Заметив дочь, которая приближалась к его столику в «Эль-Марокко», Гаррисон Колби вскочил, улыбаясь.— Рад тебя видеть, Фрэнни, — произнес он, усадив дочь за столик. — Что привело тебя в Манхэттен?— Консультация у врача, — негромко ответила она.— Вот как? — Колби озабоченно приподнял брови. — Надеюсь, ничего серьезного?— Вряд ли, — сказала она:— Мне нужно было показаться гинекологу — так, для анализов. Опасаюсь, у меня что-то не в порядке, ведь я никак не могу забеременеть.— И что же сказал врач? — осведомился Колби.Фрэнсис вымученно улыбнулась.— Он взял образцы для анализов, сделал мазки и тому подобные вещи и сообщил, что пока ничего определенного сказать нельзя. — Она поколебалась и добавила:— Наверное, я беспокоюсь попусту.— Почему ты так думаешь? — спросил Колби, взглянув на дочь.— Сам посуди, папа, ну как я могу забеременеть, если мой муж почти не бывает дома? — с горечью произнесла она. — Джим проводит в Европе куда больше времени, чем со мной.— Но, милая, мы ведь уже договорились на этот счет, — возразил Колби. — Это его работа. Он путешествует, потому что поездки входят в его обязанности.Джим очень важен для фирмы…— Он не менее важен и для нашей семьи, папа…Хотя теперь об этом все чаще забывает, — перебила Фрэнсис, чуть повысив голос от гнева. — Порой мне кажется, что я живу в этом громадном доме одна! Известно ли тебе, что за четыре года супружества мы ни разу не были вместе на годовщину свадьбы?К столику приблизился официант, спрашивая, не желают ли гости выпить перед обедом, и они оба умолкли.Колби попросил мартини, Фрэн заказала дайкири. Как только официант ушел, Колби бросил на дочь недовольный взгляд.— Ты меня удивляешь, Фрэнсис. Ты уже не ребенок, — укоризненно проговорил он.— Да, я уже не ребенок, — согласилась Фрэнсис. — Я состою в браке, причем в счастливом браке, я очень тоскую по мужу, хочу проводить с ним больше времени, хочу от него ребенка, если это вообще возможно. Неужели я так много прошу?Колби покачал головой:— Когда вы с Кейт были маленькими, я проводил в отъезде еще больше времени, но ваша мать никогда не выказывала такого неудовольствия, как ты.— Это так, но мама не из тех людей, которые открыто проявляют свои чувства, — возразила Фрэн.— Я ни на минуту не допускаю, что ваша мать была несчастлива со мной, — продолжал Колби. — Она держала себя в руках и вырастила тебя и твою сестру без особых затруднений. Скажи честно: чувствуешь ли ты, что Джим тобой пренебрегает? — допытывался Колби.К столику вернулся официант с напитками, и Фрэнсис замолчала. После его ухода она посмотрела на отца и сказала:— Я не виню Джима в происходящем. Я думаю, он и сам был бы рад чаще бывать дома. Мне кажется, ты мог бы помочь нам в этом — разумеется, если по-настоящему захочешь.— Я уже говорил, что это работа твоего мужа, его обязанность, — негромко произнес Колби, пригубив мартини. — И если ты хочешь, чтобы он обеспечил тебе жизнь, к которой ты привыкла с детства, Джим должен работать на совесть. Он прекрасно справляется. Когда-нибудь он возглавит фирму.— Какая чудесная перспектива, — с насмешкой в голосе отозвалась Фрэн. — Ты знаешь, папа, иногда мне кажется, что я смогла бы получить от жизни куда больше, если бы влюбилась в докера или рассыльного.
