А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

..Верочка по-прежнему не смотрела на Ольгу и никак не отозвалась на ее слова.– Я думаю, – продолжала Ольга, – через год тебе лучше будет поехать ко мне, в Москву... – и со страхом почувствовала, что сказала совсем не так, как нужно, и попыталась поправиться: – То есть не то чтобы лучше, я сама хочу, чтобы ты жила со мной... Коле ведь еще в армию нужно будет идти...И опять получилось, что Ольга приглашает ее не потому, что хочет жить вместе с ней, а из-за школы и потому, что Коле придется пойти в армию.Верочка покраснела и еще ниже опустила голову, и Ольга видела, как неприятен ей этот разговор.– Я – не знаю... – с трудом выговорила Верочка и вдруг расплакалась и встала из-за стола. Ольга вскочила и подошла к ней.– Ну что ты, миленькая, что ты? – растерянно говорила она, обняв сестру за плечи. – Что же ты плачешь? Ну не надо так, я же не говорю, что надо сейчас ехать. Поговорим еще с Колей, посоветуемся, ты приедешь ко мне на каникулы, поживешь, привыкнешь...Но Верочка продолжала плакать и хотела высвободиться из рук Ольги, но та не отпускала ее и беспомощно повторяла, пытаясь утешить сестру:– Ну что ты, глупенькая, не надо плакать... В Москве хорошо, кончишь школу, поступишь в институт...– Мамку... жалко... – сказала Верочка, всхлипывая, и Ольга сразу отпустила ее. Верочка отодвинулась, высморкалась в передник и сказала: – Вот... кофточку вам испачкала. Такая хорошая кофточка... Но вы не переживайте, я сейчас выстираю. Я не испорчу, вы не думайте, я хорошо умею стирать. Я все время стирала, когда мамка болела...И Ольга сразу села на стул, беспомощно опустив руки.Потом она долго ходила по избе, курила, смотрела в окно. Пустая серая улица глядела на нее через мутные стекла окон, иногда медленно и четко выговаривала надоевшее слово: «Чужая...» И громко стучавшие ходики поддакивали ей: «Чу-жа-я... Чу-жа-я...»«А что-то делает сейчас мой Юрочка? – вдруг с насмешливой враждебностью подумала Ольга. – Сидишь, наверно, в своей лаборатории, и-зу-ча-ешь... Эх ты, биолог... – Ольга невольно произнесла про себя это слово так, как часто говорили студенты-физики в университете, – „биолух“. – Ты как-то говорил, в пику моим занятиям физикой, что только биология способна разрешить все самые главные и насущные вопросы человеческого бытия... Интересно, как ты и твоя биология сумели бы разрешить вот этот конкретный вопрос моего насущного бытия... А ведь придется решать, и тебе – тоже... Верочку-то я все-таки возьму к себе...»И она попыталась представить Верочку в большой квартире родителей Юрия... В старинной квартире с высокими потолками, где до блеска начищенные паркетные полы, полированная мебель, мягкие ковровые дорожки... В этой квартире все подобрано с безупречным вкусом, там множество красивых вещей – и ничего лишнего, в этой квартире всегда разговаривают на правильном русском языке, там никогда не скажут «пускай езжает в Селиваново», там никогда не скажут таких слов, как «скотина», «стерва», «зараза», – таких обычных в этой избе слов, – в той квартире неуместна бестактность, невозможен даже малейший намек на грубость, там всегда вежливы и внимательны друг к другу... «Да, вряд ли Верочке там будет хорошо...» И она с уверенностью подумала, что приезд Верочки Юрий воспримет как немалое неудобство в своей налаженной жизни. Разумеется, он никак не будет показывать этого – он слишком хорошо воспитан, – но разве от этого легче? «Ладно, посмотрим, нечего сейчас гадать... Эх, Юра, Юра, Юрочка... И за что ты только любишь меня? Что ты знаешь обо мне? Любовь для себя, – вспомнила она чьи-то слова. – Неужели так? Любит не потому, что я – это я, а потому, что ему хорошо со мной, я для него подходящая пара, неглупа, недурна собой. Неужели так? Ну, а я? За что я люблю его? Тоже – любовь для себя? Потому что мне уже двадцать пять и пора выходить замуж, надо рожать детей – в общем, нужно все то, что необходимо каждой бабе? Только это? И – все?»
