– Своему сыну? – переспросила Рейчел.
– Да.
Он встал.
– Говорят ли кости, что у тебя будет сын? – Ее голос дрогнул, когда она произнесла последнее слово, он мог легко догадаться о ее сокровенном желании.
Чарльз подошел к ней, взял за руку и опять повел из комнаты – туда, к лестнице, и она радостно пошла за ним.
37
Рейчел была встревожена. Прошла уже почти неделя с тех пор, как они стали близки с Чарльзом, а он не звонил. Процесс ожидания телефонного звонка начался на следующий день. Радости это ожидание ей не приносило, а по мере того как черепашьим шагом тащились минуты, часы и дни, оно стало и вовсе мучительным.
Рейчел просто не знала, как совладать с этими непривычными для нее чувствами. Она звонила Тэссе, пытаясь выяснить у нее, как нужно вести себя в такой ситуации, неосознанно стремясь понять, что же все-таки происходит. Тэсса была очень занята, но произнесла все, что полагается в подобных случаях. Чарльз не звонил и ей тоже… или она только говорила так. Находясь во встревоженном, подозрительном состоянии, Рейчел с трудом верила ей.
Поэтому она с головой ушла в работу. Та, однако, помогла ей не больше, чем аспирин – сердечнику. Не исчезала ни боль, ни бесконечные размышления о том, что же было сделано не так.
Вновь и вновь она анализировала задачу, пытаясь ее решить. Оказалось, что в сердечных делах вообще не существует мало-мальски точных ответов на вопросы, а одни лишь бесконечные догадки и предположения, которые то растягиваются в длиннющую цепь, то вращаются по замкнутому кругу, кусая себя же за хвост.
Итак, какова же фактическая сторона дела? Всего несколько дней назад она провела самую счастливую и самую бурную ночь в своей жизни в объятиях мужчины, которого впервые полюбила. При одном только воспоминании об этом Рейчел охватила жаркая волна сексуального возбуждения.
Она стояла неподвижно, когда Чарльз раздевал ее. Чувствовала прикосновение его рук, таких сильных, таких нежных, которые задрали ее короткую юбку до пояса. Она посмотрела вниз, и ее собственное тело показалось ей совершенно незнакомым, оно было больше не ее, а принадлежало ему, упругие бедра казались особенно белыми по контрасту с черными трусиками-бикини, уже намокшими от охватившего ее пылкого желания. И все время этот пряный мускусный аромат ее неуемного вожделения смешивался с музыкой страсти, звучавшей мощными аккордами в ее сознании, заполняя его целиком.
Рано утром, вся вне себя от охватившего ее ликования, она вышла из его дома и по улицам пробуждавшегося города пешком пошла к себе. Идти было далеко, несколько миль, но потрясенная произошедшим между ними, она не замечала пройденного расстояния.
Теперь она прикована к Чарльзу. С этого самого дня и навсегда. Ей и в голову не приходило думать о том, каким будет следующий этап их отношений, когда произойдет следующая дивная встреча. Он в нетерпении позвонит ей сегодня же утром и будет бессвязно говорить в трубку о своей любви, а вечером они вновь будут вместе, делая что-нибудь – что угодно, – а потом предадутся любви, сливаясь телами, душами.
И вот вместо всего этого – полное молчание. Ни цветов. Ни коротенькой записочки. Ни звонков, черт бы их побрал. Почему? Некоторые мужчины поступают так. Сначала – победа, а затем исчезновение навсегда. Но ведь не Чарльз же! Это не тот тип мужчины. Уж это-то она знает наверняка. А почему она так в этом уверена? Сколько раз сама же говорила: «Чужая душа – потемки». Один из постулатов веры. Но ведь к Чарльзу это не относится. Нет, нет, не может относиться!
Рейчел вспомнила гадание. Их ожидает предательство. Но не так же быстро! Сейчас и предавать-то нечего, кроме одной-единственной ночи их опьяняющей любви.
Ее мысли постоянно возвращались к Розе. Вот наиболее вероятное объяснение его молчания. Чарльза мучит чувство вины. Разрываясь между хранимой верностью старому и чувствами к новому, он предпочел Розу. Да, в этом все дело.
Рейчел говорила с Тэссой еще раз, после трех дней этой душевной пытки. Рассказала ей все и попросила совета. Тэсса тогда успокоила ее. Чарльз непременно даст о себе знать. Наверняка существует какая-то веская причина того, что он не появляется. Тэсса уверена в этом. Рейчел не должна паниковать. Все будет замечательно. Да, да, миссис Дружба! «Замечательно» для кого?