— На следующей неделе я лечу в Париж, — сообщил Лайнд как-то вечером, когда они с женой одевались к обеду, который давал один из его сотрудников.Фрэнсис опустила руки.— Но ведь ты только вчера вернулся домой, — заспорила она.Лайнд нахмурился:— Да, я помню, но тут уж ничего не поделаешь.— Что же это такое! — гневно воскликнула Фрэнсис, хлопнув расческой по туалетному столику. — В последнее время ты совсем не бываешь дома!— Ты же знаешь, я был бы рад проводить с тобой больше времени, если бы мог, — сказал Лайнд. — Господи, Фрэн, уж кто-кто, а ты должна бы понимать…— Ты говоришь как мой отец, — отрезала она. — Знаешь, Джим, порой у меня создается впечатление, что ты рад любой поездке — лишь бы оказаться подальше от меня!— Ты прекрасно понимаешь, что это не так, — негромко произнес Лайнд.— Разумом я понимаю тебя, но чувствую себя соломенной вдовой, — сказала Фрэнсис.— Пожалуй, будет лучше отказаться от приглашения, — ответил Лайнд, помолчав. — Нам стоит побыть сегодня вечером вдвоем и все обговорить.Фрэнсис кивнула.— Сейчас я не в том настроении, чтобы ехать к Шерманам, — согласилась она.— Ладно. Я позвоню им. — Лайнд подошел к телефону, набрал номер и заговорил, объясняя, что у Фрэн из-за перемены погоды разболелась голова, что они не приедут, но уж в следующий раз — обязательно.Лайнд положил трубку и вновь повернулся к ней.— Что тебя беспокоит? Ты сама не своя с той минуты, когда я вернулся домой. В аэропорту мне показалось, тебя что-то гнетет…— Тому было несколько причин. — Она вздохнула. — Во-первых, ты слишком часто уезжаешь, а моего папу это совсем не тревожит… — Фрэнсис запнулась и добавила:— Пока ты был за границей, я ходила к доктору Эллерману.Лайнд повернулся к жене, вытаращив глаза.— К гинекологу? — спросил он. — Но зачем? Неужели у тебя что-то…— Нет, все в порядке, — торопливо отозвалась Фрэнсис. — Я ездила к нему узнать, почему я до сих пор не забеременела.— Ну и?..— Он сказал, что я совершенно здорова. По его словам, ничто не мешает мне при желании завести хоть дюжину ребятишек, но лишь если мой муж будет проводить со мной достаточно времени, чтобы это осуществить. — Фрэнсис пересекла комнату, подошла к Лайнду и положила руки ему на плечи. — Джим, я хочу ребенка, — еле слышно промолвила она, заглядывая в его темные зеленые глаза. — Все мои подруги уже завели детей либо готовятся родить. Я хочу ребенка — твоего ребенка. Мне так одиноко, пока ты в отъезде! Будь у меня маленький, мне было бы легче переносить разлуку с тобой.Лайнд молча смотрел на жену. Может быть, она права. Может быть, так и следует поступить.— Что ж, — произнес он, и улыбка тронула его губы. — Вряд ли тебе удастся заполучить ребенка, околачиваясь по кабинетам врачей, — добавил он и принялся неторопливо расстегивать ее блузку.— Джим! Что ты делаешь? — На лице Фрэнсис появилось ошеломленное выражение.Лайнд улыбнулся.— А как ты думаешь? — спросил он и, опустившись на край постели, протянул руки за спину Фрэнсис, расстегнул крючки ее лифчика и снял его. — Если ты хочешь ребенка, нам обоим придется немножко постараться, — добавил он, сжимая ее груди в своих ладонях. Потом хищно впился в ее сосок губами, и Фрэнсис невольно вздрогнула.Его руки скользнули ниже, расстегивая «молнию» на юбке и стягивая ее с бедер. Юбка упала на пол, и тут же за ней последовали комбинация, пояс и чулки. Лайнд уложил Фрэнсис рядом с собой на кровать и прижал к себе, поглаживая ее грудь, бедра, забираясь пальцами между ног, лаская и возбуждая ее…Внезапно его ласки прекратились. Фрэнсис открыла глаза, посмотрела вверх и увидела, что он раздевается.Вернувшись к жене, он распластался на ней всем телом, сводя ее с ума прикосновениями своих рук и губ. Потом он отпрянул и сдвинулся ниже, пока его голова не оказалась точно над треугольником ее золотистых волос.Лайнд осторожно раздвинул ноги Фрэнсис, зарылся лицом в ее бедра, и она неистово задвигалась. Лайнд схватил Фрэнсис за ягодицы и прижался лицом к ее плоти, доводя ее до острого оргазма языком. Затем вновь улегся на нее сверху и вошел в нее с яростной настойчивостью, изумившей Фрэнсис. Она застонала, извиваясь под ним, и он проник в глубь ее плоти несколькими яростными, резкими рывками. Наконец тело Лайнда содрогнулось, и он уткнулся лицом в шею Фрэнсис.— Фрэн… Моя милая Фрэн… — бормотал он задыхаясь.Фрэнсис гладила его по волосам, глядя в потолок.Джим был очень нежным, страстным и умелым любовником. Он всегда говорил нужные слова и совершал правильные поступки. Многие ее подруги считали Джима идеальным мужем. Однако…По щекам Фрэнсис покатились слезы.
