А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Затем есть хорошая квартира в новом здании Карнеги-Холл-Тауэр, прямо через дорогу. Вид оттуда замечательный, но для такой суммы квартира тесновата. А последней она, наверное, покажет ему что-нибудь в Линкольн-Тауэр. Помнится, там есть отличная квартира, принадлежащая одному архитектору, который сейчас на мели. Квартира вроде бы прекрасно выглядит, и, по общему мнению, условия ее продажи, выдвинутые владельцем, просто сказочные: никакого первоначального взноса, только предварительная арендная плата за год, а полный расчет по истечении года. Бразилец вполне мог бы покрыть всю сумму внесенной им арендной платы, получив солидную прибыль уже через год благодаря очевидному последующему увеличению стоимости квартиры по сравнению с нынешней. Господи, да если бы у нее было где и подо что взять кредит, она купила бы ее сама!
О показе квартиры в Сити-Спайр она договорилась за считанные минуты. Из Карнеги-Холл-Тауэр ей ответил риэлтор, тоже занимающийся продажей квартир. С Линкольн-Тауэр оказалось сложнее, но в конце концов она сумела все же устроить так, чтобы ключ для них оставили внизу у консьержа.
Довольно быстро им удалось поймать такси на Мэдисон-авеню. Тэсса сознавала, что нарушает все писаные и неписаные правила, которые следует соблюдать при торговле недвижимостью. Собирается показать три квартиры, которых ни разу не видела сама, незнакомому человеку, о котором ей ровным счетом ничего не известно. Но сейчас, доведенная до отчаяния, она готова на все.
В машине бразилец сел рядом с нею. От него сильно пахло каким-то лимонным одеколоном и чуть слабее – сигарами. По его словам, он жил в Рио, на верхнем этаже небоскреба, откуда открывается чудесный вид на красивейшую часть Ипанемы. И разумеется, у него есть ранчо во внутренней части страны, вдали от побережья. «Разумеется»! А сам даже не предложил заплатить за такси, когда они остановились перед зданием Сити-Спайр.
– В Нью-Йорке у вас много друзей? – спросила она.
– Несколько. – Это ничего не сказало ей.
Квартира ему не понравилась. Да и Тэссе – тоже. Сущий кошмар из хрома и стекла с каким-то странным освещением. Светозвукоспектакль, означающий непонятно что. Пешком они прошли на Пятьдесят седьмую улицу к зданию Карнеги-Холл-Тауэр. Эта квартира была лучше, но совершенно безликая и безвкусно отделанная. И площадь маленькая.
Тэсса предоставила ему возможность обойти всю квартиру самому. Это тоже был трюк, которому она успела научиться. Присутствие лишнего человека скрадывает площадь. Если она окажется с ним в маленькой комнате, та будет казаться еще меньше. Риэлтор, который должен был встретить их, так и не появился, оставив ключ и записку с извинениями внизу. Сеньору Гамеру понравился вид из окон, откуда открывалась панорама на Центральный парк.
– Надеюсь, вам это нравится так же, как и мне, – сказал он, когда они оказались в крошечном холле, и положил руку ей на плечо.
Тэссу вдруг охватила тревога. Она отступила на шаг. Он улыбнулся. Они были одни в пустой квартире на шестьдесят первом этаже. Как она не подумала об этом раньше?
– Думаю, вам больше понравится квартира в Линкольн-Тауэр, – сказала Тэсса, чувствуя, как нарастает напряженное молчание.
– Мне нравится этот вид. – Он уже отвернулся от окна. Смотрел на Тэссу и, безусловно, имел в виду ее.
Ах, нет! Конечно же, нет. Это все-таки клиент Сотби. Он выглядит респектабельно. У него есть визитная карточка… но ведь без адреса. Сеньор Гамеро из Бразилии… случайно зашедший к ним с холодной, промозглой улицы.
– Нам надо идти, – твердо сказала она. – Я должна забрать дочь из школы.
«Да, у меня есть дочь, – мысленно продолжила свой монолог Тэсса. – Я не одинокая женщина. Не из тех, с кем можно поразвлечься между делом. – Она демонстративно взмахнула сотовым телефоном, зажатым в руке. – У меня, слава Богу, есть связь с внешним миром. Мы вовсе не одни. Мы – в центре Манхэттена, в центре цивилизации!»
– Вы так красивы. Мне нравятся англичанки.