На исходе третьего дня Рейчел сделала то, что должна была сделать в первый же день. Позвонила ему сама. Автоответчику. Прислуге Фордов в Санта-Фе, в галерею Уордлоу, куда угодно, кому угодно… Но к нему так и не пробилась. Не могло же все это быть по-макиавеллиевски изощренным планом, чтобы отомстить ей за ту передачу и интервью? Одно ясно: Чарльз Форд избегает отвечать на ее звонки. Не давать людям связаться с собой по телефону – это прерогатива Рейчел Ричардсон. И вот сейчас она чувствует это на своей собственной шкуре, и ощущение – препоганейшее.
В дверях стоял Джейк.
– Все хорошо? – спросил он.
Он прекрасно видел, что все далеко не «хорошо», и даже знал почему. Джейк был одним из немногих, перед кем Рейчел могла выговориться. Он знал почти все о Чарльзе Форде и о том, какую сумятицу тот внес в ее хотя и беспокойную, но вполне упорядоченную жизнь.
– Все по-старому, ничего нового, – вымученно улыбнулась Рейчел.
– Уладится. Вот увидишь, – заверил он.
– Да ты-то откуда знаешь? – горько усмехнулась Рейчел. – Как ты можешь заранее знать, что он умрет ужасной медленной смертью?
– У меня предчувствие, что на этот раз все будут счастливы.
Видя, что она так и продолжает сидеть с поникшей головой, он подошел к ней и стал массировать шею и плечи.
– Я забрал твой паспорт из кубинского посольства со всеми визами. Если Кастро скажет «si», мы сможем быть там на другой же день.
– Да пошел он, этот Кастро!
Джейк рассмеялся, еще сильнее разминая ей мышцы.
– Целебный бальзам для разбитых сердец – это работа. Ты должна ехать в «Плазу» и поговорить с Беназир Бхутто. Ей пришлось перенести и брак по принуждению, и казнь отца через повешение. Вокруг всегда есть люди, которым несравненно хуже, чем тебе.
Массаж, сделанный Джейком, оказал свое благотворное влияние, придав ей немного бодрости.
– О'кей. Пора ехать. Если он позвонит, я соединю его прямо с «Плазой». Обещаю.
Рейчел встала. Теперь ей уже хотелось уйти. Она должна убраться отсюда. Может быть, если ей хоть чуточку повезет, то сейчас на улице ее схватят сзади за горло и ограбят. Любая физическая боль, какую она только сможет вынести, лучше, чем все эти сомнения и неуправляемые, терзающие сердце переживания.
38
Выйдя на улицу, Рейчел глубоко вдохнула сырой воздух. Омытый дождем Манхэттен неумолчно гудел. Хоть здесь нормальная жизнь идет вроде бы своим чередом. А может быть, это всего лишь видимость? Быть может, и у этих людей, идущих по улице, обливаются кровью сердца и страдают души, и у них все из рук вон плохо, и они ждут не дождутся телефонных звонков?
Машина была уже подана и стояла у самого тротуара. Водитель наверняка на своем месте, ему удобно и комфортно в салоне с кондиционированным воздухом. Быстро постучав в окно, она распахнула заднюю дверцу и оказалась в прохладном затемненном салоне. Ей даже не нужно было говорить, куда ехать. Все уже организовано и спланировано заранее.
Когда лимузин плавно отъехал от тротуара, Рейчел прикрыла глаза и вернулась к своим размышлениям. Душевная боль почти непереносима, но в эпицентре своей вселенной, своего бытия находится именно она сама, Рейчел Ричардсон. Я… я… я. Неужели в этом и заключается весь секрет? Неужели любовные переживания – это, в конечном счете, только погружение в себя, когда значения имеет лишь точка отсчета – ты сама? Она выбросила из головы это никчемное философское построение. Какой хотя бы маломальский интерес может оно представлять? К ее эмоциональной сфере оно не имеет ровным счетом никакого отношения. Я чувствую, следовательно, я существую.
Она попыталась переключить ход своих мыслей на Джона Фитцджеральда Кеннеди-младшего, его политический журнал и свое сегодняшнее интервью, однако ее мысли об этом никак не приобретали привычную остроту и четкость, а, напротив, были какими-то вялыми, аморфными, сбивчивыми и бессвязными. Она не могла сосредоточиться. Посмотрела в окно. Странной дорогой они едут, чтобы попасть в «Плазу». Впрочем, какая разница! Рейчел вспомнила, как однажды села не в ту машину, и рассмеялась. Тогда она обнаружила свою ошибку сразу же, потому что водитель, ожидавший японского бизнесмена, страшно удивился, увидев ее.
