как это принято в Питере, без предупреждения превратилась в танковый полигон. Машину тряхнуло так, что лязгнули зубы.
Самое обидное, что и здесь улица плавно упёрлась в закрытые железные ворота — тот самый лесок оказался на территории какого-то недавно созданного автотранспортного предприятия. Сотников развернулся и, проклиная информаторов, дорожные службы и вообще всех тех, кто скрывался за словом «они», поехал по колдобинам обратно. Не выезжая на хороший асфальт, он свернул влево, прямо к жилым девятиэтажкам, попетлял по узким дворикам и нашёл, наконец, место для стоянки, максимально близкое к заливу. Не слишком широкое открытое пространство заставили гаражами и завалили кучами мусора, битого кирпича и металлическими обрезками. Вместо приятного вида на море местным жителям предлагалось наблюдать почти постапокалиптическую картину. Тот самый пресловутый «вид на залив» превратился в едкую насмешку. Дальше Анвар пошёл пешком.
Гаражи выходили на круто обрывающийся вниз берег. Несколько рыбаков разматывали свои удочки, двое мужиков возились с надувной резиновой лодкой — хотели порыбачить на глубине. Метрах в ста от берега уже болтались на волнах несколько плоскодонок. Как можно есть выловленную здесь рыбу, Анвар не понимал, но рыбаки, очевидно, имели своё мнение на этот счёт. А может, удили просто из спортивного интереса, тут же выпуская пойманную рыбу. Ведь каждый развлекается по-своему.
Сотников минуту постоял, раздумывая, стоит ли искать дальше или проще всего расположиться здесь, в расчете на то, что информатор сам подойдёт, когда появится. Рассудив, что начальство всё равно просило не сильно гнать дело вперёд, следователь мысленно плюнул и пошёл вдоль обрыва, как раз в сторону теперь уже огороженного забором лесочка.
Чтобы добраться до облюбованного спуска к воде, пришлось перепрыгнуть канаву, прорытую в залив для стока излишков дождевой воды. Там Сотников спустился по валунам к самому прибою, встал на торчавшую под наклоном старую шпалу и ещё раз огляделся. Солнце пригревало всё сильнее, обещая тёплый день, но остывший за зиму залив всё ещё дышал холодом, заставляя ежиться даже под курткой. Придётся ждать, а значит, стоит расслабиться и получить от этого удовольствие.
Сотников спрыгнул со шпалы, высмотрел валун почище и посуше и уселся на него, любуясь видом бегущих волн и парусами первых яхт, открывших сезон. Если бы не грязь и мусор, можно было бы вполне вообразить, что сидишь здесь с девушкой, дышишь свежим и возбуждающим воздухом.
Но сточенный водой обрыв берега ясно указывал, что грунт здесь насыпной, а раньше это место использовали, как свалку. Сотников перевернул носком ботинка обломок кирпича, валявшийся под ногами, и с удивлением увидел на нём клеймо, гласившее, что он был изготовлен в Стрельне ещё в конце девятнадцатого века. Ничего себе, почтенный возраст! Много с тех пор мусора навезли, метра четыре в высоту, если судить по обрыву. Вот он, признак цивилизации. Найдутся ли в будущем археологи, желающие всё это раскапывать?
— Извините, огонька не найдётся? — послышался голос за спиной.
Анвар оглянулся и увидел пожилого мужчину, в тёмной кожаной куртке, с надвинутой на глаза кепкой, который спускался по осыпи, прыгая с камня на камень.
— Найдётся, почему же нет, — следователь достал из кармана зажигалку и бросил её мужчине.
Тот поймал пластмассовый прямоугольник на лету, прикурил, протянул обратно.
— Не холодно так стоять? — спросил он, затягиваясь.
— Нет, погода отличная, весна в самом разгаре. Дышу свежим воздухом.
— Оно так… Самое пакостное время. Только расслабился — получи воспаление лёгких. И вода, должно быть, холодная.
— Я же не собираюсь нырять, — пожал плечами Анвар. Он уже понял, с кем говорит, но обмен пустыми фразами — часть ритуала, который необходимо соблюдать, независимо от желания.
— Так ведь этому делу можно и помочь, начальник.
— А сил хватит?
— Да ты не кипятись, шучу.