Проводив Ольгу на поезд, Юрий поехал в институт. Как-то неожиданно он подумал, что ему скоро двадцать девять, он на три с половиной года старше Ольги, но она ведет себя так, словно старшая – она. «Все-таки почему она до сих пор не выходит за меня? Чего ждет? Или ее устраивает... так?»Он вспомнил вчерашний разговор. Вчера была какая-то необычная Ольга, незнакомая и непонятная ему. (Да и только ли вчера?) И даже не то было неприятно, что он не понимал ее, – хуже было то, что Ольга и не пыталась ничего объяснить. «Почему? Не чужой ведь я ей... Нам – жить вместе...» – привычно подумал он.Юрий стал вспоминать, что рассказывала ему Ольга о своей жизни в деревне, о матери, но в этой истории не было ничего необыкновенного, таких он знал немало. Не одна Ольга с таким трудом выбралась из деревни... И слава богу, что ей удалось сделать это... В конце концов, любой мало-мальски способный человек должен со спокойной совестью уезжать учиться, это же ясно, тут и раздумывать нечего. Жалко, конечно, оставлять мать, но ведь и мать, если говорить честно, не ахти какая... Была бы она настоящей матерью – только радовалась бы, что ее дочь такая способная и хочет учиться дальше. Последнее отдавала бы, но дочь выучила. Не так уж трудно жить в деревне, чтобы нельзя было помогать ей. С голоду, слава богу, у нас еще никто не умирал... Да и помогала-то она всего года два, кажется...И в институте ему не скоро удалось отвлечься от этих неприятных мыслей. Работать ему не хотелось, и он с полчаса болтался по комнатам, курил, но потом все же уселся за свой стол и стал просматривать последние записи в лабораторном журнале. Поглядывал на часы – скоро ли обед. И думал об Ольге.Но вот время подошло к двенадцати, Юрий встал и, оглядевшись – не видит ли кто, – с наслаждением потянулся и отправился обедать с обычной, хорошо знакомой компанией. Потом они не спеша возвращались в институт по широкой многолюдной улице, и был великолепный солнечный день – первый по-настоящему весенний день в Москве, – и думать о чем-то неприятном в этот яркий майский день в веселой, жизнерадостной компании было бы так же неестественно, как слушать «Реквием» на свадьбе, – и Юрий смеялся, шутил, ему было хорошо, и он с удовольствием думал о том, какой это удачный день и что он должен закончиться так же хорошо и весело. Когда он пришел к себе и увидел двух девушек-лаборанток, его помощниц, ему стало еще веселее – такие приятные были у них лица, и девушки выглядели такими чистенькими и свеженькими в своих тщательно выглаженных белых халатах, что смотреть на них и командовать ими было одно сплошное удовольствие. И ему захотелось сделать им что-нибудь приятное, – но что? Можно, кажется, отпустить их... Юрий уже решил, что повторит эксперимент, проводившийся на прошлой неделе. В лабораторном журнале этот эксперимент обозначался довольно длинно и непонятно, а суть его сводилась к тому, что бралось нечто – также называвшееся длинно и непонятно – и помещалось на сутки в специальную термокамеру, и автоматические приборы-самописцы вычерчивали на бумаге сложные кривые, которые потом надо обработать, а пока можно было ничего не делать и отправляться домой. И Юрий заговорщицки подмигнул девушкам и тихо сказал:– Знаете что?– Да, Юрий Михайлович? – с готовностью отозвалась Ниночка, хорошенькая, чуть полноватая блондинка.– Можете потихоньку смываться в кино. Только чтобы верхнее начальство не видело. Если застукают – так и быть, сошлитесь на меня.Ему приятно было видеть, как вспыхнули от удовольствия лица девушек, приятно было знать, что имеешь над ними какую-то власть и никогда не злоупотребляешь этой властью, наоборот, делаешь все так, чтобы им жилось легче, и Юрий знал, как хорошо отзываются о нем девушки и считают, что им повезло с руководителем.Юрий записал в журнал начальные данные эксперимента и вышел в коридор покурить. Задумался на минуту – и легкое, радостное настроение тут же исчезло. Думал он опять об Ольге.Юрий всегда считал, что так называемая «любовь с первого взгляда» – бред романистов, и только посмеивался над рассказами о подобной любви. А похоже, что сам-то он влюбился именно с первого взгляда...