Фрэнсис поставила мольберт на заросшем травой холме с видом на залив Лонг-Айленд. Она уже давно не держала в руках кисть, и сейчас ее охватило непреодолимое желание сбросить тяжелый груз накопившихся чувств при помощи живописи. Она вгляделась в спокойные мерцающие воды залива, намечая черты будущего морского пейзажа. Спокойные… невозмутимые… безмятежные. Как все это не похоже на клубок противоречивых чувств, которые захлестывали ее, будто приливной волной!Фрэнсис взяла кисть и задумчиво посмотрела на холст. В конце концов она начала рисовать, всецело сосредоточившись на работе и отдавая ей всю себя в надежде освободиться от переполнявших ее ярости и разочарования, выплеснув их на полотно, как это нередко бывает у художников-мужчин.Фрэнсис не могла точно сказать, когда она впервые почувствовала себя разочарованной и несчастной; она помнила лишь, что однажды утром проснулась с мыслью о том, что Джим отнюдь не жертва своей профессии, что он пользуется своим положением для того, чтобы по возможности чаще бывать вдали от жены. Она начала подозревать, что Джим вовсе не любит ее, что после свадьбы он быстро охладел к ней. Наконец ей стало невмоготу таить подозрения в себе, и она попыталась поделиться ими с Кэтрин, которая сочла ее опасения пустыми и неразумными и посоветовала обратиться к психоаналитику. Поначалу Фрэнсис встретила слова Кэтрин в штыки — ей не нужен врач, она не сумасшедшая! Просто она чувствует себя несчастной оттого, что ее муж большую часть времени проводит в отъезде, и оттого, что она никак не может забеременеть.Сидя перед мольбертом и размышляя о своей судьбе, Фрэнсис вдруг вспомнила, что Джим не только пропустил все годовщины их свадьбы — за четыре года их семейной жизни он лишь раз остался дома на Рождество. В дни своего рождения Фрэнсис получала восхитительные подарки — один раз из Парижа, дважды из Рима и, наконец, из Лондона. Ни романтического ужина при свечах, ни полной интимного очарования ночи любви — одни телефонные звонки откуда-нибудь из гостиничного номера или аэропорта.
— Сколько вам лет, миссис Лайнд? — осведомился врач, прослушав сердце и легкие Фрэнсис при помощи стетоскопа.— Двадцать восемь. — В эту минуту Фрэнсис более всего беспокоило, все ли в порядке у нее со здоровьем.До шестой годовщины свадьбы оставалась неделя, и впервые за все время Джим собирался провести этот день дома. Фрэнсис уже давно вынашивала тщательно продуманные планы уютного праздничного вечера вдвоем, и ей была ненавистна сама мысль о том, что ее усилия пойдут прахом. Она оскорбила Джима подозрением, обвинила его в пренебрежении супружеским долгом и теперь хотела загладить свою вину…— Давление чуть выше нормы, но причин для волнений нет, — сообщил врач, снимая эластичную манжету с руки Фрэнсис. — А теперь скажите, чем, собственно, обусловлено ваше… беспокойство?Фрэнсис на мгновение задумалась. Она уже хотела сказать, что не знает, но вдруг поняла, что врач имеет в виду симптомы психического свойства.— Я чувствую себя такой усталой, мне едва хватает сил выбраться утром из постели, — обескураженно произнесла она.— Когда вам бывает хуже — утром или вечером? — спросил врач, делая пометки в карточке.— Как правило, по утрам.Врач ощупал ее шею, выискивая опухоли лимфатических узлов.— Когда у вас была последняя менструация? — осведомился он, водрузив на лоб круглое зеркальце и заглядывая в глаза Фрэнсис.— Кажется, шестого марта, — ответила она, помолчав.— Понятно. — Врач сделал паузу. — У вас в семье были болезни, передававшиеся из поколения в поколение?— Я не… О каких болезнях вы говорите?— Например, заболевания сердца.Фрэнсис ненадолго замолчала.— Пару лет назад у моего отца был сердечный приступ — кажется, доктор назвал его стенокардией, — .