— Я ценю юмор, но не люблю шуток. Не забывай об этом, — жёстко отрезал Анвар, придав лицу выражение «злобный кавказец».
— Всё, всё, молчу, начальник. Зачем звал, что хотел?
— Что знаешь про убийства? Последний месяц, может, два. Молодые люди, почти все до тридцати лет. Есть и девушки. Не блатные, не братки. По почерку — заказ, не бытовуха. Мне нужно всё — кто заказчик, почему именно эти люди, сколько их всего, и не будет ли продолжения.
Информатор присел на другой валун, поправил кепку, несколько раз затянулся сигаретой.
— Мало могу сказать, — проронил, наконец, нехотя.
— Не тяни, говори, что есть.
— Появилась в городе бригада. Кто, откуда, не скажу, не знаю. Спрашивать у нас, сам понимаешь, совсем не принято. Мигом без языка останешься.
— Ты и без вопросов часто знаешь такое, о чём и слышать не должен.
— Доброе слово и кошке приятно, — информатор расплылся в улыбке. — Есть таланты, а как же. Главное что? Главное — человека уважать, говорить с ним по понятиям. Тогда он тебе всё сам расскажет, как на исповеди.
— Так что за бригада? — настойчиво переспросил Сотников.
— Профессионалы. С нашими почти не контачили. Так, отметились у кого следует, предупредили, что свой интерес у них, что наши дела трогать не собираются.
— И им поверили?
— Видать, поверили, потому что начали они работать без помех. И, что самое главное, кое-кого заставили им информацию давать. А нужно им было искать людишек каких-то. По списку. Список я краем глаза видел, не читал, но видел, что фамилий там десятка два, а то и более… Что за люди, почему — не знаю. Но пошли по этому списку жмурики.
— Почему уверен, что именно по этому списку?
— Не уверен я, начальник. Но сам подумай, если человека валят, то обычно все знают, почему. Значит, есть какой-то интерес. А за этими, что тебе надо, никакого интереса. Понимаешь?
— Интерес есть всегда.
— Правильно, но то не нашего ума интерес, космический интерес, так я скажу. Нам то не понятно. Вот и вижу я, что по одному жмурику мне интерес понятен, а по этим — нет. Значит, не наших работа.
— Всё-таки, что это за бригада, откуда к нам? Сколько их?
— Не скажу, откуда. Сколько — могу только угадать, не светились они скопом. Но работали с клиентами по очереди. Никогда двоих сразу, только по одному. Если могли, делали несчастный случай.
— Ты хочешь сказать, что жертв больше, чем восемнадцать?
— Что хочу — я говорю, а ты уж сам понимай, как знаешь, начальник.
— Стволов с ними много?
— Я так понял, у каждого свой, — информатор бросил окурок в воду и поднялся.
— Понятно. Что ещё можешь добавить? — Сотников тоже встал.
— Начальник, я не ангел, но меня коробит, когда залётные голуби валят парней и девчонок в городе, где я родился. Не по-людски это… Если бы мог, я бы тебе больше сказал. Только бесполезно это.
— Почему же бесполезно?
— Чую я, что не твоего калибра дело. Если есть возможность, уходи от него. Заболей, в отпуск уйди. Мне-то без разницы, но все знают — мужик ты правильный, гонева за тобой никогда не было. А такой человек жить должен… Ну, бывай.
Сотников только хотел поинтересоваться, как информатор собирается уходить, как тот пробежал вверх по той самой наклонной шпале, торчавшей над водой, и спрыгнул в бесшумно подошедшую надувную лодку. В лодке уже сидели те самые рыбаки, что попались Сотникову по дороге сюда. Коротко взревел лёгкий подвесной мотор, и лодка пошла вдоль берега, подпрыгивая на волнах и быстро удаляясь.
Следователь посмотрел им вслед, вздохнул и побрёл обратно к машине. Как всегда, разговор с информатором оставил больше вопросов, чем дал ответов. Но, как и всегда, отработать эту ниточку было необходимо.
