Каждый раз, думая о доме, он сам себя поднимал на смех и кривил губы в язвительной усмешке. Взрослый мужик, солидный адвокат, галстук от Версаче, высокоинтеллектуальные беседы с коллегами в обеденный перерыв. Серьезная личность. Жесткий взгляд, с примесью загадочности и усталого цинизма, который он так долго репетировал перед зеркалом. Имидж, которому надо соответствовать. Образ, который не позволяет откровенности и наотмашь хлопает дверью по любопытным носам. «Простите, у нас закрыто».Он реалист, циник и зануда. Откуда же берется нежность, когда он думает о доме? Каждый раз неожиданно, будто подстерегая его из-за угла, она вползает в сердце, обжигая и больно, и сладко.Может быть, дом и ни при чем.Просто многое связано с этими стенами. Наверное, так.Стены помнят, как безумно вращая зрачками и улыбаясь бессмысленной счастливой улыбкой — от уха до уха — он скакал возле кроватки с крохотным человечком.Стены видели его перекошенную физиономию, когда стало ясно, что жена вместо бутиков проводит время в другом месте и в более интересной компании. Слышали ее истерические всхлипы, когда он, от бешенства внезапно взяв себя в руки, завел разговор о разводе.У стен, наверное, даже было свое мнение на этот счет. Как и у всех остальных. Нельзя оставлять ребенка без матери. Ты должен смириться, простить, закрыть глаза, проучить, чтобы неповадно было, напиться, забыться… Широкий выбор.Илья решил совсем иначе, и теперь с разных сторон ему нашептывали: «Найди другую!» Типа, более достойную.А стены в доме весело шуршали обоями. И было свободно. Хочешь — кури, хочешь — сиди в офисе до утра, хочешь — прямо в ботинках завались спать.Да, сейчас бы поспать…Илья с тяжелым вздохом откинулся на стуле, разглядывая бокал в руке. Выпить еще и задрыхнуть до утра. А завтра махнуть с Данькой в этот… аквапарк, наплаваться до звона в ушах, потом медленно брести по мостовым, прислушиваться к своей усталости и радоваться жизни.Он опрокинул коньяк. Снова одним глотком. Откуда-то с боку всплеснула руками мама.— Илюша, ты что это? Так же нельзя! Коньяк нужно смаковать, и…— Оля, не приставай ты к нему. Илька только с самолета, он же вымотался весь.Марина потрясла брата за плечо.— Пошли, ляжешь. А я посижу рядом, тихонечко, ладно?Илья кивнул, чувствуя что вот-вот голова оторвется.— Пап, и я посижу! — встрепенулся Данька.Пожалуйста, пожалуйста. Лишь бы скорее в койку.Какое-то смутное воспоминание толкнулось в черепную коробку. Спать он не может. Пока нельзя. Еще надо сделать что-то. Что-то срочное. Шефу позвонить, что ли?Нет, шеф ни при чем.Илья сосредоточенно смотрел себе под ноги, пытаясь восстановить равновесие.— Ух, да ты охмелел-то как быстро, — печально удивился дед, — слабый же народ пошел.— Цыц, Прокопич, — зашипела Ирина Федоровна, — иди-ка, посмотри, есть там горячая вода. Илька, ступай в душ, полегчает.Илья усадил Даньку на плечи и, чувствуя ответственность, пошел ровно и твердо.— Ура! Я с папой купаться буду! А корабль запустим?— Да хоть целую флотилию.Кажется, отпускало потихоньку. Теплые ладошки хлопали его по щекам, прямо перед глазами дрыгались ноги, с одной слетел кроссовок, и показалась крошечная розовая пятка, которую Илья с энтузиазмом принялся щекотать. * * * Женя подняла взгляд от страниц и посмотрела на апельсиновый забор, за которым скрылся пассажир. Там в сосновых ветках запуталось солнце, ветер доносил чьи-то голоса и запах шашлыка. Наверное, парня в замызганном костюме ждали с обедом.Она судорожно перевела дыхание, прислушиваясь к чужой жизни.Взахлеб лаяла собака, кто-то топал, восклицал, бурно радовался, счастливый детский писк тонко обволакивал двор и рвался наружу, и влетал в барабанные перепонки, заставляя морщиться с притворной досадой.И Женька морщилась, прикидываясь незнамо перед кем, что все это ей постыло, что не верит она ни в какие домашние праздники, наполненные суетой, гамом и всеобщим блаженством. Ее раздражало веселье невидимого семейства, и собственная злость на чужую радость больно впивалась в грудь, перехватывала горло, вибрировала в голове.Ты должна взять себя в руки, сказала бы мать.Ты просто завидуешь, догадался бы отец. И покачал бы головой, словно не в силах поверить этому.