вспомнила она. — Тогда отца положили в больницу, и он до сих пор принимает лекарства, но приступы больше не повторялись.— А в семье вашего мужа?Фрэнсис растерянно умолкла.— Честно говоря, я совсем ничего не знаю о семье мужа, — призналась она наконец. — Он предпочитает умалчивать о своих близких.— Понятно. — Врач записал в карточку что-то еще и сказал:— Придется сделать анализы.— Анализы? — На лице Фрэнсис отразилось беспокойство.— Не волнуйтесь, миссис Лайнд, — произнес врач. — Уверяю вас, любой человек время от времени должен пройти эту процедуру — анализы мочи, крови… Я лишь хочу исключить кое-какие предположения.Фрэнсис кивнула.— У меня что-то не в порядке, доктор Эллерман? — с тревогой в голосе спросила она. — Я имею в виду — что-нибудь серьезное? У вас ведь есть какие-то догадки, подозрения…Врач терпеливо улыбнулся.— Я бы не стал торопиться с выводами, — ответил он. — Впрочем, могу вас успокоить. На мой взгляд, серьезных причин для беспокойства нет.— Когда вы узнаете наверняка?— Позвоните в четверг после обеда, — сказал доктор, выписывая рецепт. — К этому времени я получу результаты анализов. А пока закажите в аптеке вот это средство и принимайте его, как только почувствуете тошноту. Вам сразу станет легче. Поверьте моему слову.
Фрэнсис ехала вдоль берега залива Лонг-Айленд, направляясь к Саунд-Бич. Разговор с доктором Эллерманом не принес ей успокоения. Почему он хотя бы не намекнул на причины своего беспокойства? Фрэнсис была рассержена. Как будто ей мало собственных страхов!Она заехала в местную аптеку и предъявила рецепт.Бенедиктин. Название казалось ей смутно знакомым, и Фрэнсис попыталась припомнить, где она слышала его прежде. Спохватившись, что дома кончился аспирин, Фрэнсис выбрала флакончик своей обычной марки и отнесла покупки в кассу, расположенную у витрины. Расплачиваясь, она заметила через дорогу кафе-мороженое и, повинуясь внезапно возникшему желанию, решила отведать чего-нибудь сладкого. Она уложила лекарства в машину и, перейдя улицу, вошла в кафе.Здесь она заказала роскошный банановый сплит, усыпанный орехами и увенчанный горкой взбитых сливок, и уселась за отдельный столик у окна, вдруг вспомнив, что с самого детства не давала воли своим прихотям. В те славные времена она, избалованная дочь состоятельных родителей, живущих в Манхэттене, не отказывалась ни от одного из своих капризов. Отец частенько возил ее и Кэти в «Мейси» и покупал им все, чего бы им ни захотелось. Они обе неизменно выбирали банановый сплит и наедались до отвала. «Не переусердствуйте, девчонки, — остерегал их отец. — Если вы будете слишком много есть, то растолстеете и мне будет не так-то просто найти для каждой из вас по прекрасному принцу!»Разумеется, он говорил это в шутку, и все же Фрэнсис показалось, что ее девичьи фантазии наконец становятся реальностью, когда она познакомилась с Джимом.Джим воплощал в себе все, о чем она мечтала: он был красив, галантен, остроумен и романтичен.Фрэнсис долго не могла понять, что именно в поведении Джима дало ей повод заподозрить, что он ее не любит… вплоть до нынешнего утра, проведенного в кабинете доктора Эллермана. Признавшись врачу в том, что она ничего не знает о семье мужа, Фрэнсис вдруг осознала: Джим никогда полностью не доверял ей, не желал открывать ей свою душу. Он никогда не говорил о своей семье, о своем детстве, о своих мечтах и планах на будущее, никогда не делился с ней своими переживаниями. Зачерпнув последнюю ложку лакомства и отправив ее в рот, Фрэнсис почувствовала, что из ее глаз катятся слезы. Да, она вынуждена признать: Джим всегда был идеальным супругом… но только внешне.Джим дал ей все, о чем она только могла мечтать, кроме одного, самого желанного — он не захотел поделиться собой.«Зачем я тебе понадобилась, Джим? — думала она. — Что ты видишь, когда смотришь на меня?»