Два года назад Юрий даже и не задумывался о женитьбе, да и о любви, кажется, тоже. Он считал, что это от него не уйдет. Жениться надо, по примеру Толстого, когда перевалит за тридцать. А пока – гуляй, веселись, наслаждайся свободой... Но какая жена будет у него, Юрий уже и тогда хорошо представлял. Непременно красивая, неглупая, вероятно, из хорошей, интеллигентной семьи, – потому что других семей он не знал, – и, конечно же, он будет для нее непререкаемым авторитетом, настоящим главой семьи.И вот – встреча с Ольгой.Было это на какой-то вечеринке. Юрий пришел туда с Ниной, Ольга была одна. Их познакомили, и, поговорив с Ольгой полчаса и несколько раз пригласив ее танцевать.Юрий неожиданно для самого себя подумал: вот девушка, на которой я женился бы не раздумывая. И сам удивился этой мысли. В тот вечер он много танцевал с Ольгой, и это всеми было замечено. Когда стали расходиться, Юрий предложил:– Я провожу вас, хорошо?В передней было много народу, и Ольга промолчала. Юрий помог ей надеть пальто и на лестничной площадке уверенно взял под руку, но Ольга небрежно высвободилась и насмешливо сказала:– Очевидно, я должна быть польщена, что ради меня вы оставляете девушку, с которой пришли сюда. Но мне это почему-то неприятно.Юрий покраснел и растерянно пробормотал:– Видите ли, с Ниной меня почти ничего не связывает...– Возможно, – спокойно сказала Ольга. – Но сюда-то вы пришли с ней. А сейчас уже первый час ночи.Юрий почувствовал, что попал в глупое положение, и сказал первое, что пришло в голову:– Пусть Нина вас не беспокоит...И осекся под взглядом Ольги. В это время высыпала из дверей компания человек в шесть, Ольга окликнула кого-то и ушла с ними, холодно кивнув Юрию.Он узнал, где она живет, и несколько дней подкарауливал Ольгу на улице. Встретив, наконец, изобразил приятное изумление, завел легкий, небрежный разговор, думал о том, как пригласить ее куда-нибудь поужинать, и удивился своей почти панической боязни: вдруг она откажется? Но Ольга согласилась. В тот вечер, вернувшись домой, он понял: влюбился. Кажется, впервые в жизни, если не считать «обязательного» школьного романа...Юрий был уверен, что с Ольгой все получится как надо. Почему же нет? И когда на его предложение она ответила уклончивым «подождем», сначала он только удивился. Зачем ждать? Он не понимал этого, а Ольга ничего не объяснила. И Юрий легко успокоил себя – можно и подождать, чуть раньше или чуть позже, но все равно Ольга станет его женой... Он просто не видел, что может помешать этому.Но спокойствие его длилось недолго. Юрий вдруг начал ее ревновать. И к кому? К этому хилому толстогубому ничтожеству, Игорю... Сначала Юрий просто не обращал на него внимания. Ольга и Игорь – смешно было бы даже мысленно ставить их рядом. А уж сравнивать Игоря с ним, Юрием, – просто глупо. А Ольга не глупа – в этом Юрий уже не раз мог убедиться. Все было логично – и все-таки Юрий стал ревновать. Ему казалось, что Ольга слишком много времени проводит вместе с Игорем, слишком часто отказывается от встреч с ним, Юрием, отговариваясь работой, слишком хорошо отзывается об Игоре... Юрий с удивлением обнаружил, что способен на самую настоящую ненависть. Он не предполагал, что часами может с каким-то мучительным наслаждением думать о том, как хорошо было бы избить Игоря. Ему даже снилось, что одним ударом он сплющивает эти некрасивые толстые губы так, что на них уже никогда не появится эта наглая, омерзительная усмешка, приводящая его в бешенство. Как жаль, что это возможно только во сне... А наяву при встрече с Игорем ему приходилось вежливо здороваться и стараться не смотреть в его открыто насмешливые глаза.Но однажды Юрий едва не сорвался. Вернее, почти сорвался. Он пришел к Ольге и увидел на вешалке мужское пальто. Его пальто. Без стука вошел в комнату и, кажется, даже не поздоровался. Одним взглядом окинул их лица. Полумрак – горела только настольная лампа, – бумаги и книги на столе, стаканы с недопитым чаем, пепельница, полная окурков. Ольга с ногами забралась в свое любимое кресло – короткая юбка поднялась настолько, что едва не видны подвязки. А верхние пуговицы рубашки Игоря расстегнуты, и черные курчавые волосы нагло торчат на узкой хилой груди.Юрий включил верхний свет, глухо сказал:– Вчера я где-то оставил синюю папку с бумагами – ты не видела?– Нет, – сказала Ольга, мельком взглянув на него. – Посмотри сам.