Пакостная складывалась ситуация. Выходило так, что выйти на «гастролёров» получилось бы только после очередного преступления. Получается, это серийные убийства, а в таком деле нужны факты. Ну а откуда ж им взяться, кроме как с места очередного убийства. И, опять же, как быть с начальством? Программу «Сито» запустить явно не позволят. Сиди, стало быть, и жди, пока появится в сводке сообщение ещё об одном трупе. Хорошо, если найдутся улики, а если нет? Ждать следующего? А если «гастролёры» уже отработали всю программу и разъехались по разным городам нашей необъятной страны?
Сотников сел в машину, завёл двигатель, аккуратно развернулся и вырулил на дорогу в город. Он ехал машинально, пытаясь хоть как-то свести всю имевшуюся информацию в одно целое. Занятие, конечно, совершенно, бесполезное на данном этапе следствия, но часто помогает определить хотя бы направление, куда рыть.
Следователь ехал медленно и только собирался сворачивать на Фонтанку, когда зазвонил мобильник. Чертыхаясь, Сотников вытащил из кармана телефон, одновременно подыскивая место для парковки, говорить в движении он терпеть не мог. Место нашлось сразу за съездом с моста в конце Старо-Петергофского проспекта.
— Слушаю, — произнёс следователь в трубку, когда машина остановилась.
— Это следователь Сотников? — незнакомый голос был глубоким и ленивым. Анвар даже улыбнулся, потому что голос до боли ясно напомнил Шефа из мультфильма о приключениях капитана Врунгеля, смотренного и в детстве, и в зрелом возрасте.
— Да, это Сотников. С кем говорю?
— В данный момент времени совершенно не важно, с кем ты говоришь, Сотников. Важно, что ты делаешь.
— А вот с этого места поподробнее, пожалуйста, — Анвар ни на секунду не позволил себе думать, будто это какой-то розыгрыш.
— Ты смелый человек. Умный и удачливый, — голос сделал паузу, будто затягиваясь сигаретой, — но не бессмертный.
— Ну что ж вы так, без предисловий сразу к угрозам переходите? О чём речь? Я кого-то обидел, старушку толкнул?
— И не слишком сообразительный, — голос продолжил, словно не слыша Сотникова.
— Вот что, прекрасный незнакомец. Или переходи к делу, или не отнимай у меня время, — у Анвара начало заканчиваться терпение.
— Не дерзи, Сотников. Ты зачем суетишься? Ты не понял, что это дело мёртвое? Тебе же всё вчера объяснили. Медаль хочешь? Не будет в этом деле медали. Максимум — это эпитафия на могиле. Успокойся, пока тебе по-хорошему предлагают. Всё будет адекватно оценено, не обидят, не переживай. А дело оставь.
— Ну, это не разговор. Я что, должен вот так сразу испугаться и нырнуть на дно?
— Я тебя не пугаю, Сотников. Ты — человек известный, кому, как не мне знать, что тебя на испуг брать бесполезно. Предупреждаю, чувствуешь разницу? Можно сказать, переживаю за тебя.
— Не убедительно. А ты сам-то что об этом деле знаешь? Ты один из гастролёров? Или заказчик?
— Я тебе предупредил. Ты подумай над моими словами. Одним следователем в Особом отделе меньше, одним больше — разницы никакой. А вот жизнь у тебя одна. И я тебе сильно советую её беречь, не расходовать без необходимости. Не твоего калибра это дело.
— Как ты говоришь? Не моего калибра? Что-то подобное я сегодня уже слышал…
— Вот видишь, есть рядом с тобой умные люди, дают тебе хорошие советы. Не пренебрегай ими.
И незнакомец отключился.
Сотников посмотрел на экран мобильника — номер, конечно же, не определился. Опять-таки, можно было через руководство надавить на операторов мобильной связи и найти, в конце концов, звонившего, если будет повторный звонок, но… Не «можно было», а «можно было бы», если б не тот факт, что начальство само не погладит инспектора по голове за его активные действия.
Никакого чувства испуга разговор в душе Анвара не оставил. Слишком мягко и спокойно говорил незнакомец. Без экспрессии. Именно поэтому Сотников принял его угрозы всерьёз. Какие-то мощные силы стояли за убийствами, хорошо осведомлённые и уверенные в себе до наглости. Он включил сигнал поворота, вырулил на набережную Фонтанки и поехал в офис, намереваясь теперь раскрыть это дело, во что бы то ни стоило.
К сожалению, именно у Анвара Сотникова абсолютно отсутствовал дар предвидения.