Четверг тянулся так медленно, что Фрэнсис казалось — этот день никогда не кончится. К двум часам пополудни ее терпение иссякло. Она почувствовала, что не может больше ждать, и сама позвонила доктору Эллерману. Ей велели не вешать трубку, и Фрэнсис пришлось подождать еще несколько минут, которые показались ей вечностью.Наконец в трубке послышался голос Эллермана.— Добрый день, миссис Лайнд, — оживленно приветствовал он ее. — Как мы сегодня себя чувствуем?— Ужасно, — призналась Фрэнсис. — Вы уже получили результаты моих анализов?— Их только что положили мне на стол, — ответил врач. — Как я уже сказал во вторник, никаких причин для беспокойства нет.— Вы говорили, что нет серьезных причин, — возразила Фрэнсис.— И я был прав, — отозвался Эллерман. — Ваше недомогание вполне типично для такой молодой и здоровой женщины, как вы. Мисс Лайнд, у вас будет ребенок. Глава 5 Нью-Йорк, май 1956 года Увидев дочь, которая пробиралась к его столику сквозь толпу, заполонившую ресторан, Гаррисон Колби вспомнил их предыдущую встречу за обедом, на которой настояла Фрэнсис. Он надеялся, что дочь не станет вновь просить избавить Джима от поездок в Европу, чтобы он мог больше времени проводить в Штатах. Поведение дочери, ее странные мысли и желания беспокоили Колби, хотя и по-своему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
— На следующей неделе я лечу в Париж, — сообщил Лайнд как-то вечером, когда они с женой одевались к обеду, который давал один из его сотрудников.Фрэнсис опустила руки.— Но ведь ты только вчера вернулся домой, — заспорила она.Лайнд нахмурился:— Да, я помню, но тут уж ничего не поделаешь.— Что же это такое! — гневно воскликнула Фрэнсис, хлопнув расческой по туалетному столику. — В последнее время ты совсем не бываешь дома!— Ты же знаешь, я был бы рад проводить с тобой больше времени, если бы мог, — сказал Лайнд. — Господи, Фрэн, уж кто-кто, а ты должна бы понимать…— Ты говоришь как мой отец, — отрезала она. — Знаешь, Джим, порой у меня создается впечатление, что ты рад любой поездке — лишь бы оказаться подальше от меня!— Ты прекрасно понимаешь, что это не так, — негромко произнес Лайнд.— Разумом я понимаю тебя, но чувствую себя соломенной вдовой, — сказала Фрэнсис.— Пожалуй, будет лучше отказаться от приглашения, — ответил Лайнд, помолчав. — Нам стоит побыть сегодня вечером вдвоем и все обговорить.Фрэнсис кивнула.— Сейчас я не в том настроении, чтобы ехать к Шерманам, — согласилась она.— Ладно. Я позвоню им. — Лайнд подошел к телефону, набрал номер и заговорил, объясняя, что у Фрэн из-за перемены погоды разболелась голова, что они не приедут, но уж в следующий раз — обязательно.Лайнд положил трубку и вновь повернулся к ней.— Что тебя беспокоит? Ты сама не своя с той минуты, когда я вернулся домой. В аэропорту мне показалось, тебя что-то гнетет…— Тому было несколько причин. — Она вздохнула. — Во-первых, ты слишком часто уезжаешь, а моего папу это совсем не тревожит… — Фрэнсис запнулась и добавила:— Пока ты был за границей, я ходила к доктору Эллерману.Лайнд повернулся к жене, вытаращив глаза.— К гинекологу? — спросил он. — Но зачем? Неужели у тебя что-то…— Нет, все в порядке, — торопливо отозвалась Фрэнсис. — Я ездила к нему узнать, почему я до сих пор не забеременела.— Ну и?..— Он сказал, что я совершенно здорова. По его словам, ничто не мешает мне при желании завести хоть дюжину ребятишек, но лишь если мой муж будет проводить со мной достаточно времени, чтобы это осуществить. — Фрэнсис пересекла комнату, подошла к Лайнду и положила руки ему на плечи. — Джим, я хочу ребенка, — еле слышно промолвила она, заглядывая в его темные зеленые глаза. — Все мои подруги уже завели детей либо готовятся родить. Я хочу ребенка — твоего ребенка. Мне так одиноко, пока ты в отъезде! Будь у меня маленький, мне было бы легче переносить разлуку с тобой.Лайнд молча смотрел на жену. Может быть, она права. Может быть, так и следует поступить.