Машина продолжала ехать в южном направлении. Что за чертовщина? Явно какая-то путаница вышла с этим заказом. Рейчел постучала в прозрачную перегородку, отделявшую от нее водителя. Тот повернул налево, к реке. Никакой реакции. Она постучала сильнее. То же самое.
– Эй! – окликнула она его. – Проснитесь вы там! Куда мы едем? Эй, эй! – Опять ничего.
И в этот самый момент она впервые расслышала отчетливый сигнал тревоги, зазвучавший словно бы внутри ее. Он был тихим, но настойчивым, как у пейджера, громкость которого установлена на низшую отметку. Движение на этой улице было интенсивным, и в одном месте машина вынужденно остановилась. Она нажала на дверную ручку. Не открывается. На другую. То же самое. Центральное блокирование. Опять застучав в перегородку, Рейчел набрала полную грудь воздуха.
– Водитель! – закричала она. И тут же еще громче: – Води-итель!
Сигнал тревоги звучал теперь на полную громкость, пульсируя в висках.
– О Господи, – произнесла она вслух. – Меня похищают.
Никогда еще Рейчел не испытывала такой растерянности.
– Да нет же, нет. Просто тебе попался глуховатый водитель, которому вскоре предстоит пополнить великую армию безработных, – убеждала она себя вслух.
Теперь они ехали по туннелю под рекой в сторону Лонг-Айленда. Она в отчаянии привалилась к спинке. Вот так. Она – пленница. Рейчел попыталась разобраться в происходящем. Кто? Почему? Зачем, черт возьми? Все это совершенно не по-американски. Сейчас ей вряд ли удастся припомнить, кого из знаменитостей Америки похищали после случая с Линдбергом.
Затем журналистка все-таки взяла над испуганной женщиной верх. Если ей удастся благополучно выбраться из этой переделки, то может получиться захватывающий сюжет, само собой, эксклюзивный. Если! Обуявший ее страх заглушил, а потом и полностью подавил эту внезапно пришедшую, мимолетную мысль о возможной сенсации. Кто же там за рулем? Он вооружен? Да разве это важно?
Она схватила бесполезный сотовый телефон, зная, что в этом месте он наверняка не будет работать. Так оно и оказалось. Но Рейчел все равно стала кричать в трубку, лихорадочно нажимая на кнопки.
– Кто-нибудь меня слышит? – вдруг почти спокойно спросила она и, уже произнося эту фразу, поняла, что это попросту смешно.
– Да, – ответил мужской голос.
– Что?! – переспросила она, поразившись, что ей вообще ответили. Друг или враг? – Кто вы? Чего вы хотите? – Интуиция ей подсказала, что она говорит со своим похитителем.
– Я хочу тебя, Рейчел.
И она узнала голос. Именно тот голос, который она мечтала услышать целую неделю. Это – Чарльз Форд.
– Чарльз? – только и сумела вымолвить она. – Где ты?
– За рулем.
– Послушай. Мне жаль, но у меня неприятности. Я в машине, в туннеле, и говорю с тобой по телефону. Где ты? Что происходит, черт возьми?!
Если Рейчел и возмутилась, то не раньше, а именно сейчас.
– Я тебя похитил.
– Ты меня похитил?! Послушайте, Чарльз Форд, если эту машину действительно ведете вы, то покажитесь же мне, черт возьми.
Он сошел с ума? Или она? Что он имеет в виду? Это какой-то невообразимый розыгрыш? Что он имеет в виду, говоря, что хочет ее? Он обладал ею, придурок проклятый, а потом всю неделю не звонил, и вот сейчас она – пленница в машине, мчащейся Бог знает куда и Бог знает зачем.
– Разумеется, но сначала поговорим немного.
– Обернись немедленно! И сейчас же останови машину! – прокричала она.
– Я не сделаю этого, – сказал он таким тоном, что она поняла – не сделает.
– Чарльз, то, что ты совершаешь, противозаконно. Слышишь? Это уголовное преступление. Ты не имеешь права меня похищать! Это запрещено. Ты ненормальный или что?
– Может быть. Я думаю, что влюблен в тебя.
– Ты – что?! Влюблен в меня и не звонишь целую неделю! За дуру меня принимаешь? Влюблен в меня? Что за чушь?
Но это была не чушь. «Я думаю, что влюблен в тебя». Так прозаично. Так неожиданно. И для этого вывода ему понадобилось несколько часов – черт, целая неделя – углубленных размышлений. С одной стороны, так, а с другой – вот так: «Да, я считаю, что от этого вывода никуда не уйти – я люблю ее и поэтому должен ее похитить».