Ха-ха, возразила ему Женька.Подумаешь, дом. Подумаешь, оживленные и беззаботные визги. Подумаешь, обед в кругу семьи. Чему тут завидовать?Наверняка, у ее пассажира куча родственников, которым нужно давать отчет, покупать подарки, сочувствовать, когда у них что-то не ладится, советоваться, прислушиваться, считаться. Очень весело, что и говорить.Ни за какие коврижки она бы на это не согласилась. Такого счастья ей не надо. Но почему же хочется выть? Отчаянно выть от понимания, что у нее этого нет и никогда не будет?Чтобы отвлечься, она пошуршала страницами, с преувеличенной заинтересованностью разглядывая буквы. В слова они складываться не желали.Она потерла кулачками глаза и покосилась на часы. Прошло минут пятнадцать. За это время вполне можно найти деньги. Но у пассажира, видимо, были дела поважнее. А ей приходится ждать. У нее-то таких вот дел не имеется.У нее вообще никаких. Только дорога.Женька вылезла на обочину и походила вдоль Шушика, туда-сюда, туда-сюда. Вокруг было лето, и день в июньской истоме лежал под ногами, обдавая запахом близкого леса и заманивая пыльными тропками, узко стелющимися по теплой земле. Женя скинула туфли и, неловко поддернув платье, вошла босиком в траву.Голоса за забором вроде бы стихли. Стало быть, пассажиру удалось освободиться от объятий родственников. Сейчас он вынесет Женьке деньги, скажет что-нибудь типа «спасибо, до свидания!», усмехнется, заметив, что она босиком, и вернется в свой оранжево-сосновый рай. А она положит в копилку еще немного денег. Обуется и двинет дальше, к собственной квартире, где будет кухня с веселыми занавесками и кактусом на подоконнике, свободная прихожая с одной только парой тапок, зеркало в полный рост, где станет мелькать отражение худой, короткостриженой девицы с независимым взглядом. Трава щекотала ноги. И казалось, что возможно идти вот так бесконечно, в никуда, не останавливаясь, не думая, не сожалея и не завидуя никому.Женя оглянулась и медленно пошла назад. Часы в Шушике показывали, что человек без бумажника и документов давным-давно должен был вернуться. С Женькиным «гонораром».Вот дурища! Она ожесточенно принялась сигналить, уже не надеясь, впрочем, на положительный исход дела. Полчаса назад ее кинули, усыпив бдительность дорогим костюмом и взглядом честных, пронзительных глаз с притихшими чертятами.Доверчивая идиотка! Этот тип и не собирался возвращаться, вот в чем дело! А ты сиди тут, кукуй в наивном ожидании.Женька решительно захлопнула дверь, пикнула сигнализацией и направилась к воротам. Черт, почему она не посмотрела, как он заходил внутрь! И вообще, надо было идти следом, плевать на всякие реверансы. Ага, вот и калитка!Интересно, охрана скучает где-нибудь в сторожке или бдительно ходит по двору, оберегая покой жильцов? Наверное, придется отстреливаться, мрачно пошутила Женя, подбадривая себя. Жаль, что любимый «макаров» остался лежать в шкафу, между стопкой постельного белья и ночнушкой.Ну и фантазия у тебя, малая, сказал бы папа.Ничего. И без пистолета обойдемся, пробормотала Женька. Если этот кретин станет отпираться, она его просто придушит. В конце концов, что за несправедливость творится на свете?! У него дом, сосны за оранжевым забором, семья с обедом, джип, на котором укатила поднадоевшая любовница, несколько сотен в кармане на мелкие расходы в виде благотворительного чизбургера. И ему жалко заплатить за проезд?! Ханыга, блин! Жмотина проклятый, буржуй недобитый, скупердяй вонючий! Вот!Женя почувствовала себя уверенней, вспомнив детские обзывательства. Распаляясь таким образом, она уже не задумывалась ни о чем и не боялась никакой охраны. Резко дернув калитку, Женька оказалась во дворе и восхищенно присвистнула. На фоне сосен, чуть вдалеке высился дом, старый и добротный, с тяжелыми ставнями, веселенькой яркой черепицей и флюгером. По сторонам стояли какие-то мелкие сараюшки, тоже крепенькие и ладные. Ни сада, ни огорода, только несколько клумб, обложенных кирпичами, где пестрели обыкновенные пионы. Рядом с одной из этих клумб валялся на боку трехколесный велосипед.Женя решительно зашагала по тропинке вглубь двора.Охраны нигде не наблюдалось.Зато с другой стороны дома вдруг выскочила огромная овчарка и, оглушительно лая, кинулась к Женьке.