Он поискал в книжном шкафу, оглядел стол. Непонятные формулы и уравнения, написанные размашистым почерком Игоря, как будто нагло ухмылялись ему. Точно так же, как сам Игорь. Юрий оглянулся – Игорь насмешливо смотрел на него, прищурив глаза.– Чаю хочешь? – спросила Ольга.– Да, пожалуйста.Ольга налила ему чаю. Юрий по-хозяйски уселся на диване, вытянув ноги. Он решил не уходить до тех пор, пока Игорь не уберется. А тот как будто совсем не собирался уходить – хотя был уже одиннадцатый час – и чувствовал себя как дома. Завел с Ольгой разговор об институтских делах, в которых Юрий ничего не понимал. Что-то писал и показывал Ольге. Он настолько явно игнорировал Юрия, что тот не выдержал и с раздражением спросил:– Я не очень мешаю вам?– Не очень, – с издевкой бросил Игорь, даже не взглянув на него. Ольга посмотрела на Юрия, потом на Игоря – и примирительно сказала:– Мы сейчас кончим.Сказала так, что можно было понять: «Извини, Игорь».Игорь ушел только через час. Ольга проводила его до двери, прошла зачем-то на кухню, а он сидел и ждал ее. Наконец она вернулась и стала молча убирать со стола.Юрию вдруг захотелось ударить ее.Молчание затягивалось.– Не понимаю, – наконец сказал Юрий, – что общего может быть у тебя с этим...Он еще владел собой и удержался, чтобы не уточнить, что означает его недомолвка. Он хотел, чтобы это прозвучало пренебрежительно, но почувствовал, что в его голосе слышится только злоба.Ольга промолчала.– Может быть, это тот, с кем ты раньше спала? – спросил Юрий. – Если да, то у тебя неважный вкус.Он впервые был так груб с ней, но Ольга, кажется, не удивилась этому. А впрочем, он не видел ее лица. Она сказала, не оборачиваясь:– Тебе не кажется, что будет лучше, если ты сейчас уйдешь?– Вот как... – протянул Юрий.– Да, так.Ольга повернулась и спокойно смотрела на него. Юрию хотелось бросить ей в лицо что-нибудь оскорбительное, как-то унизить ее, заставить покраснеть, но он вовремя спохватился – и потом, когда вспоминал об этой минуте, ему становилось страшно – господи, что было бы, если бы он не сдержался... Но это было потом. А тогда он молча смотрел на нее – до тех пор, пока Ольга не сказала:– Уходи.Он поднялся и вышел, не прощаясь.Ночью он совсем не спал – кажется, впервые за всю жизнь. И понял, что уже не может без этой женщины и должен любой ценой удержать ее. Любой ценой...На следующий день он сразу после работы поехал к Ольге. У него был свой ключ от ее комнаты, и он вошел и стал ждать ее. Он был сравнительно спокоен. Ведь ничего страшного не произошло. Он сделает вид, что ничего не было. И Ольга наверняка поступит так же – она терпеть не может ссор и сама не раз говорила ему об этом. А если она и будет недовольна, он извинится, и дело с концом...Возможно, все так и было бы, приди Ольга сразу. Но она явилась только в десять, и еще не успела раздеться, как Юрий угрюмо спросил:– Где ты была?– Это что, допрос? – небрежно осведомилась Ольга, одергивая свитер.И Юрий вспылил:– Что, я уже не имею права поинтересоваться, где ты бываешь?– Почему же, имеешь...Его взбесил ее спокойный голос.– Но не таким тоном.Юрий открыл рот – и не нашел, что ответить.– Почему ты не извиняешься? – спросила Ольга.– За что?– За вчерашнее. А заодно уж – и за сегодняшнее.– Я же еще должен извиняться... – начал было Юрий и, встретив взгляд Ольги, догадался, что он натворил. Он понял, что еще мгновение – и он потеряет ее, и торопливо сказал: – Извини.– Вот что, друг мой, – Ольга была по-прежнему очень спокойной, – может быть, кто-то и придерживается мнения, что любви без ревности не бывает, но только не я. Так что впредь избавь меня от подобных сцен. Если мне и придет в голову мысль уйти к кому-то другому, то я уж как-нибудь наберусь смелости и сама тебе сообщу. Подумай об этом – и сделай соответствующие выводы. А теперь иди, я очень устала.И Юрию пришлось уйти.Это была их первая настоящая ссора. На следующий день они помирились, но прежняя уверенность Юрия в том, что Ольга станет его женой, исчезла. Теперь он был всегда настороже. И все-таки небольшие стычки изредка случались – он не всегда мог угадать ее настроение. Обычно спокойная, Ольга могла вспыхнуть в любой момент – и по самому неожиданному поводу... И эта убийственная ирония в ее голосе и два дурацких слова: «Друг мой...» Когда Юрий слышал эти слова, он внутренне сжимался. Это «друг мой» звучало как «ты дурак».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11