– Я влюбился в тебя на прошлой неделе, – сказал он. – Во время нашей близости, и до нее, и во время нее, и после нее.
Рейчел была не в силах ответить ему сразу.
– Правда? – наконец проговорила она.
Странные чувства охватили ее. Почему, ну почему это похищение не произошло в понедельник?
– Да. И поэтому я нанял машину, зафрахтовал самолет и намерен увезти тебя на Средиземное море отдохнуть на моей яхте.
– Как, прямо сейчас?!
– Да, прямо сейчас.
– Но я не могу. Во-первых, не хочу. Во-вторых, даже если бы и хотела, все равно не могу. У меня запланировано несколько интервью. А теперь отвези меня назад. У меня полно работы. Я была бы в восторге и от Средиземноморья, и от яхты, и от самолета, и от всего остального. Но только в понедельник. Так что спасибо. Сегодня слишком поздно. Ты упустил время.
– Хочу услышать честный ответ. Один совершенно честный ответ… вернее – два. Ответь мне на эти два вопроса, и я отвезу тебя назад, в студию.
– Никакие сделки я заключать не намерена. Хочу назад прямо сейчас… О'кей, о'кей, – с трудом подавила она улыбку. – Ты получаешь два честных ответа, а быть может, кое-что еще, но после этого отвезешь меня назад. Договорились?
– Договорились. Первый вопрос: если бы я позвонил тебе в понедельник утром и пригласил тебя отдохнуть на Средиземном море со мной, ты бы согласилась?
– Могла бы.
– Только правду. Не забывай наш уговор.
– Ну-у… вероятно, нет. Потому что у меня плотный график и встреча с рекламодателями, а Стиву, моему продюсеру, нужно время…
– Значит, не поехала бы?
– О'кей, нет. Не поехала бы, потому что…
– Второй вопрос: а хотела бы поехать?
Рейчел помолчала.
– Да, – просто ответила она.
– Отлично! Ну что ж, я предвидел твои ответы на свои вопросы и организовал все так, чтобы ты не смогла отказать мне.
Рейчел вздохнула. Она так хорошо помнила все произошедшее неделю назад. Кости летели на пол. Их тела были сплетены друг с другом. Ее сердце изнемогало от любви. А потом было предательство, наступившее гораздо быстрее, чем можно было себе представить. Он не звонил целую неделю.
Но ведь совершенно очевидно, что он был занят. Яхта. Личный самолет. Ведь, в конце концов, он хочет ее, а когда желание вынашивается так долго, не может быть и речи о неторопливых ужинах при свечах, посещениях приемов, прогулках в парке, уик-эндах, милых забавных знаках внимания. Абсолютно очевидно, что он – глубокая, цельная натура. А похитил он ее просто потому, что отрицательный ответ его не устроил бы. Разве это не романтично? Разве не это самое главное? Разве не о такой любви она мечтала?
– Чарльз, послушай. Мы могли бы поехать отдохнуть. Я могла бы это устроить. Не на этой неделе. Но потом, летом, после… Я имею в виду, что не могу сейчас. Ни одежды. Ах да, и ни паспорта.
– Все это в багажнике.
– Где? Ты шутишь! Кто же это сделал?
– Твой помощник, Джейк. А все остальное, что тебе потребуется, можно купить в Монте-Карло, Портофино, на Сардинии.
Чарльз говорил совершенно прозаическим тоном. Казалось, он предвидел все. Он знал, что она заартачится, поэтому просто взял все в свои руки.
– Джейк?! Но я же всю эту неделю говорила с ним о тебе… и сказала ему о тебе такое, что… в общем, тебе лучше не знать. Короче, ему придется уйти. Я не могу ему больше доверять. Боюсь, что из-за тебя мой помощник лишился работы.
– Не думаю, – спокойно ответил Чарльз, считая, что онa блефует или просто угрожает.
Рейчел перестала говорить в трубку. Все это сплошной сюрреализм. Вот она – говорит с Чарльзом по телефону, и вот он, меньше чем в шести футах от нее, – везет ее в аэропорт имени Кеннеди практически против ее воли. Его самонадеянность просто обескураживала. Oна чувствовала себя полностью обессилевшей, лишенной того, что всегда было источником ее жизненной силы. Что-то в глубине ее говорит: «Хорошо», а все остальное негодует: «Да что ты о себе возомнил, черт возьми?!» Ей хочется наказать его. Ей хочется наградить его. Есть ли способ сделать и то и другое одновременно?
– Чарльз, можно мне увидеть тебя?
– Да, – ответил он.
Машина затормозила и остановилась впритирку с тротуаром. Дверца открылась. Oн наклонился к ней, помогая выйти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43