— Что ж, — произнес он, и улыбка тронула его губы. — Вряд ли тебе удастся заполучить ребенка, околачиваясь по кабинетам врачей, — добавил он и принялся неторопливо расстегивать ее блузку.— Джим! Что ты делаешь? — На лице Фрэнсис появилось ошеломленное выражение.Лайнд улыбнулся.— А как ты думаешь? — спросил он и, опустившись на край постели, протянул руки за спину Фрэнсис, расстегнул крючки ее лифчика и снял его. — Если ты хочешь ребенка, нам обоим придется немножко постараться, — добавил он, сжимая ее груди в своих ладонях. Потом хищно впился в ее сосок губами, и Фрэнсис невольно вздрогнула.Его руки скользнули ниже, расстегивая «молнию» на юбке и стягивая ее с бедер. Юбка упала на пол, и тут же за ней последовали комбинация, пояс и чулки. Лайнд уложил Фрэнсис рядом с собой на кровать и прижал к себе, поглаживая ее грудь, бедра, забираясь пальцами между ног, лаская и возбуждая ее…Внезапно его ласки прекратились. Фрэнсис открыла глаза, посмотрела вверх и увидела, что он раздевается.Вернувшись к жене, он распластался на ней всем телом, сводя ее с ума прикосновениями своих рук и губ. Потом он отпрянул и сдвинулся ниже, пока его голова не оказалась точно над треугольником ее золотистых волос.Лайнд осторожно раздвинул ноги Фрэнсис, зарылся лицом в ее бедра, и она неистово задвигалась. Лайнд схватил Фрэнсис за ягодицы и прижался лицом к ее плоти, доводя ее до острого оргазма языком. Затем вновь улегся на нее сверху и вошел в нее с яростной настойчивостью, изумившей Фрэнсис. Она застонала, извиваясь под ним, и он проник в глубь ее плоти несколькими яростными, резкими рывками. Наконец тело Лайнда содрогнулось, и он уткнулся лицом в шею Фрэнсис.— Фрэн… Моя милая Фрэн… — бормотал он задыхаясь.Фрэнсис гладила его по волосам, глядя в потолок.Джим был очень нежным, страстным и умелым любовником. Он всегда говорил нужные слова и совершал правильные поступки. Многие ее подруги считали Джима идеальным мужем. Однако…По щекам Фрэнсис покатились слезы.
Фрэнсис поставила мольберт на заросшем травой холме с видом на залив Лонг-Айленд. Она уже давно не держала в руках кисть, и сейчас ее охватило непреодолимое желание сбросить тяжелый груз накопившихся чувств при помощи живописи. Она вгляделась в спокойные мерцающие воды залива, намечая черты будущего морского пейзажа. Спокойные… невозмутимые… безмятежные. Как все это не похоже на клубок противоречивых чувств, которые захлестывали ее, будто приливной волной!Фрэнсис взяла кисть и задумчиво посмотрела на холст. В конце концов она начала рисовать, всецело сосредоточившись на работе и отдавая ей всю себя в надежде освободиться от переполнявших ее ярости и разочарования, выплеснув их на полотно, как это нередко бывает у художников-мужчин.Фрэнсис не могла точно сказать, когда она впервые почувствовала себя разочарованной и несчастной; она помнила лишь, что однажды утром проснулась с мыслью о том, что Джим отнюдь не жертва своей профессии, что он пользуется своим положением для того, чтобы по возможности чаще бывать вдали от жены. Она начала подозревать, что Джим вовсе не любит ее, что после свадьбы он быстро охладел к ней. Наконец ей стало невмоготу таить подозрения в себе, и она попыталась поделиться ими с Кэтрин, которая сочла ее опасения пустыми и неразумными и посоветовала обратиться к психоаналитику. Поначалу Фрэнсис встретила слова Кэтрин в штыки — ей не нужен врач, она не сумасшедшая! Просто она чувствует себя несчастной оттого, что ее муж большую часть времени проводит в отъезде, и оттого, что она никак не может забеременеть.Сидя перед мольбертом и размышляя о своей судьбе, Фрэнсис вдруг вспомнила, что Джим не только пропустил все годовщины их свадьбы — за четыре года их семейной жизни он лишь раз остался дома на Рождество. В дни своего рождения Фрэнсис получала восхитительные подарки — один раз из Парижа, дважды из Рима и, наконец, из Лондона. Ни романтического ужина при свечах, ни полной интимного очарования ночи любви — одни телефонные звонки откуда-нибудь из гостиничного номера или аэропорта.