Он шагнул к ней. В широкое окно ей было видно, как с серого унылого неба низвергаются потоки дождя. Тэсса прижалась спиной к стене. Дверь была слева от нее, Гамеро стоял справа. На его лице появилось то странное выражение, какое бывает у мужчин, когда они теряют контроль над собой. Всю свою обходительность и хорошие манеры он уже отбросил. Почувствовал себя свободным. Тэсса с трудом проглотила застрявший у нее в горле ком.
– Мне нужно идти, – словно со стороны услышала она собственный голос.
Шагнула к двери. Он еще приблизился к ней. Протянул руку в ее сторону, не прикасаясь, но уже приказывая ей этим жестом оставаться на месте.
На мгновение Тэсса застыла. От порыва ветра в стекло ударило сильной струей дождя. Неужели это начинается вот так… Она никогда не представляла себя на месте других жертв насилия, читая об этом сообщения в газетах. Тэсса резко выставила руку, чтобы оттолкнуть его, но он перехватил ее за запястье. Хватка была крепкой. Боли Гамеро ей не причинял, но показывал, что ситуацией владеет он и что значение здесь имеет лишь мужская сила, а не женские выкрутасы.
– Отпустите меня! – слабо вскрикнула она.
Процесс еще не стал необратимым. Еще все можно остановить, если подыскать правильные слова и жесты. Но что является «правильным» для данного конкретного мужчины в данный конкретный момент? От охватившего ее страха кровь гулко застучала в висках. Тэсса попыталась разжать пальцы, стиснувшие ее запястье, но на его лице уже застыла наполовину насмешливая, наполовину плотоядная улыбочка. Его явно забавляли ее тщетные попытки освободиться. Он вдали от дома, в чужой стране, где, кроме его желания, ничего значения не имеет. Он далеко от жены и от законов, которые он, возможно, чтит, и от людей, которых он, возможно, уважает.
Гамеро схватил ее за оба запястья. Привалился к ней. Стал прижиматься всем телом – откровенно и грубо. Она ощутила его эрекцию. Его твердая плоть прижалась к ее бедру, и это было отвратительно, мерзко. Неужели можно уподобиться животному – совокупляться, не испытывая ни любви, ни страсти, одну только похоть? Она почувствовала, как во рту стало горько, и с трудом сглотнула отвратительную желчь. Он прижался губами к ее рту. Тэсса почувствовала, как его мокрый, скользкий язык грубо и похотливо слюнявит ей губы.
И Тэсса больше не раздумывала. Она действовала. Широко раскрыв рот, она укусила его за язык. Укусила сильно и сжимала челюсти до тех пор, пока ее зубы не сомкнулись. Ее рот наполнился его кровью. Она услышала пугающее бульканье – звук, который он хотел издать и не мог, крик, который он хотел испустить и не мог. Не разжимая зубы, она затрясла головой из стороны в сторону, словно собака, вцепившаяся в кость, и во все стороны полетели брызги крови, запачкав белоснежные стены этой квартиры в Карнеги-Холл-Тауэр. Продолжая удерживать его язык зубами, Тэсса одновременно резко двинула коленом вверх, нанеся сокрушительный удар в пах.
Только после этого она отпустила его. Испытывая невыносимую боль, бразилец в ужасе отпрянул от нее. Рука его инстинктивно метнулась к изуродованному рту – он все еще не осознавал полностью, какое страшное увечье нанесла ему эта женщина. Другая рука сжимала ширинку, пытаясь заглушить еще одну боль, которую он даже не мог выразить истошным криком.
Тэсса рванулась к двери и распахнула ее. Выбежав из квартиры, она выплюнула прямо на ковер в коридоре его кровь, которой набрался полный рот, и побежала к пожарной лестнице. Она утратила всякое чувство реальности происходящего и понеслась вниз по лестнице. Спустившись на три пролета и немного придя в себя, она все же отыскала лифт. Нажала кнопку. Почти сразу раздался сигнал зуммера, означающий, что кабина перед нею. На мгновение ее охватила паника: а вдруг он поджидает ее в лифте?
Но в кабине никого не было. С замирающим сердцем она вошла в лифт и быстро оказалась внизу, в спасительном вестибюле. Там она увидела миловидную консьержку и несколько мужчин в униформе, в обязанности которых входило открывать двери и охранять этот расположенный в центре безумного Нью-Йорка оплот цивилизации, оберегая покой и безопасность его обитателей. Она не бросилась к ним с жалобами и просьбой о помощи. Ведь этого человека привела в их здание она сама. Она просто выбежала на улицу, провожаемая их любопытствующими взглядами: кто это такая и чего ради ей так не терпится оказаться под проливным дождем?
Едва Тэсса очутилась на тротуаре, как зазвонил ее сотовый телефон. Приложив трубку к уху, она нажала кнопку и прерывисто выдохнула:
– Да?!