— Ой, — сказала та и попятилась.Псина приближалась со скоростью света. Нападение было неминуемо. Завороженная, Женя глядела в открытую пасть чудовища, откуда свешивался влажный розовый язык и белели страшные клыки.— На помощь, — хрипло прошептала она, перебирая босыми пятками.Чудовище прыгнуло. Женька, онемев от ужаса, отскочила назад, споткнулась о бортик клумбы и, потеряв равновесие, опрокинулась на спину. Мгновенно стало тихо и темно.Гера, обескураженно подвывая, уставилась на гостью, которой вдруг вздумалось полежать среди пионов. Глава 4 — Снова соседский кот приблудился, — досадливо поморщилась Ольга Викторовна, — когда-нибудь Гера его все-таки покалечит.— А это точно кот?Дед настороженно прислушался.— У нас ворота закрыты? А калитка?— Зачем ее закрывать, старый, — пожала плечами Ирина Федоровна, — кто к нам придет без приглашения? Марина, ты зачем мне пятую ложку сахара насыпаешь?Та мимоходом удивилась и стала размешивать чай, да так усердно, что всем пришлось уворачиваться.— Заберите у этой убогой ложку! Марин, садись, ешь пироги. Только не макай их в горчицу, ладно?Тревожно гавкая, подбежала Гера и ткнулась мордой бабушке в колени.— Ну? Позабавилась? Опять Ваську на сосну загнала? Вить, заделай ты уже дыру в заборе, а то снова придется за котом на дерево лезть. А ты в прошлый раз чуть лестницу не сломал.— Тебе лестницу жалко? — надулся дед. — Я, между прочим, тогда с радикулитом свалился.Развить эту тему ему не удалось, потому что Гера, отчаявшись привлечь внимание бабушки, перекинулась на его коленки и, вцепившись в штанину, упрямо тянула за собой.— Ты чего? — удивился Виктор Прокопьевич. — Старый я уж с тобой играть. Даньку подожди.Гера скулила, не разжимая челюсти, подскакивала на месте и вообще выражала крайнюю степень озабоченности. Ольга Викторовна задумчиво предположила, что кот все-таки поплатился за проникновение на чужую территорию.— Пошли посмотрим, куда она на сей раз загнала бедолагу.Они гуськом обогнули дом, выкликая на разные лады:— Кис-кис-кис. Иди сюда, маленький, не бойся! Гера пихнула деда в бок, подталкивая к калитке. Там, возле клумбы лежало тело, сверкая на солнце голыми пятками. Марина, до сих пор меланхолично оглядывающая окрестности, взвизгнула. Ольга Викторовна закружилась на месте, бормоча что-то по поводу службы спасения. Дед на весь поселок возвестил:— Едрит твою…!И получив от бабушки подзатыльник, растерянно присел на корточки, разглядывая потерпевшую.— Она хоть живая? Или того…Ирина Федоровна презрительно фыркнула.— Хватит глупости болтать. Принеси воды. Марина, крикни Илью, перенесем ее в дом.И, склонившись над девушкой, она с размаху хлопнула ее по щеке. Раздался стон, потом задрожали ресницы и открылись глаза — бессмысленные, тускло-зеленые, полные слез.— Больно, — едва шевеля губами, выдохнула Женя.— Тише, тише. Где болит? Головой ударилась? Лежи, не двигайся, может быть сотрясение. Витя, ну где вода?За спиной у бабушки вдруг охнула Ольга Викторовна.— Это же Рита! Илюша все-таки ее привез! Деточка, ты постеснялась сразу войти, да? Хотела подождать, пока он с нами поговорит?— Ольга! — оборвала ее Ирина Федоровна. — Не ори мне в ухо! Я и так слабая и больная женщина. Иди Ильку поторопи.Женя, не соображая ровным счетом ничего, попыталась сесть. Но, подтянув ноги, тотчас взвыла от боли.— Лежать! — рявкнула бабушка. — Сейчас носилки притащат, транспортируем тебя в дом. Дай-ка я посмотрю голову.Крови не было, и это уже хорошо. Девица могла бы запросто разбить черепушку о кирпичи. Ну какого лешего она поперлась во двор одна?! Скромница, блин! Откуда же Гере было знать, что Илюшина невеста боится собак?Ирина Федоровна понимала, что ее раздражение вызвано только тревогой за непутевую барышню, и стараясь унять дрожь в руках, бережно ощупывала стриженую макушку.— Чего так оболванилась? — строго произнесла она. — Чисто мальчишка!— Да я…— Не дергайся! Авось отрастут косы-то. У меня вон гляди какие, — бабушка гордо тряхнула головой, перекидывая седую толстую косу на плечо. — Мужики просто столбенеют!Женя неуверенно хихикнула.— Ну вот, — запыхавшись, подбежал Виктор Прокопьевич, — держи.