— Сколько вам лет, миссис Лайнд? — осведомился врач, прослушав сердце и легкие Фрэнсис при помощи стетоскопа.— Двадцать восемь. — В эту минуту Фрэнсис более всего беспокоило, все ли в порядке у нее со здоровьем.До шестой годовщины свадьбы оставалась неделя, и впервые за все время Джим собирался провести этот день дома. Фрэнсис уже давно вынашивала тщательно продуманные планы уютного праздничного вечера вдвоем, и ей была ненавистна сама мысль о том, что ее усилия пойдут прахом. Она оскорбила Джима подозрением, обвинила его в пренебрежении супружеским долгом и теперь хотела загладить свою вину…— Давление чуть выше нормы, но причин для волнений нет, — сообщил врач, снимая эластичную манжету с руки Фрэнсис. — А теперь скажите, чем, собственно, обусловлено ваше… беспокойство?Фрэнсис на мгновение задумалась. Она уже хотела сказать, что не знает, но вдруг поняла, что врач имеет в виду симптомы психического свойства.— Я чувствую себя такой усталой, мне едва хватает сил выбраться утром из постели, — обескураженно произнесла она.— Когда вам бывает хуже — утром или вечером? — спросил врач, делая пометки в карточке.— Как правило, по утрам.Врач ощупал ее шею, выискивая опухоли лимфатических узлов.— Когда у вас была последняя менструация? — осведомился он, водрузив на лоб круглое зеркальце и заглядывая в глаза Фрэнсис.— Кажется, шестого марта, — ответила она, помолчав.— Понятно. — Врач сделал паузу. — У вас в семье были болезни, передававшиеся из поколения в поколение?— Я не… О каких болезнях вы говорите?— Например, заболевания сердца.Фрэнсис ненадолго замолчала.— Пару лет назад у моего отца был сердечный приступ — кажется, доктор назвал его стенокардией, — .вспомнила она. — Тогда отца положили в больницу, и он до сих пор принимает лекарства, но приступы больше не повторялись.— А в семье вашего мужа?Фрэнсис растерянно умолкла.— Честно говоря, я совсем ничего не знаю о семье мужа, — призналась она наконец. — Он предпочитает умалчивать о своих близких.— Понятно. — Врач записал в карточку что-то еще и сказал:— Придется сделать анализы.— Анализы? — На лице Фрэнсис отразилось беспокойство.— Не волнуйтесь, миссис Лайнд, — произнес врач. — Уверяю вас, любой человек время от времени должен пройти эту процедуру — анализы мочи, крови… Я лишь хочу исключить кое-какие предположения.Фрэнсис кивнула.— У меня что-то не в порядке, доктор Эллерман? — с тревогой в голосе спросила она. — Я имею в виду — что-нибудь серьезное? У вас ведь есть какие-то догадки, подозрения…Врач терпеливо улыбнулся.— Я бы не стал торопиться с выводами, — ответил он. — Впрочем, могу вас успокоить. На мой взгляд, серьезных причин для беспокойства нет.— Когда вы узнаете наверняка?— Позвоните в четверг после обеда, — сказал доктор, выписывая рецепт. — К этому времени я получу результаты анализов. А пока закажите в аптеке вот это средство и принимайте его, как только почувствуете тошноту. Вам сразу станет легче. Поверьте моему слову.