243 часа до перехода
Остров Дассенайленд, Южная Африка
Солнце палило нещадно, но чернокожие рабочие, казалось, не замечали жары. Они методично делали свою работу, то есть копали отсюда и до вечера. Конечно, стоило Мугаби отвернуться, как они норовили облокотиться на лопату и предаться созерцанию океанского прибоя, бившегося о скалы там, далеко внизу. Постоянный южный ветер не приносил прохлады, но приятно пах морской солью и йодом, придавая силы. Впрочем, для рабочих это не был каторжный труд, выматывающий и истощающий, как в каменоломнях или на стройке. Наоборот, для любого местного жителя такая работа, что манна небесная. Археологи хорошо — по местным меркам — платили, не требовали надрываться с утра до ночи, а когда находили что-нибудь интересное, вообще разгоняли рабочих по хижинам и доставали свои лопатки и кисточки, чтобы копаться в песке самостоятельно. А хижины так только назывались — это были добротные сборные домики, лёгкие, но прочные. Ещё два десятка лет назад в них жила охрана, рабочих туда и близко не пускали. Тогда здесь тоже много копали, но не искали сохранившиеся предметы древнего быта, а добывали изумруды открытым способом. Не очень хорошие, мелкие и мутные, они, тем не менее, неплохо продавались, так что владельцы острова и карьера не жаловались. Потом всё изменилось, остров перешёл в государственную собственность, белых немножко прижали, а карьер забросили. Хотя и сейчас нет, нет, да и найдёт какой-нибудь отлынивающий от дела землекоп пару грязных осколков. Их можно продать в Кейптауне и получить несколько американских долларов, которые, в свою очередь, охотно принимали в барах и забегаловках.
Так что, с какой стороны не посмотри — одни преимущества, в любой европейской стране рабочие держались бы за такую работу изо всех сил. Но только не в Южной Африке.
Роберт Мугаби порой выбивался из сил, пытаясь заставить землекопов выполнять необходимую норму, чтобы не слишком отклоняться от графика раскопок. Японец хорошо платил, но даже его терпение имело свои границы. А ведь на эти деньги рассчитывал весь университет. Вот и приходилось покрикивать, а то и угрожать, хоть Мугаби и не любил такой подход.
Мугаби отдал ещё несколько распоряжений, поставив своих помощников, тоже сотрудников Кейптаунского университета, присматривать за их выполнением, а сам направился к потрёпанному лендроверу, приткнувшемуся к старой вышке, где ещё совсем недавно постоянно дежурили вооружённые часовые. Теперь она просто служила ориентиром при передвижении по острову.
Лендровер чихнул, изрыгнул облако копоти, но завёлся исправно. Мугаби со скрежетом воткнул передачу и поехал по укатанной грунтовой дороге на север, в старую виллу, которую занимал теперь господин Сузуки.
Дорога тянулась через чахлый рыжий лесок, плавно огибая выход твёрдого песчаника, а примерно в середине острова поднималась на невысокий холм, откуда открывался вид на всю округу. Лес продувался и просвечивался насквозь, как и многие подобные заросли в африканской саванне, не давая ни тени, ни приюта живности. Правда, всё живое съели давно, ещё в годы апартеида. С вершины холма хорошо просматривалась северная бухта Весбаай, утопавшая в зелени белая двухэтажная вилла и несколько заброшенных бараков, часть из которых превратили в склады. Когда-то в вилле находились офисы компании, которая занималась разработкой месторождения изумрудов, потом какой-то предприниматель пытался организовать в ней небольшой отель, надеясь превратить Дассенайленд в место элитного отдыха. Затея провалилась, но зато вилла отлично сохранилась, постоянно поддерживаемая в порядке. Чуть дальше, в бухте, возле длинного дощатого причала, посвёркивала отблесками в остеклении надстройки большая яхта «Посейдон», которую доктор Мито Сузуки арендовал в Кейптауне для нужд экспедиции.
Спустившись с холма и преодолев второй лесной массив, немного погуще южного, Мугаби свернул влево, заехал во двор виллы и припарковался в тени высоких и раскидистых крон специально завезённых и высаженных предпринимаетелем-неудачником деревьев. Всего дорога заняла не более семи-восьми минут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32