Он протянул девушке стакан с водой, Ирина Федоровна поддержала ее за шею. В это время со стороны дома послышался бодрый топот.Впереди бежал взъерошенный карапуз в шортах и с полотенцем в руке. Рядом семенила девица лет двадцати.Прямо Чип и Дейл спешат на помощь.Женька, оторвав взгляд от спасателей, снова приникла к стакану.— Бабуль, носилок у нас нет! — возвестила Марина. — Зато…Ольга Викторовна догнала ее и, потрясая в воздухе пузатой бутылкой, перебила:— Ей надо нашатырь понюхать! Отойдите. Возьми ваточку. Как же тебя угораздило? Гера, это ты Риту напугала? Зверюга бессовестная! Ты нюхай, нюхай, не отворачивайся. Сейчас полегчает.— Спасибо.— Может, скорую вызвать все-таки? — озаботился дед.— Я сейчас, — метнулась обратно к дому Марина.Женя безжизненным голосом возразила, но все хором принялись ее разубеждать. Перед глазами вдруг возникла розовощекая довольная физиономия: лукавые глазенки, в которых водили хоровод крошечные бесенята, нос уточкой и улыбка от уха до уха.— Ты во что играешь? — заинтересованно спросил Данька.— Она не играет. Данила, ты что не видишь, человеку плохо! Где папа? Это между прочим, его невеста, а ты тут дурака валяешь!— Ты невеста? — уточнил Даня на всякий случай. Женька сосредоточенно наморщила лоб. Интересно было бы знать, за кого она собралась замуж? За Игоря? Вот дура, все-таки решила испортить себе жизнь рядом с этим бабником! Или за Кирилла? Дважды дура! Кир ничего не видит, кроме монитора своего компьютера. Непонятно вообще, каким образом они умудрились познакомиться, да еще и встречаться время от времени. Теперь вот свадьбу затеяли. Или нет? Разве у Кира так много родственников?Женя еще раз обвела мутным взором собравшихся.В голове били тамтамы, и не единого разумного объяснения не промелькнуло о том, почему она полулежит в чужой клумбе в кругу незнакомых людей. Что происходит, а?И где, собственно, сам жених?Не успела она как следует обдумать этот вопрос, как боковым зрением увидела высокую фигуру мужчины, приближающегося со стороны дома.Ага, боковое зрение — это хорошо. Папа всегда говорил, что водитель должен уметь смотреть сразу во все стороны. Женя явно оправдывала его надежды.— Илья! Ну чего ты еле-еле?— Мне с работы звонили, как всегда не вовремя! Что случилось-то?— Беги же скорей! Ее в дом надо отнести! Марина вызвала скорую?— Не знаю, — он притормозил, навис прямо над Женькой и разразился такими воплями, что ей пришлось зажмуриться и сжать ладонями уши, чтобы не оглохнуть.— Ну успокойся, ну возьми себя в руки! — заголосила с другой стороны Ольга Викторовна. — Ничего страшного не случилось, она жива-здорова, только чуть-чуть ушиблась! Правда, деточка?Женя открыла глаза и увидела рядом волосатые, мускулистые ноги. Взгляд ее сам собой пополз вверх, к махровому полотенцу, ниспадающему с крепкого, в накачанных квадратиках, живота, дальше по загорелой груди, широким плечам, блестящим в капельках воды и к чисто выбритому, надменному подбородку. Мужчина был очень высоким, и смотреть на него снизу приходилось нелегко. Но Женя все-таки добралась до лица, откуда глянули на нее сердитые темные глаза.— Здравствуйте, — старательно выговорила она.И тут же все вспомнила. И заорала громче, чем давеча этот верзила. Пытаясь ее успокоить, столпившиеся вокруг нее особо не вслушивались в смысл слов. Ее трясли за плечи, совали под нос ватку с нашатырем, разминали виски и всячески уговаривали потерпеть немножечко, потому что «сейчас Илюша перенесет вас в дом, и все будет хорошо!»— Вы зачем сюда приперлись? — между тем шипел ей в ухо тот самый Илюша.— За своими деньгами! — злобно выкрикнула Женя и тотчас почувствовала, как голову стиснуло жестким обручем.Застонав сквозь зубы, она прикрыла глаза.— Эй, — огромная лапища потрясла ее за плечо, — эй, ты чего? Между прочим, сама виновата! Не могла пять минут подождать!Конечно, она была не виновата, и он понимал это. И совсем не пять минут ей пришлось ждать, а добрых полчаса. Илья так растерялся, увидев ее, что соображать начал не сразу. А теперь отчаянно костерил себя на все лады. Блин, что же за день сегодня?! С чего он решил, что все неприятности позади, стоит только перешагнуть порог дома?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27