Фрэнсис ехала вдоль берега залива Лонг-Айленд, направляясь к Саунд-Бич. Разговор с доктором Эллерманом не принес ей успокоения. Почему он хотя бы не намекнул на причины своего беспокойства? Фрэнсис была рассержена. Как будто ей мало собственных страхов!Она заехала в местную аптеку и предъявила рецепт.Бенедиктин. Название казалось ей смутно знакомым, и Фрэнсис попыталась припомнить, где она слышала его прежде. Спохватившись, что дома кончился аспирин, Фрэнсис выбрала флакончик своей обычной марки и отнесла покупки в кассу, расположенную у витрины. Расплачиваясь, она заметила через дорогу кафе-мороженое и, повинуясь внезапно возникшему желанию, решила отведать чего-нибудь сладкого. Она уложила лекарства в машину и, перейдя улицу, вошла в кафе.Здесь она заказала роскошный банановый сплит, усыпанный орехами и увенчанный горкой взбитых сливок, и уселась за отдельный столик у окна, вдруг вспомнив, что с самого детства не давала воли своим прихотям. В те славные времена она, избалованная дочь состоятельных родителей, живущих в Манхэттене, не отказывалась ни от одного из своих капризов. Отец частенько возил ее и Кэти в «Мейси» и покупал им все, чего бы им ни захотелось. Они обе неизменно выбирали банановый сплит и наедались до отвала. «Не переусердствуйте, девчонки, — остерегал их отец. — Если вы будете слишком много есть, то растолстеете и мне будет не так-то просто найти для каждой из вас по прекрасному принцу!»Разумеется, он говорил это в шутку, и все же Фрэнсис показалось, что ее девичьи фантазии наконец становятся реальностью, когда она познакомилась с Джимом.Джим воплощал в себе все, о чем она мечтала: он был красив, галантен, остроумен и романтичен.Фрэнсис долго не могла понять, что именно в поведении Джима дало ей повод заподозрить, что он ее не любит… вплоть до нынешнего утра, проведенного в кабинете доктора Эллермана. Признавшись врачу в том, что она ничего не знает о семье мужа, Фрэнсис вдруг осознала: Джим никогда полностью не доверял ей, не желал открывать ей свою душу. Он никогда не говорил о своей семье, о своем детстве, о своих мечтах и планах на будущее, никогда не делился с ней своими переживаниями. Зачерпнув последнюю ложку лакомства и отправив ее в рот, Фрэнсис почувствовала, что из ее глаз катятся слезы. Да, она вынуждена признать: Джим всегда был идеальным супругом… но только внешне.Джим дал ей все, о чем она только могла мечтать, кроме одного, самого желанного — он не захотел поделиться собой.«Зачем я тебе понадобилась, Джим? — думала она. — Что ты видишь, когда смотришь на меня?»
Четверг тянулся так медленно, что Фрэнсис казалось — этот день никогда не кончится. К двум часам пополудни ее терпение иссякло. Она почувствовала, что не может больше ждать, и сама позвонила доктору Эллерману. Ей велели не вешать трубку, и Фрэнсис пришлось подождать еще несколько минут, которые показались ей вечностью.Наконец в трубке послышался голос Эллермана.— Добрый день, миссис Лайнд, — оживленно приветствовал он ее. — Как мы сегодня себя чувствуем?— Ужасно, — призналась Фрэнсис. — Вы уже получили результаты моих анализов?— Их только что положили мне на стол, — ответил врач. — Как я уже сказал во вторник, никаких причин для беспокойства нет.— Вы говорили, что нет серьезных причин, — возразила Фрэнсис.— И я был прав, — отозвался Эллерман. — Ваше недомогание вполне типично для такой молодой и здоровой женщины, как вы. Мисс Лайнд, у вас будет ребенок. Глава 5 Нью-Йорк, май 1956 года Увидев дочь, которая пробиралась к его столику сквозь толпу, заполонившую ресторан, Гаррисон Колби вспомнил их предыдущую встречу за обедом, на которой настояла Фрэнсис. Он надеялся, что дочь не станет вновь просить избавить Джима от поездок в Европу, чтобы он мог больше времени проводить в Штатах. Поведение дочери, ее странные мысли и желания беспокоили Колби, хотя и по-своему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32