– Тэсса, это Чарльз. Послушай, я в Кеннеди, через пару минут мой рейс. Звоню, просто чтобы попрощаться. Решил слетать в Европу. Побуду немного в Мадриде. Я хотел сказать тебе…
– Ах, Чарльз, Чарльз! Самое ужасное…
Продолжать она была не в силах, чувствуя, что сейчас разрыдается. Как все сошлось. Еще одна плохая новость, а этот день еще так не скоро закончится. Движение на Пятьдесят седьмой улице остановилось из-за возникшей пробки. Тэсса уже вышла на середину проезжей части.
– Тэсс, с тобой все в порядке?
– Да, да! Со мной все хорошо. Все хорошо, только…
Телефон вдруг стал издавать короткие гудки. Затем смолк. Вспыхнул красный огонек. Сели батарейки. Неверящим взглядом Тэсса смотрела на этот тревожный сигнал, продолжая переходить улицу, обходя стоящие машины.
– Чарльз? Чарльз? – Но ответа не было. Связь оборвалась.
На гоночном мотоцикле мимо вереницы остановившихся автомобилей мчался какой-то лихач. Голова его была низко пригнута к рулю, тело словно слилось с мотоциклом, образовав с ним единый обтекаемый контур, несущийся сквозь ледяной дождь и ветер. На нем были защитные очки, вязаная шапочка и обтягивающий гоночный костюм из блестящей черной лайкры. Он мчался со скоростью двадцать пять миль в час, когда налетел на Тэссу, которая уже занесла ногу, чтобы ступить на тротуар.
Ощутив сильный удар в плечо, она не сразу поняла, что же произошло. Все вокруг замедлило свой ход, небо перевернулось и опрокинулось на нее, а сама она понеслась куда-то в пропасть. Телефон отлетел в сторону, став таким же бесполезным, как и отказавшиеся вдруг слушаться руки и ноги. Тэсса удивилась, почему наступила такая тишина, ведь только что она слышала голоса, уличный шум, автомобильные гудки. Подсознательно она как бы не связывала себя с этим столкновением, будто наблюдая за случившимся со стороны. Вот до ее слуха донесся треск – значит, это она ударилась головой о бордюр тротуара. Вот из глаз посыпались искры, но боли по-прежнему нет – полная потеря чувствительности. Она слышала чей-то крик. Тело по-прежнему не слушалось ее, только что-то липкое за ухом – вероятно, ее собственная кровь – нестерпимо щекотало кожу.
Она ощутила, как ее подхватили чьи-то руки.
«Вам плохо?» – спросил мужской голос.
Она не знала этого и не могла ответить.
– Не трогайте ее, – сказал кто-то.
– Я – врач, – произнес еще кто-то.
– Ах, у нее кровь! Вызывайте же «Скорую»! – раздался испуганный женский крик.
Тэсса чувствовала, что ее куда-то уносит, – ей и хотелось, и не хотелось этого. Но ведь нужно же что-то сказать всем этим людям, которым она доставила столько хлопот. Поэтому она проговорила лишь: «Рейчел Ричардсон» – просто потому, что именно эти два слова непроизвольно сорвались с ее губ. И тут же погрузилась в теплую, обволакивающе-мягкую темноту, наполненную пением сказочных сирен.
28
– Семнадцать швов! Господи, какой ужас, Тэсс. И все равно выглядишь лучше меня.
Тэсса действительно выглядела хорошо. Бледность ей шла. На белоснежных простынях она возлежала, как принцесса.
– К счастью, все будет закрыто волосами. Слава Богу, что я не ударилась лицом.
Рейчел ходила по палате взад и вперед, не желая садиться. Она не любила находиться в больницах. Редко где еще она так нервничала.
– Послушай, Рейчел. Мне так и не выдался случай поблагодарить тебя за все. Когда ты приходила в прошлый раз, меня постоянно клонило в сон. Я только хочу сказать: то, что ты сделала для меня, просто невероятно. Словами это просто невозможно выразить.
– И это говорит англичанка? – засмеялась Рейчел. – Уж кто-кто, а англичане словами могут выразить что угодно. – И она похлопала Тэссу по ноге, скрытой покрывалом.
В тот день ей позвонили прямо на студию. Какой-то мужчина из числа свидетелей происшествия на Пятьдесят седьмой улице. Мотоциклом сбило англичанку, у которой, похоже, серьезная черепно-мозговая травма. Единственное, что она произнесла, прежде чем потеряла сознание, были слова «Рейчел Ричардсон». Он звонит просто на тот случай, если она действительно знакома с Тэссой Андерсен. В бумажнике пострадавшей нашли визитную карточку.
Рейчел не колебалась ни секунды. На место происшествия они с Джейком приехали раньше «Скорой».
После Санта-Фе с Тэссой она виделась нечасто. Обе были слишком заняты. Но несколько раз они говорили по телефону. Кроме того, Рейчел получила удовольствие, поставив на место Джорджа Уэстчестера, когда он попытался было нарушить свое соглашение с Тэсс о приеме ее на работу.
Рейчел настояла на том, чтобы самой поехать в «Скорой» с потерявшей сознание Тэссой, прямо из машины связалась с известным невропатологом и договорилась с администрацией Ленокс-Хилл о том, чтобы Тессу положили в одну из лучших палат. Порой она и сама поражалась тому, какой силой обладает ее имя, да и телевидение в целом.
В отделении неотложной помощи невропатолог уже ждал их. Он провел тщательное предварительное обследование, показавшее, что мозг не поврежден, и, чтобы окончательно удостовериться в этом, попросил провести сканирование на компьютерном томографе. При этом он посмотрел на Рейчел, чтобы убедиться – она видит оказываемое этой пациентке первостепенное внимание.
– Рейчел, ты знаешь, что медицинской страховки у меня нет, но мой брат…
– Выбрось из головы. Вот когда будешь заправлять всем Сотби, а в такую переделку попаду я, тогда и сочтемся. О'кей?
Они рассмеялись. Вот что такое настоящая дружба. В тот ужасный день Рейчел разыскала адрес школы Камиллы в электронной записной книжке Тэссы. Сама съездила и привезла девочку к себе домой.
– Как ты справилась с Камиллой? Спасибо, что позаботилась о ней.
– Она очень славная девочка. Поставила ей раскладушку рядом со своей кроватью и читала ей рассказы на ночь, а потом она прочла мне один. Вот уже несколько лет мне не спалось так хорошо.
Рейчел говорила правду. Играть роль матери было замечательно. Она даже нашла у себя в шкафчике на кухне «Фрут Лупс» – любимое кушанье Камиллы за завтраком.
– И впредь намерена спать так же? – со смехом спросила Тэсса.
– Я почему-то так не думаю. Видимо, в конечном счете место рядом со мной в спальне займет Мэтт Хардинг. Бриллианты величиной с отель «Ритц» привлекают как Золушку, так и Белоснежку.
– Никаких принцев на белом коне?
Рейчел грустно улыбнулась.
– Один был, но ускакал.
– Ах, все-таки был? Это уже интересно.
Рейчел подумала, решится ли она рассказать Тэссе все о Чарльзе Форде. Она уже было открыла рот, чтобы начать, но в последний момент передумала. Да и что, собственно, рассказывать? Что она встретила тонкого, чувствительного человека, романтика, мужчину, о котором мечтает каждая женщина. А потом навязала ему участие в телепередаче, выставив его на всеобщее обозрение этаким сентиментальным страдальцем ради поднятия рейтинга своей программы? Никакой гордости от этого она не испытывала. Ей просто не дано жить среди бесхитростных, искренних людей с их бесхитростными, искренними чувствами. Вместо этого ей суждено довольствоваться лишь суррогатами отношений, когда человеческие эмоции – это всего-навсего определенное количество информации на протяжении строго ограниченного экранного времени, а единственный постулат, которым стоит руководствоваться, – это: «Раз зритель пускает слезу, значит, он покупает наш товар».
– Ничего особенно интересного, поверь. Просто я доказала сама себе, что являюсь именно тем, чем являюсь, а все прочее – досужие фантазии. Мэтт и я друг друга стоим.
– А каким он был? – спросила Тэсса.
– Каким? Ну-у, я не знаю. Хотя нет, знаю. Он был необыкновенный. Мужчина, который способен любить, чувствовать и быть верным. Который и от остальных ожидает того же. Я… я… я думаю, что мне не стоит говорить о нем. Он ушел. Все кончено.
Тэсса внимательно наблюдала за нею. Этот кто-то сильно взволновал Рейчел. Возможно, когда-нибудь потом они еще поговорят о нем, но не сейчас.
– А как ты, Тэсс? Чем еще занималась все это время, помимо стычек с мотоциклами? Среди клиентов Сотби нет никаких высоких загорелых незнакомцев?
Тэсса вздрогнула. Она никому не рассказывала о событиях, непосредственно предшествовавших этому несчастному случаю. Ей не хотелось заново переживать все происшедшее с нею в той квартире, пусть даже только и рассказывая об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43